Предательство

Глава 33

Стефани будто парализовало от того, каким голосом Майк произнес это, так же как и значение самих слов. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она снова смогла заговорить.

— Что ты сказал?!

— Я никогда не бросал тебя. Когда меня арестовали, я звонил тебе каждый день, но Дуглас все время говорил, что ты не хочешь со мной разговаривать. Поэтому я еще каждый день писал тебе письма и отсылал их с одним из охранников.

— Нет, — покачала головой Стефани. — Ты не мог…

— Я перестал тебе звонить и писать, только когда узнал, что ты уехала в Гросс-Пойнт на парусную регату.

— На регату?!

— Так мне сообщил Дуглас.

— Но это ложь! Мой отец заставил меня поехать в Гросс-Пойнт, чтобы мне не пришлось столкнуться с журналистами.

— Значит, нас обоих обманули.

— Но зачем?! Кто?! — Стефани в шоке уставилась на Майка. Потом ужасная догадка осенила ее, и она чуть не задохнулась от изумления. — Мой отец?

— Все это время я думал, что он состряпал ложное обвинение против меня, желая отомстить за то, что я ударил его, — кивнул Майк. — Но я ошибался. Он сфабриковал это уголовное дело, чтобы разлучить нас, чтобы ты спокойно могла выйти замуж за Джона Бергмана.

— Сфабриковал дело? Ты был обвинен ложно?

— А как еще, с твоей точки зрения, эти наркотики и пистолет попали в мою комнату?! — Глаза Майка сверкнули, темные, как приближающийся шторм.

— Но ты же признал свою вину!

— Потому что у меня не было выбора. Чтобы избежать тюремного заключения на двадцать лет, мне пришлось заключить с общественным обвинением сделку: признание виновности в обмен на более короткий срок приговора.

— А разве твой адвокат не мог бы доказать твою невиновность?

— Твой отец хорошо постарался, — покачал головой Майк.

В его голосе слышались яд и злость. Из-за пальмы выплыла луна и серебристым сиянием осветила лицо Майка, его сильную, квадратную челюсть, угрожающий блеск его глаз.

— А ты никогда не думал о том… чтобы доказать правду? Нанять детектива?

— Сначала мысль отомстить твоему отцу, уничтожить его так же, как он уничтожил меня, помогала мне оставаться в здравом рассудке в тюрьме. — От улыбки Майка у Стефани прошел мороз по коже. — Но через несколько месяцев я просто перестал об этом думать. Если мой адвокат не сумел найти доказательства ложного обвинения, то какие шансы были у меня? А когда год спустя твой отец умер… — пожал плечами Майк. — Я больше не видел в этом никакого смысла.

От мысли, через что пришлось пройти Чендлеру, что они потеряли, Стефани охватило чувство холодной ярости. Ей хотелось что-нибудь сделать — закричать, заплакать, ударить кулаком обо что-то. Но она только задержала дыхание и облокотилась на оливковое дерево.

— И как долго ты знал обо всем этом?

— Я знал совершенно точно, что именно твой отец сфабриковал это дело, с момента приговора, после которого он выглядел, как кот, проглотивший канарейку. Остальное я выяснил в прошлом месяце, когда случайно встретился с Трэси. — Майк улыбнулся. — Она совсем не изменилась. Все такая же острая на язык, как была тогда.

— Ты бы видел ее в суде!

— Значит, она все-таки стала адвокатом?

— Одним из лучших.

Они совсем забыли об ужине и сели рядышком прямо на траву.

— Почему ты ушла из дома? — спросил Майк.

Стефани охватила дикая паника. Несмотря на то, что она узнала сегодня, все-таки еще слишком рано упоминать о беременности. Может, позже она расскажет ему о Саре. Но пока что ее секрет нужно сохранить в тайне.

— Когда тебя арестовали, больше ничего уже не имело значения, в том числе и колледж, — сказала Стефани, достаточно откровенно. — Когда я сообщила отцу, что хочу поехать в Нью-Йорк и изучать драматическое искусство, он пришел в ярость и потом выгнал меня из дома.

— И тогда ты поехала в Нью-Йорк и стала известной актрисой, как и хотела.

— Только с некоторыми маленькими накладками на своем пути.

— Расскажи мне о Нью-Йорке, — произнес Майк, с любовью глядя на Стефани. — Он оказался для тебя таким, как ты думала?

— Совсем нет, — Стефани рассмеялась. Она рассказала Майку, как поселилась в гостинице «Латэм», как пыталась выжить, как Перри спас ее.

— Как же ты должна была ненавидеть меня!

Стефани посмотрела на небо и ничего не ответила.

— А как ты встретилась с Грантом Рафферти? — спросил Майк через некоторое время.

Стефани рассказала ему о своих первых кинопробах, о их последующей дружбе с Грантом, завершившейся браком.

— Ты была счастлива с ним?

Это тоже должно оставаться в тайне… пока что.

— Все было совсем не так, как с тобой. Но я любила Гранта. Он принес в мою жизнь оживление и стабильность, которая в то время мне была так необходима. И именно он заставил меня поверить в себя.

