Посредник

Глава 22

Валентина

Весь оставшийся день я выбита из колеи. Растерянная, возбужденная. Хорошо, что вирус, который я создаю, не требует много внимания, потому что мой разум отказывается сосредоточиться на задаче.

Данте предлагает забрать Анжелику из школы.

― По дороге мы купим пиццу, ― говорит он. ― Тебе не нужно будет готовить ужин.

― Спасибо.

После обеда, когда они возвращаются домой, Данте, верный своему слову, держит в руках три большие коробки с пиццей.

― Сколько пиццы вы планируете съесть вдвоем?

Анжелика хихикает. ― Мы не могли выбрать, поэтому взяли все. Дядя Данте сказал, что ты любишь перекусить посреди ночи.

Дядя Данте слишком наблюдателен для своего блага. Это немного пугает. Он быстро готовит салат «Капрезе», пока я раскладываю пиццу и помогаю Анжелике с домашним заданием.

― Вирус почти готов, ― тихо сообщаю я ему, когда она склоняется над тетрадью. ― Ты уже решил, будем ли мы его использовать?

― Пока нет. ― На его лице мелькает озабоченное выражение, когда он разламывает боккончини^[9] пополам. ― Я беспокоюсь о Джорджио. Я не могу до него дозвониться, а он не из тех, кто исчезает.

Я поднимаю глаза, обеспокоенная.

― Романо Францони и Бьянка Ди Пальма тоже до сих пор не найдены. Думаешь, Призрак похитил и Джорджио? ― Меня осеняет внезапная догадка. ― Месть за деньги, которые мы у него украли?

― Надеюсь, что нет. Не должно быть никаких доказательств, связывающих Ачерби с нами.

― Но это возможно. ― Мне становится плохо. Данте сказал, что у Ачерби есть маленькая дочь. Если с ним что-то случилось из-за денег, которые я украла…

― Я не должна была…

― Эй, эй. ― Данте качает головой. ― Ты ни при чем. Я сказал тебе сделать это. Я несу ответственность, а не ты. ― Он смотрит на мою дочь, потом на меня. Он ясно дает понять ― не при Анжелике. ― Салат готов. Давайте съедим немного пиццы, пока она не остыла.

После ужина Анжелика заявляет, что хочет посмотреть «Энканто».

― Опять? — спрашиваю я. ― Разве ты не смотрела его с Мейбл?

― Мама, дядя Данте никогда его не видел, ― отвечает она. ― Мы собираемся посмотреть его вместе.

― Но хочет ли дядя Данте его смотреть? ― Я бросаю на Посредника скептический взгляд. Это мужчина, который менее двух недель назад вырубил на задании трех бойцов мафии. Я не могу представить, чтобы он наслаждался диснеевским фильмом.

― Конечно, ― отвечает он, подмигивая. ― Анжелика сказала, что это ее любимый фильм. Я приготовлю попкорн, котенок. Валентина, хочешь присоединиться к нам?

Если я увижу их вдвоем, их темные головы, склоненные над миской с попкорном, мои яичники могут взорваться.

― Нет, мне нужно работать. ― Я сбега́ю.

Время ― странная штука. Днем кажется, что часы ползут незаметно, но вечером все ускоряется. Не успеваю я оглянуться, как Анжелика уже в постели, крепко спит, и наступает время для моего второго занятия.

Красивое белье ― это потакание своим желаниям, учитывая общее плачевное состояние моей личной жизни, но сегодня я благодарна за свою слабость. Я облачаюсь в бледно-розовую комбинацию, от которой Данте не мог оторвать глаз, когда я собирала вещи, надеваю поверх нее такой же розовый халат, беру ноутбук, поднимаюсь в спальню Данте и стучусь в его дверь.

― Входи, ― говорит он низким голосом.

Я открываю дверь, мое сердце бьется очень быстро.

― Привет. ― Я облизываю губы. ― Я пришла.

Данте сидит на кровати, ноутбук у него на коленях. Он без рубашки, его подтянутый пресс выставлен на всеобщее обозрение. Нижняя часть его тела прикрыта простыней, поэтому я не вижу, обнажен ли он под ней. Рядом с ним ― аккуратно свернутая хлопковая веревка, которую мы использовали в субботу.

Он поднимает на меня взгляд, и в его глазах вспыхивает пламя. Похоже, он представляет себе, что скрывается под халатом. Ему не нужно слишком стараться, я собираюсь быстро от него избавиться. Как только смогу унять свое бешеное сердцебиение.

