Предательство

Глава 41

Самолет начал медленно снижаться на взлетную полосу Лос-Анджелеса, окруженного смогом. Стефани откинулась в своем кресле. Она чувствовала себя очень несчастной. Прошло несколько часов после ее пресс-конференции в Майами, которую записали и на радио, и на телевидении, и сейчас транслировали по всей стране, но от Майка не было никаких известий. Стефани несколько раз звонила Анне, чтобы убедиться, что дома все в порядке. Люси допросили и отпустили, теперь совсем. Полиция нашла машину Стефани и пригнала ее к ней домой. Но от Майка не было никаких известий, он не сделал никаких комментариев по поводу ее пресс-конференции. Неужели он настолько разозлился, что ничто не заставит его понять, как сильно она любит его? Неужели все, через что пришлось пройти Стефани, впустую? Она успокаивала себя, что все это было не зря. Теперь честное имя Майка восстановлено, дальше он может жить с гордо поднятой головой. И Стефани никогда не пожалеет о том, что помогла ему в этом.

Она первой вышла из самолета, надела темные очки и поспешила по коридору к выходу, надеясь, что не натолкнется на журналистов. Она сказала все, что хотела рассказать прессе.

— Стефани!

Она резко обернулась и от изумления вскрикнула. Майк пробирался через толпу людей, извиняясь по дороге. Он остановился на полпути, чтобы поднять куклу, которую уронила маленькая девочка. Улыбнувшись, он протянул девчушке ее игрушку. Ребенок задрал голову и поблагодарил Чендлера, широко улыбнувшись беззубым ртом.

И вдруг, как по мановению волшебной палочки, Майк уже стоял перед Стефани, улыбаясь и тяжело дыша.

— Привет, — только и произнес он.

— Тебе привет, — ответила Стефани, и сердце ее екнуло.

Несколько японских туристов, узнавших Стефани, окружили их. Они быстро говорили что-то, кивали головами и уже подняли свои фотоаппараты, чтобы сделать снимки.

— И это весь твой багаж? — спросил Майк, беря из рук Стефани ее дорожную сумку.

— Да.

— Тогда пойдем отсюда поскорее. — Он быстро повел Стефани по коридору в гараж для парковки машин. Когда они сели в «ягуар», Майк обнял Стефани и поцеловал долгим и страстным поцелуем.

— Ты сможешь простить меня? — спросил он, выпустив Стефани из своих объятий.

— За что?

— За то, что сомневался в тебе, за то, что моя собственная неуверенность встала у нас на пути.

— Как я понимаю, ты посмотрел пресс-конференцию в Майами.

— Да. Но для себя я все решил задолго до нее. — Майк привлек Стефани к себе. — Больше всего за последние два дня я боялся, что мне никогда не представится шанс сказать тебе, как сильно я люблю тебя.

— Зачем же тогда терять время? Скажи мне это сейчас.

— Я люблю тебя, Стефани, — произнес Майк, прикоснувшись губами ко рту Стефани. — И я собираюсь провести всю оставшуюся жизнь, доказывая тебе, как сильно я тебя люблю.

— М-м-м. — Не обращая внимания на людей, которые смотрели на них через окна машины, Стефани поцеловала Майка и откинулась на своем сиденье. — Ты собираешься как-то прокомментировать мое шоу?

— Если ты имеешь в виду пресс-конференцию в Майами, то ты была просто великолепна, — рассмеялся Чендлер. — Для человека, который ненавидит репортеров, а еще больше — пресс-конференции, ты была на высоте, тебе мог позавидовать любой профессионал.

— Уже чувствуются какие-то последствия этого?

— Я позвонил Скотту из машины по дороге в аэропорт, и он сказал мне, что лампочки на коммутаторе в «Центурионе» горели, как рождественская елка, больше часа. Каждая газета со всех концов страны звонит с просьбой об интервью. Кроме того, одна кинокомпания хочет купить права на нашу историю. Они хотят дать ей название «История Майка Чендлера».

— И что ты им ответил? — рассмеялась Стефани.

— Я сказал, что им придется сначала побеседовать с будущей миссис Чендлер, — произнес Майк, подняв лицо Стефани за подбородок и посмотрев ей прямо в глаза.

— О, мне нравится, как звучит это имя.

— Я так и думал, что тебе понравится. — Майк снова поцеловал Стефани. — Но я не хочу строить никаких планов на будущее, пока Сара не узнает, что я ее отец.

— Тогда давай быстрее вместе расскажем ей об этом, — кивнула головой Стефани, и ее глаза засияли.