Правила отхода

Глава 34

Париж встретил дождем. В остальном все было отлично. Да и погода быстро наладилась. И вокруг настал весенний Париж. С голубоватым воздухом, дымом от жаровен на верандах кафе, запахом кофе и багетов повсюду.

Умная Айрин не стала селиться в Ритц или Гранд Отель. Мы скромно приехали на Бульвар Османа, и сняли по номеру. Заняли, по сути, целиком этаж в небольшой гостинице.

Потом, почти неделю, мы слонялись по Парижу, показывая его Джо и Айрин. Хофман несколько раз здесь бывал с отцом. Я врал, что меня сюда возили родители. Так что обычный набор. Монмартр, площадь Конкорд с Елисейскими полями. Трокадеро, и прочие Нотр Дам с Триумфальными арками и Эйфелевой башней. Ну и кафе с варьете и ночной жизнью.

По большому счету, у меня и Карла во Франции дел не было. Но мисс Паттерсон попросила нас задержаться, пока они не купят жилье.

— Могла бы и не просить, душа моя — смеялся Джо — как только Карл ступит на немецкую землю, его песенка будет спета. Женят. Он будет торчать здесь до последнего.

— Да ладно вам. Отстаньте от Карла! Когда он начал сбегать от женщин, ему неожиданно понравилось чувствовать себя принципиальным хоть в чем-то.

Хофман загадочно улыбался, и даже не злился. В отличие от меня. У меня настроение было отвратительное.

И Айрин и Джо, связались с родными и близкими. То есть поговорили по телефону. Собственно, впервые барышня рассказала нам про свою семью. Отец из лесопавального бизнеса, заработав, ушел в политику. Мама живет в Чикаго. Барышня давно живет самостоятельно, как это принято в Америке. Когда ей было еще лет пять, отец сформировал траст. То есть у нее есть некий депозит, на доходы с которого она и жила, пока училась. А потом она сама зарабатывала. В общем, родители приедут в сентябре на их свадьбу. Но без удовольствия. Может мне показалось, но Айрин ожидала большего скандала.

А вот Джо меня огорошил. Он переговорил с отцом и сестрами. А так же созвонился с парнями из автомастерской в Лос-Анджелесе. Потом рассказал мне, что Дебора Элиман выходит замуж за негритянского адвоката Луиса Артчера.

Дома Деборы не было. А, может быть, просто не поднимала трубку на международные звонки. Тогда я позвонил в автомастерскую, и попросил к телефону ее брата Дерила «Лима» Колимана. Он обрадовался звонку. У нас съемка, Питер! Я теперь звезда! Поболтали. Но, когда я поинтересовался как дела у Деби, он поперхнулся. Странным голосом поведал, что она выходит замуж. Сам понимаешь, пора уже ей замуж. Да и беременна она. Свадьба через неделю. Не прилетай, Грин. Не нужно этого.

В выборе жилья, для Айрин и Джо, было много дискуссий. Консервативный Хофман, считал, что молодой семье больше всего подходит восемнадцатый округ, то есть Монмартр. Стильно, легкомысленно, богемно, почти центр.

Я настаивал на острове Луи. Четвертый округ. Дорого, круто, никаких случайных людей, полиция приторно-любезна, центрее только Лувр.

Джо здраво рассуждал про Пасси и шестнадцатый округ. Аристократия, звезды эстрады, промышленники, и, ты же, Айрин, никогда не станешь жить на Монпарнасе, или в Латинском квартале! Давай выберем что-то среднее.

Поэтому Айрин решила, что они покупают особняк в шестом округе, Люксембург. То есть, в самом дорогом парижском месте. Но, вблизи квартала Saint-Germain-des-Prés, с его интеллектуальными кафе. В окружении элитных школ и колледжей. Все крайне респектабельно, но недалеко от Латинского Квартала и Монпарнаса.