― Ты выглядишь так, будто я собираюсь тебя съесть, ― замечает он. Он подмигивает мне, на его лице появляется шутливая ухмылка, и похлопывает по матрасу рядом с собой. ― Заходи в мою гостиную, ― сказал паук мухе…

Его шутка заставляет меня рассмеяться.

― Ты ведешь себя нелепо. ― И я благодарна ему, потому что это немного ослабляет напряжение, которое я испытываю. Немного, но не полностью. Мой желудок все еще делает кульбиты, а пульс бьется как отбойный молоток. Я вхожу в комнату, закрывая за собой дверь. ― Запри ее, ― напоминает мне Данте. ― На всякий случай.

― Точно. ― Я поворачиваю ключ в замке и подхожу к нему. ― Ты достал свой ноутбук. Один смотришь порно?

― Просто работаю. ― Он выключает ноутбук и опускает его на пол. На его лице снова появляется улыбка. ― Мне не нужно смотреть порно, когда ты рядом, Валентина. Мое воображение и так работает сверхурочно.

Меня охватывает возбуждение.

― Ты представляешь меня обнаженной?

― Обнаженной, ― говорит он. ― Одетой. Полуодетой. Я представляю тебя в душе, вода каскадом стекает по твоему телу. В постели, волосы влажные, кожа пахнет жасминовым лосьоном, который ты любишь, вибратор зажат между ног. ― Его член заметно твердеет. ― Я представляю, как ты мастурбируешь, пока я смотрю, а потом вручаешь мне пульт и позволяешь мне управлять твоими оргазмами… ― Он улыбается. ― Когда дело касается тебя, мой мозг очень изобретателен.

Господи. Я раскраснелась, мне жарко, я возбуждена, а он еще даже не прикоснулся ко мне. Я опускаю ноутбук на кровать и снимаю халат. Его резкий вздох воспламеняет меня.

― Что бы ни предлагало мое воображение, ― говорит он, окидывая мое тело оценивающим взглядом, ― реальность в миллион раз лучше.

― Ты мне льстишь. ― Я сажусь рядом с ним, прислоняясь к изголовью кровати, к которой привязывала его всего несколько дней назад. ― Для чего веревка?

― Если ты хочешь связать меня…

― Нет. ― Я хочу, чтобы он прикасался ко мне сегодня. Везде. Я хочу чувствовать, как его руки блуждают по мне, пощипывают мои соски, сжимают мою грудь. Я хочу, чтобы они спускались вниз по моему телу и скользили между ног.

― Ты уверена? Ты должна чувствовать себя в безопасности.

― Я и чувствую, ― настаиваю я. Я придвигаюсь ближе, так что наши плечи и бедра соприкасаются. ― Если бы это было не так, меня бы здесь не было. ― Я открываю свой ноутбук. ― Я сделала домашнее задание. Я нашла ролик, который меня возбудил. Хочешь посмотреть со мной?

― А тебе обязательно спрашивать?

Я нажимаю воспроизведение.

На моем экране темноволосый мужчина входит в помещение, похожее на номер в очень дорогом отеле. Костюм сидит на нем идеально, он выглядит богатым и влиятельным. Его сопровождает консьерж.

― Мы позаботились обо всем, что вам нужно, сэр, ― говорит он, открывая дверь.

Из больших окон гостиной виден городской пейзаж. То ли Нью-Йорк, то ли Торонто, не могу сказать, но в любом случае это высокобюджетная съемка. Комната оформлена в оттенках бежевого и золотого, на каждом столе стоят высокие вазы с цветами. Консьерж показывает мужчине меню обслуживания номеров и предлагает заказать столик в любом ресторане города. Затем он останавливается перед закрытой дверью.

― Здесь находится спальня.

Это еще одна красивая комната, но камера не задерживается на ее обстановке. Нет, она приближается прямо к кровати королевских размеров. Посередине на коленях стоит женщина, одетая только в черные кружевные трусики. Ее волосы пышными волнами спадают на плечи.

― Вы заказывали нечто особенное, ― говорит консьерж. ― Надеюсь, вы останетесь довольны.

Я украдкой бросаю взгляд на Данте.

― Она горячая штучка, верно?

Данте пожимает плечами.

― Она довольно симпатичная для порнозвезды. ― Он заправляет прядь моих волос за ухо. ― Но она не ты.

― Ты снова мне льстишь.

