Последняя любовь лорда Нельсона

Глава двенадцатая

В середине ноября он написал опять Культя руки зажила, воды Бата укрепили его здоровье, через несколько недель врачи будут считать его выздоровевшим. Король на одной из аудиенций был весьма милостив к нему, собственноручно прикрепил ему орден Бани. Адмиралтейство назначило ему пенсию в тысячу фунтов.

Эта пенсия угнетала его. Значит, его считали неспособным к службе. Он, которому едва исполнилось тридцать девять лет, вынужден был отказаться от своей профессии и тем самым от всех своих честолюбивых надежд.

Он собирался отважиться еще на одну попытку у лорда Кейта, командующего флотом. Удастся ли ему это? У него в Адмиралтействе было так мало доброжелателей…

Его отчаяние разрывало сердце Эммы. Он, со своим неукротимым стремлением к великим подвигам, должен был погибать вдали от любимого моря, в душной атмосфере обыденности жизни. Но как ему помочь? Она размышляла неделю, не видя выхода.

И тут мистер Удни, английский генеральный консул в Ливорно, сообщил о том, что в Тулоне тайно снаряжается французский флот. Одновременно парижская Директория вызывающе заговорила с папой Пием VI, тогда как в Верхней Италии наблюдалось оживленное передвижение французских войск. Финансы республики были исчерпаны. Может быть, якобинцы задумали напасть на Папскую область и, угрожая Неаполю наземной и морской войной, разбоем пополнить свою опустевшую казну?

Мария-Каролина была в смертельном страхе. Она лихорадочно стремилась к тому, чтобы, собрав в своей стране последние силы, подготовиться к обороне. Слала письмо за письмом в Вену своей дочери-императрице с просьбами повлиять на императора, побудив его к оказанию помощи. Тогда как сама Австрия еще не могла оправиться от своих ран.

Мария-Каролина горько жаловалась на бездеятельность Англии. Лондон всячески тормозил выплату субсидий. С тех пор как была оставлена Корсика, ни один английский корабль не появился в Гибралтаре. Неужели Англия хотела бросить Неаполь на произвол судьбы?

Эмма воспользовалась этим настроением. По ее совету Мария-Каролина направила письмо самому королю Георгу, напомнив ему о своих заслугах перед Англией, о данных ей обещаниях. Теперь Англия обязана оказать помощь Неаполю, направив к нему флот, который праздно стоял у берегов Португалии. Или, по меньшей мере, послать эскадру к Тулону, чтобы задержать нападение французов на Неаполь, пока Мария-Каролина не завершит своих приготовлений. Не обязательно, чтобы эскадра была большой, если во главе ее будет стоять деятельный и испытанный в боях адмирал. Такой, как Нельсон…

Георг III написал в ответ несколько вежливых, ни к чему не обязывавших слов. И больше никакого ответа. А опасность все ближе и ближе подбиралась к верхней Италии.

«…Моя дорогая леди! Бертье вступил в Рим. Ему разрешили все, уже переданы заложники. Рим в руках французов.

Несмотря на это, Ней с десятитысячным войском и большим артиллерийским обозом продвигается дальше. Цель легко угадать. Непрерывно прибывают новые войска, более тридцати тысяч, не считая тех, что уже находятся в Риме.

Я в отчаянии. На этой неделе еще один курьер будет отправлен в Лондон. Неужели и впрямь нет никакого средства напомнить вашей храброй нации о том, что она навсегда потеряет Италию, свою торговлю с нами, своих вернейших союзников, если не поможет нам?

Все это меня убивает. Адье. Ваш всегда готовый служить вам друг

Шарлотта.»

Двадцать первого мая пришло известие, которого давно ожидали со страхом; французский флот с тридцатью шестью тысячами десантных войск под командой Бонапарта покинул тулонскую гавань.

А на следующий день пришло письмо лорда Кейта сэру Уильяму. Уступая неоднократным настояниям Марии-Каролины, Адмиралтейство послало эскадру против «общего врага».

