Глава 28

В середине января из-за холодной погоды и мелкого слякотного дождя улицы и тротуары Маунт-Холли стали скользкими и грязными.

— Почему бы тебе не пойти домой? — сказала миссис Луджак Люси в четыре часа 18 января. — Сомневаюсь, что до закрытия у нас будет много покупателей.

— Спасибо, миссис Луджак. — Сняв фартук, Люси поспешила в заднюю комнату и надела пальто. Она обещала матери не менять образа жизни из-за ее болезни, но до операции оставались считанные дни, и Люси старалась проводить каждую свободную минуту с мамой. Она уже собиралась уходить, когда раздался телефонный звонок. По привычке Люси сама подняла трубку и сразу же побледнела.

— О Господи!

— Что случилось, Люси? — спросила миссис Луджак, полная, хорошо одетая женщина, которой шел седьмой десяток, и взглянула на девушку из-за кассы.

— Мама… Она потеряла сознание, и ее на «скорой» отвезли в больницу.

— Боже мой, — произнесла миссис Луджак, вставая. Она даже не убрала книжку счетов. — Я отвезу тебя туда сейчас же.

Когда Люси приехала в больницу, Джейн готовили к операции. Доктор Лоретто, позвонивший Люси, ждал девушку.

— Что произошло? — спросила Люси.

— У твоей матери закружилась голова и потемнело в глазах, когда она шила. К счастью, она позвонила мне прежде, чем потеряла сознание.

— Что с ней? — От беспокойства Люси стало нехорошо.

— Похоже на защемление. Доктор Уилборн собирается оперировать ее немедленно.

— С ней все будет в порядке? — спросила Люси, внимательно посмотрев на доктора. Она вся дрожала от страха, с трудом контролируя себя.

— Доктор Уилборн самый лучший специалист в этой области, — ответил Лоретто, обняв девушку за плечи. — Я полностью доверяю ему.

— Мне так страшно, — пробормотала Люси и поднесла сжатые кулаки к губам. Она больше не пыталась сдерживать слезы, катившиеся по ее щекам. Люси понимала, что доктор избегает прямых ответов на ее вопросы.

— Знаю, — произнес Лоретто и дружески похлопал Люси по плечу. Он заметил, что медсестра делает ему знаки идти в операционную. — Мне нужно быть с Джейн, Люси. Как только смогу, я дам тебе знать, как она себя чувствует.

Люси смотрела вслед быстро уходящему доктору. Глаза Лоретто выдавали его собственный испуг, но его слова вселили в Люси надежду, и она уцепилась за нее. Сложив руки на груди, Люси села рядом с миссис Луджак, которая решила остаться с девушкой до тех пор, пока Джейн не вывезут из операционной.

— Может, ты хочешь, чтобы я позвонила твоему молодому человеку? — ласково спросила хозяйка Люси.

— Пока нет, — покачала головой Люси. Джесси Рэй не сможет терпеливо ждать в приемной больницы несколько часов. Какое-то время Люси не отрываясь смотрела на двери, за которыми скрылся доктор Лоретто. Потом она прислонилась головой к стене и приготовилась ждать долго. Меньше чем через час в приемную вышел доктор Уилборн в зеленом операционном халате, испачканном кровью. За ним шел доктор Лоретто. Люси вскочила с кресла, ее глаза сделались огромными от испуга, она переводила взгляд с одного мрачного лица на другое.

— Что такое? — кричала Люси. — Что случилось?

— Мне очень жаль, мисс Джилмор, — первым заговорил доктор Уилборн. — Мы сделали все, что могли…

— Нет, — качала головой Люси, отказываясь верить. Миссис Луджак обняла девушку за плечи. Люси заплакала, чувствуя, что силы покидают ее. — Мама не может умереть. Вы должны вернуться назад и помочь ей. — Она бросила умоляющий взгляд на доктора Лоретто. — Вы должны продолжать стараться…

— Мы действительно пытались, — произнес доктор Лоретто, взяв холодные руки Люси в свои. — Все оказалось безнадежным. У твоей матери образовалась опухоль мозга, в результате которой часть мозжечка сдавила дыхательный центр. Она просто перестала дышать.

— Тогда оживите ее! Сделайте ей искусственное дыхание, электрошок! Сделайте хоть что-нибудь!