Мужчина обходит кровать. Его глаза изучают женщину, задерживаясь на ее полных, пухлых губах. Ее дерзкие соски стоят торчком, готовые к наслаждению. Он проводит по одному из них большим пальцем с непроницаемой улыбкой на лице, и она прикусывает губу, чтобы подавить стон.

― Думаю, она подойдет, ― говорит он консьержу и протягивает ему стодолларовую купюру. ― Оставьте нас.

Пальцы Данте скользят по вырезу моей сорочки. Легкое прикосновение, едва заметное, и потом он ждет. Я делаю глубокий вдох и киваю…

― Да, ― шепчу я. ― Пожалуйста. Еще.

Он снова проводит пальцами по моей коже, прямо под кружевом, отчего по мне бегут мурашки. Его прикосновения неторопливые, сводящие с ума. Тягучие. Я дрожу. Моя кожа слишком чувствительна к прикосновениям, но даже дикие лошади не смогли бы оттащить меня. Я не могу насытиться.

― Не отрывай глаз от экрана, ― напоминает мне Данте.

― Я уже смотрела это раньше. Это ты не видел.

В ответ он щиплет мой сосок через шелк, и из моего рта вырывается стон.

― Посмотри еще раз, ― говорит он, проводя языком по мочке моего уха. Его рука скользит по моему бедру медленным, дразнящим движением.

На экране мужчина снимает пиджак и бросает его на велюровое кресло. Он подходит к женщине и прижимает большой палец к ее губам.

― Открой, ― приказывает он. Женщина послушно открывает рот, и он кладет большой палец ей на язык, оценивающе глядя на нее.

Пальцы Данте вычерчивают легкие круги на моих бедрах, задирая подол выше.

― Что тебя возбуждает в этой сцене?

Я краснею. Одно дело ― быть полуобнаженной рядом с Данте. Но рассказывать ему о своих фантазиях предполагает такой уровень доверия, который…

Но ты ему доверяешь.

― Она ― подарок, который он может использовать, ― бормочу я, мои щеки пылают. ― Она здесь для того, чтобы доставить ему удовольствие. Это не тот сценарий, который я бы одобрила в реальной жизни, конечно, но поскольку это фантазия, она возбуждает.

― Ты мой подарок на этот вечер, Валентина? ― Он спускает бретельку комбинации с моего плеча. Ткань спадает, открывая его горячему взгляду мою грудь. ― Очень мило, ― бормочет он, его голос низкий, хриплый. Он проводит большим пальцем по моему соску и наблюдает, как он твердеет. ― Действительно, очень мило.

Мы почти не обращаем внимания на порно на экране. Мужчина подходит к буфету и наливает себе напиток. Он делает глоток, вынимает кубик льда из бокала и проводит им по ее соску.

Я задыхаюсь.

Данте улыбается мне, его взгляд дикий, пылающий и голодный.

― Думаю, это «да». ― Он встает, и, к сожалению, под простыней он не голый. На нем пижама, фланелевая, выцветшая, пояс низко сидит на бедрах, открывая дорожку…

― Ты пялишься, Валентина. ― Он улыбается довольной мужской улыбкой. ― И я польщен. Оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

Он возвращается в рекордно короткие сроки со стаканом виски.

― А мне? ― спрашиваю я.

Он качает головой.

― Ты пока не заслужила, воробушек.

Черт, да. Он как будто заглянул в мой разум и вытащил оттуда мои самые смелые фантазии.

― Как я могу заслужить? ― спрашиваю я, глядя на него сквозь ресницы. ― Могу ли я сделать это, стоя на коленях?

В субботу я лишь мельком взглянула на член Данте, прежде чем татуировка испугала меня, и я убежала. Думала ли я о нем с тех пор? Конечно, думала. Восемь дюймов большой, твердой как камень мужской плоти, и все это для меня. Я не могу дождаться. Самое обидное в прошедших десяти годах ― это то, что раньше я любила секс. Превратить то, что я люблю, в предмет страха… Но больше я не боюсь. Я очень, очень возбуждена.

― Пока нет, ― спокойно отказывает Данте. Он встает у изножья кровати и скользит по мне взглядом. ― Встань на ноги.

Теперь его голос звучит строже, и эта суровость посылает волну возбуждения через меня, которая острой стрелой вонзается прямо в мою киску. Я борюсь с желанием сжать бедра.

― Я тебе нравлюсь в очках или без?

Я говорю о нашей ролевой игре. Но Данте делает вид, что не понимает, намеренно или случайно. Он тихонько смеется.

― С очками или без, воробушек, это неважно. Ты мне любая нравишься. ― Прежде чем я успеваю отреагировать, он отдает мне следующий приказ. ― Встань у окна, лицом к стеклу.