Под командованием адмирала Нельсона…

Удастся ли ему провести свои корабли невредимыми сквозь бури и опасности долгого морского похода? Встретит ли он французский флот? Одержит ли он победу?

Дни, полные вопросов, дни, полные мучений. Все известия лишены определенности. Ничего не известно о составе французского флота, о цели его похода, ничего не известно о числе кораблей Нельсона. Что, если он встретится с превосходящими силами противника? Он не уклонится от встречи с ним. И не переживет поражения.

Ах, за то она и любила его, что он таков. Что он не похож на тех холодно-расчетливых или непостоянных слабых полумужчин, с которыми ее сводила до сих пор судьба…

Тревога не позволяла ей сидеть на месте. Днем она жадно работала, потом наступало время разных развлечений. Оглушить себя и ни о чем не думать! Смертельно усталая, она поздней ночью едва добиралась до постели. Подремав немного, снова вскакивала. Она задыхалась, ей нужен был глоток свежего воздуха, нужно было увидеть над собой звезды, услышать тихие голоса моря.

Ведь этот же воздух овевал и его. Те же звезды освещали его путь. Не от него ли доносятся эти голоса?

Она выходила на балкон, ждала наступления дня, заливавшего все пурпуром и золотом. Как тогда, когда Нельсон исчез в пронизанной лучами утренней зари бесконечной дали.

С тех пор прошло уже пять лет.

Однажды утром, словно видение, за мысом Мизено появился корабль. Он выплыл из порхающих, исчезающих в море ночных теней. Пронизанный лучами света, он стоял на голубых волнах как огненный столп. Может быть, это был «Агамемнон»?

Она улыбнулась своим мыслям. «Агамемнон» давно разбит в бурях и битвах. И все же она бросилась в комнату за подзорной трубой.

Когда она вернулась, утренняя пелена тумана уже развеялась. Она отчетливо видела корабль, с быстротой стрелы скользивший по воде навстречу Неаполю.

За ним, вытянувшись на поверхности моря в длинную линию, недвижно стояла большая эскадра. Может быть, это тулонский флот?

Страх пронизал Эмму. Не упустил ли Нельсон своего противника? Может быть, он разбит наголову, мертв?

Дрожа, она вбежала в дом, разбудила сэра Уильяма. Когда она вместе с ним снова вышла на балкон, с крепости Санта Эльмо раздался пушечный выстрел. Одновременно гребная лодка коменданта гавани выскочила из-под арки арсенала. На борту незнакомого корабля сверкнула вспышка, ее приветствие с громом покатилось к Неаполю. Подчиняясь требованию крепости, он поднял свой флаг: белый крест Святого Георгия на голубом поле…

«Нельсон! — закричала Эмма. — Нельсон, Нельсон!» Она бросилась к перилам балкона, перегнулась через решетку, разглядывая корабль. Торжествующе рассмеялась.

Он здесь! Он здесь! Как она любила его! Как она его любила!

Но потом она почувствовала на своем плече руку сэра Уильяма. Встретила его пронзительный взгляд. Вздрогнула. Побледнела…

Но через час перед ней стоял не Нельсон. Нельсон остался на «Вэнгарде», с флотом, который он не мог покинуть. Капитан Трубридж передал его приветы друзьям и просьбу помочь его офицеру в переговорах с правительством Неаполя.

Отнесенный бурей далеко от намеченного пути, Нельсон разминулся с французским флотом. Зато он узнал от капитана захваченного судна, что поход Бонапарта был направлен не против Неаполя, а против Египта. Цель была понятна: завоевать страну Нила, революционизировать Турцию, лишить Англию возможности торговать с Левантом, угрожать Индии.

Нельсону сразу же стала ясна его задача. Даже ценой гибели его эскадры и собственной жизни он должен во что бы то ни стало уничтожить французский флот!