Майк подумал о мужчине, фотографии которого в разных стадиях опьянения так любила печатать бульварная пресса, но ничего не сказал. Самое главное, что Грант сделал Стефани счастливой.

Уже было слишком поздно для ужина, и некоторое время спустя они молча отправились обратно в гостиницу. Около двери в номер Стефани Майк облокотился левой рукой о стену, чуть выше головы Стефани. Его глаза выражали безграничную нежность.

— Ты встаешь рано?

— У меня нет выбора. Мой режиссер просто тиран.

— Мне придется поговорить с ним об этом. — Майк перевел взгляд на губы Стефани. — А пока что, как ты относишься к тому, чтобы позавтракать вместе со мной завтра утром?

— Что? Значит, никаких ранних съемок?

— Ну завтра же воскресенье. Я предоставлю вам лишний час для отдыха.

— Я могла бы встретиться с тобой в кафетерии в семь. — Настроение Стефани изменилось, она стала более напряженной, болезненно ощущая близость Майка, исходящий от него приятный запах, его губы всего в нескольких дюймах от своих.

— Вот и прекрасно. — Майк дотронулся пальцем до губ Стефани и очертил их контур. — Ты знаешь, я никогда не переставал любить тебя. Всегда была только ты. Из-за тебя я никогда не мог смотреть объективно ни на одну женщину.

— Даже на Шану Хантер? — Стефани чувствовала, как она становится веселее, нежнее, мягче.

— Даже на Шану Хантер, — ответил Майк и начал медленно наклонять свою голову к лицу Стефани, давая ей достаточно времени отвернуться от него. Но Стефани не сделала этого.

— И все-таки я слышала загадочные слухи о вас с Шаной.

— Это были только сплетни.

Когда Майк прикоснулся губами ко рту Стефани, она жадно ответила на его поцелуй, больше не сопротивляясь своим ощущениям, прекратив бороться со своими желаниями. Сейчас имела значение только страсть и то, что могло удовлетворить ее. Чендлер обнял Стефани и привлек к себе.

— Я так долго мечтал об этом моменте, Стефани. Даже когда думал, что мои чувства к тебе прошли.

— Я тоже. Я не хотела… старалась ненавидеть тебя и действительно ненавидела. Но потом… а потом…

Их губы снова слились в поцелуе, на этот раз таком страстном, что они оба чуть не задохнулись. Руки Майка скользили по телу Стефани, касались ее груди, вызывая сладкие воспоминания и пробуждая новые чувства. Она обняла Чендлера за шею, проводя пальцами по его густым темным волосам. Стефани хотелось, чтобы Майк взял ее здесь, сейчас же. Она хотела быть похищенной и увезенной им в такие места, где еще никогда не была. Стефани слышала, как Чендлер открыл дверь и захлопнул ее за ними. Не отрываясь друг от друга, они добрались до кровати и упали на нее с переплетенными ногами. Их дыхание участилось, поцелуи стали более чувственными и вызывали все новые вспышки страсти.

Стефани села на колени, дрожащими пальцами расстегнула рубашку Майка и распахнула ее, обнажив его грудь. Все еще стоя на коленях, она посмотрела ему в глаза.

— Раздень меня.

Майк раздевал Стефани медленно, получая наслаждение от каждой секунды, целуя ее мраморную кожу — то грациозное плечо, то холмик груди, то сосок, освобожденный от заточения в кружевах.

Оба обнаженные, они вытянулись на кровати, и их тела слились. Они касались друг друга и целовались, вспоминая, как любили когда-то. Стефани оставалась такой же и все-таки изменилась. Она вела себя то как озорной ребенок, а уже через секунду как страстная роковая женщина. Этот контраст поражал Майка, возбуждал его, рождал внутри такой огонь, что даже ад мог бы сгореть от него. Нежным, страстным движением ступня Стефани скользнула по ноге Майка, медленно поднимаясь к его колену и выше. Застонав от удовольствия, Майк взял ступню Стефани в руку и поцеловал, чуть пощекотав кожу. Стефани затаила дыхание, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить такое очаровательное мгновение.

— Не останавливайся, — пробормотала она.

— И не собираюсь.

Его язык скользил по ноге Стефани, по кончикам ее пальцев, по внутренней стороне стопы. Майк нежно ласкал ее бедра, дюйм за дюймом приближаясь к темному треугольнику. Когда его губы коснулись мягкого гребня, Стефани громко вскрикнула, сжала плечи Майка и притянула к себе.

— Я хочу чувствовать тебя внутри, сейчас же.

Это был только шепот, но Майк не мог не повиноваться. Он вошел в нее, застонав, когда Стефани крепко обняла его. Теперь они двигались быстро, ими руководила такая бешеная страсть, которой больше не было сил сопротивляться. Почти обезумев от желания, Майк погружался в Стефани снова и снова. Но только когда его имя слетело с уст Стефани и она изогнула спину, переживая оргазм, Майк перестал сдерживать свою собственную страсть.

