Просто бывшие

16.2

— Ну и как давно ты от меня это скрываешь? — мама уничтожает меня взглядом точно так же, как фрикассе на тарелке. Нож с противным звуком скребет по фарфору.

Море волнуется «раз».

— Мам, эта крольчатина уже давно никуда не убежит. Можно уже не кромсать ее на атомы… — пока еще пытаюсь всё перевести в шутку.

— Не паясничай. У меня и так уже мигрень от этих…ваших выходок, — она показательно прижимает ладонь к виску. — То Яна выкидывает фортели перед самой свадьбой, то теперь ты… А какой позор был с этой машиной! Лера в Испании с ума сходила, уже готова была брать билет на самолет, но я с горем пополам отговорила ее, пообещав присмотреть за непутевой дочерью…

Мама с тетей Лерой близнецы. Внешне очень похожи, но внутренне абсолютные противоположности. Как в старых сказках.

«Жили-были две сестры. Одна была добрая, другая злая…»

Откладываю приборы в сторону, готовясь держать круговую оборону. А в том, что она мне потребуется, нет никаких сомнений.

Еще с порога меня встретила не соскучившаяся родительница, а обиженная королева. Дурной знак.

С момента приезда на семейный обед прошло меньше часа, а я уже хочу взвыть. Папа, переведя взгляд с меня на маму, молча продолжает жевать. Он в наши разборки никогда не вмешивается.

— Когда ты мне собиралась сказать, что твой бывший муж… — театральная пауза. — Теперь работает с тобой!

Складываю руки на груди. Ну вот и причина ее королевского недовольства.

— Если ты, мам, думаешь, что я к этому имею какое-то отношение… — начинаю, но меня тут же перебивают.

— Какое-то? Какое-то?! — Ее голос взвивается октава за октавой. — Он столько крови выпил из нашей семьи! Такой позор… позорище просто! И вот он опять явился сюда.

— Мам, он свободный человек…

— Явился, как ни в чем не бывало! — распаляется мама, в сердцах бросая салфетку на стол.

Море волнуется «два».

Внутри что-то зреет.

— …да я ночей не спала из-за тебя!

Взгляд падает на старинный буфет, в котором мама хранит самые дорогие сердцу воспоминания. Статуэтки. Часы. И целая коллекция чашек ручной работы — от крошечных с наперсток до кружек объемом в литр. Она их собирала по всему миру. Несколько даже я дарила. Вон та — в форме кактуса — из Мексики.

— …он тебе жизнь разрушил…

Что темное. Нехорошее.

— … вот так спокойно… Нет, я понять этого не могу!

Травит душу по капле, оплетая ядовитой лозой с плодами раздора.

— … и мне это рассказывает не моя собственная дочь. Нет! Я это узнаю походя… от твоей бывшей свекрови!

К этому моменту я пересчитала все чашки. Сорок штук. Немаленькая такая коллекция. И только я собралась переключиться на подсчет тарелок, как грянул гром.

— Лучше сразу мне скажи, если собралась снова с ним снюхаться!

Море волнуется «три».

Отпив из стакана воды, встаю из-за стола. Вот эта чашка, кажется, из Швеции… или Парижа? Нет, точно из Парижа. Уродливая горгулья скалится в глумливой улыбке. Никогда мне не нравилась.

Беру ее в руки… а потом со всего маху разбиваю об пол. Осколки разлетаются по наборному паркету.

Мама осекается на полуслове. Ее шокированный взгляд встречается с моим.

Что ж, внимания я добилась.

Пару ударов сердца мы молчим.

Перезрелые плоды обиды лопаются, пачкая липким гнилым соком всё вокруг. Токсины наполняют кровь, поражают клетки, с легкостью ломая все барьеры. Контроль летит к чертям, и слова льются из меня полноводным потоком.

— «Снюхаться» — это больше про собак, мам. Я не на столько сука. Хотя… Да, ты права, жизнь моя после развода очень сильно изменилась. Никто это заранее не планировал. Вот только вина на обоих, мам. Как ты понять-то этого не можешь? Мир вернулся, мы действительно работаем вместе… А еще мы вместе спим, мам! У собак это называется «случка». А еще, мне кажется, я лю… Нет, это лишнее. Не грузи этим голову. Но прямо сейчас я хочу быть с ним, а не рядом с тобой. — Перевожу взгляд с остолбеневшей матери на отца. — Пап, кролик выше всяких похвал. Но я наелась досыта!

В удушающей тишине с колотящимся бешено сердцем я выхожу из столовой. Меня больше здесь ничего не держит. Буся преданно смотрит в глаза, переминаясь с лапки на лапку. Глажу эту пушистую прелесть. Но вдруг вспоминаю и кричу из прихожей:

— И, кстати, прости за чашку, мам! Она явно лишняя… Сорок ведь четное число, а у меня в последнее время стойкое непринятие всего четного. Всё, ушла!

Тяжелая дверь отсекает ту мою жизнь от той, что я хочу построить.

Чип: «Где ты?»

Мой Мир: «У своих на даче. Соскучилась?»

Дико просто! Мне нужно ему рассказать, что я только что сделала. Руки трясутся от адреналина. Но я впервые в жизни не испытываю чувства вины. Нет, мне вдруг сделалось легко, будто камень с души сняли.

Мой Мир: «Приезжай».

Завожу двигатель и быстро отбиваю короткое: «Еду».