Просто вернись... Книга 2

Глава 11

Кастия растерянно брела вдоль по улице обратно к дому, задумчиво разглядывая укатанную дорогу под своими ногами и загребая открытыми сандалиями пыль, которую сама же и поднимала. Думать о дороге было проще, чем решать более насущную проблему.

Навстречу ей кто-то шел. Судя по обуви – плетенной и закрытой – и ее размеру, это был мужчина. Девушки и женщины предпочитали открытую обувь, чтобы иметь возможность выставить на обозрение пальчики на ногах.

Она грустно улыбнулась, подумав, что босые ноги в сандалиях и неглубокий вырез на платьях остались единственным средством привлечения мужского внимания, допущенного общественным мнением. Бабушка рассказывала, что раньше нравы были менее строгие, и многие представительницы женского пола носили или полупрозрачные наряды, или делали вырезы по бокам, которые открывали ноги при ходьбе.

Зато сейчас... То ли нравы крепчают, то ли предрассудки. Бедная Мали. Кастия решила, что обязательно узнает, куда Дейд и Левия отвезли подругу и постарается с ней увидеться. Как она будет жить? Может, ей требуется помощь?

Несмотря на юный возраст, у девушки были свои деньги – оплата ее труда в лечебнице. Немного, конечно, но для нее это было ощутимо. Хотя обычно у нее не было нужды их тратить. Да и сама работа, в общем-то, воспринималась лишь как необходимая для получения целительского опыта практика и занятие, подобающее для времяпровождения незамужней островитянки.

Свой заработок она не тратила, а передавала отцу для внесения на ее счет в городском банке. Подобные счета были у всех детей Ялмы и Хаида. Первоначальным взносом для них стали полагающиеся каждому из них части семейного состояния.

Те деньги, что у нее сейчас были дома в сундуке, она как раз получила на днях и пока еще не успела внести на счет. Их-то она и собиралась отдать Мали. Девушка решила, что будет настаивать, чтобы подруга их приняла.

Прохожий остановился прямо на ее пути. Кастия сказала:

– Доброго дня! – и, не поднимая глаз на мужчину, хотела обойти его, но он снова заступил ей дорогу и, очевидно, чтобы обратить на себя ее внимание, поинтересовался знакомым голосом:

– Почему ты такая грустная? Тебя кто-то расстроил?

Девушка живо подняла лицо, узнав обратившегося к ней, и невольно улыбнулась при его виде. Это был Террин. Тот самый, который еще до полудня закрылся вместе с ее отцом и братом в мастерской. Сейчас же он, явно, шел к родительскому дому.

– Ты такой чумазый! – смущенно проговорила она, несколько раз неловко и неопределенно взмахнув рукой в направлении его лица, пытаясь поделикатнее указать, где там расположились темные пятна.

Мужчина хмыкнул, смущенно опустил лицо, потом махнул рукой, чего прятаться-то теперь, и попробовал неловко оттереть что-то ладонью. Кастия прикрыла руками рот и прищурила глаза, пытаясь не рассмеяться в голос. Он тер лицо не там, но ожесточенно. Временами прекращал это делать, смотрел на свою руку, но на смуглой коже грязь не появлялась.

– Чего-то не оттирается, – наконец несколько раздосадованным тоном сообщил он, – до дома дойду и помою. А то, как гуи или о`ни хожу тут, добрых людей пугаю.

– Кто? – переспросила Кастия, удивившись. Может, она не расслышала, и он назвал каких-то своих знакомых, которые ходят чумазые? Или... что?

Террин кривовато улыбнулся, слегка отвернувшись от девушки, чтобы скрыть испачканную (по его мнению) сторону лица. Поняв, что она ждет от него ответа, он попробовал подобрать слова, чтобы объяснить, что имел в виду. А пока просто полюбовался ею.