Как всегда, мужчинам продемонстрировали, что женщины мыслят гораздо шире и дальше. Хотя, я, конечно, заявил что более унылого места в Париже нет.

Парижский нотариус, мсье Совентен, оформил покупку. В собственность, дом переходит сразу после получения оплаты, и подписания документов. Если у вас, леди и джентльмены, возникнут во Франции хоть какие-то затруднения юридического свойства, вы можете смело обращаться ко мне в любое время!

В общем, большой, трехэтажный дом с садиком. На тихой улочке Жане, состоящей из нескольких похожих домов. В начале и конце улицы — кафе, ясное дело. Недалеко от Марсова Поля, Эйфелевой башни, и прочих Лувров. Соседи очень милые люди, Грин. Я тут перекинулась парой слов с некоторыми.

Оказавшись в Европе, я с удивлением почувствовал, что меня отпустило. Ещё на Тортоле, я ощущал себя участником неведомого квеста, что нужно пройти с максимальными бонусами.

А теперь я наконец-то полностью осознал и принял произошедшее со мной. До этого я вполне допускал, что мне сниться захватывающий сон. Но теперь я проснулся, и мир вокруг обрел четкость, глубину и резкость.

Даже не знаю, что тому виной. Может быть килограммы, метры и Цельсий. А может, французская бюрократия, столкнувшись с которой, я вспомнил о бюрократии вообще, и советско-российской в частности. Франция всегда была законодатель мод в этом вопросе.

Имеется ввиду то, что дождавшись получения денег по чеку, нотариус занялся оформлением сделки. Нет-нет, Айрин, дом, безусловно, уже ваша собственность! Но я бы хотел получить копии вот еще каких документов. И список на два листа.

Эти наши американцы, офигели и попытались заявить в стиле — усы, лапы, хвост, вот наши документы! Но у французов не забалуешь. Потому что права и паспорт это конечно хорошо. А вот свидетельство о рождении? А подтверждение вашего адреса в штатах?

Мы с Хофманом откровенно веселились, видя озадаченность ребят.

Хотя, после покупки, они почти сразу съехали из отеля, мы к ним забегали, и вместе и порознь. В остальное время Карл вёл какие-то интенсивные переговоры с отцом, и бегал по его поручениям. Что, вызвало мое легкое любопытство. Я усиленно грустил, на фоне Парижа, и mагс[27], не понимая, отчего Дебора не хочет быть со мной. Ну, то есть, так-то я сидел в библиотеке Мазарини, и выяснял, что и как творится в мире.

Наконец-то до меня дошло, что нужно как-то устраиваться, и искать себе занятие. Не в последнюю очередь, благодаря Айрин и Джо.

Мисс Паттерсон оглядевшись, и привыкнув к местному времени, немедленно затусовалась с американскими дипломатами и журналистами. В результате, уже спустя пару недель она стала парижским корреспондентом «Чикаго Трибьюн», «Вашингтон Пост», «Нью-Йорк Мэгазин», и «Лайф».

А Джо рассказал нам с Карлом, что семестр будет углубленно осваивать французский, в «Колледж де Франс». А с осени приступит к изучению международного права в Сорбонне.

Параллельно в «Суар», в разделе светской хроники, появилась заметка. В ней сообщалось, что в Париже решили поселиться мисс Паттерсон и мистер Оттам. По слухам, мистер Оттам, спас мадемуазель в джунглях Индокитая из лап озверевших людоедов. Так возникло большое и светлое чувство, ради которого влюбленные были вынуждены покинуть США. Расовые противоречия в Новом Свете не стихают, а Париж это город любви.

Забавно то, что тяжелый уход Франции из колоний, привел к неожиданным результатам. К неграм в Париже относятся спокойно. В кино, с большим успехом недавно прошел фильм «Я негр». На госслужбу и в полицию, ясное дело со скрипом, но стали брать черных. В общем, пошел процесс, который окончится тем, что серьезная часть населения будут черными. Хорошо это или плохо — бог весть. Но здесь и сейчас, за Джо можно не беспокоиться.

