Последние магнаты. Тайная история

Но именно теория мафиозных хитов довольно быстро получила распространение, поскольку через IRR Эдуард имел многочисленные связи в Восточной Европе и потерял там немало денег.

Но Берроу, который начал писать об этом для Vanity Fair после того, как убийство произошло, но до того, как оно было раскрыто, подозревал, что теоретики заговора будут разочарованы, когда правда станет известна. Его интуиция оказалась верной, хотя и не менее ошеломляющей, когда полиция просмотрела видеозаписи с камер наблюдения, установленных вокруг жилого дома, и обнаружила, что француженка, тридцатишестилетняя Сесиль Броссар, была единственным человеком, которого видели входящим в квартиру Стерна или выходящим из нее в ночь убийства. Высокая, светловолосая и яркая Броссар, по слухам, была давней подружкой Эдуарда, а также мелкой художницей. "И она своего рода художница, точно", - написал Берроу. "Помимо скульптур, которые она создает в свободное время, ее основной работой, похоже, была очень дорогая девушка по вызову, специализирующаяся на садомазохистском сексе". В 1996 году в Лас-Вегасе она вышла замуж за Ксавье Жиле, терапевта, занимающегося траволечением, на двадцать лет старше ее. Они жили в часе езды от Женевы, но, судя по всему, она часто приезжала в город в образе "Алисы", "доминатрикс в кожаной одежде", и выступала по найму в местных отелях. Предположительно, именно в такой обстановке Броссар и Стерн познакомились примерно в 2001 году. Говорят, что ее любимым фильмом был "Заводной апельсин".

Странно, но до его убийства в ночь на 28 февраля мало кто - даже самые близкие друзья, включая Койфмана, - знал, что Эдуард и Беатрис официально развелись в 1998 году. Ближайшие родственники хранили развод в тайне, даже от Мишеля. Когда его спросили, Мишель сказал только: "Эдуард и Беатрис больше не спят в одной постели", хотя они были в разводе уже много лет. Тем не менее они поддерживали тесную связь, и Эдуар, как говорят, был необычайно заботливым отцом для их троих детей. "Он дарил им и ласку, и энергию", - говорит Мишель. "Он был близок к ним. И для детей это был, конечно, большой удар. Огромный удар. И для моей дочери, уже живущей отдельно, как вы знаете, это тоже удар, потому что он был человеком, которого она любила всю свою жизнь. Она не могла жить с ним, но всегда любила его". Анник Персиваль, помощница Мишеля, добавила: "Это очень печально для бывшей жены и троих детей".

Со временем отношения Эдуара и Броссар, по мнению многих, вышли за рамки первоначального - и продолжающегося - профессионального аспекта. Казалось, он был увлечен ею, и наоборот. Он поощрял ее творческую карьеру и нанял ее для украшения своего дворца Дзен в Женеве. По слухам, он также брал ее с собой в отпуск в Индию и Африку. Существует необычная фотография, которую Броссар сделал с Эдуаром, когда они вместе отдыхали на охоте на крупную дичь в Сибири. Эдуард держит ружье за спиной только что убитого огромного бурого медведя. На снегу видна кровь из пасти медведя. Однажды они арендовали заповедник - говорят, размером с Бельгию - недалеко от озера Виктория в Танзании. Они улетали на выходные на его частном самолете в Венецию, Флоренцию, Брюгге и Нью-Йорк. Эдуард уговаривал ее уйти от мужа и жить с ним. Но она отказалась, опасаясь, что Эдуард потеряет к ней интерес и оставит ее в одиночестве.

К огорчению Эдуарда, они стали отдаляться друг от друга. Осенью 2004 года она на некоторое время исчезла после того, как они вместе отдыхали в Африке тем летом. Эдуард обнаружил, что она находится в Лас-Вегасе. Он застал ее врасплох в аэропорту Женевы, когда она вернулась. "Эдуар была очень расстроена в тот момент", - рассказал один из друзей Vanity Fair. "Она не хотела расставаться с жизнью. Она думала, что останется ни с чем". В начале января 2005 года он решил, что нашел решение, открыв для Броссар банковский счет в отделении Credit Suisse и положив на него 1 миллион долларов. Он считал, что теперь она может уйти от мужа к нему. Однако позже появилась информация, что Эдуард дал ей эти деньги, чтобы она могла купить для него несколько картин Шагала, хотя как она могла получить доступ к таким работам, остается загадкой. Они также обсуждали возможность пожениться. Как бы то ни было, Броссар снова не ответила так, как надеялся Эдуар. Она перестала отвечать на его звонки и, казалось, снова исчезла.

24 февраля, за четыре дня до смерти, он признался своему давнему адвокату Кристен ван Риль, которая выручала его из подобных ситуаций с другими женщинами, что попал в переделку. Он впервые рассказал ван Риель о Броссар и банковском счете в 1 миллион долларов. Адвокат сделал несколько звонков Броссар, но, как и Стерн, безуспешно. Тогда они решили заморозить ее доступ к счету. "Я больше никогда ее не увижу", - сказал Стерн ван Риэлю, который, напротив, предсказал, что схема привлечет ее внимание и она позвонит. "И - сюрприз, сюрприз - она позвонила", - сказал один из советников Стерна. "Она позвонила Эдуарду в пятницу, за три дня до его смерти. Она была недовольна тем, что ее "оборвали", но в любом случае Эдуард убедил ее прилететь в тот же день в Женеву из Парижа. В течение следующих трех дней они встречались три раза, в том числе последний раз вечером 28 февраля. Они должны были встретиться в восемь часов вечера. Броссар приехала на пятнадцать минут раньше и вошла в дом, взяв с собой ключ. "Только два человека знают, что произошло в той спальне, - сказал Койфман изданию Vanity Fair, - и один из них мертв". Однако не нужно быть очень уж самоуверенным, чтобы предположить, что Эдуар ожидал, что визит в понедельник вечером будет включать в себя нетрадиционный секс. Койфман сказал: "Я не думаю, что вы ведете переговоры о финансовых сделках в латексном костюме".

Paris Match, французский журнал, специализирующийся на откровенном пиратстве, похоже, точно знал, что произошло той ночью в квартире Эдуарда. "Он нажимает на кнопку, спрятанную в мебели в гостиной, и два потайных ящика открываются", - сообщает журнал. "В одном из них находятся секс-игрушки для занятий любовью. В другом - четыре заряженных пистолета". Сесиль Броссар продолжает задавать вопросы, но Стерн не отвечает ей - он в другом месте. Он облачается в латексный костюм, который она ему подарила, и начинает водить ее за нос. Она ему подыгрывает. Его руки связаны, и он сидит на "аксессуаре удовольствия". В этот момент она якобы услышала, как он сказал ей: "Миллион долларов - это дорого для шлюхи". В этот момент она выхватывает пистолет и выпускает четыре пули подряд: две в голову, одну в грудь и одну в живот. Стерн падает на землю". L'Express, другой французский журнал, подтвердил в своем собственном отчете, что последними словами Эдуара действительно были "Миллион долларов - дорого для шлюхи". L'Express утверждает, что затем Броссар взяла девятимиллиметровый пистолет и произвела один выстрел в голову Эдуара с расстояния 10-15 сантиметров, мгновенно убив его. Для надежности она сделала еще три выстрела.

МИШЕЛЬ считал, что самое простое объяснение убийства Эдуарда было наиболее вероятным. "Некоторые люди всегда макиавеллисты, - сказал он, - и всегда считают, что все гораздо сложнее, чем кажется. А у меня противоположная тенденция. Я склонен к тому, что самое глупое объяснение обычно оказывается правильным, а не самым умным". Очевидно, что он только что пообещал ей деньги, а потом забрал их обратно. Для меня невероятно то, что потом он физически связал ее на глазах у того, с кем только что так поступил. Это свидетельствует либо о доверии, либо о желании рисковать, что просто невероятно. Но именно это и произошло, и я считаю, что идти на такой риск было в его характере. И поэтому нет ничего удивительного в том, что такой человек, как он, заканчивает жизнь в подобной трагедии. Это не совсем удивительно". Он сказал, что не знал о необычных сексуальных интересах Эдуарда, "но, как говорил мой отец, "в сексуальных вопросах нет ничего удивительного"".

15 марта полиция явилась в квартиру Броссар, обыскала ее и увела на допрос. Она раскололась. Записи ее телефонных разговоров доказали, что то, что она первоначально сказала полиции, не имело смысла. Она рассказала им все. Она отвезла их на берег озера Леман, где выбросила орудие убийства и два других пистолета, которые взяла из квартиры Эдуарда. Полицейский водолаз нашел все это, а также ключ от его квартиры, который она тоже выбросила. Полиция забрала у нее письмо, которое Эдуар написал ей, предлагая жениться, но только после того, как она попросила - и получила - его копию. Сначала Броссар была заключена в женевскую тюрьму Шам-Доллон. Страдая от тяжелой депрессии, она позже была помещена в психиатрическую больницу. "Она - отчаявшаяся женщина, которая много плачет и убила человека, которого любила", - сказал один из ее адвокатов.

Убийство Стерна не оказало заметного влияния на долгий путь Брюса к IPO Lazard, хотя и было шокирующим и вполне объяснимым. Эдуарда не было в фирме с 1997 года, и его иски были в лучшем случае несущественными. Хотя 300 миллионов долларов, которые Eurazeo вложила в IRR Стерна, с годами казались плохими инвестициями - первоначальные инвестиции в размере 264 миллионов евро были списаны до 190 миллионов евро в конце декабря 2004 года - каким-то образом даже это было спасено, когда в октябре 2005 года Eurazeo продала свою долю в IRR за 307,7 миллиона евро обратно самой IRR, получив невероятную прибыль в 44 миллиона евро через семь лет. Сочетание денежных продаж долей IRR и Lazard в 2005 году завершило длившееся почти десять лет превращение Eurazeo из личного инвестиционного фонда Мишеля в полноценную публичную частную инвестиционную компанию, которая в настоящее время является одной из крупнейших в Европе. Цена акций Eurazeo отреагировала соответствующим образом, и сейчас они торгуются около своего исторического максимума - 104 евро за акцию, увеличившись более чем на 100 % с тех пор, как Брюс и Мишель заключили перемирие. Рост курса акций Eurazeo, разумеется, принес большую выгоду его крупнейшим акционерам, включая Мишеля и его сестру; трейдерам UBS во главе с Джоном Вудом, которые успешно боролись с Мишелем на протяжении почти десяти лет; и Credit Agricole, который близок к получению прибыли от своих инвестиций после того, как в 1999 году оказал услугу Мишелю и выкупил долю в Eurazeo, принадлежавшую рейдеру Винсенту Боллоре.