Девушка повернулась к нему полубоком и поглядывала на него из-под ресниц. Незамужним девицам открыто смотреть на мужчин-неродственников и, тем более, неженатых, было предосудительно. Кинув на него быстрый взгляд, она отводила глаза и разглядывала соседские дворы. Затем снова быстрый взгляд на него и опять – на сады и огороды.

Мужчина тоже смотрел на нее вскользь, разглядывал кудряшки вдоль скулы, длинные ресницы, толстую косу, перекинутую через плечо и спускавшуюся по груди, кончик которой девушка теребила, и вдруг понял, что не помнит, о чем она его спросила. Смешно, но с этими ее быстрыми взглядами искоса он даже забыл, что хотел сказать.

– Эээ..., – он нахмурился, пытаясь вспомнить, о чем они говорили.

– Ты каких-то "они" назвал, – мягко подсказала она, разглядывая перевесившиеся через ограду на улицу из соседского двора ветки гранатового дерева с крупными краснеющими плодами. Они еще только начинали наливаться соком, но под их тяжестью ветки уже низко осели. Если бы девушка хотела нарвать плоды сейчас, то ей не пришлось бы высоко тянуться.

– А... Не "они`", а "о`ни" или "гуи", – сообразил наконец, что нужно говорить, Террин, – на Желтых островах люди верят в разных монстров, демонов или..., – видя, слегка нахмуренные брови девушки, он припомнил, что она не знает заморских поверий и потому не поняла, о чем он говорит, – ну, в общем, это – злые существа. Из потустороннего мира, которые могут вредить людям. Люди считают, что эти злые существа – чумазые и..., – он снова замялся, подбирая слова.

– Я поняла, – мимолетно улыбнулась девушка, взглянув на него.

– А ты почему была такой грустной? – спохватился мужчина, настойчиво разглядывая ее вновь погрустневшее лицо.

– Мали, – просто ответила она, – она уехала из дома. Ее повезли в город Дейд и Левия...

– Ну..., – замялся он, соображая, что можно ей сказать в утешение, но не смог подобрать ничего похожего и сказал очевидное, – добровольное переселение – все равно лучше публичного изгнания.

– Здесь ее дом, – сказала девушка, посмотрев на его лицо и, не удержавшись, фыркнула и снова отвернулась.

– Что? – уточнил он, а она махнула рукой, с сомнением посмотрела вокруг.

На улице было тихо и безлюдно, но ведь это ничего не означало. Там, в нескольких домах от них, напротив родительского дома, в кустах своего сада засела любопытная соседка. Но у них на улице жило много таких любителей сплетней. Вздохнув, она все же решилась и, протянув руку, прикоснулась к его лицу, вытирая россыпь черных точек со скулы и подбородка.

– Папина смазка для колес телеги или повозки? – спросила она, убрав свою руку, разглядывая и растирая пальцами непонятное вещество, которое стерла с его кожи, – Тебя им обрызгали? Или обливали?

Не дождавшись ответа, девушка повернула голову и посмотрела прямо в лицо мужчине. И заметила, что он смотрит на нее сверху вниз неожиданно мягко.

– Кастия, у тебя доброе сердце, – осторожно сказал он, – Но есть ситуации, когда этого недостаточно.... Я знаю, что мои родители и твои тоже не раз предлагали помощь Мали, просили ее вести себя скромнее, как и полагается в вашем возрасте. Но то, что произошло.... Понимаю, что изгнаний уже давно не было,... но никакая жена не потерпит, чтобы по соседству жила молодая и свободная девушка, на которую заглядывается ее муж.

– А мужчинам можно гулять? – резко спросила Кастия, отступив от него на шаг прямо под гранатовое дерево.

Плод, висевший на уровне ее роста, глухо ударил ее в затылок. Неосознанно проведя рукой по побитому месту, девушка отвела ветку, но, поняв, что так ничего не получится изменить, отошла в сторону из-под ветвей.

