Противостояние

Глава 24. Ответный укол

— Макс Са, у Тебя много крови, — лицо Баска было озабоченным.

Выйдя из бухты, мы встали на якорь, следовало разобраться с моим ранением. Расшнуровав доспех, Богдан и Баск стянули его с меня, давая мне возможность вздохнуть полной грудью. Холщовая рубаха и поддоспешник, сделанный из грубой ткани, были пропитаны кровью. Но боли, кроме неприятного жжения в области ранения, не ощущал.

Баск протер мне тело тряпкой, смоченной водой: максимально наклонив голову к груди, увидел след раны. Пуля прошла через железный доспех, вероятно, изменив угол от контакта с железом, чиркнула меня по правой стороне груди на уровне второго ребра и ушла через подмышечную область доспеха. На груди остался след глубиной в полсантиметра и длиной почти в четыре.

Поверхностно расположенных крупных сосудов на грудной клетке нет, но кровопотеря оказалась существенной, не менее полулитра. Мне повезло: осмотрев пробитый доспех, увидел круглое отверстие, без прогибания краев. Только пуля с очень высокой начальной скоростью могла оставить такую идеальную дырочку в стали. Труп убитого лучника матросы Сирака выловили из воды. Положив лучника на спину, вокруг него сидело несколько человек, заунывно напевая грустную мелодию.

Едва дождавшись, когда мне наложат повязку, подошел к группе отпевавших убитого лучника.

— Сирак, снимите с него рубаху, мне надо осмотреть его раны.

По команде Сирака мертвого раздели до пояса. Маленькая дырочка входного отверстия была расположена прямо в области сердца.

— Переверните его на живот! — скомандовал матросам.

Выходное отверстие было едва ли больше входного и располагалось по нижнему краю левой лопатки. Мои последние сомнения отпали: такие ранения в принципе невозможны из ружей, которые имелись у немцев и были у нас. После боев в Мехике я осматривал трупы убитых огнестрельным оружием: входное отверстие — довольно большое, пули достигали сантиметра в диаметре, выходных отверстий не было. Кинетической энергии заряда хватало, чтобы пробить доспех и нанести ужасную травму, дробя внутренние органы и вызывая внутреннее кровотечение. Но ни на одном из трупов в Мехике не было выходного отверстия.

Из этого следовало одно: у сатанистов имелось огнестрельное оружие, вероятно, из начала двадцатого века. У меня были весьма смутные знания о староверах, тем более об их ответвлениях и сектах. Но сквозь года моих странствий в каменном веке, словно цветок через асфальт, пробилось одно качество, упоминаемое в телепередаче про староверов: их упертость и любовь к отстаиванию своего образа жизни. Могло ли случиться, что староверы, возвращающиеся в Россию, имели огнестрельное оружие? Легко! Это доказывала моя рана и труп перед глазами. Возникал другой вопрос: сколько такого оружия могло у них быть и как обстояли дела с боеприпасами?

По поводу, что именно это за оружие, ответ напрашивался сам: винтовка Мосина или маузер, самое ходовое оружие начала двадцатого века. Страшное оружие с огромной дальностью стрельбы. Имея несколько таких винтовок, «христоверы» нас перестреляют, даже не входя в контакт и не допуская нас на дистанцию ответной стрельбы. Наличие такого оружия у Никона и его паствы меняло весь расклад: лобовые атаки обречены на провал. Даже не являясь специалистом по огнестрельному оружию, я мог поклясться, что слышал выстрелы как минимум из двух винтовок, если не трех.

Поднялся на ноги. Присев на корточки перед трупом лучника, погрузился в размышления. Отдал приказ Сираку:

— Возвращаемся в Берлин!

Принятие правильного решения иногда запаздывает на небольшое время. Выйдя из бухты после неудачной попытки атаки на Максимен, мы отошли за мыс, где, встав на якорь, занимались моим ранением. Матросы Сирака поднимали якорь и ставили паруса, когда из-за мыса показались идущие на полном ходу два крупных парусника. Ветер для них был попутный.

— Корабли сатанистов, — процедил Баск сквозь зубы, всмотревшись в приближающиеся парусники после тревоги, поднятой впередсмотрящим.

— Макс Са? — в голосе Сирака не было страха, только ожидание инструкций.

— Действуй по своему усмотрению, желательно избежать потерь и добраться в Берлин.

«Буря» не вооружена пушками. Как оказалось, Моско, находясь в отдалении от Макселя и Берлина, не очень знакомо с огнестрельным оружием. Вражеские парусники стали расходиться в стороны, стремясь охватить нас в клещи. Сирак отдавал команды, его матросы словно акробаты метались по вантам, мачтам, увеличивая парусность. На одном из кораблей взвился дымок и донесся звук пушечного выстрела. Ядро ушло в воду с большим недолетом: «Буря» стала набирать ход, но вражеские корабли, идущие под всеми парусами, нагоняли нас, всё больше расходясь в стороны, чтобы мы не могли уйти из ловушки.