11 апреля IPO сделало еще один важный шаг к реальности, когда Lazard подала в Комиссию по ценным бумагам и биржам США (SEC) поправки к регистрационному заявлению, впервые включив в него информацию, которая позволила бы инвесторам оценить цену, которую компания установила для себя. Из этой заявки стало известно, что Lazard и андеррайтеры планировали установить цену на акции в диапазоне от 25 до 27 долларов за акцию, оценив 100 процентов акций Lazard в 2,5-2,7 миллиарда долларов. После добавления чистого долга в размере около 1,4 миллиарда долларов стоимость предприятия составляла от 3,9 до 4,1 миллиарда долларов. Если принять среднее значение в $4 млрд, то Lazard будет оценена в 11,8 раза больше, чем предполагаемый показатель EBITDA (прибыль до уплаты процентов, налогов, износа и амортизации) за 2005 год, составляющий $339 млн, а коэффициент P/E будет равен 17-кратному значению предполагаемой прибыли за 2005 год.

Оба этих показателя оценки, по замыслу, оценивали Lazard выше, чем глобальные инвестиционные банки, такие как Goldman Sachs, Morgan Stanley и Merrill Lynch, которые руководители Lazard стали называть "хедж-фондами" и которые, как правило, торговали с коэффициентом P/E на уровне 12. Однако предложенная Lazard оценка была бы со скидкой по сравнению с Greenhill & Co., которая за год после выхода на биржу стала золотым стандартом бутикового инвестиционного банкинга, по крайней мере, в том, что касается ее публичной оценки. Многие задавались вопросом, кто будет инвестировать в это предложение, которое оставит Lazard со значительным долгом, во многом зависящим от циклического бизнеса M&A, когда лишь минимальная часть привлеченного капитала будет оставлена в бизнесе. Более того, привлеченные деньги будут выплачены историческим акционерам по значительно более высокой цене, чем, по мнению рынка, стоили акции компании. Кроме того, впервые этот диапазон стоимости указывал на то, что первоначальные инвестиции Брюса в Lazard в размере 30 миллионов долларов, а также акции, предоставленные ему Мишелем, должны были стоить около 290 миллионов долларов.

В пересмотренном регистрационном заявлении Lazard наконец признал, что если включить вознаграждение управляющих директоров в операционные расходы, то "фирма теряла деньги в течение каждого из последних трех лет", как и говорил Мишель. Для некоторых действующих и бывших партнеров Lazard это признание стало подтверждением того, что финансовая отчетность в S-1 была практически поддельной, поскольку в ней не были отражены убытки, а прибыльность была представлена на условно-прибыльной основе. Один из партнеров Lazard сказал, что не может поверить, что SEC разрешила представить отчетность таким образом. Его еще больше поразило, что это произошло, учитывая, что Стив Голуб был бывшим заместителем главного бухгалтера SEC. "Должен сказать, что я потрясен", - продолжил он. Кен Уилсон, бывший партнер Lazard FIG, ныне работающий в Goldman Sachs - ведущем андеррайтере IPO Lazard, - разделил мнение о том, что некоторые ведущие банкиры на Уолл-стрит были в восторге от бухгалтерии Lazard. По его словам, "в Lazard явно прослеживается жадность и обман". "В культуре есть что-то, что позволило этому случиться".

Пресса тоже начала прислушиваться к этим рассуждениям. "Все это поднимает вопрос о том, зачем сторонним акционерам ввязываться в это дело", - пишет Economist. У г-на Вассерштейна нет другого выхода, кроме как завершить IPO". Но вокруг этого странного размещения столько неопределенности, что некоторые наблюдатели уже задаются вопросом, не является ли оно начальным ходом, а не конечной целью". BusinessWeek считает: "Если все это сложить воедино, то инвесторам лучше быть действительно уверенными в том, что Вассерштейн управляет компанией, прежде чем ввязываться в его очередное замечательное приключение в качестве генерального директора публичной компании. В конце концов, рынок разберется в запутанных деталях проспекта и оценит Lazard соответствующим образом". Вассерштейн построил карьеру, бросив вызов гравитации. Но этот взлет может оказаться не самым удачным".

Наконец, после четырех месяцев кропотливой работы над юридическими документами и их пересмотром, пришло время Брюсу и его топ-менеджерам проверить, смогут ли они убедить рынок купить акции компании, которую Роберт Вилленс, ведущий налоговый и бухгалтерский аналитик Lehman Brothers, назвал "одной из самых сложных, которые я когда-либо видел". В то время как S-1 и поправки к нему являются официальными документами, которые SEC требует от частной компании, желающей стать публичной, другой ключевой документ - проспект - используется в маркетинговых целях для потенциальных инвесторов. Проспект представляет собой слегка подправленную версию - допускаются цветные картинки - окончательного варианта S-1 с поправками и готовится для использования во время выездных презентаций. (Проспект IPO Lazard был одним из самых длинных из когда-либо написанных.) Кульминацией роуд-шоу, при условии достаточного спроса со стороны инвесторов, является определение цены акций и их покупка андеррайтерами.

После того как SEC подписала окончательную поправку к S-1, Lazard могла печатать проспекты и начинать выездные презентации. После примерно недельной остановки в крупных городах Западной Европы - примерно на полпути к завершению процесса - роуд-шоу Lazard IPO прибыло в Нью-Йорк, где 27 апреля состоялся обед в отеле New York Palace. Цена IPO должна была быть согласована с Goldman Sachs после закрытия рынка 4 мая, что позволило бы новым акциям Lazard торговаться - под символом LAZ - начиная с 9:30 утра 5 мая.

Партнер Goldman Sachs Том Тафт начал нью-йоркский обед, как и следовало ожидать, с восхваления своего клиента Брюса Вассерштейна. "Брюс Вассерштейн пришел в Lazard три года назад, чтобы принять уникальную задачу по преобразованию слаборазвитой франшизы с огромной историей", - сказал он. К большому удивлению многих из примерно 250 слушателей в аудитории (некоторые из которых были партнерами Lazard, впервые услышавшими презентацию road show), Брюс говорил на протяжении большей части сорокавосьмиминутной сессии.

Но какой бы долгожданной ни была встреча, инвестиционные банкиры - не актеры. Брюс, конечно, не был Генрихом V, ведущим своих людей в битву при Азенкуре в День святого Криспина. Скорее, он рассказывал сатурнистские маркетинговые материалы без вдохновения и монотонно. Его выступление было бессвязным и, казалось, не придерживалось какого-то определенного сценария, что большинство руководителей на подобных встречах имеют здравый смысл делать. Однако смысл выступления Брюса был ясен. "Пороговый вопрос, когда вы думаете о Lazard, заключается в том, привлекателен ли рынок слияний и поглощений?" - сказал он. "Если бизнес слияний и поглощений привлекателен, то Lazard - это привлекательная инвестиция". Затем он приступил к одному из своих любимых уроков истории о циклах на рынке слияний и поглощений с 1861 года по настоящее время. Его презентация была клинической и безэмоциональной. Возможно, именно так ему рекомендовали выступить в Goldman. Но он не передал никакого ощущения богатой и тонкой истории Lazard в этот день, накануне самого значительного события за 157 лет существования компании. Правда, подобно нейтронной бомбе, он намеревался одним махом уничтожить все следы аристократического происхождения фирмы, выкупив Мишеля и его союзников. Но для человека, который, казалось, был так увлечен фирмой на протяжении стольких лет и создал свою собственную фирму по образцу Lazard, отсутствие страсти заметно огорчало. В то время как Мишель описывал фирму как "состояние души по отношению к миру" и испытывал к ней ощутимую любовь, Брюс просто изрекал какие-то инвестиционно-банковские банальности.

"Lazard - это очень особенное место", - пробурчал он. "Мы сфокусировались на части бизнеса, связанной с добавленной стоимостью. Мы особенно заметны в сложных сделках, международных сделках и сделках, требующих высокого уровня фидуциарной ответственности. Мы считаем, что это растущая часть рынка слияний и поглощений". На самом деле, ближе всего к тому, чтобы хоть как-то напоминать страсть к Lazard - по крайней мере, в этой аудитории - он подошел, когда вскользь упомянул о том, сколько наличных денег сможет генерировать фирма, поскольку два ее подразделения - слияния и поглощения и управление активами - практически не требуют капитала для работы. "На самом деле эта компания генерирует наличность", - сказал он. "В отличие от наших друзей, скажем, из Lehman Brothers, которым нужен капитал для поддержки портфеля деривативов или чего-то еще, нам это не нужно. Поэтому мы используем наличные деньги для выкупа акций, выплаты дивидендов, возможных смежных приобретений, если мы их найдем, и, возможно, для погашения долга, хотя это и не является приоритетом. Так что это объясняет нашу позицию".