Я изголодалась по нему. Суббота ничуть не уменьшила мой аппетит.

Я снимаю очки и встаю там, где он хочет. Внешний мир превращается в размытое пятно, огни на берегу лагуны переливаются как в калейдоскопе. Единственное, что остается в фокусе, ― это Данте.

Он движется позади меня. Я вижу его отражение в окне, он нависает надо мной, как темная тень. Затем целует изгиб моей шеи.

― Сейчас я разверну свой подарок.

Я немного волнуюсь. Риск быть замеченной невелик. Мы смотрим на воду, а спальня Данте тускло освещена. Чтобы увидеть меня, кто-то должен находиться прямо за стеклом. Но паранойя ― часть моей работы.

Его рука лежит на бретельке моего белья.

― Валентина, ― говорит он. Его голос выводит меня из состояния нерешительности. Данте не станет подвергать меня опасности, скорее наоборот. Он невыносимо заботливый. Мне не о чем беспокоиться.

Я делаю глубокий вдох и позволяю реальности снова рассеяться. Я ― подарок Данте, я здесь для того, чтобы делать все, что он от меня захочет. И если он хочет, чтобы я разделась, то я так и поступлю.

― Да. ― Я спускаю бретельки с плеч, и комбинация падает на талию. Данте спускает ее ниже по моим бедрам, и она падает на пол, превращаясь в жидкую лужицу. ― Выйди из нее.

Я делаю это, и Данте поднимает мое белье.

― Как жидкий шелк, ― говорит он. Он пожирает меня откровенно собственническим взглядом. ― Держи руки на окне. Широко раздвинь ноги.

Посредник умеет отдавать приказы.

Я подчиняюсь. Данте кладет руку мне на талию и тянет назад, пока моя задница не оказывается прижатой к его члену.

― Шире, ― требует он. Я подчиняюсь, и он одобрительно кивает. ― Хорошая девочка. Сохраняй эту позицию.

Он отходит. Румянец заливает мои щеки, когда я смотрю на свое отражение. Обнаженная, за исключением крошечного клочка кружева, прикрывающего мою киску, моя грудь ― на виду у окна, моя задница похотливо выставлена назад, к нему, а ноги широко раздвинуты. Я выгляжу готовой к тому, чтобы меня взяли сзади.

Возвращается Данте.

― Ты была хорошей девочкой, ― говорит он. Его бокал у моих губ. ― Один глоток.

Я пью, и тепло виски спускается по моему горлу. Как ни странно, меня пробирает дрожь.

― Холодно? ― спрашивает Данте. ― Сейчас станет еще холоднее, воробушек.

Я жду прикосновение льда. Я готовлюсь к нему. Но Данте не делает этого, не сразу. Сначала он проводит руками по всему моему телу. Он засовывает палец мне в рот, как это делал мужчина в клипе, который мы смотрели. Он обхватывает мою грудь и пощипывает соски, сжимает бедра и мнет задницу. Тщательно оценивает каждый дюйм моего тела. Как будто я выставлена на продажу, и Данте хочет убедиться, что не зря потратит свои деньги.

От этого я вся пылаю.

― Прекрасно, ― говорит он, поглаживая внутреннюю поверхность моих бедер. ― Знаешь, как тяжело было быть связанным, когда мои пальцы так и жаждали прикоснуться к тебе? Почувствовать, как бьется пульс под твоей кожей? ― Он проводит языком по пульсирующей венке на моей шее. ― А потом ты сбежала. ― Подражая тому, что мы смотрели, он вынимает кубик льда из своего бокала и проводит им по моему соску.

Я задыхаюсь. Ничего не могу с собой поделать. Лед такой холодный, что причиняет острую боль, но она тут же растворяется в удовольствии.

― Один раз попробовав эту сладкую, сладкую киску, я стал зависим. ― Он обхватывает мою грудь, чтобы удержать меня на месте, и проводит кубиком льда по моим соскам. Когда холод становится почти невыносимым, он заменяет лед пальцами и щиплет мои соски, чтобы согреть их.

Затем он повторяет этот цикл снова и снова.

Лед и огонь, пока эти два ощущения не сливаются в одно.

Я откидываю голову назад и стону, чувства переполняют меня. Я начинаю отводить руки от окна ― мне нужно прикоснуться к нему, ― но он неодобрительно качает головой.

― Разве я позволял тебе двигаться?