— Все попытки спасти ее жизнь оказались тщетными, Люси. Ее дыхательный центр отказывается функционировать.

Доктор Лоретто продолжал разговаривать с ней, бормотал ласковые, утешительные слова, стараясь успокоить Люси, придать ей немного сил. Но девушка не слушала. Она чувствовала только пустоту. Люси опустила голову на руки и беспомощно разрыдалась.


Джейн похоронили на кладбище Святого Эндрю. Церемония была очень скромной. Присутствовали только Люси, Джесси Рэй и несколько клиентов Джейн. Когда церемония закончилась, пошел снег, и Джесси Рэй отвез Люси домой.

— С тобой все будет в порядке? — спросил он, когда Люси поставила на плиту чайник. Это было маминой привычкой — она каждый день кипятила чайник в это время. Сделав то же самое, Люси почувствовала себя чуть ближе к матери.

— Со мной все будет хорошо, — ответила Люси и проводила Джесси до двери. Ей хотелось побыть одной, разобраться с мамиными вещами и решить, что с ними делать.

Когда Люси стала разбираться в застекленном шкафчике, где мать хранила счета и чековую книжку, девушка натолкнулась на старую коробку из-под обуви, перевязанную желтой ленточкой. Коробка была похожа на ту, в которой Джейн много лет назад хранила деньги на балетные занятия дочери, деньги, украденные Верном.

Люси стало интересно, что могло быть в коробке, и она открыла ее. Содержимое оказалось странным и загадочным: тысяча долларов наличными, вырезки из старых газет о бизнесмене по имени Уоррен Фаррел из штата Нью-Джерси и подписанная черно-белая фотография телеактрисы Стефани Фаррел, которая, согласно некрологу Уоррену Фаррелу, была его дочерью. Под фотографией лежало письмо, адресованное Люси. При виде знакомого почерка Люси снова почувствовала боль. Но ее руки уже не дрожали, а глаза оставались сухими, когда она открыла конверт и начала читать. «Моя дорогая девочка. Когда я узнала, что мне предстоит сложная операция, я решила, что пришло наконец время сообщить тебе то, о чем мне стоило рассказать тебе еще много лет назад. Если операция пройдет хорошо, тогда я признаюсь тебе во всем, поговорив с тобой. Если же нет, прости меня за то, что я трусила все эти годы. Я сказала тебе неправду о твоем рождении, Люси. Капитан Джеймс Джилмор не был твоим отцом. В действительности, его вообще никогда не существовало. Я выдумала его, чтобы избавить тебя от стыда, что ты незаконнорожденный ребенок. Твой настоящий отец — Уоррен Фаррел, богатый бизнесмен из Нью-Джерси, которого я очень любила, но безответно. Если бы он признал тебя своей дочерью, я бы рассказала тебе правду значительно раньше. Но он не хотел общаться ни с тобой, ни со мной, поэтому я придумала тебе отца, которым ты могла бы гордиться. Деньги, все мои сбережения, я оставляю тебе. Если со мной что-то случится, я бы хотела, чтобы ты использовала их для поездки в Калифорнию и встретилась там со своей сводной сестрой. Я знаю о ней совсем немного, только то, что она актриса, живет в Беверли-Хиллз и у нее маленькая дочка. Три недели назад я написала ей и сообщила, что у меня есть срочное дело, которое нужно обсудить с ней, но не уточнила какое. В ответ я получила только фотографию, которую ты найдешь в этой же коробке. Я думаю, она так и не прочитала мое письмо, а если и прочитала, то не восприняла всерьез. Судя по тому, что я читала о Стефани Фаррел, она хороший человек. Уверена, она выслушает тебя, а когда увидит твое необычайное сходство с Уорреном, признает, что ты ее сестра. Ты также найдешь вырезки из газет об Уоррене, дневник, который я вела, когда встречалась с Фаррелом. Понимаю, эти мелочи не являются доказательствами для суда, но думаю, что до него дело не дойдет. Вот и все, дорогая. Прости за боль, которую это письмо причинит тебе. Надеюсь, в твоем сердце найдется прощение для меня. Я хотела только одного — защитить тебя. Я люблю тебя. Мама».

