Данте
После встречи с Джорджио я возвращаюсь на работу. Когда я добираюсь до дома, уже почти полночь. У меня есть слабая надежда, что Валентина уже спит, но это не так. Она сидит в гостиной, склонившись над ноутбуком. Я бросаю взгляд на телевизор и понимаю, что он включен только для фонового шума. Если только ее симпатия не распространяется на голубых мультяшных собачек с австралийским акцентом.
Она поднимает голову, когда я открываю дверь. Я вижу поражение в ее глазах, и мое сердце сжимается.
― Что случилось?
― Я облажалась. ― Она отодвигает ноутбук в сторону и обхватывает себя руками, этот жест делает ее странно уязвимой. ― Я хотела послушать музыку во время работы и не смогла найти твою аудиосистему. Поэтому я подключила свой ноутбук к Интернету, пока работала.
― Хорошо? ― Я не вижу проблемы.
― Я была в сети, когда расшифровывала файлы, найденные в деревенском доме, Данте. Призрак узнал об этом. Должно быть, он получил уведомление из-за моих действий, потому что он активировал вирус и удалил все файлы. Все данные на моем ноутбуке уничтожены, мне придется его полностью переустановить. Твой модем взломан. Все устройства, подключенные к Интернету, должны быть сброшены до заводских настроек. Как я уже сказала, я облажалась. ― В ее голосе звучит горечь и ненависть к себе. ― И все потому, что я не могла работать без музыки.
― Эй, эй. ― Я устраиваюсь рядом с ней на диване. ― Прекрати. ― Она очень строга к себе. ― Это была ошибка. Мы все их совершаем.
― Это была глупая ошибка дилетанта. Я не должна их допускать.
― Еще раз, может хватит? ― Я смотрю на нее с раздражением. ― Два дня назад ты лежала в постели с мигренью. Сегодня ты узнала, что нам грозит опасность, и вам с Анжеликой пришлось спешно переехать. Ты на новом месте, твой распорядок нарушен. Ты человек, Валентина. Все это накладывает свой отпечаток.
― Ты снова мил со мной. Это странно. ― Она делает глубокий вдох и прижимает колени к груди. ― Есть кое-что еще. ― Она не смотрит на меня. ― Перед тем как все отключилось, хакер открыл окно чата, чтобы позлорадствовать, что поймал меня. Но он не назвал меня по нику. ― Она протягивает мне свой телефон. ― Я успела сделать фотографию до того, как все исчезло.
Я смотрю на экран. Фотография размыта, но слова можно разобрать. Хорошая попытка, Валентина. Но тебе придется приложить больше усилий, чтобы одержать надо мной верх.
Мне требуется секунда, чтобы понять, в чем дело. Потом до меня доходит и я каменею. Лед сковывает мой позвоночник.
Этот ублюдок выяснил ее имя, и он хочет, чтобы мы знали об этом.
Он угрожает Валентине. Когда я найду его ― а я найду его, ― я заставлю его пожалеть об этом. Я сделаю так, что ему будет больно.
― Интересно. ― Я заставляю себя сдержать ярость в голосе и возвращаю ей телефон. Валентина, как известно, очень чувствительна в этом вопросе. Однажды Андреас взял ее телефон, когда он подал сигнал, и получил смертельный взгляд, который заставил его поспешно отступить от нее. ― Наглый ублюдок.
― Не знаю, как он меня нашел. ― Она бросает на меня косой взгляд. ― Несмотря на то, что ты думаешь, я осторожна. Я редко пишу на форумах. Я не раскрываю никакой информации о себе. Я прекрасно понимаю, что мне нужно беспокоиться не только о своей безопасности. Это еще и безопасность Анжелики.
Я все еще в ярости. Но не на нее. Я в ярости на того ублюдка, который угрожал ей.
― Хочешь выпить?
Она бросает на меня изумленный взгляд.
― Выпить?
― После такого дня, который у нас обоих был, бокал виски кажется неплохой идеей.
― Я слишком устала, чтобы пытаться что-то исправить прямо сейчас, боюсь, я наделаю новых ошибок. А вот напиться кажется хорошим вариантом.
Она поднимается на ноги и идет за мной по лестнице на кухню. Она выглядит измученной, и мне следовало бы отправить ее в постель. Но я ― ублюдок, жаждущий ее общества и этого тихого момента, проведенного вместе.
