Повествование вардапета Аристакэса Ластиверци

/142/ ПАМЯТНОЕ СЛОВО НАСТОЯЩЕГО СОЧИНЕНИЯ

Я счел необходимым напомнить в этой книге любезным братьям моим о событиях, достойных того, чтобы о них поведали. В самом начале повествования было кратко сказано о предвидении божьем и о непостижимости его. Стремительное, обращенное к миру, прекрасное и светлое тело, насыщенное ярчайшим светом, следует по середине пути, быстро несется по ясному полушарию, оставляя под собой землю. Но вот оно облекается в широкую сотканную из многолетних грехов ткань. И вокруг него образуется густой мрак, который задерживает яркое свечение. То нельзя было решиться взглянуть на него, а теперь оно стало тусклее звезды — виден лишь круглый контур... Так вот, образом своим оно являет ясное, светлое устройство церкви, погруженное [ныне] в мрак. И тьма поглощает чистоту душевную и свет праведного пути.

Со времен изложенных выше событий, когда по армянскому летосчислению 482 год[393], и до наших дней оскверняется и разрушается святой обет и церковное устройство. [С тех пор] мы не слышим вести о мире и доброго известия. Не воздвигается столп победы, одержанной царем или шиханами. И не только они, но также и иереи не смогли отвратить чудище-войны, ибо ослабели, утратив силу. Нетерпеливые и своенравные, они оказались под властью неприятеля, и мир заполнился [их] смутой и раздорами; понемногу оправдалось пророчество о затмении мира. После этого напали на нас враги, облачили нас в скорбь и печаль и радостям пришел конец.

/143/ Итак, когда по всему миру распространились бедствия и горестные муки, пламя, вспыхнувшее на юге, захватило высокие крепости и уничтожило неприступные башни, словно растопленный воск. Ушли в небытие цари и ишханы, и покинула нас надежда на спасение. И всех нас постиг гнев господний — молитвенные дома разорены, а камни, омытые священным елеем, служат основанием дворцов для чужеземцев. Пришел конец священному богослужению, мы стали посмешищем для язычников. Изнуренные и согбенные, мы клонимся долу, стали подобны высохшим скелетам, утратившим дыхание жизни. Мы преисполнены грехов отцов наших, и с нас требуют возмездия за грехи наших предков. Нас постигло семикратное возмездие, а имя христианское оскорблено и поругано. Пришел конец законам и [праведному] суду, ни к чему наши слезы и стенания. [Враги] усматривали в том благочестие, чтобы грабить и убивать нас. Их выводила из себя одежда, которой прикрывается наш стыд, а завидев нас обнаженными, они чрезвычайно веселились. Постигшие нас великие бедствия иссушили нас, обратив в стебелек. Как тени, блуждаем мы по миру, дрожа от страха. Не насыщает нас пища, и горько питие от страха и угроз повелителей наших. Не верят они, что господь наш на небесах и дойдут до него молитвы и мольбы наши. Ибо господь пожелал истерзать нас в муках, истомить и измучить, всех без различия в возрасте ввергнуть в страдания. Отвратил нас от лика своего, словно подлежащих наказанию грешников, удалив, рассеял нас среди чужих народов, [думая, что так], быть может, сумеет подчинить булаве своего назидания /144/ строптивые, непокорные и неукротимые мысли наши, как Израиль во времена Илии и Самарию при Елисее. Не было у них и частицы надежды, упразднено [было] попечение царя и начальников, и, что превыше всего, [умолкло] благодатное и утешительное слово пророка, чем они [некогда] укреплялись и противостояли тяжким испытаниям, ниспосланным от господа. Нам же тяжелее и хуже всех — нет царя и ишхана, душа и тело покинуты наставником, и не найти нам пристанища. Истомившиеся, мы вынуждены существовать в царстве язычников, день за днем испытывая тяжкие удары их бича. Мы не служили господу, так послужим чужестранцам, презрели страх божий — день за днем нас будет преследовать страх перед ними... Нерадиво отправляли мы службу господню, так послужим покорно им и днем и ночью. И [бог] не только вразумил нас за грехи наши, но с милосердием и состраданием вверг нас в горнило, дабы наставить на путь истинный и добрый.

Если взвесишь ты, [господи], грехи наши, они окажутся значительнее выслушанного от тебя назидания, а наказание — легче вины нашей. Пошли нам, господи, любую бурю испытаний, но не отвращай от лица своего. Обрушь на нас могучий вал мученичества, но не лишай нас любви своей, господи! Лучше попасть в твои руки и принять от тебя наказание, чем оказаться вдали в своем непослушании. Лучше в страданиях и муках быть вблизи от тебя, чем отойти ради покоя и благости. Достаточно того, что имя твое святое призывается над нами, мы сопричислены к твоим наследникам, а ты своей честной кровью признал нас народом нового обета. Не выпускай нас, творец, из рук своих, /145/ согласно воле твоей, дабы не доконали нас ненавистные тебе язычники, И все это — больше, чем сказано в моей книге, — постигло нас за грехи наши.

Невозможно описать все бури, пронесшиеся в наши времена, или изложить раздельно все, что случилось в каждом месте, в каждой области или городе, — все, что пришлось перенести нам от язычников. Ни одного дня, ни разу не обрели мы покоя и отдохновения, но все время было насыщено смутами и невзгодами. Со дня на день росли страдания и муки. И все они были настроены злобно, хотя долгие годы провели у нас. Их змеиная злоба не прекратилась, не насытилась подобная огню жадность. Все их помыслы о нас вероломны, слова же преисполнены коварства. И каждое утро они приступали к новым злодеяниям, ибо всеми владела одна мысль — покончить с нами, износив как обветшалые лохмотья, стереть у себя даже память о нас — не смотреть на нас и не видеть нас живыми. И пусть под ногами их бесследно исчезнут могилы наши...

Поэтому мы обратились к древним летописям, чтобы должным образом, приличествующими словами они наложили отпечаток на эту книгу, где достоверно собраны воедино события прошлого и настоящего. Пусть о них останется память, как это мы видим в исторических сочинениях древности. В этой же книге описано не все, но лишь начало постигших нас событий, ибо не в силах мы полностью осмыслить и описать их завершение. Тем не менее мы все это изложили с целью, чтобы, прочтя, вы узнали грех был причиной всего постигшего нас. Чтобы взирая на нас, вы трепетали перед богом, дрожали от страха перед его могуществом И своевременной исповедью и покаянием предупреждали [наказание], а не вызывали [возмездие], став его жертвой.