Последний сон ее смертной души

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

— Добро пожаловать в мою скромную обитель, — сказал Джеймс. Шрамы на его лице, где его обожгла Маригольд, были красными и блестящими. Он выглядел как безумный розовый ремонт. Я надеялась, что они еще болели.

— Это точно, — сказала я, стиснув зубы, чтобы они не стучали. Спокойствие кончилось, и погода ударила дождем и снегом. Мои похитители стояли под навесом крыльца, и я осталась на ступеньках, промокшая. Соек на деревьях вокруг не было. Не так все должно было пройти. Я невольно заскулила, это разозлило меня еще сильнее. — Чего ты хочешь?

Джеймс почесал затылок.

— Иные тупее, чем я думал. Ты поняла, что это я писал тебе с телефона твоей сестры, и я думал, что тебя будет легко запугать, как негров пылающими крестами и рупорами. Я не верил половине того, что о тебе рассказал мой информант, — он спустился с крыльца, хоть и сразу промок, волосы прилипли к голове. — Я думал, вы были просто японцами, как те звери, которых мой дед убивал на Филиппинах, — он поднял руку, словно хотел прижать ладонь к моей щеке.

Парень с ножом свистнул с предупреждением, и Джеймс отвел руку, улыбаясь сквозь струи воды, текущие по его лицу.

— Ты сказал, не прикасаться, — проворчал парень с ножом.

— Но ты хуже них, — продолжил Джеймс, игнорируя парня с ножом. — Ты — демон. Существо из кошмаров, прибывшее ловить добрых людей и высасывать их души.

Парень с ножом ударил по груди кулаком с оружием.

— Не при нас. Кровь и земля, зараза.

— Я — не монстр, — сказала я. — Я не похищаю и не убиваю, — кроме Юкико.

— Нет, ты проникла в наш город, искала невинных и думала, что мы глупые и не заметим, что демоны делают Портлэнд не годным для наших детей. Мы не будем сидеть и позволять вам все захватить!

— Захватить? Проникли? — я истерически всхлипнула. Словно я не родилась тут. — Дзунуква была тут еще до того, как Льюис и Кларк пришли к Миссисипи. Вы нарушители!

— О ком ты?

— Женщина, которую вы убили в Замке ведьмы.

— Старуха? Она была ведьмой. Странным демоном. Портлэнд теперь спасен от нее.

Я сглотнула. Я не могла подавить стук зубов. Я замерзла изнутри и снаружи. Я ощущала себя ужасно одиноко. Джеймс был не просто безумен. Все было куда хуже — он был фанатиком-расистом.

— Она… была личностью. И я личность.

— Ты больше похожа на человека, но внутри — мерзость, пожирающая души людей, — он повернулся и прошел в дом, бросив приказ через плечо для парня с ножом и его товарища.

Я встряхнулась и проверила веревки на запястьях в сотый раз. Вот и все. Тут Кен должен был выйти из иллюзии и спасти меня от всего, что задумал Джеймс.

Но никто не пришел. Дождь лил на меня. Я дрожала.

— Внутрь, — парень с ножом толкнул меня в спину. Нож пронзил мою кожу сквозь футболку. Теперь кровь текла из двух порезов. Может, на затылке была шишка, но я не могла проверить.

«Кровь, — отметила Кои-борец, пока я поднималась на крыльцо. — Немного выпущенной энергии», — жаль, у меня не было магии Мангасара Хайка.

Но, как только я миновала порог, я отвлеклась из-за смеси декора охотников и супремасистов и уже не думала, как использовать эту энергию против врагов не-драконов.

Над огромным камином висели три портрета — посередине был Адольф Гитлер, а других я не знала — и они с осуждением смотрели на диваны бордового цвета. Шкуры медведей с жуткими головами были разбросаны на полу. На стенах были флаги, одеяние ККК, рукава были вытянуты, как крылья мстительного ангела, обрамленные черно-белыми картинами горящих крестов и символов, которые я видела, когда читала про концепцию превосходства белых. Получался хаос красок и ненависти.

И тут был телевизор с плоским экраном на подставке, которую можно было двигать, там шла игра «March Madness». Побеждающая команда была в черно-оранжевых цветах Бобров, Марлин была бы рада. Если только ее сестру не убьют сегодня.