Долгое время Люси сидела неподвижно. Она обдумывала только что прочитанное. Имя Фаррел ей было знакомо, как и многим другим жителям штата Нью-Джерси — за ним стояли богатство и власть. Но мысль, что он был ее отцом, а Стефани Фаррел — ее сводная сестра, казалась Люси нереальной. И вместе с тем шок от этого признания матери был ничто по сравнению с той болью, которую она испытывала, понимая, что Джеймс Джилмор, боготворимый ею отец, никогда не существовал. Уже давно он стал для Люси героем, человеком, которого она вспоминала в своих молитвах каждый вечер, с кем она делилась своими мечтами, разочарованиями и страхами. А вот теперь простой росчерк пера, и он оказался не чем иным, как персонажем, выдуманным Джейн из-за стыда и отчаяния.

Стук в дверь прервал мысли Люси. Девушка поспешно сунула письмо в карман, вытерла глаза и пошла открыть дверь.

На пороге стояла хозяйка дома — миссис Шриверс. Она была худой как палка, неулыбчивой женщиной, которая и зимой, и летом ходила во всем сером и напоминала Люси суровую гувернантку из старинных романов.

— Мне жаль, что я не смогла присутствовать на похоронах твоей матери, — сказала миссис Шриверс тихим, монотонным голосом, как будто она повторяла эти слова сотню раз и устала от них. — Мне хотелось зайти и выразить свои соболезнования. — Она быстрым, проверяющим взглядом осмотрела маленькую гостиную. Эта привычка хозяйки всегда раздражала Джейн.

— Спасибо, миссис Шриверс.

— Твоя мать была хорошей женщиной. И мне, и другим жильцам будет ее не хватать. — Взгляд хозяйки остановился на оторвавшемся плинтусе, и она недовольно поджала губы. — Поэтому есть еще одна причина моего визита.

— Если вы беспокоитесь об арендной плате, то зря, — поспешила сказать Люси. — У меня хорошая работа.

— Понимаю. Но тебе нужно расплатиться и за похороны. Ведь твоя мать не оставила тебе кучу денег?

Это было скорее утверждением, чем вопросом. Хотя миссис Шриверс появлялась очень редко, только в дни взимания арендной платы, но умудрялась знать про своих жильцов все.

— Нет, но я договорилась с похоронным бюро о платеже в рассрочку. Я обо всем позабочусь, миссис Шриверс, обещаю.

— Обещания недостаточно, Люси, — покачала головой хозяйка. — Я не возражаю, чтобы ты осталась моим жильцом. Я знаю тебя и доверяю тебе. Но придется подписать новый договор аренды. Мне нужен больший гарантийный задаток.

— Почему?

— Потому что мне придется повысить твою арендную плату, моя дорогая. Я должна была сделать это еще давно, но так и не смогла, потому что жалела твою мать. Она так много работала и так мало получала.

— Я думала, вы не поднимали нам плату, потому что всегда делали это за счет других, — саркастическим тоном заметила Люси. — Кроме того, вы шили у мамы несколько платьев в год для себя и своих дочерей, и тоже бесплатно. Именно так вы договорились с мамой: никакого повышения аренды в обмен на ее работу. Не так ли?

— Правильно, — ответила миссис Шриверс, не меняя выражения лица. — Но Джейн больше нет, и мне придется шить одежду где-то в другом месте. — Она засунула руки в карманы. — Начиная с первого февраля аренда составит триста пятьдесят долларов в месяц. Еще сто долларов будет достаточно для гарантийного задатка, — добавила хозяйка таким тоном, будто делала одолжение Люси.

Когда дверь закрылась, Люси опустилась в кресло. Триста пятьдесят долларов в месяц! Она не сможет столько платить за квартиру, ее зарплата — 135 долларов в неделю после всех вычетов. А ведь надо еще рассчитаться за похороны. И вдруг такая теплая и уютная квартира, которая была неотъемлемой частью всей ее жизни, стала холодной и недружелюбной. Казалось, стены надвигаются на Люси и вот-вот раздавят ее. Ей необходимо выйти отсюда, вдохнуть свежего воздуха. Кроме того, ей нужно побыть с Джесси Рэем, почувствовать, как его сильные руки утешительно обнимают ее. Она встала и пошла к вешалке. Джесси Рэй извлечет разумное зерно из всего этого сумасшествия. Ему всегда это удается.


