Пробуждение Зверя

Глава 27: Что может быть, более ужасным?

На первый взгляд остальная часть подвала выглядела точно так же, как и тогда, когда он оставил подвал. Три высоких металлических подсвечника стояли там же, где и всегда, свечи давно погасли. Там стояли две кровати, кожаный диван, черное кожаное кресло отца, на котором все еще лежала трость, треугольный стол с одним стулом, книжный шкаф и, конечно же, высокий шкаф, прислоненный к стене. Если бы он не был напуган, это показалось бы ему почти уютно знакомым.

Внезапно глаза Крафта снова обратились к шкафу. Прежде чем он покинул подвал, его двери были открыты: он держал их так, чтобы не проверять, не принесли ли ему новую еду. Теперь они были закрыты.

Внезапно откуда-то подул холодный ветер. Свеча замерцала и едва не погасла, заставив его сердце биться быстрее. Затем он услышал слабый звук, шепот. Он исходил из могил его братьев.

Крафт подошел и опустился на колени между двумя плоскими продолговатыми надгробиями. Он прижал ухо к Земле.

— Крафт! Крафт! Крафт! — шептали они в унисон — все что они было после этих слов, Крафт не расслышал.

— Привет, Брок и Бен. Старайтесь говорить громче. Я ничего не слышу. Что вы пытаетесь мне сказать? — так же шепотом, спросил он.

Шепот стал громче, и у него по спине пробежали мурашки, когда он наконец понял, о чем они говорят.

— В шкафу что-то прячется…

Крафт медленно поднялся на ноги и уставился на него.

Было два варианта. Первый, то, что пряталось в шкафу — боялось его, второй вариант, оно спряталось для того, что бы выскочить и убить его. Второй вариант казался наиболее вероятным.

Крафт дрожал, и каждый кусочек здравого смысла кричал ему, чтобы он бежал к лестнице. Но он спустился в подвал, чтобы что-то найти, и не собирался уходить без этого.

Потом его братья снова начали шептаться. Он снова опустился на колени и приложил ухо к земле.

— Не открывай дверцу шкафа! Убирайся, пока можешь! — прошипели его братья, а потом заплакали.

От их приглушенных рыданий у Крафта в горле встал ком. Когда они плакали, у него всегда сжималось сердце. Плакали ли они из-за опасности, в которой он находился, или потому, что боялись? Или, может быть, потому, что быть мертвыми было так ужасно, и они были подавлены своим состоянием?

— Не плачьте, — прошептал он. — Я не буду открывать шкаф. Я уйду через несколько минут.

Но сначала он должен был забрать то, за чем пришел. Оно лежало под черным кожаным креслом отца.

Крафт снова опустился на колени и стал рыться под ним, стараясь не думать о том, что там может скрываться. Он нашел то, что искал, быстро сунув его в левый карман пиджака. Он обернулся, но не успел сделать и двух шагов, как голос остановил его. Голос доносился из шкафа.

— Крафт, это ты?

Вихрь эмоций чуть не поставил Крафта на колени. Он не знал, смеяться ему или плакать, радоваться или бояться. Голос изменился с тех пор, как он слышал его в последний раз — он стал более хриплым и немного более глубоким. Но сомнений не было: это был голос его матери. А может, это кто-то просто притворяется его матерью? — удивился он. Но тут у Крафта мелькнула мысль: А вдруг она все-таки не умерла? Надежда отбросила осторожность.

— Мама? Мама! Это ты? Это я. Это твой сын, Крафт!

— О, я так и думала, что это ты, Крафт! — последовал ответ. — Так приятно снова услышать твой голос.

— Мама, почему ты прячешься? Пожалуйста, выйди и поговори со мной.

Крафт потянулся к дверце шкафа, но в последнюю секунду вспомнил о предупреждении братьев. Он с силой прижал руку к боку. Голос снова заговорил.

— Я изменилась, Крафт. Я все еще твоя мать, а ты мой сын, и я люблю тебя, но я не стану рисковать, чтобы поговорить с тобой лицом к лицу.

Голос замолчал, а потом зазвучал еще более хрипло.

— Я… я уже не та, кем была. Мы не можем подойти слишком близко друг к другу.