— Нам не уйти, — процедил сквозь зубы Сирак, напряженно вглядываясь в преследователей, — они набрали ход, и парусов у них больше.

Дальше он сделал то, что меня удивило:

— Убрать паруса с фок мачты, — прозвучала его команда, заставив Богдана угрожающе вскрикнуть: «Он хочет сдаться!».

Сирак услышал возглас и, метнувшись ко мне, прошептал: «Доверься мне, Макс Са!».

Корабли сатанистов моментально догнали нас, находясь по обеим бортам на расстоянии в один кабельтов. На «Буре» оставался кливер, дающий малый ход. Сирак громко крикнул в нашу сторону:

— Держитесь крепче за борта или мачты! — сразу за этими словами последовала его команда для матросов: — Якорь в воду по правому борту!

Четверо матросов, поднатужившись, скинули в воду якорь, словно выбрасывали мусор. Обычно якорь опускался через специальное отверстие, клюз, и делалось это плавно. Матросы вцепились в борт. Прошло около двух секунд, когда медленно идущая «Буря» едва не встала на дыбы, разворачиваясь в обратную сторону через правый борт.

Несмотря на то, что мы держались за борта, меня и мою гвардию разметало по палубу. Падая, услышал, как кричал Сирак, отдавая следующую команду:

— Якорь поднять, поднять все паруса! Поднявшись, увидел, что вследствие резкой остановки «Буря» развернулась носом в сторону юга, а неприятельские корабли проскочили мимо, начиная закладывать поворот. Потянулись паруса, трепыхаясь на ветру: трудно начать движение против ветра. Но косые паруса лучше других приспособлены, чтобы вести судно против ветра. «Буря», заложив правый галс, сдвинулась с места, медленно наращивая скорость. Звук парусов вражеских кораблей, захлопавших при потере ветра, донесся даже с трёх кабельтовых.

Оба парусника сатанистов практически застыли на месте, с безжизненно повисшими парусами, в то время как «Буря», сменив галс, набирала ход.

— Сирак, что это было?

— Макс Са, они зашли с двух сторон, чтобы мы не могли свернуть в сторону. У них обоих воинов на бортах больше, у них были «пуш… ки», — не без запинки капитан выговорил чужое слово, — поэтому выбрал такой поворот.

— Ты молодец, Сирак! Такого выкрутаса я не видел даже от Тиландера, — честно признался, потрепав капитана по плечу, — но разве для корабля не опасен такой разворот?

— Если бы не спустил паруса, якорь вырвало бы, да и «Буря» могла полностью лечь на борт, — честно признался Сирак, покраснев от похвалы. — Куда дальше, Макс Са?

— Путь домой нам пока закрыт, не навестить ли нам окрестности Макселя, всю жизнь любил пиратов, — рассмеялся на вопрос капитана. Заметив недоуменное лицо парня, пояснил: — Двигаемся на юг, возможно, удастся отомстить за твоего убитого парня. Враги точно не ждут от нас такого шага.

— Да, Макс Са, — просиял Сирак, услышав про месть за убитого лучника.

Вражеские корабли остались далеко, только мачты да часть парусов были видны на таком расстоянии.

Товарищи убитого лучника обмотали его темной материей и после короткой непонятной мне молитвы опустили за борт шхуны. Привычка хоронить моряков в море, похоже, прижилась и была самой обычной во всех мирах.

Постоянно меняя галс, «Буря» двигалась к югу в сторону Макселя. Если удастся захватить и потопить вражеское торговое судно, это будет хорошей компенсацией за неудавшуюся атаку на Максимен.

«Панса, вы отступили? Много у тебя убитых?» — напрягся в ожидании ответа от потомка Санчо.

«Убитые есть, немного. Отступили, идем на свое место», — моментально пришел ответ, заставив меня скривиться от боли.

Максель показался к вечеру: опускались сумерки, ухудшая видимость. К сожалению, кораблей в море мы не встретили, чтобы отыграться на свое поражение в Максимене и бегство от двух вооруженных парусников. Сирак, дойдя до устья Роны, обернулся:

— Макс Са, что делать?

Если бы я сам знал, что делать… Входить в порт опасно — там есть пушки. Да и выходить из реки тоже чревато: встретится на обратном пути корабль — просто так не разминуться. Но и оставлять врага безнаказанным за ловушку, в которую мы попались, не хотел.

