Правила секса

Лорен

Комната Джуди. Джуди и я решаем надеть тоги на вечеринку «Приоденься и присунь». Не потому, что мы так этого хотим, а просто потому, что в тогах выглядим лучше. По крайней мере, мне лучше в тоге, чем в платье, которое собиралась надеть. Джуди выглядит хорошо во всем. Кроме того, не хочется возвращаться за платьем в комнату, потому что там, возможно, Франклин, хотя, может, и нет, ведь я сказала ему, что «Судьба Земли» показалась мне самой голимой книжкой из тех, что он заставил меня прочесть (почище «Парящего дракона»), а у него случился буйный Припадок (с большой «П»: он затрясся, побагровел), и он пулей вылетел за дверь. Плюс не хочется знать, перезванивала ли мама. Она позвонила днем и потребовала объяснения, почему я за три недели ни разу ее не набрала.

Я сказала ей, что забыла номер своей телефонной карточки. Но у меня все равно хорошее настроение, в основном из-за Витторио — моего нового препода по поэзии, он говорит, что я подаю большие надежды, и по этой причине я села еще за несколько стихотворений, некоторые из них довольно приличные; плюс мы с Джуди могли бы прикупить вечером экстази, идея вроде неплохая, пятница все-таки, и мы перед зеркалом пытаемся навести макияж, по радио играет «Revolution», и я чувствую себя о’кей.

Джуди говорит, что накануне кто-то бросил ей в ящик хабарик.

— Наверняка первогодка Сэм, — говорю я.

— Его Стив зовут, — говорит она. — И он не курит. Из первогодок никто не курит.

Я встаю, смотрю на тогу.

— Как я выгляжу? Похожа на идиотку? Джуди осматривает губы, затем подбородок:

— Нет.

— Толстая?

— Нет.

Она отодвигается от стола к кровати, где докручивает косяк, подпевая «Revolution». Она говорит, что в понедельник перестала принимать контрацептивы и уже сбросила вес, и, кажется, действительно выглядит похудевшей. В медпункт завезли противозачаточные колпачки.

— Медпункт -мерзость,-говорит Джуди.-Врач настолько озабочен, что, когда я вошла туда с больным ухом, он взял у меня мазок.

— Экстази будем покупать? — спрашиваю.

— Только если пушер принимает «Американ экспресс», — отвечает она. — Чек сегодня забыла обналичить.

— Принимает, наверное, — бормочу я.

Я стою перед зеркалом, выгляжу я хорошо, и мне грустно оттого, что меня это удивляет; что с тех пор, как уехал Виктор, я особо-то и не готовилась к вечеринкам, не ждала, не принаряжалась, а когда это было-то псюледний раз? В начале сентября? На вечеринке в клубе серферов? И не знаю почему, но «Revolution» по радио напоминает мне о нем, и я по-прежнему мысленно представляю его себе — как там он в Европе, его образ где-то в сознании и всплывает в самые странные моменты: я могу есть какой-нибудь суп, из тех, что подают в столовой, или пролистывать журнал «GQ», или смотреть рекламу джинсов по телевизору. Один раз это были спички из «Морганз» в Нью-Йорке, которые я нашла под кроватью в прошлое воскресенье.

Джуди готова закурить косяк, но не может найти спички, поэтому я иду в соседнюю комнату к мальчику из Эл-Эй. На его двери большими красными буквами кто-то написал: «Звонил Р. И. П.». Мне слышно, что в комнате играют Eagles, но на стук никто не отвечает. В туалете нахожу какие-то спички из «Максима» и несу их Джуди. «Revolution» заканчивается, и начинается другая песня Thompson Twins. Мы с Джуди скручиваем косяки, накуриваемся, делаем «кровавые Мэри», пытаемся перечислить всех парней, с которыми переспали в Кэмдене, но список запутывается из-за провалов в памяти, травы и нервозного предвосхищения пятничной вечеринки, то и дело мы просто пишем «приятель Джека» или «парень из Лаймлайта», — все это наводит на меня тоску, и я предлагаю отправиться в Були. Может, я должна переспать с этим французом, как твердит Джуди. Но имеются и другие варианты, не перестаю я себе повторять. И какие же, спрашиваю я себя. Ночная оргия в Буте? Но я накурена, и мне хорошо, когда мы выходим из комнаты Джуди и из коридора наверху нам слышна музыка, зазывающая нас со стороны общего корпуса, сопровождаемая истошными воплями и приглушенными криками в ночи.

Но потом Джуди обязательно нужно все испортить. Мы выходим из ее дома в холодную осеннюю ночь, нас обеих трясет в наших тогах, мы идем на звуки музыки в Були.

— От Виктора слышно чего-нибудь? — спрашивает она.

Так не хотелось это говорить, но я все равно спросила:

— От кого?