Он также постарался предугадать вопросы инвесторов о самых необычных аспектах предложения. Что касается сокращения вознаграждения на 200 миллионов долларов, необходимого для достижения цели в 57,5 %, обещанной в проспекте, он объяснил, что 100 миллионов долларов будут сэкономлены за счет прекращения огромных выплат Эйгу и Гуллквисту. "Так что с этим покончено, это уже сделано, это неповторяющееся событие", - сказал он. Остальные 100 миллионов долларов, по его словам, придется сократить за счет компенсаций банкирам, если предположить, что доходы не вырастут. Но, как он отметил, если в 2005 году общая выручка вырастет на 13 процентов, то для достижения целевого показателя в 57,5 процента сокращение компенсаций не потребуется. "Мы думаем, что в этом году мы проведем нулевое сокращение, что бы это ни означало", - сказал он. "Мы достигнем показателя в 57,5 процента". Не затрагивая спорное решение о регистрации на Бермудских островах, он объяснил, почему налоговая ставка компании составляет 28 процентов, что ниже, чем у большинства американских компаний. "Она составляет 28 процентов, потому что мы являемся полноправными налогоплательщиками США, но половина наших предприятий находится за границей", - сказал он. "Когда вы смешиваете эти два показателя, то получаете 28 процентов". Что касается того, чтобы талантливые банкиры оставались в компании достаточно долго, чтобы помочь ей достичь результатов, которые Брюс обещал инвесторам, то и на этот счет у него был готовый ответ. "Итак, у нас есть все эти ценные сотрудники, как нам их удержать?" - риторически спросил он. "Все подписались под системой, согласно которой, если они уходят, они не могут продавать или занимать свои акции в течение восьми лет. То есть довольно драконовская методика. Если же они остаются, то могут продать или конвертировать в среднем четыре года". Кстати, есть также девяностодневное уведомление и девяностодневный запрет на конкуренцию. И опять же, все подписались под таким положением. Так что мы считаем, что это очень мощно".

Когда обед подошел к концу и презентация Брюса закончилась, вопросов из зала было на удивление мало, и ни один из них не касался спорной темы о том, как фирма оказалась в таком положении после 157 лет конфиденциальности.

По любым меркам публичное размещение акций Lazard было историческим событием. Оно не только означало конец загадочной секретности компании, но и стало самым крупным IPO на Уолл-стрит со времен Goldman Sachs в 1999 году. Однако сделка Lazard была просто ожидаема институциональными инвесторами - не очень ожидаема, не дико ожидаема, а просто ожидаема. Сдержанность их реакции можно было почувствовать в нью-йоркском дворце. Инвесторы полагали, что при определенной цене сделка с Lazard начнет выглядеть интересной. Проблема заключалась в том, что Брюс сильно усложнил сделку, решив сразу столько проблем. Таким образом, он, похоже, отпугнул многих розничных инвесторов, отдав в руки институтов больше рычагов влияния, чем обычно. "Чем сложнее структура, тем ниже цена, которую можно получить", - сказал один институциональный инвестор агентству Reuters по поводу IPO Lazard.

Самостоятельные проблемы усугублялись внешними. В апреле 2005 года цены пяти из шести IPO находились либо на нижней границе диапазона, указанного на обложке проспекта, либо ниже ее - спрос со стороны инвесторов ослабевал. Между тем, IPO Lazard также пострадало от волнения на долговых рынках, где недавнее понижение рейтинга долговых обязательств ведущей компании GM вызвало рост доходности - как раз в тот момент, когда Lazard нужно было определить цену долговой части своего предложения. Агентство Moody's не помогло Lazard, присвоив долговым обязательствам, которые Lazard собиралась выпустить, рейтинг Ba1, ниже инвестиционного уровня. А затем Duff & Phelps, еще одно рейтинговое агентство, присвоило долговым обязательствам Lazard непрошенный и неожиданный рейтинг ниже инвестиционного уровня, придав предложению долговых обязательств оттенок размещения нежелательных облигаций - что совершенно иронично, учитывая все нападки Феликса на рынок нежелательных облигаций. Ценовое давление на долговые обязательства оказало ценовое давление на акции.

За два дня до того, как сделка должна была состояться, известный профессиональный биржевой обозреватель Джим Крамер призвал инвесторов держаться подальше. "Насколько ужасна эта сделка по IPO Lazard?" - задавался он вопросом на своем веб-сайте (в отличие от своей финансовой колонки в газете Bruce's New York).

Кто-нибудь на это смотрел?... Это полное высокомерие, особенно в свете сегодняшнего понижения рейтингов реальных брокерских компаний. Иногда мне кажется, что Уолл-стрит считает нас самой большой кучкой идиотов. Чем больше я читаю об этой сделке, тем больше мне кажется, что это просто очень дорогой выкуп несогласных партнеров и не более того. Более того, проспект эмиссии - самый запутанный документ из всех, что мне доводилось видеть. Полное отсутствие прозрачности. Иногда этот бизнес взывает к судье, чтобы тот выкинул флажок и сказал: "Нет, вы, ребята, не можете этого сделать". Но зебр нет, есть только парни вроде меня, которые говорят: "Пожалуйста, держитесь от этого подальше". И у нас нет никакого влияния или голоса по сравнению с самой улицей, которая позволяет публиковать практически все, что угодно. Какое преступление.

Таков был фон, когда руководство Lazard встретилось с банкирами Goldman Sachs в ночь на 4 мая, чтобы определить цену IPO. По словам Кена Уилсона, в тот вечер не обошлось без неожиданных разборок между ведущим андеррайтером и эмитентом. "Это была сложная сделка, которую было очень трудно осуществить", - сказал он через несколько недель после этого. "Брюс сопротивлялся. У него много багажа". По словам Уилсона, для IPO Lazard был "слабый список инвесторов" и "слабая книга" спроса благодаря "сильному" давлению на продажи со стороны "хедж-фондов, которые шортили заявку синдиката". По его словам, в итоге спрос составил 23 доллара за акцию, что ниже нижней границы диапазона, который составлял 25 долларов. "Но, - сказал Уилсон, - Брюс был непреклонен. Он сказал, что ему приставили пистолет к голове, и он должен получить 25 долларов за акцию". По данным New York Times, некоторые банкиры Goldman настаивали на цене IPO в 22 доллара за акцию из-за "слабого спроса". В конце концов Goldman уступил Брюсу и назначил цену IPO в 25 долларов за акцию.

Кроме того, Lazard и Goldman увеличили на 3,7 миллиона акций количество проданных акций по цене 25 долларов за штуку, чтобы привлечь еще 93 миллиона долларов. Lazard пришлось привлечь эти дополнительные средства с рынка акций, поскольку Citigroup не смогла продать соответствующую сумму субординированного долга на все более нестабильном долговом рынке. "Учитывая изменения на долговом рынке, мы сочли разумным сократить долг, что оказалось возможным, учитывая спрос на акции", - сказал представитель Lazard Рич Сильверман. Кен Джейкобс добавил: "Goldman установил цену прямо через статическое давление. И мы добились своего. Вся власть Goldman. Честно говоря, Goldman проделал великолепную работу по этой сделке, а вы обычно не отдаете конкурентам должное". После согласования цены вечером 4 мая Lazard выпустил пресс-релиз, в котором объявил о сделке. "Lazard является ведущим мировым независимым консультантом и ведущим мировым управляющим активами", - заявил Брюс в релизе. "На протяжении более 150 лет Lazard обслуживал своих клиентов в меняющихся экономических условиях, и мы с нетерпением ждем новой захватывающей эры. Мы приняли решение стать публичной компанией после тщательного обдумывания и с учетом интересов наших клиентов, наших сотрудников и наших инвесторов". В результате размещения акций было получено 854,6 млн долларов США брутто и 811,9 млн долларов США после выплаты комиссии за андеррайтинг.

В общей сложности вечером 4 мая Lazard собрал 1,964 миллиарда долларов, причем все деньги, кроме 61 миллиона долларов, ушли обратно через дверь. Конечно, большая часть денег - 1,616 миллиарда долларов - досталась Мишелю, Eurazeo и другим капиталистам. Стив Рэттнер высоко оценил достижение Брюса. "У Брюса были все карты", - сказал он в интервью New York Times. "Он перехитрил Мишеля на каждом шагу". На собрании акционеров Eurazeo в тот день Мишель сказал собравшимся: "Я был связан с Lazard 45 лет, а 25 лет был ее главой, и для меня это большая честь, так что это важный поворотный момент". В ночь, когда была назначена цена, команды специалистов Goldman и Lazard отпраздновали сделку ужином в Per Se, одном из лучших и самых дорогих ресторанов Нью-Йорка.

Следуя освященной временем традиции, в 9:30 следующего утра Брюс и группа из примерно семнадцати ФОБов появились на подиуме, расположенном высоко над торговым залом биржи и перед большим баннером с надписью "LAZARD". Группа собралась, чтобы позвонить в колокол открытия биржи и понаблюдать за первыми сделками с акциями Lazard. После звонка Брюс и Стив Голуб спустились в зал биржи, а именно в торговый зал Banc of America Specialist, специализированной фирмы, которую выбрал Lazard, чтобы понаблюдать за первыми торгами акциями. То, что они увидели, было не очень красиво.

В теории, цены на IPO устанавливаются таким образом, чтобы спрос на новые акции немного превышал предложение. Когда это происходит правильно, все идет хорошо. Цена акций растет, и инвесторы счастливы. Андеррайтеры тоже довольны, потому что им не нужно подвергать свой капитал риску, поддерживая акции - отсюда и идея андеррайтинга - и они могут воспользоваться опционом на так называемую "зеленую туфлю" - дополнительное размещение 15 процентов акций Lazard (в данном случае 5,1 миллиона акций), что позволит им купить их по 25 долларов за акцию, продать на активном рынке по более высокой цене под предлогом "стабилизации рынка" и таким образом увеличить свою прибыль. Если IPO торгуется ниже цены предложения, говорят, что оно "прорвалось". Когда IPO прорывается, почти никто не радуется. Первоначальные покупатели акций наблюдают за тем, как падает их стоимость, несмотря на то, что перед покупкой они старались определить правильную цену. И если IPO прорывается, андеррайтеры, очевидно, не будут использовать "зеленый башмак", а вместо этого будут обязаны фактически андеррайтить размещение, используя свой собственный капитал для создания поддержки акций на рынке. Если кто-то захочет продать акции на ранних этапах, андеррайтерам придется покупать, а значит, они могут быстро потерять много денег - чего фирмы с Уолл-стрит очень стараются избежать. В случае неудачного IPO единственные счастливые люди - это инвесторы, продавшие акции в короткие сроки - они правильно сделали ставку на то, что цена упадет, - и те люди, как Мишель, которые продали свои акции Lazard по цене гораздо выше, чем они стоили изначально на рынке.

