Правила отхода

Глава 7

Все утро я думал о своем положении и что делать. Я и раньше думал, но теперь задумался о будущем. К этому меня подтолкнул зануда Хофман, как не странно. Еще вечером, он обронил фразу, что я произвожу впечатление человека без цели. Мы выпили мировую, и договорились больше не драться.

— Оскорбления и мордобой, Питер, признак дикости, а не белого человека.

— Кто же спорит, герр Хофман? Попав в джунгли, белый человек нюхает цветы и гладит крокодилов!

— Прекращайте уже язвить! — мы оба изрядно вымотались, и я заткнулся. Сказал только:

— Не обижайтесь. Мне трудно дается этот поход.

Поутру, вышагивая за немцем, я думал, что мое попадание не имеет смысла. Просто, высшие силы развлекаются. Изменить судьбу своей страны в одиночку?! Не смешно.

Это упоротые патриоты в прошлое смотрят с надеждой и оптимизмом, а насчет будущего вовсе не беспокоятся. Нас туда или конвой доставит, или повесткой вызовут, никуда оно не денется. А я в растерянности.

Пожившему в СССР человеку, наблюдать то, что началось в две тысячи двадцать втором, было противно. Казалось бы, нужен вам особый Русский Путь? Чего проще! Берем проверенный западный путь развития, рассыпаем по нему грабли в художественном беспорядке, готово! Вроде так и двигались в девяностые и нулевые… Но нет! Скучно! Традиции требуют, чтобы всё шло через жопу. Так ведь и через жопу не получается, в ней уже бутылка из под шампанского…

Я почти ничего не знаю об этом времени. Реалии Индокитая воспринимаю через память Пети Гринева, что вырос в Китае. Все, что я сейчас вижу, вызывает у меня отторжение. Но, раз уж так сложилось, нужно собраться, и забыть о будущем. И начать вспоминать. Да только, что я помню?!

В пятьдесят третьем закончилась корейская война, попахивающая прямым столкновением. В Союзе идёт жилищное строительство, летают космические корабли, и плавают атомоходы. Страна избавилась от сталинского морока, заодно существенно сократив военный бюджет. Поэтому, стремительно развивается. Русский балет начал ездить за рубеж на постоянной основе. Советские фильмы получают международные призы. Полёт спутника окончательно утвердил моду на СССР.

Весь остальной мир весьма доволен противостоянием двух систем. Потому что это даёт богатый манёвр в случае чего. Самый яркий пример — как раз Камбоджа. Что болталась между США, СССР и Китаем все шестьдесятые. Кончилось все нехорошо, но здесь и сейчас, перевооружением армии Камбоджи, заняты США.

Между Союзом и Китаем реальное охлаждение. А на Кубе победил Фидель со своими бородачами. Франция окончательно теряет колониальный статус. И, не по детски колбасит Африку. Англия зарылась в своих проблеммах, и побаивается атомной бомбардировки. Не забывая задавать модные тренды, то есть тонкий галстук, и узкие брюки еще только входят в моду в Лондоне. В США избрали президентом Кеннеди.

И где мое место, в этом сложном, и совершенно непонятном для меня мире?

В Союзе мне делать нечего. С песнями и культурными прорывами, вряд ли у меня выйдет. Но как-то устраиваться нужно? Может, Хофман что посоветует? Похоже, приличный парень. Не пристрелил. В крайнем случае, у меня в рюкзаке диплом инженера по ремонту портовой техники, и судового оборудования. Уж разберусь как ни будь.

Развить свои планы я не успел. Услышал, что где то впереди пытаются завести авто, раз за разом прокручивая двигатель стартером. Мы переглянулись с Хофманом, одновременно скидывая в руки винтовки. Очень аккуратно пошли дальше. А потом, сквозь листву и лианы увидели то, во что я не верил. Поляну в джунглях.

Ближе к левому краю стоял Додж-51 с открытой кабиной, что в Союзе назывался Додж-три четверти. За рулем сидел какой-то мужик, и насиловал стартер. Белый, хоть и смуглый. С пижонскими усиками в ниточку. Поодаль кострище, тлеющее дымком. Вокруг разбросаны какие-то вещи, рюкзак, стоит котелок. Мужик, как и я, одет в американские армейские ботинки, штаны и футболку. На голове у него — армейская кепи.

Он вылез из машины, чтобы открыть капот, и задумчиво уставиться на двигатель, почесывая тыкву. Стало видно, что не вооружен. Я, знаками, отозвал немца обратно. Отойдя метров на сто, вглубь леса, мы решили осмотреть все тщательно. А потом, может, и показаться.

Приблизившись снова к поляне, мы разделились. Чтобы обойти ее с разных сторон, и снова встретиться уже на другом конце, в гуще. Незнакомец, тем временем, посмотрев под капот, снова уселся за руль, и опять включил стартер.

Посматривая по сторонам, я, как мог осторожно, шел в метрах в десяти от открытого пространства. По звуку, было понятно, что движок схватывает, и тут же глохнет, не успев самостоятельно даже крутнуться толком. Джунгли вокруг меня не допускали кого-то постороннего. Если бы кто-то недавно прошел, было бы видно. У меня была куча вопросов, на которые требовался ответ, прежде чем выходить на поляну. И главный — этот мужик одиночка, или есть еще?

Я уже почти обошел поляну, как получил ответ на этот вопрос. С противоположной стороны раздалось восклицание, и из просвета в кустах показались двое. Один — очень… эээ… крутой парень лет тридцати. Походка, пластика — очень резкий чувак. Второй — громила головы на полторы выше меня. Восклицание — потому что крутой мужик что-то быстро говорил. Если я правильно понял — на итальянском.