— Я бы попросил тебя сесть, но не хочу портить кожу, — сказал Джеймс удивительно вежливо. — Но можешь опуститься на пол. На это уйдет время, — он отошел к похитителям, тихо говорил с ними. Парень с ножом сел на стул у плоского экрана, а другой пропал в коридоре за камином. Тепло мерцающего огня манило, но шкура черного медведя перед ним напомнила о Генри. Сердце сжалось в груди. Я должна была оставаться настороже. Это была не игра. Мои дрожащие ноги не смогут долго меня держать, но я не выдержала бы Джеймса, нависшего надо мной.

Джеймс смотрел на меня, уперев руки в бока, злое выражение лица было смешным.

— Ты — приз. Это стоило проблем, — он обошел меня. — Как она и говорила, идеальная наживка. Достаточно человечная, чтобы можно было поймать.

— Наживка? — он сказал «она». Значит, предательницей точно была Элиза. От этого лучше не стало.

Джеймс рассмеялся.

— Думала, я хотел японского монстра для конца игры? Нет, ты и твоя сестра — вкусная добавка. Отвлечение. Мне нужно кое-что больше, и ты принесешь это мне.

— Кваскви?

Джеймс закрыл глаза и покачал головой, словно я была нерадивым учеником.

— Зачем мне главный Ваху? Уффхейм не может использовать индейцев, — он сел на ближайший диван и скрестил руки на коленях. Эта спокойная сторона Джеймса пугала больше, чем его роль Пита.

— Я — пожиратель снов. Подойди, и я покажу тебе, что это значит.

— «И никогда не просыпайтесь от восхитительного забвения, где смерть мечтает о тоске жизни», — сказал Джеймс. — Я не успел написать третью цитату, но она — любимая, — он встал. — Я, — он указал на свою грудь, — толкователь смерти. А ты, Кои, поможешь мне создать сон Нордваст Уффхейм в Портлэнде. Я сделаю этот город сияющим маяком арийской правды для всех, кто остается в темном неведении о судьбе человечества.

Я подавила потрясенный смех. Это напоминало напыщенную речь Иных. К чему Джеймс клонил? Я не могла раскинуть руки и заставить Портлэнд видеть сон про роскошь Третьего рейха, как и не могла раскрыть всех из народа Кваскви. Моего народа.

Джеймс нахмурился от моей реакции. Он подошел довольно близко, радуясь, когда я вздрогнула.

— Веселись, пока можешь, — он указал на Гитлера. Я увидела ниже лица Гитлера символ нацистов: орел с раскрытыми крыльями, сидящий на свастике. — Скоро ты поймешь свое место.

Я представила себя, бросающейся руками к его лицу, прикосновением к коже забирая у него фрагмент сна. Но не было гарантий, что я смог удержать контакт и съесть достаточно, чтобы он ослабел, и даже так — оставался еще и парень с ножом. Я мешкала слишком долго, Джеймс развернулся и ушел.

Я упустила шанс.

Я прошла к ближайшему дивану, но парень с ножом зарычал и поднял нож. Я поежилась и задумалась, как долго Джеймс будет заставлять меня ждать, прежде чем осуществит свой дьявольский план, чтобы создать сон Нордваст Уффхейм в Портлэнде. Он звал меня наживкой.

«Все хотят меня в этой роли», — отметила Кои-параноик.

Джеймсу нужен был не Кваскви, тогда кто? Джеймс не упоминал Кена, значит, не он. И у него в хватке была Марлин, он мог добраться тогда до папы, но… Что Элиза наврала ему про Иных? Может, убедила его, что кто-то еще, Маригольд или Колыма, были куда сильнее. Но Джеймс убил самую сильную, кроме Кваскви и папы, — Дзунукву.

«Не самую сильную», — орел нацистов. Вспышка лавы, манящая красота сильных снов в глазах Громовой птицы, ждущая мой огонь баку. Что Кен говорил в такси вчера. Что я была самой сильной в Портлэнде, кроме Буревестника.

Он собирался выманить Буревестника, используя меня? Джеймс был дураком. Он собирался вызвать существо, которое могло помочь мне сбежать. Мысль о доступе к снам древнего существа вызвала дрожь восхищения на спине. Мы с Буревестником могли бы вместе сделать все. Кому нужны сойки и кицунэ, если я могла полететь с древним орлом?