Акции Lazard торговались без изменений - на уровне 25 долларов за акцию - в течение первых двадцати минут, а затем пошли вверх, достигнув максимума в 25,24 доллара незадолго до 10:00 утра. Затем акции вернулись к уровню 25 долларов за акцию примерно до 11:45, а затем пошли вниз. LAZ закончила день на отметке 24 доллара за акцию, потеряв 1 доллар, или 4 процента, при объеме торгов чуть менее 35 миллионов акций. "Когда вы видите, что акции торгуются рядом с ценой предложения, это означает, что андеррайтеры поддерживают их", - сказал Стив Раттнер в интервью Bloomberg в тот первый день. "Обычно вы хотите, чтобы акции выросли на 10 процентов". Один из трейдеров добавил по поводу цены закрытия в 24 доллара: "Вот где спрос". Bloomberg отметил, что Lazard стал первым за последнее время IPO инвестиционного банка, цена которого упала в первый день торгов - и Greenhill (рост на 17 процентов), и Goldman (рост на 33 процента) выросли в первый день торгов - и стал одним из дюжины крупных IPO с 1987 года, которому это удалось. Некоторые наблюдатели за рынком IPO отмечают, что Goldman не мог позволить себе провалить сделку с Lazard. "Это слишком громкая сделка", - прокомментировал трейдер из Cantor Fitzgerald. "Это разочаровывает. Я уверен, что они не ожидали такого движения цен вниз". Компания "Ренессанс Капитал", которая проводит независимые исследования новых публичных компаний, в своем отчете от 5 мая об IPO Lazard написала, что "похоже, из первоначальных инвесторов выжали все до последнего пенни" и что "мы считаем, что основными причинами плохого приема [IPO] были запутанная корпоративная структура компании и премия за первоначальную оценку. Мы по-прежнему считаем, что текущая оценка слишком высока, особенно на фоне неоднозначной торговли акциями инвестиционно-банковских компаний". Red Herring назвал IPO Lazard "провалом на животе" и добавил: "Мораль этой истории сводится к тому, что Уолл-стрит - это все: Берегись №1". Лондонская газета Financial News похвалила Брюса за упорство в проведении сделки перед лицом многочисленных препятствий, которые Мишель поставил на его пути. "Однако, - заключает издание, - сделка, которая столь прозрачно направлена на то, чтобы вырвать контроль над компанией у председателя совета директоров Мишеля Давида-Вейля для личного обогащения Вассерштейна и его ключевых соратников за счет акционеров, не имеет места на публичных фондовых рынках".

В первые выходные после IPO журнал Barron's, одна из библий Уолл-стрит, подверг сделку резкой критике под заголовком "Королевский выкуп за Lazard" с карикатурным изображением Брюса, принимающего особенно наполеоновскую позу. "Со сделкой с Lazard связано множество негативных моментов", - утверждал журнал. Компания имеет сомнительную репутацию одной из немногих финансовых фирм, когда-либо выходивших на биржу с крайне отрицательной балансовой стоимостью и рейтингом облигаций "джанк-грейд" от двух крупнейших рейтинговых агентств. К другим недостаткам можно отнести то, что Lazard базируется на Бермудских островах, чьи законы обеспечивают меньшую защиту публичных акционеров, чем американские". Далее в статье перечисляются недостатки сделки и, тем не менее, ее высокая цена. "IPO Lazard - это отличная сделка для Вассерштейна, бывших партнеров Lazard и нынешних управляющих директоров", - заключает Barron's. "Но другим инвесторам, вероятно, стоит держаться подальше. Есть гораздо лучшие франшизы Стрит, доступные по гораздо более выгодным ценам, включая Goldman, Lehman, Bear Stearns и даже находящийся в затруднительном положении Morgan Stanley". В свою очередь, Тафт из Goldman отметил, что IPO Lazard оказалось непростой задачей, по крайней мере, на начальном этапе: слишком много хедж-фондов стремились "зашортить" акции или входили в сделку в расчете на краткосрочный рост, а когда этого не произошло, они выбросили акции на рынок.

Согласно правилам урегулирования на Уолл-стрит, несмотря на то что Lazard получила почти 2 миллиарда долларов в ночь на 4 мая, фирма не должна была выплачивать деньги, причитающиеся Мишелю, Евразео и др. до 10 мая. В этот день деньги потекли по банковским переводам. Мишель получил чуть больше 328 миллионов долларов. Он также имел небольшую долю в двух созданных им трастах - Louisiana Corp. и Sociedad Recovia, - которые вместе получили 70 миллионов долларов. Траст, названный по первым инициалам четырех его дочерей, - B.C.N.A. - получил 1,1 миллиона долларов. Сестра Мишеля, Элиана, получила 99,4 миллиона долларов. Компания Eurazeo, в которой Мишель и его сестра были крупными акционерами, получила 784 миллиона долларов, что является самым большим куском выручки. Акции Eurazeo выросли примерно на 37 процентов за год после того, как Lazard подал первоначальный S-1, и теперь их рыночная стоимость составляет почти 5,5 миллиарда евро. Антуан Бернхайм, восьмидесятилетний консильери Lazard Paris и выдающийся деятель французского бизнеса, чьи родители погибли в Освенциме, получил 64,3 миллиона долларов. Жан Гийо, на несколько лет старше Бернхайма, бывший соратник Жана Монне и человек, стоявший за слиянием автопроизводителей Peugeot и Citroen, получил 61,2 миллиона долларов.

Некоторые из потомков Андре Мейера также оказались в выигрыше. Филипп Мейер, сын Андре, который недавно вышел на пенсию в качестве профессора физики в Париже и который так и не продал акции Lazard, завещанные ему отцом, получил 18 миллионов долларов напрямую и еще 57,4 миллиона долларов через траст "PM". Сын Филиппа, Винсент, получил около 43,6 миллиона долларов. Другие внуки Андре, Гершели, не получили ничего.

В то время как после IPO было слышно, как хлопают пробки шампанского от Парижа до Нью-Йорка, где Брюс устроил большую частную вечеринку для своих партнеров в ресторане Four Seasons, банкиры Lazard в штаб-квартире Goldman Sachs на Брод-стрит, 55, оставались с ужасным похмельем. Когда акции Lazard упали в первый день торгов, Goldman выполнил свое обязательство по созданию рынка для инвесторов, в итоге накопив неслыханную краткосрочную позицию в акциях Lazard более чем на 10 процентов. "Goldman явно переборщил, защищая предложение Lazard", - заметил Джон Кофф, известный профессор права ценных бумаг в Колумбийском университете. "Очень, очень редко андеррайтеры делают достаточно, чтобы стать держателями 10 процентов акций". В течение десяти дней после IPO Goldman продолжал тщетно пытаться продать акции Lazard, так как цена на них продолжала падать, в результате чего Goldman понес убытки, которые, по оценкам, превысили 15 миллионов долларов. Goldman также получил вознаграждение в размере около 25 миллионов долларов за согласие стать ведущим андеррайтером. Партнер Goldman Кен Уилсон сказал, что финансовая поддержка его бывшей фирмы "оставила нам небольшой фингал". Луис Ринальдини предположил, что пострадала и другая часть метафорического лица Goldman. "Брюс получил свои 25 долларов, а Goldman зализывает раны от того, что заплатил за поддержку акций, которые стоят 21 доллар", - сказал он 23 мая. "У Goldman чуть более окровавленный нос, чем у Lazard". Представитель Goldman возразил: "Наша обязанность как маркет-мейкера - помочь нашим клиентам". Финансовый обозреватель The New York Times Эндрю Росс Соркин сравнил защиту Goldman по поводу поддержки Lazard с "врачом, который неудачно провел операцию на мозге, но хвастается своим мастерством в сшивании пациента обратно". Тафт явно надеялся на лучшее, но настаивал на том, что Goldman поступил правильно как в отношении своего клиента - Lazard, - так и в отношении своей репутации ведущего андеррайтера IPO. "Я просто очень рад, что мы смогли взять то, что могло бы быть очень сложной и ужасной ситуацией, если бы компания не стала публичной, и действительно сделать ее публичной компанией и сделать ее лучшей фирмой", - сказал он. "И я считаю, что она стала лучше". Что касается решения о поддержке IPO на рынке, Тафт сказал: "Торговые решения были приняты, потому что мы хотели поддержать акции, и, возможно, мы поддерживали их слишком долго, оглядываясь назад. Потому что продажи продолжали поступать, и мы ожидали, что они иссякнут, но они не иссякли, и если посмотреть назад, то можно увидеть, что короткий интерес расширился, и, по сути, появилась целая группа людей, занимающихся шортингом".

Неудачное IPO и торговые потери Goldman только укрепили репутацию Брюса как слишком ловкого и наполовину корыстного дилера. А плохие новости продолжали поступать. В тот же день, когда начались торги IPO, стало известно, что бизнес Lazard по работе с рынками капитала - теперь уже часть отделенной компании, полностью принадлежащая рабочим партнерам фирмы, - стал объектом федерального расследования прокурора штата Массачусетс, выясняющего, не делали ли руководители этого бизнеса неподобающие подарки и вознаграждения трейдерам Fidelity Investments, компании-гиганта взаимных фондов. Это было сделано в дополнение к расследованию, проводимому Комиссией по ценным бумагам и биржам США. Прокурор США Майкл Салливан в Бостоне назначил большое жюри для расследования сообщений о том, что фирмы Уолл-стрит, включая Lazard, предлагали трейдерам Fidelity "секс и наркотики", чтобы заполучить их прибыльный торговый бизнес. В одном из опубликованных отчетов рассказывалось о диком мальчишнике - включая обязательные выходки стриптизерши и метание карликов - для трейдера Fidelity, устроенном на Саут-Бич в Майами, с перевозкой на частном самолете и частной яхте, все оплаченные Уолл-стрит. Lazard сообщила, что офис Салливана запросил у нее информацию и что несколько сотрудников отдела рынков капитала уволились, в том числе Грег Райс, партнер, отвечавший за отдел акций фирмы.