Но этот флот уже далеко и движется навстречу своей цели, в то время как он…

Буря нанесла тяжелый урон его кораблям. «Вэнгард», например, потерял все мачты. И что хуже всего — четыре быстрых фрегата Нельсона были сорваны с якорей и разбиты. И он теперь, как полководец без конницы, был неспособен обезопасить себя от внезапного нападения, выведать расположение и силы противника. Бесполезно было и возвращаться в Гибралтар для ремонта фрегатов и пополнения запаса провианта. В этом случае, прежде чем Нельсон смог бы продолжить свой путь, Бонапарт давно бы уже добрался до Египта и французский флот, не встретив сопротивления, вернулся бы в Тулон. А оттуда он мог бы поддерживать операцию с помощью отдельных маленьких эскадр, полное истребление которых было немыслимо.

На карте стояло все будущее Англии. А вместе с ним и честь Нельсона. Его бы постиг вечный позор, если бы он не решил этой самой высокой и самой святой задачи.

Был лишь один путь к спасению. Должен помочь Неаполь. Он должен открыть одну гавань, чтобы Нельсон мог восстановить в ней свой флот. И это должно произойти немедленно. Каждый потерянный час — проигранная битва…

Эмма, побелев, внимала Трубриджу. Всей тяжестью навалилась на нее опасность, грозившая Нельсону, Англии, всем. Сэр Уильям тоже почувствовал величие момента. Если ему не удастся эта миссия, ему придется уйти в отставку. Но то, чего требовал Нельсон, было совершенно невозможно. Неаполь имел перед Францией обязательство закрыть свои гавани для всех сражающихся держав. Впустив Нельсона, он бы нарушил договор и дал бы тем самым республике право развязать войну. А французское войско уже стояло на его границе, готовое напасть, как только представится малейший повод. Судьба Италии, Англии, Франции, всего мира зависела от решения, которое будет сейчас принято.

В отчаянии он просил совета у Эммы. Ее сердили его колебания. То, чего требовал Нельсон, должно быть сделано. Ведь Нельсон ждал. А здесь пока теряли время. Трубридж прибыл в пять часов, а теперь было уже шесть. Нужно, чтобы Актон немедленно созвал государственный совет.

Они поехали к Актону.

К министрам послали нарочных. В семь часов государственный совет собрался, наконец, в зале заседаний королевского дворца. Началось совещание.

Эмма сидела в уголке, прислушиваясь. Все время колыхались волны борьбы мнений, каждый вносил предложения, которые сразу же опровергались другими. Все были согласны лишь в том, что не следует вовлекать в это дело короля. Фердинанд никогда не стал бы подвергать себя опасности. Радовались тому, что он еще спит, никто не осмеливался нарушить его строгий приказ и разбудить его. Марию-Каролину тоже следовало исключить из игры. Ее горячая кровь могла толкнуть ее на совершение акта насилия, в то время как помочь здесь могла только хитрость.

Эта хитрость…

Ее придумал Актон. Следовало дать указание коменданту сиракузской гавани и составить его таким образом, чтобы тот подумал, что подчиняется приказу короля, оказывая тайную помощь Нельсону. Но текст приказа должен быть темным и допускать различные толкования. Если Франция потребует удовлетворения за нарушение договора, можно будет возложить вину на коменданта. Чего стоила жизнь одного-единственного человека, когда на карту была поставлена вся Европа!

Все проголосовали за это. Взялись за составление текста. Вертели, примеряли и взвешивали каждое слово.

Склонившись над большим, покрытым зеленым сукном столом, бледные от страха, с печатью замышляемого ими вероломства на лицах, эти правители целого народа, сдвинув головы, сговаривались предать ни в чем не повинного человека. Их хриплые голоса доносились до слуха Эммы.

Как ей все это было противно! И кто мог быть уверен, что комендант гавани не заметит двусмысленности приказа. И тогда все будет потеряно…

В ней нарастал необузданный гнев. Ее сердила трусливая низость этих людей, их жалкий страх, их хитросплетения. Ею вдруг овладело пьянящее желание сделать что-нибудь, как-то им помешать. Она тихо встала и покинула комнату.