– Им разрешено изменять? – возмущенно продолжила она, – А Мали – одна во всем виновата?

– Мали – не единственная, кого хотели сегодня изгнать, – нехотя ответил Террин, отводя взгляд, – Всем девушкам, замешанным в гуляниях, предложили добровольно покинуть поселок. Кто-то согласился, а кого-то, возможно, все равно выведут под руки за границы поселка...

– А мужчины? Им все сойдет с рук? – снова спросила Кастия с болью в голосе, полуотвернувшись от него и сердито смахивая костяшками пальцев предательские слезы.

– Говорят, поселки собираются подать прошение Владыке о запрете развлечений в рощах, – пожал плечами он, старательно разглядывая дорогу перед собой, – но как запретить то, что официально не существует?.. О, добрый день! – неожиданно поприветствовал он того, кто быстро подошел к ним, поднимая клубы пыли вокруг.

Кастия быстро обернулась и увидела запыхавшуюся тетку Нарру, которая будто бежала, чтобы с ними поговорить. Удивившись столь непонятному стремлению, она тоже поприветствовала женщину.

– Ох, жара! Какая жара! – обмахивалась... э, столовой тряпкой?... тетка Нарра. Откуда она прибежала? Из своего дома, где на кухне что-то убирала? Почему? Зачем?

– Тетя Нарра, что случилось? – спросила девушка взволнованно, сразу же начиная предполагать худшее, из-за чего немаленьких объемов женщина могла бежать по поселковой дороге в сторону дома ее родителей.

– Да нет..., – немного растрепанная женщина поправила сбившийся на затылок платок, прикрывавший ее свернутые в узел волосы, потом оправила платье на пышной груди и, поняв, что дольше тянуть время нельзя, выпалила, – молоко начала квасить, а нечем. Дай, думаю, до Ялмы дойду...У нее все всегда есть. Выручит сваха меня...

– А... молоко, – повторила Кастия растерянно, потом еще раз сказала, как бы пробуя это слово на вкус, – молоко, – а потом огляделась вокруг, и сразу смутилась. Краска бросилась ей в лицо.

– Тетя Нарра, – с признательностью тихо проговорила она, в порыве чувств протянув обе руки к женщине и пожав ее ладонь с невысказанным "спасибо".

Тетка отмахнулась столовой тряпкой, по-доброму усмехнулась и, обняв девушку по-родственному, повернулась к мужчине.

– Ну, здравствуй, что ли, бродяга местный! – с чувством "да, пропади же ты пропадом, недогадливый идиот!" поздоровалась она с ним.

Кастия смущенно улыбнулась.

– Это – Террин, сын тети Сатии и дяди Нерита, – представила она "бродягу".

– Да, уж поняла! – скептически отозвалась женщина, наконец отдышавшись и сумев подбочениться, как полагалось достойной матроне. Мужчина учтиво поклонился, спрятав улыбку.

– Тетя Нарра – мама нашей Марии, – представила Кастия, – Семья тетя Нарры переехала несколько лет назад на Синтери.

– И в первый же день познакомились с Хаидом и Ялмой, – сообщила женщина, – когда Верт пришел договариваться о руке моей дочери.

– В первый день? – вскинул брови Террин. Обе дамы покивали, а он сказал:

– Ничего себе! Когда же он успел выглядеть Марию?

– Сказал, что у него любовь с первого взгляда, – улыбнулась тетка, – Так мы и поверили! Нет, мы не могли нашу Марию отдать тому, кого не знали. Но зато оценили его намерения! – она с вызовом глянула на мужчину, и он выдержал ее взгляд спокойно, признавая целесообразность упрека. Разговор наедине с девушкой даже посреди улицы, но без старших рядом... Она была права. О чем тут спорить?

–Он прошел проверку временем? – спросил он миролюбиво.

– Да, – кивнула она, – и мы с радостью породнились. Кастия нам тоже родная...