На ужине, что устроила Айрин для знакомства с соседями, я в этом убедился. Пять пар высокопоставленных французов с женами. Мидовец, фабрикант, топ-менеджер, крупный чиновник, и еще более крупный рантье.

Хофман сомневался, что кто-то придет, и мероприятие состоится. Я с ним поспорил. Настоящий француз всегда придет на халявный ужин. Тем более — повар из «Максима», пара официантов, сдержанное великолепие, семь перемен блюд.

Когда про французов говорят что они националисты, имеется ввиду обыватель, ниже среднего. Люди, занятые серьезным делом, или причастные к власти, такой херней не страдают. Вечеринка устроенная Айрин и Джо, это только подтвердила.

За столом шел вежливый светский треп ниачом. Но, за десертом, дамы зацепились языками, и принялись обсуждать чисто бытовые вопросы благоустройства улицы, где теперь живут молодые американцы. Стрижка деревьев, дворники, и покраска фасадов.

Меня и Карла представили публике как американо-английских бизнесменов. В процессе застольной болтовни я польстил французам рассказом об англичанах, мечтающих жить во Франции. Уверял их, что «Общий Рынок» приведет к тому, что кучу недвижимости, у них в провинции, скупят англичане с американцами. Мне конечно не поверили, но восприняли благосклонно.

И вообще, вечеринка вышла очень милой. Никто не задирал нос, все были исполнены добродушия. Обсуждать с мужчинами дела во Франции оказалось неожиданно интересно. Всех их беспокоил Алжир. Но еще больше — французские профсоюзы и компартия. Но и это обсуждалось добродушно и с иронией.

Живущий теперь через дом от Джо, мсье Рене де Лиллак, из французского нефтяного бизнеса, перешучивался с промышленником мсье Мэтьюром, из дома напротив. Как я понял, они, по бизнесу, смежники.

Мы сидели в курительной с коньяком и сигарами. Даниэль Мэтьюр занимается нефтехимией. Рассказывал, что никогда не угадаешь. Химическая промышленность, из-за требований профсоюзов дышит на ладан. Но мировая мода ее выручила. В моду вошли колготки. И новый продукт, специальные нити, из которых они делаются, принес солидную прибыль. А то уже подумывали выводить химию из Франции. Но мсье де Лиллак бурчал, что на женщин никакой нефти не напасешься:

— Вот увидишь, Даниель, и нефть кончится, и профсоюзы озвереют, и в чем тогда дамам ходить?

— Ничего не знаю, Рене. Я строю вторую фабрику по производству колготок, и намерен поставить их на поток!

Тут я, слушающий в пол-уха, сообразил, что присутствую при начале обсуждения процесса вывода французской нефтехимии из страны. Профсоюзы достукаются, и заводы станут нерентабельными. Их закроют, размонтируют, и вывезут в Африку, Турцию и еще куда-то.

Карл засмеялся, и заявил мсье Даниелю, что мы — люди не чуждые финансам, и производство колготок поддержим и морально и материально.

Дом на улице Жане мы покидали с чувством удовлетворения. Вкусный ужин, приятная компания. Можно уезжать их Парижа.

Погода была хорошая, и мы решили пройтись, а там поймать такси. Шагая, мы обсуждали планы.

Нужно сказать, что всех озаботили мои планы. А что ты намерен делать дальше, Грин, допытывалась Айрин. Прежде всего, я намерен проследить, что Карл вернется в лоно семьи. Я хочу составить график свадеб и торжеств, что ждут меня в ближайшее время, чтобы не сплоховать. Причем, я не исключаю похороны Хофмана, продумай наряд, Айрин. Карл нахватался вольнодумства, и слишком широко смотрит на институт брака. А в невестах у него, по слухам, девушка серьезная, пристрелит. И тут вы с Джо. Он такой весь представительный, а ты вся такая красивая и грустишь. Черный тебе лицу.