Джесси Рэй сидел на полу мастерской «Мотоциклы Рика» и во второй раз читал письмо Джейн, адресованное дочери, пытаясь убедиться, что это не сон. Наследница. Его девчонка — наследница. Джесси понятия не имел, кем был Уоррен и кто такая Стефани Фаррел. Но ему было достаточно знать, что они богаты. А это означало, что Люси тоже богата. Только сама она этого не понимает.

Джесси чуть не расхохотался. Итак, его интуиция все-таки не подвела его. Он был бы счастлив, если бы старая миссис Луджак сдохла и оставила кондитерский магазин Люси. Но благодаря письму Джейн все оказалось гораздо лучше, чем он мог себе когда-либо представить.

— Иди ко мне, — сказал Джесси, вставая и раскрывая объятия. Он видел Люси насквозь, мог читать ее как открытую книгу. И сейчас он заметил, какое смятение охватило девушку. Джесси решил выглядеть сострадательным.

— О Джесси! — Люси, рыдая, упала ему на грудь. — Мне так больно. Как будто я похоронила сразу обоих родителей — мою маму и человека, который, как я думала, был моим отцом.

— Ш-ш-ш. Знаю, сладенькая. — Джесси взял Люси за руки. Это была самая большая глупость, которую он когда-либо слышал. Как можно похоронить человека, которого никогда не существовало в природе? — Должно быть, ужасно узнать, что один отец оказался просто выдумкой, а второй ни черта о тебе не заботился.

Слова Рэя причинили боль Люси, но ведь это правда, которую ей придется признать.

— Я чувствую себя такой опустошенной, такой… одинокой, — произнесла Люси, освободившись из объятий Джесси.

— Послушай, если это тебя немного утешит, то мне безразлично, что ты незаконнорожденная и что твой настоящий отец был ничтожным подонком. Для меня ты останешься все той же Люси — обожаемой и особенной девушкой, которую я люблю. — Джесси поцеловал Люси в губы и отдал назад письмо. — Знаю, твоя мать недолюбливала меня. Думаю, у нее были на то причины, — вздохнул он. — Мне бы только хотелось, чтобы она достаточно долго пожила, чтобы увидеть, кто я есть на самом деле.

Джесси поднял подбородок Люси двумя пальцами, и она взглянула на него полными слез глазами. Никогда раньше он не говорил, что любит ее, даже когда они страстно занимались любовью. Вообще-то временами Джесси вел себя так, будто Люси ему совсем не нравится.

— Я тоже люблю тебя, Джесси Рэй, — горячо сказала Люси. — Больше всего па свете.

Джесси Рэй ухмыльнулся, сразу став похожим одновременно и на ангела, и на дьявола, а потом опять поцеловал Люси. На этот раз его поцелуй был таким, какой нравился Люси — долгим и нежным. Нежность никогда не входила в достоинства Джесси, но, черт возьми, ради девчонки, которая скоро сделает его миллионером, он был готов поцеловать даже жабу.

— Итак, — пробормотал Джесси. — Теперь, когда ты знаешь правду о своем рождении, что ты собираешься делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты же дочь богатого человека, сладенькая. Ты же не можешь просто сидеть и не обращать на это никакого внимания.

— А что еще мне делать? Он умер двенадцать лет назад. Разве я могу что-то изменить?

Джесси Рэй едва сдержал раздражение. Несмотря на свой ум, Люси иногда была такой наивной. Он медленно поднял грязную тряпку с рабочей скамейки и стал не спеша вытирать руки, каждый палец в отдельности.

— Для начала тебе нужно поехать в Калифорнию и встретиться со своей сестрой. В конце концов именно этого хотела твоя мать, правильно? Ты даже можешь рассматривать это как ее последнее желание перед смертью.

— Ну, хорошо. Но ты понимаешь, кто такая Стефани Фаррел? Я же не могу просто постучаться в ее дверь в Беверли-Хиллз и заявить, что я ее сводная сестра? Она мне, конечно, не поверит.

— А почему нет?

— Ты же читал письмо моей матери: у меня нет доказательств.

— Но это вовсе не говорит о том, что этих доказательств вообще не существует. И не забывай о своем сходстве с отцом.