Почему это так возбуждает? Почему меня так заводит, когда он отдает мне приказы? Я не знаю, и мне все равно. Только не тогда, когда моя потребность ― это расплавленная лава, грозящая сжечь меня заживо.

Данте целует мое плечо, одновременно прокладывая ледяную дорожку по моему позвоночнику. Я знаю, куда он направляется, и по мне пробегает дрожь возбуждения. Я хочу сказать ему, чтобы он остановился, и хочу, чтобы он продолжал. По моему телу прокатывается цунами ощущений. Все это слишком, но я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

― Он прикасался льдом к ее клитору? ― спрашивает Данте. ― В видео, которое тебе нравится?

― Да.

Он опускается на колени между моих ног.

― Не двигайся, ― приказывает он с дьявольской улыбкой. ― Если ты пошевелишься, я остановлюсь. ― Он оттягивает мои трусики в сторону, слишком нетерпеливый, чтобы стянуть их с бедер, и проводит льдом между моих складок. Резкий холод пронзает меня, но затем его рот оказывается там же, влажный и теплый, и я не могу сдержать стон, сорвавшийся с моих губ.

В субботу это был только его язык. Сегодня ― язык и пальцы, и это даже лучше. Он ласкает мой клитор, и я почти кончаю, а затем вводит в меня два пальца.

Впервые за десять лет кто-то прикасается ко мне так интимно. Впервые за десять лет внутри меня находится не пластиковый фаллоимитатор. Я уже и забыла, как отличаются мужские прикосновения. Данте двигает пальцами, растягивая меня, ― удовольствие настолько острое, что почти болезненное. С кубика льда капает вода, смешиваясь с моими соками, и Данте слизывает ее.

Мое тело закручивается в спираль. Я держу руки на окне, как было приказано, но не могу остановить покачивание бедер. Данте не единственный попавший в зависимость в этой комнате ― мне нужно это, мне нужен он. Мои мышцы сжимаются, клитор болит, и не успеваю я опомниться, как с криком кончаю, моя киска сжимает его пальцы, содрогаясь от кульминации на его языке.

― Теперь, ― говорит Данте. ― Ты можешь заслужить виски своим ртом. ― Он хватает подушку с кровати и бросает ее на пол. ― На колени, воробушек.

Наконец-то.

Я опускаюсь на колени. Данте освобождает свой член. Он красивый, большой и длинный, с капелькой спермы на головке. Я облизываю губы в предвкушении, и он стонет.

― Валентина, ― рычит он. ― Если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу, как только твои прелестные губы обхватят мой член. ― Голос у него прерывистый, от его обычного самообладания не осталось и следа. Меня охватывает острое возбуждение. Я заставила Посредника потерять контроль над собой.

Я обхватываю пальцами его эрекцию и облизываю его по всей длине, слегка, деликатно, как будто он ― деликатес, который нужно смаковать и не торопиться. Он стонет от удовольствия.

― Блядь, да.

Его глаза подергиваются дымкой, а пальцы запутываются в моих волосах. Он не притягивает меня к себе и не заставляет глотать его член, но он напоминает мне, что может это сделать. Еще одна дрожь возбуждения проносится по мне. Я провожу языком по его кончику, а затем беру его в рот, глядя на него сквозь ресницы. Он прислонился спиной к стене, глядя на меня, стоящую на коленях, и выражение его лица ― горячее, собственническое и мужское.

Я скольжу руками по его бедрам, широко открываю рот и беру его глубже. Он делает толчок, и его член упирается мне в горло, и я должна бояться, но это не так. Сердце колотится, пульс стучит в ушах, но это желание, а не страх. Я втягиваю щеки, чтобы всосать сильнее, и двигаю головой вверх-вниз по его члену.

Его дыхание поверхностное и неровное, на лице написано возбуждение. Я так заведена, что скольжу рукой вниз, чтобы найти клитор.

Данте замечает.

― Нет, ― говорит он, в его голосе звучит недовольство. ― Сегодня ты кончаешь только от моих пальцев. Моего рта, моего члена. Ты поняла, Валентина?

Я почти кончаю от его слов. И удваиваю свои усилия на его члене. Его пальцы сжимают мои волосы, побуждая меня принять его глубже. Он подается вперед, словно не в силах сдержаться, и каждый удар попадает в горло, заставляя меня задыхаться. Из моих глаз текут слезы, но соски затвердели, превратившись в пули, а моя киска требует большего. Он близок, я чувствую это по напряжению его мышц и слышу по неровному дыханию, и это только распаляет меня, заставляет вбирать его глубже, пока он не оказывается в моем горле, мой нос не утыкается в основание его члена, и тогда он извергается в мой рот с хриплым рычанием горячего удовлетворения.