– Мои родители о вас говорили. Вы напротив нашего дома поселились, – задумчиво сказал мужчина.

– А вы о чем тут беседуете? – поинтересовалась тетка, посмотрев на Кастию. Та в ответ улыбнулась, глянула на Террина и спросила его:

– Когда ты успел с моим братом столкнуться?

Мужчина изобразил недоумение, вскинул брови, "удивился". Увидев, что девушка смотрит скептически, он уточнил:

– Почему ты думаешь, что мы с ним сталкивались?

– Потому что тебе несколько часов назад заживляли трещину в челюсти, выправляли нос и сводили синяки с лица, – перечислила она.

– Откуда ты знаешь? – выдавил мужчина озадаченно, а тетка засмеялась, явно довольная, – Это – не Верта работа. Родители пристройку поставили, а я со всего размаха впечатался в темноте в нее...

– Конечно, – "поверила" и посочувствовала тетка Нарра, – эта пристройка – очень крепкая. Как раз об нее головы и лица все и разбивают.

–Тот, кто тебя лечил, имеет на тебя зуб, – обеспокоенным тоном сообщила Кастия, не обращая внимания на подколки родственницы.

– Почему ты так думаешь? – поинтересовался мужчина, осторожно ощупывая левую скулу, как раз там, где была глубокая по ощущениям Кастии трещина.

– Потому что тебе залечили трещины и свели синяки, а гематомы лишь заморозили. На время, – ответила девушка, – Когда заморозка пройдет, лицо распухнет и снова посинеет. Будет больно есть, говорить, улыбаться...

"...и целоваться", – мысленно подумал и усмехнулся Террин, припоминая злорадное выражение лица Кары, которая деловито подлечила его.

Судя по ее настрою, когда он ее встретил, она тоже много чего мечтала ему сообщить, но, увидев его боевой раскрас, полученный от ее брата, и самого этого брата, озадаченно и даже расстроенно потиравшего лоб, глядя на результат своих рук, передумала. Даже согласилась подлечить, чтобы "родители не увидели это безобразие". Но удержаться мстительная зараза не смогла. Вот и верь потом, что она – "добрая", как говорила Кастия.

– Эээ, – промычал он вслух, а потом решился и спросил, – и когда сойдет заморозка?

– Примерно к рассвету, – прикинула Кастия и попросила, обернувшись предварительно на родственницу, стоявшую рядом с злорадным видом, – Разреши?

Не дожидаясь ответа, она протянула обе руки, привстав на цыпочки. Мужчина послушно наклонился пониже, чтобы девушке было удобно. Левой рукой она слегка повернула его лицо, прижимая ее к скуле и придерживая или фиксируя для удобства, а правой – сначала провела по его носу сверху вниз, потом – по верхней части лица справа налево, прикрывая лоб и глаза, а дальше осторожно приложила к левой скуле и медленно повела к подбородку. В конце обхватив его лицо ладонями она слегка подержала его, не отрывая взгляда.

Тетке не понравилось это их "глаза в глаза", и она покашляла. Негромко, но настойчиво. Кастия опомнилась, быстро отпустила лицо мужчины, отступила назад и пробормотала:

– Теперь все будет хорошо.

– Спасибо, – так же отсутствующе ответил он.

Тетка подхватила девушку под руку и потянула в сторону родительского дома со словами:

– Ну, вот и славненько. Все живы и здоровы! Прощай, Террин!

– До встречи,... Кастия! – настойчиво поправил ее он, добавив, – И с вами тоже, уважаемая!

– До встречи, Террин! – послушно повторила Кастия и, остановившись на миг, сказала, – Мне очень жаль! Извини...

– Ничего страшного, Кастия, – возразил он и попросил, – Будь осторожна! Прошу тебя...

Тетка фыркнула и повела девушку по дороге.

