Повествование вардапета Аристакэса Ластиверци

XXIV ОБ ИЗБИЕНИИ МЕЧОМ ПРОСЛАВЛЕННОГО НА ВЕСЬ МИР ГОРОДА АНИ

[...] /134/ Бедствие, постигшее Арцн, случилось совсем недавно, и время не успело затмить о нем [память]. Многим пришлось видеть [это] своими глазами и слышать об этом — ведь после немало стран и городов избежало гибели. И тем не менее в мыслях своих дерзнули ослушаться и в гордыне своей восстали — не против человека, но бога, который способен сокрушать высокие башни, а укрепленные города обращать в холмы из праха. Не задумались, пренебрегли страхом божьим и его грозным предупреждением. Сочли, что иссякла горечь гнева, которой призваны напоить грешников. Крепость же Ани и дщери ее были вскормлены в сугубом нечестии, вопреки [воле] небес они отдались безудержному веселью, так что бог направил против города персидского царя, дабы выяснить, что /135/ там творится. И началась война в Армении, так что [противник] смог расширить пределы своей страны и овладеть другим царством. То был 513 год нашего летосчисления[379].

Царь[380] прибыл с бесчисленным войском и отменным снаряжением. Он вступил в нашу страну и внушил ужас и страх ее дальним и ближним жителям. Пожирал и сокрушал многие области и наконец подошел к городу, преисполненному своих грехов[381]. Он поставил шатер свой против города Ани, а армия его распространилась по всей стране. Настойчиво измышлял средства, чтобы распахнуть железные ворота и сорвать медные запоры, которые препятствовали ему. Но затем впал в отчаяние, ибо крепость казалась несокрушимой, и, хотя атаки становились все ожесточеннее, собрался отступить. Но не ведал того, что господь породил среди защитников и ишханов раздоры и распри[382], начались смута и разногласия. И вот они отказались от боевых действий и обратились в бегство. Отдались страху, забыли родственников и ближних друзей, каждый был охвачен ужасом. Видя это, осаждающие бросились прямо на стены, они нахлынули на город, подобно волнам бушующего моря, и, никого не щадя, пустили в ход персидский меч. Пытаясь спастись, множество мужчин и женщин кинулись к царскому дворцу[383], прочие же устремились к крепости, которая зовется Нерки Берд[384]. Когда врагам стало ясно, что укрепившиеся в городе неспособны к [сопротивлению] и им не хватает воинов, пищи и питья, они тут же окружили осажденных и вынудили выйти [из своего убежища].

/136/ Там можно было видеть горе и смятение, охватившее всех без различия возраста. Младенцев вырывали из материнских объятий и разбивали о камни, матери орошали детей своих кровью и слезами. Один меч поражал отца и сына, старцев и юношей, священников и дьяконов настигала смерть от одного оружия. [Трупы] до предела заполнили город, пути пролагались по телам убитых. Множество перебитых, бесчисленные трупы — и большая река, протекавшая близ города, окрасилась кровью! Свои могилы убитые нашли [в чреве] диких и домашних животных, ибо некому было похоронить и засыпать их землей. И вот от липкой грязи свершенных там преступных деяний стройный, великолепный дворец воспламенился и превратился в холм из праха. Вот тогда был положен конец ростовщическим делам и плутням![385].

Таков удел неправедных городов, которые обстраиваются ценой крови чужестранцев, процветают за счет пота бедняков, ростовщичеством и несправедливыми сделками укрепляют свои дома. Безжалостные к неимущим, они стремятся лишь к веселью и неге, не чуждаются грязных дел, они опьянены [недостойными] желаниями. Что станет с ними, когда постигнет их гнев господний? Они погибнут, растают, как воск от огня, будь то царь или ишхан, как нам известно из писания.

Персидский царь овладел множеством гаваров и с несметной добычей вернулся в свою страну.