― Садись, ― говорю я ей, указывая на стол. ― Что ты хочешь выпить? У меня есть виски, как и обещал, или ты предпочитаешь вино?
― Бокал виски ― это хорошо. Безо льда, пожалуйста.
Она садится за стол. Я передаю ей напиток и сажусь рядом. Несколько мгновений никто из нас ничего не говорит. Затем Валентина нарушает молчание.
― Может быть, я не так хороша, как мне кажется. Может быть, я ― слабое звено.
― Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышал, ― говорю я прямо. Непоколебимая уверенность Валентины в своих хакерских способностях ― одна из моих любимых черт в ней. ― Хватит нести чушь. Без тебя мы не смогли бы сделать и половины того, что делаем.
― Я потеряла целую неделю работы. У меня есть еще одна копия данных с компьютера Верратти, но на ее расшифровку уйдет несколько дней. Мне придется воссоздать все, что я сделала, и неважно, что я уже делала это раньше. Только время вычислений… ― Ее голос прерывается. ― Я потеряла преимущество.
― На прошлой неделе ты взломала все наши аккаунты со смехотворной легкостью. Ты выставила нас всех идиотами. Ты потрясающе талантлива. ― Она открывает рот, чтобы возразить. ― Прими этот чертов комплимент, Валентина.
Она слабо улыбается.
― Ладно. ― Она делает глоток своего напитка и морщится. ― Я поражена, что у тебя в доме есть виски, ― говорит она. ― По-моему, я никогда не видела, чтобы ты пил. Я думала, ты расслабляешься с эспрессо или чем-то подобным.
― Я не буду спать всю ночь, если выпью эспрессо. ― Я все равно не смогу заснуть, думая о Валентине в спальне этажом ниже, и гадая, надето ли на ней то красивое розовое белье, которое я видел, как она упаковывала, или она спит голая. ― Я не часто пью.
― Почему?
Я мог бы предложить тысячу банальных ответов.
― Мне больно осознавать, что Роберто слишком много выпил и ударил тебя под воздействием алкоголя. Я не хочу становиться своим братом.
― Риск того, что это произойдет, очень мал, ― мгновенно отвечает она. ― Ты совсем не похож на Роберто. ― Я не успеваю подумать, что это значит, как она продолжает: ― В любом случае, это было давно, и все закончилось, когда Антонио убил твоего брата. Прошлое не имеет никакого отношения к настоящему.
Чувство вины пронзает меня насквозь. Я никогда не говорил Валентине правду. Что Антонио не убивал Роберто.
Это сделал я.
Это был несчастный случай. Как бы я ни был зол на брата, я бы не смог хладнокровно убить его. Я не убийца. Мы поссорились, и Роберто вытащил пистолет. Мы схватились за него, и в ходе борьбы он получил пулю. По сей день я не знаю, чей палец оказался на спусковом крючке ― мой или его.
Я всегда скрывал от Валентины подробности его смерти. Потому что какая-то тайная, стыдливая часть меня до сих пор задается вопросом, действительно ли это был несчастный случай. На каком-то уровне я хотел избавиться от брата, потому что Валентина была слишком хороша для него? Неужели мое подсознание считало, что она никогда не станет моей, пока он жив, и поэтому я никогда не говорил ей, как она важна для меня?
Валентина считает, что прошлое не имеет никакого отношения к настоящему, но в этом она ошибается. Наше прошлое определяет наше настоящее.
― Данте.
― Прости. Я задумался. Это был долгий день. ― А я просто хочу посидеть здесь, на этой кухне, уютно пахнущей помидорами и лимоном, готовкой и любовью, с Валентиной.
― Ты что-нибудь ел? Я оставила для тебя тарелку с едой.
― Ты не обязана это делать.
― О, я думаю, что обязана, ― иронично говорит она. ― Анжелика настояла. ― В ее глазах пляшут смешинки. ― Она уверила меня, что ты умеешь пользоваться микроволновкой.
― Это определенно входит в число моих навыков. ― Моя мать была не очень хорошим человеком, а отца я никогда не знал. Домашняя еда ― для меня это важно. Она представляет собой нечто гораздо большее, что-то неуловимое и бесконечно ценное.
А сейчас я веду себя как сентиментальный дурак.
― Спасибо за еду.
Я подогреваю свою тарелку. Валентина остается на кухне, не подавая никаких признаков того, что собирается уходить.