Но это ерунда. Потому что эти двое, за ноги, вытащили на поляну, и потащили к машине Хофмана, находящегося в отрубе. Тут я разглядел, что у резкого парня на плече две винтовки. А у громилы, на шее еще и туша оленя! Выстрелов я не слышал… Хофман был без шлема и рюкзака, и тащили его лицом кверху.

В голове мелькнула мысль, что все ясно. Эти парни будут допрашивать, а не беседовать. А, судя по немцу, дальнейшая участь допрашиваемого, незавидна. И не стал мешкать. Потому что мужик из машины вылез, и подошел у этим двоим, что-то отвечая и глядя под ноги, на Хофмана. Удобнее момента не будет.

Более ублюдского прицела, чем у винтовки «Гаранд», я не видел. Круглый диск с дыркой посредине. Они, от меня, были метрах в пятнадцати. Прицелиться пришлось, вспомнив тушинский тир, когда меня учили стрелять из ружья, наводя на цель ствол. С учетом того, что из этого оружия я не стрелял — так себе решение. Но других вариантов я не видел. Из пистолета — точно не управлюсь.

И я, стараясь не спешить, начал стрелять. Опасного я, слава богу, завалил сразу. Здоровому гоблину понадобились две пули, и еще одна мимо. Мужик из машины, присев при первом выстреле, бросился обратно к машине, как к укрытию, но не успел. То есть, я сделал четыре выстрела, и он упал рядом с Доджем. Одновременно с этим, со щелчком, выскочила обойма из винтовки, и затвор стал на задержку. Я плюнул, отбросил винтовку и выхватил ствол из-за пояса сзади…

Сюрпризы не кончились. Я, подхватил Хофмана подмышки, притащив и усадив в тень, прислонив его к одинокому дереву, на краю поляны. И обнаружил там привязанного к дереву человека. Со стороны его трудно заметить. С очень жестко связанными руками и ногами, практически не позволяющими даже шевелиться. И с мешком на голове. В американской военной форме. С лычками, шевронами, и прочим, что отличает военную форму. Сорвал мешок. На меня безумными, невидяще — моргающими глазами, уставился негр. С кляпом во рту.

Выбежав на поляну, я проконтролировал всех троих, заодно проверив и Кольт. Здоровая, неудобная, но убойная штука. Тем не менее, я нервно озирался по сторонам. Похлопал негра по щекам, и сказал:

— Если вы обещаете не кричать, я вытащу кляп. Вы меня понимаете? — тот кивнул.

Я вытащил кляп, снял с пояса флягу, и дал ему напиться. Пока он хлебал, я сказал:

— Я развяжу вас чуть позже, потерпите.

И присел перед Хофманом. Он так и был в отключке, свесив голову на грудь. Я похлопал его по щекам. Приговаривая:

— Давай, Карл, приходи в себя. Не дай всевышний, еще какие ни будь мудаки объявятся. Чем же это тебя так звезданули?

Хоффман зашевелился. А негр вдруг заговорил:

— Сюда никто не придет, сэр. Разве что местные заглянут, и сразу уйдут, как нас увидят. А вашего друга, наверное, приголубил мастер джиу-джитсу, что был с ними. Знает все эти штучки, где что нажать, чтобы человек выключился. Минут через десять пройдет.

Немец открыл глаза и, вполне осмысленно, уставился на меня.

— Слава Богу, Хофман! Я думал тебе конец — перевел дух я — что случилось? Как тебя так угораздило?

— Не знаю — подумав, неожиданно ясно ответил немец — помню, как меня взяли за горло. И все. А потом очнулся здесь.

— Вот, держи — я сунул ему в руки Кольт, и достал нож — смотри по сторонам.

А сам, повернулся к негру:

— Представьтесь.

— Рядовой первого класса Джонатан Оттам, сэр. Пятая пехотная бригада. Третий отдельный батальон. Взвод маршрутной разведки при штабе. Захвачен в плен этими людьми два дня назад, сэр.

— Мы не в строю, мистер Оттам, расслабьтесь. Меня зовут Питер Грин. Моего занемогшего спутника, зовут Карл Хофман. Давайте, я вас развяжу.

Это в кино узлы и веревки рассекаются легким движением. Пришлось повозиться. Потом выяснилось, что у негра временно утрачена подвижность рук и ног. Если и вправду, вот так, два дня, провел, как бы до ампутации не дошло.

Рядом сидел Хофман, крутил головой и руками, похоже, проверял работоспособность. Я скинул рюкзак, достал флягу с этим слабеньким тайским спиртом, смочил полотенце, и положил на запястья негра. Выглядели они неважно. А тот, глядя на немца, говорил:

— Не сомневайтесь, сэр. Этот парень и меня так же уложил. Я через десять минут полностью восстановился. Это здесь кунг-фу называют. Еще дерутся ногами и орут как макаки.

— Вы не поверите, мистер Оттам — проворчал Хофман — Грин тоже дерется ногами.

— До подобного мастерства мне далеко, Карл. Хотя, я понимаю, что с вами произошло.

— Не сомневаюсь. Наверняка все учтено в этих ваших правилах отхода.

Надо же, запомнил дурацкую шутку! И, похоже, приходит в себя. Мне стало легче. С трудом понимаю, чтобы я делал с двумя обездвиженными людьми. Чувствуя, что успокаиваюсь, я заявил:

— Само собой. По этому поводу в правилах отхода сказано ясно: «Если вы встретите великого мастера кунг-фу, что намерен с вами сразиться, исполните весь необходимый ритуал почтения. С высочайшим уважением склонитесь в глубоком поклоне, демонстрируя свою ничтожность, перед глубиной мудрости и безбрежностью знаний противника. А потом достаньте пистолет, и вышибите ему мозги».