Стефани проснулась в объятиях Майка и улыбнулась.

— Доброе утро. — Он откинул каштановую прядь с ее лба и наклонился, чтобы поцеловать. — Хорошо спала?

— М-м-м. А ты?

— Сном невинного младенца.

— В тебе не было ничего невинного прошлой ночью, так же как и на рассвете, — игриво сказала Стефани.

— Ну, что я могу сказать в свое оправдание? Именно ты разбудила во мне зверя.

— Мы опоздали на завтрак для съемочной группы, — произнесла Стефани, взглянув на будильник, стоявший на тумбочке.

— Если ты голодна… — Рука Майка ласкала грудь Стефани, потом медленно спустилась к ее животу.

— Прекрати, — засмеялась Стефани, схватив руку Чендлера, прежде чем он добрался до намеченной цели.

— Почему? — Когда Стефани отвернулась, он двумя пальцами взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Ты ведь не жалеешь, правда? О вчерашней ночи?

— Нет, не жалею. Это более чем очевидно.

— Тогда расскажи мне о том, что не так очевидно.

Стефани хотелось рассказать Майку о Саре, но страх, с которым она так долго жила, не давал ей вымолвить ни слова. А вдруг Майк разозлится? Вдруг он решит потребовать частичное опекунство?

— Просто… мы так долго были в разлуке. Мы, конечно, изменились.

— Моя любовь к тебе не изменилась, — возразил Майк, его глаза потемнели. — Вернее, она даже стала сильнее, чем прежде.

— Моя тоже. Но я не это имела в виду…

— Тогда что же?

— Нам нужно время, чтобы узнать друг друга получше.

— Это достаточно справедливо. — Пальцем Майк как бы прочертил линию между грудями Стефани. — Ты все еще боишься щекотки здесь?

— Да, — поежилась Стефани.

— Видишь? Я уже начинаю узнавать тебя лучше. — Пальцы Майка скользнули к ее пупку и очертили круг. — А здесь?

— Это не совсем то, что я имела в виду… — засмеялась Стефани.

Майк прервал ее поцелуем. Через какое-то мгновение, когда он снова взял Стефани, она забыла о том, что собиралась сказать.

В начале восьмого Майк наконец собрался уходить. Стефани накинула белый шелковый халат и проводила его в коридор.

— Когда я смогу воспользоваться приглашением на завтрак?

— Завтра утром — это не слишком скоро? — спросил Майк, одной рукой обняв Стефани за талию. — И каждое утро после этого?

— М-м-м. Я могла бы обсудить такой договор. — Стефани пришлось привстать на цыпочки, чтобы поцеловать Майка. Прежде чем она отпустила его, их ослепила яркая вспышка.

— Что за черт!.. — Майк резко обернулся.

Ухмыляющийся репортер-охотник за сплетнями выпрыгнул из-за кустов рододендрона.

— Хорошего вам дня, — весело бросил он на ходу, сматываясь.

Майк бросился за ним.

— Оставь его, Майк, — крикнула вслед ему Стефани.

— Эта фотография будет во всех завтрашних газетах Лос-Анджелеса, не говоря уже о бульварной прессе.

— Не важно. Мы привлечем больше внимания, если попытаемся остановить его.

— Ты права, — согласился Майк, бросив злобный взгляд на удаляющуюся фигуру. — Мне жаль, Стефани. Знаю, ты не хотела, чтобы кто-то был в курсе.

— Это не твоя вина. — Она поцеловала его. — Мы не сделали ничего такого, чего стоило бы стыдиться. А теперь иди, — сказала Стефани. — Пока съемочная группа не выслала поисковую команду на наши розыски.

Стефани смотрела, как Майк уходит своей твердой, размашистой походкой, и ощущала знакомое еканье сердца. И в то же время она была полна сомнений, которые просто отбросила в сторону на время их ночной страсти. Сейчас, оставшись одна, на безопасном расстоянии от обезоруживающей улыбки Майка и от его пьянящих прикосновений, Стефани размышляла: было ли достаточно мудро с ее стороны возобновить отношения с ним сейчас, когда она еще так много ему не рассказала? Стефани была почти уверена, что Майк вряд ли узнает правду о Саре. И вместе с тем какой-то риск все равно оставался. Что случится тогда? Поймет ли он, почему она хранила в тайне существование дочери? Или сочтет этот поступок непростительным и уйдет от Стефани? А если, хуже того, он начнет немедленный процесс по получению частичного опекунства над дочерью? Конечно, так все не может оставаться. Она могла бы откровенно поговорить с Майком, если не сейчас, то по крайней мере когда они вернутся в Лос-Анджелес. К тому времени она будет более уверенной в нем… и в себе.

Закрыв дверь, Стефани облокотилась на нее и с облегчением вздохнула. Постепенно ее волнения начали исчезать. Именно так она и поступит: пригласит Майка домой на семейный ужин, дождется подходящего момента и тогда расскажет ему все начистоту.

Эти несколько дней ничего не изменят.