Мы добираемся до кровати. Правда, самостоятельно я не могу это сделать ― мои ноги словно потеряли способность ходить. Данте подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а затем присоединяется ко мне. Его рука скользит вверх по моей лодыжке, лаская икру, поглаживая колено. Он смотрит на меня.

― Еще?

― Не останавливайся. ― Я еще не удовлетворена, даже близко. Сосание члена Данте усилило мое возбуждение. Мне нужно, чтобы его член был во мне. Сейчас же.

Он проводит пальцами по моему клитору, прежде чем погрузить их в мой ноющий, набухший жар. Я задыхаюсь в ответ.

― Я не могу насытиться тобой, ― говорит он, его голос обещает мне все удовольствия, которые я только захочу. ― Я так долго ждал тебя, и вот ты здесь, наркотик в моей крови, жажда, которую невозможно утолить. — Он надевает презерватив, и прижимает свой член к моему входу. ― Да?

Я так возбуждена, что, если он не трахнет меня сейчас, я разрыдаюсь.

― Пожалуйста, ― умоляю я, хотя в этом нет необходимости. Это уже не ролевая игра. Это реальность. Щиты опущены, стены разрушены, осталась только мощная болезненная связь, которая всегда существовала между нами. ― Данте, пожалуйста.

Он входит в меня одним мощным толчком. Я прикусываю руку, чтобы заглушить крик, и поднимаю бедра ему навстречу. У меня так давно не было секса, что я снова чувствую себя как в первый раз, и на этот раз ― с Данте. Все мои страхи перед близостью, вся боль и травмы, которые удерживали меня от этого в течение десяти лет, улетучиваются, когда Данте входит в меня, и я насаживаюсь на его твердую длину.

― Сегодня ночью ты будешь выкрикивать мое имя снова и снова, ― рычит он, сжимая мою грудь и пощипывая соски. ― Я собираюсь доставить тебе удовольствие, Валентина.

― Это так хорошо, ― всхлипываю я. Я теряю себя. Когда он произносит мое имя, меня охватывает волна собственнического удовольствия. Мой. Он раскрывает меня и входит глубоко, жестко и идеально. Две татуировки воробьев соединяются, и у меня поджимаются пальцы ног. Каждый толчок растягивает меня так, что становится почти больно. Это лучше, чем все мои фантазии. Он тяжело дышит, и его глаза подернулись дымкой удовольствия. Его пальцы находят мой клитор, и он теребит этот набухший бугорок, пока я не начинаю задыхаться, содрогаться, снова танцуя на грани оргазма.

― Давай со мной, ― хрипит он. ― Я хочу почувствовать, как ты кончаешь на мой член.

Да, да, да, о боже, да. Я обхватываю ногами его бедра, заставляя еще глубже войти в меня. Он громко стонет. Каждый толчок клеймит меня. Отмечает меня как свою. Он близко, его мышцы напряжены от усилий сдержать оргазм. Мое тело неконтролируемо содрогается под ним, когда он снова отправляет меня за грань. Затем, когда мои мышцы сжимаются вокруг его члена, его контроль рушится, и он взрывается внутри меня с хриплым стоном.

― Черт, Валентина, ― вздыхает он, опускаясь рядом со мной. Я даже не успеваю почувствовать неловкость, как он притягивает меня к себе и целует в шею. ― Это было… ― Он качает головой. ― У меня нет слов. — Голод в его глазах ненадолго угасает, и остается только нежность, от которой мое сердце переворачивается. Его пальцы нежно гладят меня. ― Ты в порядке?

― Лучше, чем в порядке. ― Я решительно отталкиваю его руку от своей киски и сажусь. ― Мне, наверное, пора идти. Я не хочу, чтобы Анжелика зашла в мою спальню и обнаружила, что меня там нет.

Он снова целует меня.

― Останься ненадолго, ― шепчет он мне в губы. ― Совсем чуть-чуть.

Кровать мягкая и теплая, а в комнате холодно, и если я останусь здесь, то смогу прижаться к теплому телу Данте и пообниматься.

― Хорошо, ― соглашаюсь я. ― Только пока я не приду в себя. Ты меня вымотал.

― Правда? ― В его голосе звучит самодовольство. ― Тогда тебе стоит отдохнуть и восстановиться. Потому что я еще не насытился тобой, воробей. Совсем нет.