― Почему у тебя был дерьмовый день?
― У меня есть информатор в организации Верратти, у которого я попросил список их людей, которым платят, в надежде найти твоего хакера. ― Я делюсь с ней новостями, полученными от Джорджио ― Сальваторе Верратти скрывается, Бьянка Ди Пальма похищена, а Романо Францони исчез.
Она прикусывает губу, обдумывая информацию.
― Ты думаешь, Призрак связан со всем этим?
Ее неосознанный жест вызывает у меня вспышку жара прямо в паху.
― Более чем. Я размышлял о деньгах. Верратти не должен быть на мели, но это так. Как это случилось?
Она выпрямляется.
― Призрак украл деньги организации?
― Это очень вероятно, да.
― Но если это так, почему он не исчез? Если бы я была настолько глупа, чтобы красть у мафии, я бы взяла деньги и сбежала. Я бы замела следы, чтобы никто и никогда не смог меня найти. Ни исполнители Верратти, ни другой хакер.
― Не знаю. Интуиция подсказывает мне, что все происходящее как-то связано с Францони. Это скрывается, но Бьянка Ди Пальма, пропавшая женщина, ― мать Романо Францони. Если Призраку ― что за дурацкое имя ― нужно было надавить, то угроза синьоре ди Пальма ― самый простой способ заставить Романо подчиниться. Это семидесятипятилетняя женщина. Маленькая, худенькая. Больное колено. Она не смогла бы сопротивляться.
― Черт. ― Она отпивает виски. ― Ладно, вот что я думаю. Твой информатор Джорджио. Как давно он работает на организацию Верратти?
― Всю свою жизнь. Он один из их лучших силовиков.
― Хорошо, тогда он ― наш путь внутрь. ― Она выпрямляет спину, ее глаза блестят, пока она продумывает наш следующий шаг. ― В наши дни все используют электронные устройства. У твоего информатора дома наверняка есть устройство, подключающееся к сети Верратти. Телефон, компьютер, что-то еще. Если мне удастся проникнуть туда, я смогу получить для тебя их платежные ведомости, и мы сможем использовать их, чтобы выяснить, кто такой Призрак на самом деле. А еще лучше ― выкачать то, что осталось от их денег.
― Самый быстрый способ уничтожить организацию. Оставить их без средств.
― Именно. ― Ее усталость исчезла. ― Давай сделаем это.
― Я подумаю об этом. Ты сможешь пробраться внутрь незамеченной?
Ее улыбка гаснет.
― Серьезно? ― спрашивает она. ― Ты даже не позволишь мне попытаться выполнить свою работу? ― Она со стуком ставит стакан на стол. ― Потому что это небезопасно? ― Она говорит «небезопасно», как будто это ругательство. ― Ты можешь защищать, а можешь душить. Ты понимаешь разницу, Данте?
Она выглядит разъяренной, и я как никогда хочу поцеловать ее.
― На этот раз я беспокоюсь не о твоей безопасности.
Она открывает рот, чтобы произнести очередное оскорбление, но тут же закрывает его.
― Что?
― Если тебя обнаружат, твой друг-хакер отследит его до Джорджио, у которого есть шестилетняя дочь Лилиана.
― О.
― Ага.
― Я поспешила с выводами, не так ли? ― В ее голосе слышится сожаление. ― Прости меня.
― Ты приготовила для меня ужин. Он был вкусным. Не за что прощать.
Она закатывает глаза.
― Не бери в голову, я приготовила ужин для Анжелики. ― На ее губах расцветает улыбка. ― Кстати, спасибо за овощи. Я ожидала худшего, когда открыла твой холодильник, но он просто переполнен продуктами. Это очень заботливо с твоей стороны.
― Ничего особенного.
― Прими комплимент, Данте, ― советует она, повторяя мои слова, сказанные ранее. ― Я ведь не так часто их раздаю.
Я смеюсь.
― Справедливо. ― Я загружаю пустую тарелку и наши стаканы в посудомоечную машину. ― Я так и не закончил экскурсию по дому. Хочешь посмотреть остальное? Пока ты здесь, я подумал, что ты могла бы поработать в моем кабинете, если хочешь. Это на верхнем этаже.
― На том же этаже, где твоя спальня.
Я представляю ее в своей постели? Да. Мне нужно как можно скорее принять холодный душ? Тоже да.
Ради всего святого, Колонна. Ее дочь ― твоя племянница ― спит рядом. Возьми себя в руки.