По иронии судьбы, через несколько дней после того, как стало известно, что компания стала объектом федерального расследования, Fidelity подала в Комиссию по ценным бумагам и биржам отчет о том, что ей принадлежит 5,5 миллиона акций Lazard, или 5,5 процента акций компании. Через несколько недель JPMorgan Chase объявил, что является бенефициарным владельцем 5,8 миллиона акций Lazard, что сделало его крупнейшим внешним акционером компании. Другие организации также приняли участие в размещении акций Lazard, включая T. Rowe Price, Morgan Stanley, Prudential и Jennison Associates.

Каким бы серьезным ни было федеральное расследование, его возможные последствия для Lazard - новой публичной компании - были несущественными. Однако гораздо более серьезная проблема возникла 30 мая, когда из парижского офиса Lazard стали поступать сообщения о том, что пятидесятитрехлетний лидер компании Жерардо Браджотти подал заявление об отставке, поскольку Брюс не выполнил свое письменное обещание расширить полномочия Браджотти, включая управление всеми европейскими операциями Lazard, в обмен на то, что Браджотти долгое время поддерживал IPO. Браджотти подал заявление об отставке после того, как ряд французских банкиров - среди них, как говорят, были и Бруно Роже, и Жорж Ралли - выступили против его нового назначения. Один из банкиров Lazard в Европе считал, что назначение Браджотти на европейский пост "даст ему почти неограниченную власть в Европе и уменьшит роль самого Брюса". Брюс сказал: "Герардо - действительно талантливый парень, но я, конечно, не собираюсь ставить его во главе французов".

Браджотти практически единолично сделал Lazard консультантом номер один по слияниям и поглощениям в Италии, а его нынешняя вотчина - Европа за пределами Франции и Англии - принесла 20 процентов доходов Lazard от слияний и поглощений в 2004 году. "Потеря г-на Брэггиотти будет крайне неприятна для Lazard так скоро после IPO в прошлом месяце", - пишет Financial Times. Еще хуже для Брюса, чем потеря одного из лучших банкиров фирмы, было то, что он не только пообещал Брэггиотти повышение, но и согласился заплатить ему наличными за его акции (в отличие от почти всех других управляющих директоров Lazard) и разрешил ему не подписывать соглашение о неконкуренции. Если бы он уволился из Lazard, Брэггиотти не только ушел бы со всеми своими деньгами, но и смог бы открыть конкурирующую фирму или присоединиться к ней после шестинедельного срока "уведомления". Часы начали тикать 30 мая; срок уведомления заканчивался 11 июля. В это же время Майкл Готтшалк, один из партнеров, которых Брюс привел с собой в начале 2002 года из DKW, объявил, что покидает Lazard, чтобы присоединиться к конкурирующей фирме Rothschild в Нью-Йорке. Затем партнер Джордж Брокоу объявил о своем уходе в Perry Capital, нью-йоркский хедж-фонд. А затем партнер Эйтан Тигай, взявший на себя труд по заполнению S-1, ушел, чтобы присоединиться к Роберту Агостинелли в Rhone Group. Вскоре появились предположения, что Брэггиотти вернется в свою бывшую фирму Mediobanca, в результате чего акции итальянского банка выросли на 4 % на этой новости.

Но 8 июня, впервые публично рассказав о своей новой вражде с Брюсом, Браджотти сообщил в интервью миланскому агентству Bloomberg, что накануне он только что вернулся со встречи с Брюсом в Нью-Йорке. "Я подал заявление об отставке, и сейчас оно обсуждается", - сказал он. "Я ухожу в отпуск, но не в Mediobanca". Брэггиотти добавил, что 14 июня состоится заседание нового совета директоров Lazard - первое - на котором будет обсуждаться этот вопрос. "Давайте оставим им право делать какие-либо объявления", - сказал он. Один нью-йоркский хедхантер сказал о Lazard изданию Crain's New York Business: "Эта фирма держится на скотче и жевательной резинке".

После заседания совета директоров 14 июня Lazard объявил о масштабной реорганизации своих европейских подразделений. В пресс-релизе Брюс заявил, что европейская реорганизация "подтверждает появление нового поколения талантливых лидеров, которые, наряду со своими американскими коллегами, являются будущим Lazard". Не был оглашен тот факт, что парижское отделение Lazard переживает один из худших годов за более чем десятилетие, опустившись на шестнадцатое место среди французских консультантов по слияниям. Еще в 2000 году доля рынка Lazard во Франции составляла 40 процентов.

В новой структуре также заметно отсутствовал Брэггиотти. Lazard объявила не только об отставке Брэггиотти с 15 июля, но и о том, что его уход не окажет "существенного негативного влияния" на "общие финансовые результаты фирмы за 2005 год". Фирма критически добавила: "Lazard вновь заявила г-ну Брэггиотти, что она соблюдала и будет соблюдать соглашение, которое подписали Lazard и г-н Брэггиотти, и Lazard и г-н Брэггиотти ведут переговоры по поводу их отношений". После того как он продал свои акции Lazard в ходе IPO и ушел в отставку, Браджотти открыл G. B. Partners, свою собственную миланскую бутик-консалтинговую фирму. В конце ноября он объявил, что покупает за 100 миллионов евро Banca Leonardo, небольшой миланский банк, основанный в 1999 году.

Он заявил, что намерен использовать банк в качестве платформы для создания панъевропейской компании по оказанию консультационных услуг, управлению частным капиталом и денежными средствами. После преобразования Leonardo Брэггиотти стал бы грозным конкурентом Lazard и Mediobanca. Он планировал консультировать по вопросам слияний в Италии, Франции и Германии. Для этого он намеревался нанять около двадцати банкиров по слияниям и поглощениям по всему континенту.

Браджотти начал поиск 500 миллионов евро нового капитала для новой Gruppo Banca Leonardo. Он быстро объявил своего первого инвестора: им стал не кто иной, как Eurazeo, который предоставил 100 миллионов евро на 20-процентную долю. "В Mediobanca он занимался заключением сделок", - объясняет Патрик Сейер. "Он ушел из Mediobanca и стал итальянским специалистом по сделкам в Lazard. Я не вижу причин, по которым он не смог бы повторить тот же рекорд в Leonardo".

Один из аналитиков в Париже сказал Bloomberg: "Это будет фактически восстановлением связей между Мишелем Давидом-Вейлем и Braggiotti". В Европе была большая конкуренция со стороны инвесторов, желающих участвовать в сделке с Braggiotti. Даже Феликс считал, что Брэггиотти затеял что-то грандиозное. "Он собирает мощную машину", - сказал он Bloomberg. Летом 2006 года Banca Leonardo приобрел крупный миноритарный пакет акций французской компании по управлению активами, а также купил Toulouse Partners во Франции, чтобы запустить консультационную практику прямо под носом у Lazard. Разрабатывались планы по открытию офиса Leonardo в Лондоне. Даже давний консильери Мишеля, Жан-Клод Хаас, объявил, что объединяет усилия с Брэггиотти.

Со своей стороны, Мишель прекрасно понимал всю иронию своего участия в фирме Браджотти. Он также прекрасно понимал, что его соглашение о неконкуренции с Lazard истекает только в конце 2007 года и что инвестиции Eurazeo вызвали недоумение в Lazard. Газета Financial Times даже стала называть это инвестициями Мишеля в банк Браджотти, а не Eurazeo. "Послушайте, я уверен, что они недовольны", - сказал он о своих бывших партнерах по Lazard. Мне звонили, но не мне, а другим, и говорили: "Вы уверены, что Мишель знает, что делает? Помнит ли он, что у него есть условие о неконкуренции?" Он сделал паузу и глубоко затянулся своей кубинской сигарой. Когда дым вышел из его рта и закружился вокруг него в разреженном, сладком воздухе теплого офиса Lazard, на его бесстрастном лице появилась кривая улыбка. "Я помню, - продолжал он. "Я не являюсь должностным лицом Eurazeo. Я председатель совета директоров. Я не буду офицером Браджотти. Я не буду входить в совет директоров его компании. Я отстранен настолько, насколько это возможно".

Почти сразу после заседания совета директоров, состоявшегося 14 июня, компания Lazard объявила финансовые результаты за первый квартал, закончившийся 31 марта 2005 года. Чистый доход составил 245 миллионов долларов, а чистая прибыль - 31,3 миллиона долларов, или тридцать один цент на акцию. По сравнению с первым кварталом 2004 года чистый доход вырос на 21 процент, а чистая прибыль - почти в три раза. По общему мнению аналитиков с Уолл-стрит, которые впервые стали освещать деятельность компании и публиковать отчеты о ней, в первом квартале 2005 года Lazard должна была заработать около двадцати пяти центов на акцию. Брюс превзошел прогнозы аналитиков на 24 процента, но этого оказалось недостаточно, чтобы противостоять негативным новостям о Брэггиотти. После того как 14 июня акции компании выросли на девяносто пять центов за акцию, до 23,10 доллара, в преддверии объявления о доходах, LAZ закрылась на отметке 22,90 доллара, упав на двадцать центов. Акции так и не поднялись выше цены IPO в 25 долларов.

Для Брюса IPO было не аномальным событием в истории фирмы, а скорее неизбежностью. "Для меня IPO вписывается в непрерывную историю Lazard", - сказал он. "Что мы сделали на самом деле? Мы укрепили традиции Lazard, который на протяжении 150 лет предоставляет своим клиентам наилучшие консультации, опираясь как на отраслевых специалистов, так и на местный опыт". По его словам, историческая доля Eurazeo в Lazard в любом случае превращает Lazard в квазигосударственную структуру, хотя и сопровождается огромной и постоянной путаницей. "Я более счастлив в нынешней конфигурации, - сказал он, - и я не сомневаюсь в способности Lazard выполнить свои обязательства перед рынком и инвесторами". Когда Брюса спросили, не готовится ли продажа Lazard, он ответил отрицательно. "Нет", - сказал он. "Мы являемся независимым банком, и нет причин, по которым это должно измениться".