Кровь застыла в жилах Крафта; он начал сильно дрожать, и слезы выступили у него на глазах. Как этот Шолл изменил его бедную мать? И почему он больше не в безопасности, разговаривая с ней? Берта, казалось, могла говорить с ним, не подвергая его опасности — что же было такого плохого в его матери, что она не могла? Но прежде чем он успел задать этот вопрос, у матери возник свой собственный.

— Зачем ты вернулся сюда, Крафт?

— Отец пропал. Я пришел сюда за его трубкой. Это единственное, что у меня осталось от него, и это поможет мне найти его.

— Если ты найдешь его, Крафт, не привози сюда. — Раздался настойчивый голос из шкафа. — Что бы ты ни делал, никогда не приводи его сюда. Это мое убежище, и я хочу, чтобы меня оставили в покое. Он не может видеть меня такой. Ты обещаешь?

Слезы потекли по его щекам, и он с трудом заговорил.

— Обещаю, мама.

— И ты тоже, Крафт. Никогда больше не возвращайся. Я так изменилась, что даже твои бедные мертвые братья не узнают меня. Даже они боятся меня. Иди сейчас, пока еще можешь. Я всегда буду помнить тебя.

После этих слов, Крафт выскочил из подвала. Все еще плача, он помчался вверх по ступенькам, через дверь, затем к кухонной двери. Там он задул свечу и сунул ее в карман вместе со спичками, молотком и трубкой отца. Он подумал, что скоро она ему снова понадобится. Прежде чем выйти из кухни, он вытер глаза, как мог, и попытался взять себя в руки. Теперь он должен быть сильным. Пути назад не было. Он должен был спасти своего отца.

Оказавшись за задней дверью, Крафт обрадовался, увидев синий круг врат. Облегчение нахлынуло на него. Лиза не подвела его. Он видел, как она с тревогой смотрит на него с расстояния всего в двадцать шагов, на самом краю болота.

Крафт рванул к ней и быстро пролез внутрь. Когда он повернулся к Лизе, то увидел, что ее глаза пылают гневом. Она подошла прямо к нему.

— Ты идиот! — крикнула она, буквально выплевывая слова ему в лицо. — Если я расскажу главному мансеру, что ты сделал, ты будешь уволен. Что на тебя нашло? Почему ты вернулся в свой дом?

— Мне пришлось спуститься в подвал, — спокойно ответил Крафт.

— В подвал? Это, наверное, самое опасное место сейчас! Что — то ужасное могло поселиться там — оно могло ждать внизу!

Что может быть, более ужасным, чем мать, которая была изменена? — Подумал Крафт. Что может быть ужаснее матери, которая никогда больше не хочет тебя видеть? Но он этого не сказал. Он просто вытащил из кармана отцовскую трубку и показал ее Лизе.

— Я ходил за этим! — он сказал ей. — Это трубка моего отца. Наконец — то у нас есть то, что принадлежало ему — это приведет меня к нему, где бы он ни был. Я в этом уверен.

Затем, прежде чем она успела остановить его, Крафт сел в кресло и уставился на серебряные врата, сосредоточившись так сильно, как только мог.

Это была любимая трубка его отца, но после смерти жены он почему-то больше никогда ее не курил. У Крафта остались счастливые воспоминания о том, как они сидели вместе в саду. Отец обычно обнимал мать Крафта левой рукой, а в правой руке держал трубку. Летом они иногда оставались на улице до наступления темноты. Было слышно, как они перешептываются, и видно, как светилась трубка. Иногда Крафту казалось, что они целуются, но было слишком темно, чтобы быть уверенным. Он знал, что они очень любили друг друга. Когда отец курил, он засовывал в рот чубук трубки и большим пальцем заталкивал табак в миску. Теперь Крафт практически видел, как он это делает. Теперь, когда у него была трубка, она должна была работать. Она должна была привести врата к нему! И это произошло.

Клубящиеся облака рассеялись, и Крафт обнаружил, что смотрит на узкую мощеную улицу. В конце коридора стояло мрачное каменное здание. Перед ним были металлические ворота с надписью: «Приют на Маунт-Стрит» — он знал, что это очень опасное место; именно туда привел его главный мансер, чтобы схватить дикого, измененного ребенка; именно туда Крафт вытолкнул Гадюку через серебряные врата.

Что-то связывает меня с этим местом, — подумал он.

За вратами виднелась деревянная дверь приюта, свисавшая с петель. Было очень мрачно, и ничто не двигалось. Ничего, что он мог бы увидеть. Но его отец был где-то внутри этого здания.