Изначально я представлял себе верхний этаж как большое открытое пространство с кроватью посередине и письменным столом, с одной стороны. Но, пожив с такой планировкой некоторое время, я решил, что мне нужно иметь возможность закрывать дверь в свой кабинет. Поэтому я пошел по пути наименьшего сопротивления и просто установил двери.
Короче говоря, чтобы попасть в кабинет, нужно пройти через мою спальню. Это удобно, пока его использовал только я, но совсем другое дело, когда это касается Валентины.
Я показываю ей все вокруг.
― Сейчас, поздно вечером, из окна мало что видно, но днем из этой комнаты открывается лучший вид в доме. Отсюда можно увидеть Салюте[5]. Тебе подойдет?
Она бросает на меня странный взгляд.
― Данте, это рядом с твоей спальней. Ты уверен, что хочешь видеть меня здесь? Ты ведь понимаешь, что я работаю до поздней ночи? Я не хочу тебя беспокоить.
― Все в порядке. Я довольно крепко сплю. Если я проснусь, то просто засну снова.
― А если к тебе придет гостья? ― Ее щеки розовеют, и она избегает моего взгляда. ― Это будет очень неловко.
Мне требуется несколько секунд, чтобы понять, о чем она говорит.
― Ты думаешь, я приведу домой женщину, пока вы с Анжеликой живете здесь? Поверь мне, Валентина. Я не собираюсь этого делать.
― Ну ладно. Если только ты уверен.
― Я уверен. ― Не знаю, с чего она взяла, что я собираюсь привести кого-то домой. Я ни с кем серьезно не встречался уже… Я даже не помню, сколько времени.
― Мне нравится твой эллиптический тренажер. ― Она оглядывает мою спальню. ― Он выглядит намного лучше, чем мой.
― Не стесняйся пользоваться им. И душем тоже. ― Я указываю в его сторону. Отлично. Теперь я думаю о ней, потной, голой и мокрой. Мне нужно убраться из этой спальни. ― Хочешь увидеть сад на крыше?
― Конечно.
Ночь ясная, свежая, звезд на небе не видно ― слишком много рассеянного света, ― но нет ни облачка, и полная луна омывает нас своим серебристым сиянием.
Валентина дрожит, оглядываясь по сторонам.
― Я помню это здание, когда ты только купил его. ― Улыбка трогает ее губы. ― Я подумала, что ты сошел с ума, когда объявил, что собираешься ремонтировать его самостоятельно. Мы с Лео поспорили, сколько времени понадобится, чтобы здание просто рухнуло.
― И кто выиграл? ― Я снимаю пиджак и накидываю его ей на плечи.
Она сжимает его пальцами и заворачивается в него.
― Никто. Никто из нас не мог предсказать того, что ты сделал. ― Она смотрит на меня, ее глаза светятся. ― Это прекрасно, Данте.
Она так близко. Аромат жасмина, исходящий от нее, одурманивает меня так, как не смог бы виски. Ночь полнолуния, и вдалеке кто-то напевает старую французскую песню о любви, слова которой соблазнительны и полны тоски. ― Отдай мне свое сердце и душу, ― доносится до нас. И я хочу этого.
Я подаюсь вперед на долю дюйма. Сделай это, шепчет искушающий голос в моей голове. Ты знаешь, что хочешь поцеловать ее. Ты хотел поцеловать ее с момента вашей встречи.
У нее такие длинные ресницы. Кажется, я никогда не замечал, какие они пышные. Я провожу кончиком пальца по линии ее челюсти, и она вздрагивает и делает шаг ближе, запрокидывая голову, ее губы мягкие и полные.
У меня голова идет кругом, я не могу от нее оторваться. Я опускаю голову ниже, и мои губы касаются ее, мягких, как перышко, буквально на долю секунды.
И это похоже на возвращение домой.
Она втягивает воздух.
― Данте, ― шепчет она.
Какого черта я делаю?
― Уже поздно, ― резко говорю я, отстраняясь. ― Я собираюсь принять душ и лечь спать.
― Да, ― бормочет она. Туман медленно рассеивается в ее глазах. ― Это хорошая идея. Я тоже. ― Она снимает пиджак и возвращает его мне. ― Спокойной ночи, Данте.
Я смотрю, как она уходит, и в голове у меня только одна мысль.
Я в полной жопе.