10 АВГУСТА компания Lazard представила финансовые результаты за второй квартал 2005 года. Важнейший показатель - чистая выручка от слияний и поглощений - составил 182 миллиона долларов, что на 35 процентов больше, чем во втором квартале 2004 года. За первые шесть месяцев 2005 года чистая выручка от сделок M&A составила 304,3 миллиона долларов, что на 46 процентов больше, чем за тот же период годом ранее. Как и обещал Брюс, доходы Lazard росли вместе с оживлением на рынке слияний и поглощений во всем мире. Тем не менее, Lazard не дотянула на один цент до прогноза Уолл-стрит, согласно которому чистая прибыль за второй квартал составила тридцать три цента на акцию. Вместо этого компания сообщила о чистой прибыли в размере 32 миллионов долларов, или тридцать два цента на акцию. На конференции для инвесторов, которая, как объявил Брюс, будет проводиться только два раза в год, он заявил, что доволен результатами работы компании. На вопрос о том, почему Lazard опустилась на двенадцатое место в глобальной лиге сделок по слияниям и поглощениям по сравнению с четвертым местом в 2004 году, Брюс ответил, что многие из наиболее важных сделок Lazard либо являются частными и поэтому не попадают в лигу, либо клиенту было рекомендовано отказаться от сделки - и это тоже не отражается в лиге. Но Брэд Хинц, аналитик по ценным бумагам из Sanford C. Bernstein, сказал о Lazard: "Реальная проблема, с которой они сталкиваются, заключается в том, что их раскрытая доля комиссионных в сделках слияний и поглощений фактически снижается с 2001 года..... Если мы посмотрим на долю рынка, то цифры будут не столь впечатляющими". Тем не менее, не обращая внимания на критику, Брюс положил свои деньги на место. Когда акции Lazard болтались вблизи цены IPO в 25 долларов, и в конце августа, когда у него появился первый законный шанс, он купил на рынке 119 500 дополнительных акций Lazard, что обошлось ему почти в 3 миллиона долларов. Большая часть акций - 106 000 - была куплена именно по цене 25 долларов. Теперь Брюс владел 11 394 534 акциями Lazard, что сделало его в два раза крупнейшим индивидуальным акционером Lazard.

Вспоминая развязку, Марианна Гершель, внучка Андре, сказала, что "определенный этап в истории Lazard" пройден, напомнив ей "знаменитое замечание Гегеля о том, что "сова Минервы взлетает в сумерках"" - гегелевское мнение о том, что мудрость приходит только в ретроспективе.

В последний день августа 2005 года Бернар Сент-Мари, тридцатидвухлетний сотрудник Lazard в Лондоне и Париже, объявил о своей отставке в горьком и ироничном электронном письме, которое он разослал всем сотрудникам фирмы, а затем мгновенно просочилось в прессу. "Я покидаю Lazard с завтрашнего дня после более чем 32 лет работы в различных фирмах группы по всему миру", - написал он.

Я буду продолжать свою карьеру в общей очереди безработных, поскольку я не достаточно стар и не достаточно богат, чтобы выйти на пенсию. Я желаю себе удачи в будущем. Я ухожу на высокой ноте IPO Lazard с осознанием того, что (i) я внесу свой вклад в реализацию заявленного намерения сократить расходы на работу в Lazard на общую сумму более 180 миллионов долларов в год и (ii) что мне не придется соблюдать положения о неразглашении, содержащиеся в соглашении между Lazard и "Историческими партнерами". Я хочу поздравить главу Lazard с успехом в продаже IPO Lazard инвестиционной общественности и большинству (!) "рабочих членов" Lazard. Возможно, через годы это будет оценено не только как еще более смелый акт финансового волшебства, чем продажа Wasserstein Perella, но и как жест необычайного альтруизма, поскольку это было сделано, по сути, - с точки зрения наличности - в интересах "Исторических партнеров". Я желаю всяческих успехов членам Рабочей группы Lazard в их работе по уменьшению горы долгов Lazard и, надеюсь, в конечном итоге возвращению к ситуации, когда осязаемая балансовая стоимость, приходящаяся на их собственные (все еще косвенные) доли в Lazard Ltd., снова будет положительной. Наконец, позвольте мне, как единственному прямому потомку братьев-основателей Lazard, работающему в настоящее время в Группе, выразить удовлетворение тем, что я разорвал связи с Lazard примерно в то же время, что и мой дальний дядя Мишель Давид-Вейль, который был последним членом семьи (хотя и не прямым потомком братьев-основателей), управлявшим фирмой.

Другие давние сотрудники Lazard с такой же горечью говорили о том, как изменилась фирма в первые годы XXI века. "То, что здесь происходит, просто неприлично", - сказала Анник Персиваль, давняя помощница Мишеля в Нью-Йорке. "Это очень печальный конец и очень предсказуемый. Я могла бы написать характеристику, но, полагаю, это уже сделали другие". Персиваль также был ассистентом Андре до его смерти. "Когда Андре Мейер умер, для меня это был конец целой эпохи", - продолжила она. "Конец династии. И я думаю, что сейчас здесь происходит то же самое".

Послесловие

Утром 9 ноября 2005 года компания Lazard сообщила о прибыли в размере 51,7 миллиона долларов, или 52 цента на акцию, что превысило консенсус-оценку Уолл-стрит в 37 центов на акцию. Доходы за первые девять месяцев 2005 года выросли на 57 процентов по сравнению с тем же периодом 2004 года. По любым меркам бизнес-модель Lazard работала великолепно - как и предсказывал Брюс. В пресс-релизе, сопровождающем отчет о прибылях, Брюс совершил заслуженный победный круг. "Теперь ясно, что мы эффективно выполняем наш план", - сказал он. "Франшиза Lazard динамично развивается, наши профессионалы полны энтузиазма, а перспективы нашего бизнеса остаются позитивными. Наши клиенты по-прежнему ценят независимые консультации, а наша глобальная стратегия позволяет нам и дальше использовать преимущества сильной среды слияний и поглощений". Цена акций Lazard положительно отреагировала на новость, взлетев за день почти на 15 процентов и закрывшись на отметке $29,60 за акцию.

Наконец, спустя полгода после того, как Брюса осудили за неправильную оценку акций и за чрезмерную проработку сложной сделки, акции Lazard подорожали примерно на 20 % по сравнению с ценой IPO. Поскольку бум слияний и поглощений в середине десятилетия продолжался, 6 декабря 2006 года акции достигли своего исторического максимума - 49,28 доллара за акцию, что дало компании рыночную капитализацию около 6 миллиардов долларов; только акции Lazard Брюса в тот день стоили около 560 миллионов долларов. Это произошло менее чем через неделю после того, как Lazard провела вторичное размещение своих обыкновенных акций на сумму 638 миллионов долларов - по цене 45,42 доллара за акцию, - из которых около 260 миллионов долларов ушли в карманы партнеров Lazard, за исключением Брюса, который решил не продавать свои пакеты. В 2005 году Брюс также получил от Lazard общую компенсацию в размере 14,2 миллиона долларов, что более чем в четыре раза превысило 3 миллиона долларов, полученных им в 2004 году, и сделало его - по показателю компенсации на доллар рыночного капитала - самым высокооплачиваемым генеральным директором на Уолл-стрит.

Но он продолжал бороться за то, чтобы заслужить восхищение коллег. Его самое известное прозвище - Bid-'Em-Up Bruce - возникло благодаря его репутации в конце 1980-х годов, когда он советовал своим клиентам платить больше, чем соперники на торгах, за компании, которые они хотели получить. Говорят, что Брюс произносил перед окончательными торгами речь "Дерзайте быть великими", подобно тому, как герой Роберта Дюваля в фильме "Апокалипсис сегодня" исполнял вагнеровскую "Валькирию" перед тем, как отправиться в бой. Брюс ненавидит это прозвище, и, честно говоря, каким бы оно ни было двадцать лет назад, сегодня оно уже не актуально. Сегодня люди называют Брюса "Волшебником", как в "Волшебнике страны Оз", и он не стесняется культивировать образ недоступного и могущественного гения.

Lazard Брюса, по иронии судьбы, является гораздо более секретным и загадочным местом, чем когда-либо при Мишеле, Короле Солнца. Тот факт, что Lazard теперь является публичной компанией, лишь усугубляет эту иронию, поскольку, несмотря на то что ее финансовые показатели раскрываются публично, Брюс теперь может еще больше скрываться за занавесом секретности под прикрытием требований закона Сарбейнса-Оксли. В отличие от него, двери Мишеля всегда были открыты для его партнеров - и практически для всех остальных - и он с удовольствием проводил часы, беседуя с ними, среди прочего, об искусстве, женщинах и сигарах. Он считал, что у него мало секретов от партнеров; в конце концов, партнерское соглашение пересматривалось и распространялось каждый год вместе с новыми пунктами партнерства. Правда, не все побочные сделки были раскрыты, пока Стив Рэттнер не заставил его это сделать, но даже после их раскрытия, по словам многих партнеров, детали побочных сделок не были столь уж удивительными. И несмотря на культивирование ауры секретности, Мишель регулярно давал длинные интервью репортерам (как, впрочем, и Феликс, и Стив). Мишель также гордился тем, что отвечал на любой вопрос, заданный ему - от партнера, от персонала или от репортера.

Брюс, тем временем, намеренно и тактически недоступен для прессы. Неудивительно, что те крошечные интервью, которые он дал после прихода в Lazard, были полностью срежиссированы, чтобы он практически полностью контролировал момент, или служили конкретной необходимости. Когда внимание не идет ему на пользу, он может быть безжалостным. Например, в конце 2005 года Брюс, не потрудившись уведомить об этом писателя, отказался опубликовать законченную рукопись Мишеля, заказанную и оплаченную Lazard французским писателем Ги Ружемоном, об истории семей Лазардов и Дэвидов-Уэйллов до Второй мировой войны. Lazard также заплатил женщине из Юты за перевод книги на английский язык, чтобы она могла быть опубликована в США и Англии. Мишель, который предоставил Ружмону доступ к архиву Лазарда, сказал, что решение Брюса показалось ему мелочным, особенно учитывая, что история закончилась, когда Мишель был еще ребенком. "Это меня немного задело", - сказал он. "Это свидетельствует о том, что он отказывается от прошлого фирмы, и, на мой взгляд, без веской причины". Конечно, с тех пор как Брюс купил журнал, New York ни разу не напечатал на своих редакционных страницах слова "Брюс Вассерштейн" или "Lazard".