— Не называй его так, — огрызнулась Люси. — Даже в шутку. Он для меня никто.

— Хорошо. Может, слишком рано для тебя думать о Фарреле как об отце. Но будь я проклят, если позволю, чтобы он и дальше, даже из своей могилы, унижал тебя.

— Как же он унижает меня сейчас? — спросила Люси и посмотрела на Джесси ничего не понимающим взглядом.

— Люси, — сделав глубокий вдох, произнес Джесси. Боже мой, эта девчонка совсем тупая. — Если то, что мы узнали об Уоррене Фарреле, правда, то он должен был умереть мультимиллионером. Понятия не имею, сколько унаследовала его дочь, но ты все равно должна получить половину.

— Я же незаконнорожденная?!

— Но ты все-таки его дочь. А этот старый подонок уклонялся от своих обязанностей. Меня не волнует, насколько могущественным он был, все равно есть законы против отцов, бросающих детей.

— Не знаю, Джесси Рэй, — покачала головой Люси. Он совсем не убедил ее. — Я не хочу никому причинять неприятности.

— Твоя мать тоже не хотела, и посмотри, к чему это привело. — Он бросил тряпку в сторону и обнял Люси. — Разве ты не чувствуешь ответственности перед памятью матери? Неужели ты нисколько не злишься от того, что Джейн надрывалась все эти годы, еле сводя концы с концами, в то время как Уоррен Фаррел купался в роскоши? И тебя совсем не ранит осознание того, что если бы Уоррен помогал своему незаконнорожденному ребенку деньгами, твоей матери не пришлось бы пахать от зари до зари и ее жизнь могла бы быть намного легче?

По выражению глаз Люси и по тому, как неожиданно напряглись ее плечи, Джесси понял, что наконец сумел пронять девушку.

— Что я могу сделать?

— Поговори с адвокатом. Он скажет, какие у тебя права, сколько тебе положено и что нам нужно предпринять… — Он внимательно смотрел, как Люси отреагирует на слово «нам» в его предложении. Казалось, она приняла это как должное.

— Я не знаю никаких адвокатов. А ты?

— Один адвокат — мой старый приятель и мой должник, — улыбнулся Джесси. — Кстати, могу позвонить ему прямо сейчас, и колесики завертятся. — Быстро и ловко Рэй запрыгнул на скамейку и подмигнул Люси, набирая номер.

У Люси появилась новая надежда.


Через два дня Джесси Рэй сидел на кровати и ждал телефонного звонка. Его друг, адвокат из Атланты, наконец позвонил. Но Джесси рассчитывал услышать совсем другие новости.

— Боюсь, у тебя трудности, — сказал адвокат. — Фаррела кремировали, а его прах, согласно завещанию, рассеяли над его владениями.

— Что ты говоришь? — переспросил Джесси Рэй, чувствуя, как все внутри похолодело.

— Я говорю, что без его останков нельзя сделать анализ крови на ДНК. А без этого анализа нельзя возбудить иск о наследстве.

— Господи, ведь должен быть хоть какой-то способ доказать его отцовство. Старику было шестьдесят девять лет, когда он умер. Должны же остаться результаты анализов крови, сделанных им при жизни. Проверь его медицинские карты.

— Я это сделал в первую очередь. Поэтому так долго и не звонил тебе. Доктор Фаррела умер несколько лет назад, но у него не оказалось преемника, и все его медицинские записи отдали семьям его клиентов или уничтожили, если не нашли членов семьи.

— А кто забрал карту Фаррела?

— Никто. Как уверяет секретарша доктора, ни брат Фаррела, ни его дочь не захотели взять карту Уоррена. Поэтому все его записи были уничтожены.

— Проклятие! — ругнулся Джесси Рэй и задумался. Несомненно, он столкнулся с большой преградой. Но первая неудача не могла остановить его. — Как я могу доказать в суде, что Люси — сестра Стефани Фаррел?

— Никак, если у тебя не будет доказательств.

Джесси Рэй повесил трубку и опять лег на кровать, положив руки под голову. Он найдет способ, черт побери. Он придумает, как добраться до денег этого богатого старика, даже если ему придется думать над этим всю ночь, не смыкая глаз.

Загрузка...