— Не слушай его, Айрин — лениво отбрехивался Карл — Грин, как узнал что Деби беременна, вторую неделю занимается глубокой интоксикацией организма. Ну откуда умные мысли в пьяном мозге?

— Тот кто не пьет marc, никогда не поймет, что значит быть трезвым, Карл! Айрин единственная, кто мне посочувствовала. От вас, джентльмены, только насмешки, и сарказм.

— Питер, тебе не идет. Я тебя просто не узнаю. — смеялся Джо — может, тебе и вправду стоит вернуться в Юту, и уйти в мармоны?

— Для начала, Грин, попробуй перейти на коньяк. — Хофман все же не любит упоминания о невесте — а там и с француженкой познакомишься. И будешь грустить не только об американках.

Короче, никакого сочувствия, какие уж тут планы. Тем более, что Карл настоял на поездке в Берн. Я парни, хочу закончить эту историю, прежде чем окажусь дома. Так что решили, что мы с Хофманом едем в Швейцарию, а Джо будет наш засадный полк.

И вот, бредем куда глаза глядят, обсуждаем, как лучше, самолетом, или на поезде.

— Ты, Питер, не бросай меня. — Карл слегка подпив, стал сентиментален — ничего хорошего я дома не ожидаю. Отец говорит, что место инженера, на заводе, по-прежнему за мной. И в чем смысл?!

Я тоже слегка подшофе, поэтому сентиментально подумал что конечно, Карл, таких друзей не бросают на расправу унылому быту. Лучше че нить придумаем, и вообще, нам ли копить тревоги, жить и не жить, дрожа, встанем среди дороги, сжав черенок ножа, и даже еще что-то, тоже сентиментальное, подумал. Вслух, впрочем, сказал:

— Не трусь, Хофман. Пока я лично не уверюсь, что жена тебя взнуздала и поставила в стойло, я буду рядом. Ни за что не пропущу это представление!

— Грин, тебя очень расстроит, если ты узнаешь что я не женюсь?

— Это, Карл, будет удар исподтишка! Неспортивно, и где то даже подло. Я сносил все невзгоды, лишь ради того, чтобы увидеть, как ты, Карл, за это будешь наказан пожизненной каторгой. А потом узнать, что все было напрасно?! Как ты можешь!

— Все дело в той самой карточке, Грин, что висела на груди покойного брата моего отца.

— Ты веришь, что там тебе что-то осталось?! Серьезно?

— Давай еще выпьем? Расскажу тебе, что и как. Заодно отвлечешься от страданий.

Между тем мы вышли на бульвар Сен-Жермен, и мой взгляд наткнулся на кафе «Флора». Чуть дальше сверкала вывеска кафе «Два Магота».

— Пойдем, опрокинем по стаканчику. Заодно полюбуемся на интеллектуальных леваков, и прочую шушеру, мнящую себя элитой.

— Да?! Это какое то особое место?

Заходя в кафе «Флора», я рассказал, что это рассадник гениальности, и вообще. Здесь творили Хеменгуей, Фитцжеральд, Трумэн Капоте, Камю, Пикассо, и еще куча известных людей. Сейчас тут кучкуются леваки-революционеры во главе с неким Жан-Поль Сартром, и его подругой Симоной Бовуар. Все, Карл, настолько революционно, что педик Сартр своей подружке-лесбиянке Бовуар подтягивает студенток для утех. Ну и куча революционной молодежи вокруг. Как думаешь, если неграм из Уоттса показать этих борцов с капитализмом, это их отрезвит? И вообще, почему всю эстетику борьбы, преодоления, и могучих масс, формируют педики?

— Мечты о мощи дают пидорам надежду на оргазм, Питер. Придушенное либидо требует выхода.