– Не вздумай оборачиваться, Кастия, – сказала она настойчиво, – Эти болтушки из соседних дворов точно найдут, что обсуждать вечером. Про лечение я найду, что им сказать, рядом стояла. А вот смотреть вслед не стоит.

– Да, хорошо, – грустно согласилась девушка, ощущая опустошенность в душе от того, что ей и правда не стоило оборачиваться, а очень хотелось еще раз взглянуть на него. Ведь уже с отливом он покинет остров, а когда вернется – неизвестно.

Сегодня был странный и неправильный день. Сначала уехала Мали, отказавшись разговаривать с ней, обрывая их давнюю дружбу. Но с подругой она все равно намеревалась встретиться и поговорить. Так просто Мали от нее не отделается.

Потом – ситуация с Террином. О какой новой пристройке к родительскому дому он там бы не говорил, но она точно знала, что его разбитое лицо – дело рук ее брата. Одного или двух? Она непременно спросит и Верта, и Ярета об этом. Завтра, когда Террин уже покинет остров.

Диагностируя повреждения и, как их учили, восстанавливая картину событий в уме, чтобы найти правильное лечение, она почувствовала, по крайней мере, один прямой удар в лицо правшой и... Как это правильно сказать?

Она нахмурилась. Складывалось ощущение, что затем его лицом в стену ударили? Вот прямо так, обхватив затылок рукой и в стену. Может, даже в ту самую пристройку? Иначе нос не сломать так, как было у Террина.

Так, кто там был? Верт или Ярет? Ее братья были болезненно честны, и вдвоем на одного не напали бы. А вот поочередно – запросто. Два удара, по одному на каждого. Даже, если они считали себя правыми, все равно, какой ужас! И за что? Кто мог видеть, что Террин не просто стоял у них на пороге дома? Мама? Папа?

Нет, бил Верт или Ярет. Откуда он или они оба могли узнать? И почему Террин не сопротивлялся? А, напротив, подставился, позволил себя побить? Ведь же это больно очень. Она поморщилась, не обращая внимания на вопросительное выражение лица своей спутницы.

А кто так его полечил? Ведь это и не лечение вовсе. Или целителю сил не хватило? Возможно. На заживление двух крупных трещин требуется немало сил. Свести синяки – просто, а вот гематомы... Потратить столько сил на трещины и исправление цвета лица, а их всего лишь заморозить... Вернее, не просто заморозить, но все равно... Удивительно. Кастия покачала головой.

– Тебя что-то удивляет? – не удержалась от любопытства Нарра.

– Я не понимаю, кто его так криво полечил, – честно призналась девушка, пожав плечами, – Там же ничего сложного. Даже я это могу сделать. Тот, кто залечил трещины, мог, не особо напрягаясь, полечить и ткани лица, не только кожу, а предпочел заморозить... Не понимаю, – растерянно повторила она.

– Скажем так, – степенно проговорила родственница, – кому-то очень не понравилось его поведение. И этот человек посчитал, что ему не повредит урок. Ведь эти повреждения, что заморозили, не смертельны?

– Нет, – ответила девушка, – но очень болезненны. Слишком суровый урок, на мой взгляд. Там были заморозка и отсроченное исцеление. Пару суток ему было бы тяжело. Вплоть до жара. Жевать такой челюстью было бы никак нельзя. Только кашица на воде... И, собственно, сама вода.

– Тем более, ничего страшного. Не думаю, что ему хотели навредить. Лишь поучили,– не согласилась женщина, – Но, вроде бы, по его глазам видно, что он понял, за что ему это досталось, – она заулыбалась, – Будем считать, он это учел!

И Кастия тоже улыбнулась, не признаваясь, что все также не согласна, и Террин не заслужил такого отношения. Ведь он не один был на пороге их дома. Она вовсе не была против их поцелуя. Напротив, ждала его. И стоило признаться, что ей это понравилось. Она, возможно, не отказалась бы повторить. Когда-нибудь. Если он вернется. А ей это все еще будет интересно.