Брюс стал одновременно влиятельным и богатым человеком. Благодаря росту курса акций Lazard он однозначно стал миллиардером, намного богаче Феликса и Стива и наравне с Мишелем. За последнее десятилетие никто на Уолл-стрит не заработал на инвестиционном банкинге больше денег, чем Брюс Вассерштейн. Помимо столь желанной независимости и еще более усиленной ауры непостижимости, его богатство позволило купить для него, Клода и их двоих детей двухуровневый "дворец" площадью одиннадцать тысяч квадратных футов, объединяющий десятый и одиннадцатый этажи дома 927 по Пятой авеню, одного из самых лучших и эксклюзивных жилых домов на Пятой, отделанных известняком. Небольшое, но чрезвычайно элегантное здание 927 Fifth было построено в 1917 году по проекту компании Warren & Wetmore, главных архитекторов Grand Central Terminal. В двенадцатиэтажном здании, где также жил знаменитый краснохвостый ястреб Пейл Мейл и его семья, всего десять квартир, и правление кооператива, как известно, может быть непостоянным в отношении того, кому разрешено въезжать. Брюс купил десятый этаж в 1997 году за 10,5 миллиона долларов, а еще за 15 миллионов долларов он приобрел одиннадцатый этаж в 2001 году у Ричарда Гилдера, как раз когда Брюс "переехал" в Лондон, чтобы избежать уплаты налогов Нью-Йорка и штата Нью-Йорк с 625 миллионов долларов наличными, которые он получил в результате сделки Allianz-Dresdner.

Брюс также владеет квартирой в Лондоне и одной в Париже. Лондонская квартира - всего лишь временное пристанище, пока он не завершит ремонт огромного дома на Белгрейв-сквер, 38, который станет его новым домом в этом городе. Белгрейв-сквер, расположенная в нескольких кварталах от Букингемского дворца, - это лондонский аналог Посольского ряда, где находятся посольства таких стран, как Германия, Португалия и Турция. Площадь окружает частный сад площадью 4,5 акра, спроектированный Джорджем Басеви в 1826 году.

Брюс также владеет большим участком в Санта-Барбаре, Калифорния, и поместьем площадью 26 акров на берегу Атлантического океана - Крэнберри-Дюн - на эксклюзивной улице Further Lane в Ист-Хэмптоне, с домом площадью 14 тысяч квадратных футов. Говорят, что в 1984 году он заплатил за дом около 4 миллионов долларов, затем снес его и, заплатив еще 4 миллиона долларов, построил новый дом, который вместе с землей, как говорят, стоит более 75 миллионов долларов. Уединенный дом Брюса с семью спальнями, пятью каминами, теннисным кортом и бассейном - его "любимое убежище", где, как говорят, он вынашивает идеи во время долгих прогулок по пляжу. Летом Клод и ее соседка Джессика Сайнфелд - жена Джерри - создают на пляже лагерь "Морской конек" для всех своих маленьких детей и других детей из элитного района. Нанимаются вожатые - и устраиваются на лето - и на пляже создается целая страна фантазий: кабинки с прохладительными напитками, большие зонтики и огромная тяжелая сумка, наполненная пляжными игрушками, чтобы дети не скучали. Естественно, Брюс перемещается между всей своей дорогой недвижимостью и двадцатью девятью офисами Lazard по всему миру на частном самолете Gulfstream, который предоставляет ему Lazard. Он возмещает фирме расходы на использование самолета в личных целях, хотя эта сумма не разглашается.

Весной 2006 года, когда акции Lazard достигли исторических максимумов на фоне бурного роста рынка слияний и поглощений во всем мире, сложилось мнение, что в возрасте пятидесяти восьми лет Брюс, возможно, наконец-то получит уважение, которого он так долго добивался. "Его вера в собственную способность добиваться успеха по ходу дела и в собственную силу питает его", - говорит близкий друг. "Вы знаете, как зависть подпитывает некоторых людей и ревность. Неуверенность в себе подпитывает разных людей. Я считаю, что его вера в собственную силу, в собственный миф - это то, что его питает, и его реальная вера в то, что он своего рода Ubermensch". Однако, как следует из наблюдения за Брюсом-всемогущим, Брюс - сеятель семян своего собственного разрушения. Наряду с некоторыми сомнительными деловыми суждениями, его ахиллесовой пятой может оказаться то, что он, похоже, не желает контролировать: собственное здоровье. Он очень много работает над собой, много путешествует и редко занимается спортом. Если в начале 1990-х годов он похудел, то в начале 2006 года у него появился хронический лишний вес. Говорят, что он страдает от болезни сердца и несколько лет назад перенес операцию по четырехстороннему шунтированию сердца. В двух интервью, которые он дал в декабре 2005 года, он сказал, что только что оправился от пневмонии и нескольких раз болел гриппом. По слухам, он не работал и болел с февраля по май.

Вопросы о здоровье Брюса достигли апогея летом 2006 года, когда многие люди в Нью-Йорке заметили, что он больше не выглядит хорошо. В июле 2006 года один из собеседников в нью-йоркском ресторане описал его как "хрупкого" и "трясущегося" из-за того, что он "так сильно похудел" и был одет в костюм, который был "на несколько размеров больше". Другой человек, видевший его в тот же вечер, сказал, что он похож на "болезненного семидесятилетнего старика", а не на некогда непобедимого завоевателя, и добавил: "Он в плохой форме". Феликс и его жена увидели Брюса в одной из брассерий Ист-Сайда и отметили про себя, что он выглядит ужасно. Феликс слышал, что весной 2006 года Брюс несколько месяцев не работал в офисе, и удивился, почему Lazard не сообщила об этом рынку. 2 августа 2006 года, после того как Lazard отчиталась о доходах за второй квартал, газета Financial Times задала Стиву Голубу вопрос о состоянии здоровья Брюса. "Он в порядке", - сказал Голуб о Брюсе.

Действительно, в "эксклюзивной" статье на обложке BusinessWeek от 6 ноября о том, как Брюс успешно "захватил контроль над Lazard" и занялся "переделкой дедушки M&A", он выглядел похудевшим, сильно накрашенным и позировал в своем костюме от Savile Row. На вопрос о слухах, что он "тяжело болен", он ответил репортеру Энтони Бьянко: "Это просто глупость", - и добавил: "Я вешу ровно столько же, сколько и десять лет назад. Я прохожу через эти циклы. Я стараюсь быть в форме". Мгновением позже Бьянко сообщил, что Брюс наслаждается "сложным кофейно-мороженым коктейлем", который якобы нужен ему, чтобы "подкрепить" себя "для моего первого интервью для прессы". Несколько недель спустя пресса отметила, что Брюс наслаждался огромным стейком в ресторане Питера Люгера в Бруклине. К сожалению, судьба не была благосклонна к его поколению братьев и сестер Вассерштейн. Его сестра Сандра умерла в расцвете сил в возрасте шестидесяти лет, в 1997 году, после долгой борьбы с раком груди. Не менее трагично, после тайной и мужественной борьбы с лимфомой, 30 января 2006 года умерла его младшая сестра, Венди, знаменитый драматург. Ей было всего пятьдесят пять лет. Люси Джейн, маленькая дочь Венди, родившаяся в 1999 году с помощью методов лечения бесплодия и воспитанная Венди в одиночку, сейчас живет с Брюсом и его семьей на Пятой авеню, 927.

Брюс не перестает получать благодарственные отзывы, несмотря на обоснованную критику, которой он подвергся в некоторых кругах за то, что в конце ноября 2005 года согласился представлять интересы миллиардера Карла Икана и группы несогласных акционеров Time Warner, которым в совокупности принадлежало около 3,3 процента акций компании, в их публичной борьбе за повышение цены акций Time Warner, давно терпящих бедствие, путем либо смещения генерального директора Дика Парсонса, либо развала компании, либо того и другого. Lazard была нанята для анализа различных стратегических альтернатив, подбора кандидатов для замены членов совета директоров Time Warner и подготовки рекомендаций для Икана и его группы. Как ни странно, рекомендации Lazard должны были быть обнародованы в рамках кампании. Гонорар фирмы за задание составлял 5 миллионов долларов, плюс еще 6,5 миллиона долларов за каждый доллар, на который акции Time Warner поднимались выше 18 долларов за акцию в течение последующих восемнадцати месяцев.

Это задание, конечно, было полно иронии, ведь Брюс, когда он работал в Wasserstein Perella, не только был архитектором спорной сделки 1989 года по созданию Tim Warner с высоким уровнем заемных средств, представляя интересы Time Inc., но Брюс также гордился своим участием в знаковом приобретении AOL компании Time Warner в 2000 году, хотя не играл в этой сделке никакой роли. Когда это было выгодно Брюсу и повышало рейтинг Wasserstein Perella в рейтинге слияний и поглощений - например, накануне продажи его фирмы немцам, - он приписывал себе заслуги в крупнейшем американском слиянии всех времен. Когда это перестало его устраивать - например, когда сделка оказалась позорной катастрофой, - Брюс, образно говоря, побежал как ветер.

Действительно, многие винят как первоначальное слияние Time-Warner, так и неудачное слияние AOL-Time Warner в создании ситуации, за улучшение которой боролись акционеры-диссиденты - а теперь Брюс и Lazard. Некоторые считают, что Брюс согласился на работу с Иканом, потому что был разочарован тем, что после сделки с AOL его не взяли на работу в Time Warner. "Он просто хочет быть в центре событий", - сказал о нем Парсонс. Неужели у Брюса было так мало стыда, что он мог с чистой совестью представлять интересы Икана при развале той самой компании, которую он когда-то якобы с гордостью помогал создавать? Неужели нет ничего, что он не сделал бы за вознаграждение? "Он всю жизнь ведет аморальный образ жизни", - сказал человек, хорошо его знающий. "И в сделке с Time Warner, и в отношениях с женщинами и людьми. Он в корне нечестен, и лжет с большей убежденностью, чем говорит правду. Он лжет. Правда. Я видел это. Именно тогда он старается. И он пускает в ход всю свою смекалку и сосредоточенность, и у него это чертовски хорошо получается".