В принципе, на званом ужине, мы не так уж много и выпили. Но очевидно окосели. Ничем иным желание добавить не объяснить. Усевшись за столик у стены, мы обозрели окрестности. Мсье Сартр, в окружении молодых студентов, был в наличии. Какие то девицы, куча буржуа. Кафе было заполнено на две трети.

Заказали выпивку, мне marc, Карлу коньяк. Потом Хофман рассказал, что с женитьбой, слава богу, все не так уж просто, и его никто, вообще-то, не принуждает. А в Берне все станет ясно. Ну, я тебе, Питер, все расскажу, если все так, как я думаю. Но дело вообще-то не в этом. А в том, что отец Карла недавно принял должность в Европейском Союзе Угля и Стали. И интересовался, нет ли у Карла, с друзьями, желания на него поработать.

Я, закурив, ответил что Джо — везучий сукин сын. Это как раз для него. А я, Карл, как-то не понимаю, что делать. Но работать над европейской интеграцией и на общий рынок, мне не очень интересно. Хотя, тусовка, как не крути.

— А ты не думал уехать в Москву, Питер?

— В мире есть масса более легких способов самоубийства, зачем куда-то ехать?

За разговорами, мы повторили. Народу в кафе, несмотря на поздний час — прибавилось. За соседний столик устроились трое каких-то мужиков, по виду — забредших за экзотикой буржуа. Один из них, очкарик, что поближе, услышав фразу Карла, обернулся, и с любопытством на нас уставился.

— Простите, мсье, мне показалось что вы говорите о Москве? — спросил он.

— Вам не показалось, мсье — ответил я — а в чем собственно дело?

— Мы как раз из Москвы — заулыбался очкарик — и дадим вам любую справку.

Тут нужно сказать, что и я и Карл одеты для званого ужина. Смокинг с бабочкой и ослепительной рубашкой. Скинув макинтоши, мы выглядим аристократией, решившей догнаться после суарэ, по дороге к шлюхам. Картина для ночного Парижа нередкая. Но если эти люди и вправду из Москвы, то для них — вполне экзотичная.

— И как вас занесло сюда? — полюбопытствовал Карл — сбежали от советов?

— Да нет — засмеялся наш собеседник — мы здесь на переговорах, по поводу всемирной выставки.

Разговор, нужно сказать, шел на французском. И очкарик им владел вполне. Легкий акцент был скорее английским.

— Это те выставки, где выступают ваши фотомодели? — оживился Карл. — Регина, так зовут эту вашу красотку?

Я вспомнил, что однажды читал об этом, когда интересовался Торгово-Промышленной Палатой СССР. После запуска спутника, в мире возникла мода на СССР. И тогда, по инициативе маршала Устинова, руководство СССР поручило организовать Палате в капстранах выставки советской продукции. Цели преследовались чисто пропагандистские. Хотя, были попытки наладить сотрудничество. Но, в основном это была показуха. Потому что, показанные на выставке изделия, зачастую существовали лишь в одном экземпляре. Но считалось, что при наличии спроса за рубежом, будет налажено производство.

— Регина Збарская — разулыбался мужик — она тоже приедет летом.

Я хмыкнул про себя. Самая известная советская фотомодель. Замужем за сыном профессора Збарского, обслуживающего останки Ленина. Они с мужем, считаются элитной элитой Советского Союза. Да только апокрифы гласят совсем иное. Художник Лев Збарский, ее муж, по слухам, не чужд мужчин. По крайне мере, после его отъезда из СССР в эмиграцию, штатовское гей-сообщество оказало ему мощную финансовую поддержку. Окончившуюся, кстати, оглушительным фиаско. Все эти творцы как-то увядают в эмиграции. А сама Регина — несчастная женщина. Ходили слухи, что она была любовницей чуть ли не Брежнева. Который и устроил её замуж за элитного, но не интересующегося ей чувака. И который узнав, что она беременна, организовал немедленный аборт. И так несколько раз, пока она не поехала крышей. Впрочем, про эту пару было множество слухов.

— Мьсе! — воскликнул Карл, — вы не возражаете, если мы вас угостим? Вы сможете меня с ней познакомить? Перебирайтесь к нам. Меня зовут Карл Хофман. Вот этот угрюмый парень — Питер Грин, мой друг.

— С удовольствием, мсье — пересел к нам за стол очкарик — меня зовут ВиктОр. ВитОр Луи, журналист. Мои спутники, Сергей Козлов — директор фабрики из города Иваново, может слышали. И Владимир Лапин из министерства легкой промышленности. Как раз ведем переговоры о модных показах с французскими чиновниками.

На автомате пожимая руки мужикам, и наблюдая как Хофман зовет гарсона, я офигевал. Потому что Виктор Луи — личность легендарная и выдающаяся.

Любители рассуждать про советское равенство, просто ничего не знают. В Советском Союзе всегда была элита, живущая и жирующая. Что Сталин, дарил малоизвестному генералу трехэтажный дом с колоннами на Патриках. Что чиновники, которые дарили любовницам квартиры в центре Москвы. Что Брежнев, обожал дарить особняки любимым чиновникам.

Но даже среди этой публики, Виктор Луи выделялся. Официально занимая мелкую должность на радио, он был очень богат. Большой дом на гектарном участке, в Переделкино. Личный автопарк больше и лучше чем у Брежнева, с любимым Ролс-Ройсом, на котором он ездил за картохой на Даниловский Рынок. Причем это именно советский элитарий. А не торгаш или цеховик.

Впрочем, он еще только в начале этого славного пути. Как я помню, он, как все приличные люди, сел при Сталине и вышел в пятьдесят третьем. Строго говоря, он даже не шпион. Он доверенное лицо Кремлевской Верхушки. Связник между мировыми элитами. Ну, к примеру, именно он летал в Чили договариваться об обмене Луиса Корвалана. Он сливал в западную прессу мемуары Хрущева. Да и еще множество всяких деликатных дел.

Все это вспомнилось, впрочем, мельком. Потому что Хофман уже пил за знакомство. И язвил что, после выставки Ива Монтана[28], он исполнен к нашим манекенщицам сочувствия. Или вы, мсье здесь ведете переговоры о строительстве в России завода женского белья?

Мужики, кстати, вовсе не тушевались. А посмеивались. Нет, мсье Хофман, руководство считает, что одежда подождет. А вот целлюлозную фабрику, нам бы не помешало.

— Напрасно, — заявил Хофман — я знаю точно, что есть шанс построить в России фабрику по производству колготок! Мне рассказывали об этом серьезные люди.

В общем беседа текла весело и содержательно. Я отмалчивался. А Карл рассказывал про то, как мы ловили рыбу на Тортоле. Они рассказывали, как в России ходят на глухарей. Совсем окосев, Хофман потребовал знакомства с мадемуазель Збарской. Директор Ивановской Фабрики, сказал что в обмен на новые ткацкие станки готов организовать. Ну, в общем, все веселились. Ну а что ожидать от пустого трепа в парижском кафе?

Потом случайно выяснилось что господа, закончив в Париже, по такому же вопросу едут в Мюнхен, где тоже будет советская выставка. И, подвыпивший Карл, заявил, что если туда привезут мадемуазель Збарскую, то они могут рассчитывать на его помощь, я с детства знаком с бургомистром. Пока Карл целиком не продал Германию с потрохами, увел его.

Мужики, впрочем тоже уже уходили. Прощаясь в ожидании такси, Виктор Луи спросил меня:

— Вы когда собираетесь Мюнхен, Питер?

— Ну, у нас дела в Швейцарии, думаю, через недельку.

— Я остановлюсь в отеле Платц, рядом с Мариенплатц. Будет желание, звоните, я там все время останавливаюсь. Попьем пива.

— Почему нет, Виктор? — не стал отказываться я — окажемся там в одно время, встретимся.