В конце 2005 года, пока Брюс был занят организацией саморекламной кампании от имени Икана, его команда банкиров из Lazard работала практически без перерыва в течение двух месяцев - включая рождественские и новогодние праздники - над цифрами Time Warner, анализируя направления деятельности компании и составляя изложение, чтобы соответствовать заранее намеченному выводу о том, что акции Time Warner сильно недооценены и компанию необходимо разделить, чтобы цена акций выросла. Центральным элементом стратегии Икана была борьба по доверенности на ежегодном собрании акционеров в мае 2006 года и избрание нового, ориентированного на Икана списка директоров. В случае избрания новые директора смогли бы осуществить изменения, рекомендованные Lazard. Была нанята поисковая фирма, чтобы найти кандидатов для избрания в совет директоров Time Warner, а также найти человека на пост председателя и генерального директора компании, чтобы осуществить изменения, рекомендованные Иканом и Брюсом. Был также создан веб-сайт EnhanceTimeWarner.com, чтобы освещать каждый шаг диссидентов. Но поиск кандидатов в ряды диссидентов и на должность генерального директора шел очень медленно. Фрэнк Бионди, бывший генеральный директор голливудских компаний Viacom и Time Warner's HBO, а также брат партнера Брюса Майка, в конце концов согласился занять это место. 6 миллионов долларов, которые ему заплатили, независимо от того, увенчалась ли борьба по доверенности успехом (и даже больше, если увенчалась), не помешали ему принять решение. Тем не менее, ставка все равно делалась на группу Икана. Что еще более важно, Икан не получал большой поддержки, если вообще получал, от толпы хедж-фондов с быстрыми деньгами, которые должны были присоединиться к его банде, если бы ему удалось сформировать достаточно большой блок акционеров Time Warner, чтобы у Парсонса не осталось выбора, кроме как уступить их требованиям. Для многих из этих инвесторов Time Warner была просто медленно растущим, закостенелым "старым медиа" гигантом, который вряд ли обеспечит им желаемую прибыль.

Теперь все было готово к долгожданному представлению "Отчета Lazard", 343-страничного тома с анализом и рекомендациями о том, как Time Warner следует действовать, если она хочет повысить цену своих акций. Как театр, шумная пресс-конференция 7 февраля в пентхаусе роскошного отеля St. Regis не могла бы быть более драматичной, если бы находилась в нескольких кварталах к западу, на Бродвее. Она транслировалась в прямом эфире через Интернет. Большие проекционные экраны окружали помост в передней части зала, где Брюс, Икан и Бионди представляли выводы отчета перед переполненной толпой из примерно пятисот банкиров, аналитиков, инвесторов и репортеров. На отчет, датированный 1 февраля, было наложено эмбарго до начала встречи, когда войска Брюса разнесли его по залу, предоставив мало возможностей для предметного ознакомления до начала шоу. Долгожданный документ отличался высоким качеством исполнения, включая белую глянцевую обложку с надписью "Time Warner Inc." и "The Lazard Report", напечатанной крупным черным шрифтом. Утонченным он не был.

Его выводы также не были чем-то иным, кроме как яростным - часто беспричинным - обвинением в накопленных грехах. "TWX" - символ акций компании Time Warner - "находится в центре бури, которая сотрясает и будет продолжать сотрясать американскую промышленность", - говорилось в отчете. "Это история TWX. Рассказать ее непросто, поскольку история и результаты деятельности компании были искусно окутаны туманом одной из крупнейших в американской промышленности кампаний по связям с общественностью. В этой работе задействованы десятки сотрудников подразделений, более 30 руководителей по корпоративному имиджу и ряд внешних фирм по связям с общественностью. Успех провозглашается как триумф, а неудачи - как успех. Создается корпоративная мифология, которая в значительной степени принимается и не оспаривается средствами массовой информации. Некоторые факты просто замалчиваются..... Пришло время развеять этот туман". Под поднятые брови Брюс обвинил руководство Time Warner в создании "корпоративного ада", в котором сгорело не менее 40 миллиардов долларов акционерной стоимости благодаря, в частности, "раздутым накладным расходам" (о чем свидетельствуют новая штаб-квартира компании в Коламбус Серкл и парк корпоративных самолетов) и "истории неэффективного осуществления сделок" (например, проигрыш в приобретении AT&T Broadband в пользу Comcast и продажа Warner Music консорциуму частных инвесторов за гораздо меньшую сумму, чем она впоследствии оказалась), что позволило конкурентам "использовать TWX в своих интересах"." В "Отчете Lazard" Брюс все же выдал свою роль - или ее отсутствие - в катастрофическом слиянии AOL и Time Warner, когда поручил команде Lazard сделать сноску на совершенно неуместный факт, что Wasserstein Perella была не единственной фирмой с Уолл-стрит, которая заявила о своей заслуге в слиянии AOL и Time Warner, фактически не работая над этой сделкой.

В отеле St. Regis Брюс выступил первым и изложил решение Lazard. "В последние три года время не было дружелюбным к Time Warner", - сказал он. "Время для перемен настало". Помимо запуска программы выкупа акций на сумму 20 миллиардов долларов и сокращения расходов, Брюс рекомендовал - как и было задумано - разделить Time Warner на четыре отдельные независимые компании, торгующиеся на бирже. "Сегодня нет никаких веских причин для того, чтобы эти компании оставались вместе", - сказал он. Вместо обещанного синергетического эффекта от объединения бизнесов под одной крышей получился "диссинергетический эффект", и рынок теперь "делает существенную скидку на стоимость базовых активов". В "Отчете Lazard" говорится, что реализация плана Брюса приведет к росту цены акций Time Warner с 18 долларов до 23,30-26,60 долларов за штуку. Если это окажется правдой, то в средней точке - около 25 долларов за акцию - акции Time Warner вырастут почти на 40 процентов, а общий гонорар Lazard составит около 55 миллионов долларов, что не уступает самому крупному гонорару за слияния и поглощения (60 миллионов долларов Citigroup за консультации по сделке AOL-Time Warner). "Если у Дика Парсонса действительно есть секретный супер-острый соус для создания стоимости, мы все скажем "Аллилуйя" и "Благослови Господь", - сказал Брюс в заключение, пытаясь с юмором.

После презентации присутствующие братья по Lazard были в полном восторге. "Что вы думаете о новом Lazard?" воскликнул Кен Джейкобс, обращаясь к бывшему банкиру Lazard в аудитории.

Реакция на доклад - и его театральную презентацию - была стремительной. Он "упал с оглушительным грохотом обреченной бродвейской пьесы", - заметил обозреватель газеты Times Дэвид Карр. Аналитик с Уолл-стрит из Deutsche Bank добавил: "Мы были разочарованы тем, что ничего по-настоящему нового не прозвучало ни в их презентации, ни в их отчете". Некоторые даже предположили, что анализ Lazard был в корне ошибочным, поскольку в нем не были учтены налоговые последствия разделения компании на четыре части, и она попала "в эквивалент мусорной корзины, так и не успев попасть на полки магазинов". Естественно, Брюс отрицал, что он или Lazard допустили какие-либо аналитические ошибки. "Налоги полностью понятны", - написал он по электронной почте Кену Аулетте из The New Yorker.

Несмотря на это, акции Time Warner упали на 1,1 % после публикации отчета. Со своей стороны, Парсонс, который начал чувствовать, что Икан быстро теряет темп, заявил, что потратит время на изучение рекомендаций Lazard, и с этой целью объявил о найме Goldman Sachs и Bear Stearns для предоставления ему стратегических консультаций при принятии решения о том, как ответить на залп Икана. СМИ начали готовиться к тому, что "это может оказаться самой крупной дракой за всю историю" и "праздником гонораров в стиле RJR" - отсылка к сотням миллионов гонораров, которые Генри Кравис заплатил банкирам, включая Wasserstein Perella и Lazard, в 1989 году в битве за RJR Nabisco.

Через десять дней все было кончено. В последующие дни после 7 февраля Икан и Парсонс самостоятельно достигли компромисса, сохранившего лицо. Икан знал, что он побежден, по крайней мере на данном этапе. Time Warner останется конгломератом с Парсонсом во главе. Компания уступила желанию Икана провести своевременный выкуп акций на сумму 20 миллиардов долларов и дополнительную программу сокращения расходов на 500 миллионов долларов. Кроме того, Икан сможет консультироваться с Parsons по поводу назначения двух новых независимых директоров, но не сможет назначать их сам. Первые новости об урегулировании привели к тому, что акции Time Warner выросли до чуть более 18 долларов за штуку, но затем упали до менее чем 16 долларов за штуку. "Никто из тех, кто хоть сколько-нибудь долго работал в этой сфере, не верил, что у Карла есть ответы, которые были бы новаторскими или могли бы привести к росту акций", - сказал Парсонс журналисту накануне ежегодного собрания акционеров Time Warner в мае 2006 года. (К началу декабря 2006 года TWX торговалась почти по 20 долларов за акцию).

Короткий и неловкий громкий гамбит Брюса от имени Икана показал, насколько далеко "новый Lazard" отошел от тонкого и мощного теневого оператора, который долгое время составлял сложный геном фирмы. "По необъяснимым причинам, - писал Эндрю Росс Соркин в Times после достижения компромисса, - мистер Вассерштейн сам взял на себя роль инвестора-активиста". Затем Соркин изучил мнение Уолл-стрит, чтобы выяснить, насколько пострадали репутация Брюса и Lazard, тем более что всего за месяц до этого Брюс сказал Соркину, что считает себя "доверенным лицом будущего" Lazard. "Если бы он выиграл, все было бы по-другому", - обнаружил Соркин. Мистер Вассерштейн снова доказал бы, что он самый умный парень в комнате, и победил бы". Но в консультационном бизнесе, основанном на демонстрации здравого смысла, как он доказал в этом случае, у него было не так уж много".