— Входи в реку, порт чуть выше. Сейчас уже сумерки, охрана порта может принять нас за свой корабль. Подойдем к причалу, постреляем во всех, кого сможем попасть, и уходим в море. Сирак, ты командуешь, сделай так, чтобы мы в любой момент могли развить скорость. Всё остальное — по ситуации!

«Буря» начала медленно входить в Рону: входить и выходить из порта Макселя всегда было трудно, мешало течение реки и почти полное отсутствие ветра. Два желтых фонаря, горевших в порту, обозначали правильный фарватер. На набережной порта находились люди, шла погрузка или разгрузка одного из кораблей. Ещё одно судно противника стояло пришвартовавшись, на нем движения не наблюдалось. Когда до пристани оставалось меньше одного кабельтова, в голове родилась идея:

— Сирак, пристань к берегу! Богдан, Баск — вы вместе с гвардией высаживаетесь и вступаете в бой, пока лучники Сирака обстреливают оба корабля зажженными стрелами. Сирак, будь готов отчалить в любое время! Приготовьте трап для быстрой высадки.

Полностью убрав паруса, «Буря» по инерции мягко ткнулась в защитные мешки с сеном на стене пирса.

— Вперед! — По моей команде на сушу перекинули трап, и около десятка воинов во главе с Богданом ринулись на набережную. Послышались крики и стоны: гвардия вступила в бой.

—По кораблям — огонь!

Несколько десятков стрел взмыло в воздух, впиваясь в обшивку, палубу и мачты вражеского судна. Громко зазвучала корабельная рында, со стороны ворот порта послышались звуки колокола: эффект неожиданности был утрачен, враг понял, что его атакуют.

Первый корабль был утыкан горящими стрелами, как ежик: по слабоосвещенной палубе метались люди, пытаясь погасить огонь. Летящие стрелы попадали и в них, заставив их прыгать на набережную, оставив попытку спасти судно.

— По второму кораблю — огонь! — не успела прозвучать моя команда, как стрелы взметнулись в воздух, обрушиваясь на корабль, с которого шла разгрузка. Второй загорелся сразу — его палуба была устлана грузами, мешавшим матросам гасить огонь. А может, матросы были менее мотивированы, поскольку практически сразу покинули судно, прыгая на набережную.

Вытащив свисток, дал команду тремя короткими свистками. Запыхавшись, с окровавленными руками, моя гвардия вбегала на борт. Не хватало только Богдана и его братьев: со стороны города бежали воины сатанистов с факелами в руках.

— Богдан, назад! — прокричал что было сил, снова повторяя сигналы свистком. На второй сигнал Лутовы среагировали, забегая по трапу на «Бурю».

— Трап убрать! Поднять кливер! Оттолкнуться от причала! — команды Сирака звучали, как пистолетные выстрелы: коротко и сухо.

Медленно, очень медленно, корабль начал отходить от берега. Со стороны неприятеля полетели первые стрелы, на нашем судне вскрикнул раненый воин.

— По врагу — огонь, — скомандовал, не надеясь на успех. Но я был неправ: лучниками воины Моско были отменными — несколько факелов упало на землю. Враг отступил, прячась за выгруженными товарами на набережной. Оттуда полетели стрелы. Ещё один вскрик на корабле — проклятые сатанисты, на шхуне трудно укрыться от потока стрел. «Буря», увлекаемая течением и слабым ветром, вышла из зоны обстрела.

В лицо дохнуло запахом моря — мы вырвались из потенциальной ловушки. Окажись пара кораблей врага со стороны моря — нашей эпопее пришел бы конец. Взяв курс на север, Сирак рассчитывал проскочить в темноте мимо вражеских кораблей, уйдя в море на пару миль восточнее. Через пару часов плавания на север по левому борту далеко впереди мелькнули четыре точки, словно мерцающие звезды.

— Это наши знакомые, — усмехнулся Сирак, стоящий рядом со мной на носу своей шхуны. Мы шли, не зажигая огней и соблюдая полную тишину. Периодически хлопал парус при изменении направлении ветра, но не так громко, как это было на вражеских судах. Обратил внимание Сирака на косую конструкцию парусов его шхуны, спросив, почему не используются прямоугольные.

— Мы никогда не использовали другие паруса, для нас хватает косых. Они удобнее, чтобы идти против ветра, а также при прибрежном плавании: за скоростью мы не гонимся.

Ответ Сирака меня удовлетворил: что-то подобное говорил и Тиландер. Но он любил скорость, даже «Катти Сарк» строил, говоря о рекорде скорости. С каждым днем, проведенным среди Русов, все острее ощущал нехватку своей старой команды. Предложи мне возможность вернуться в старое время, пусть и постаревшим, не задумался бы ни на секунду. Богдан, Баск, Терс, даже Ната — все они не стали мне настолько родными, как были Нел, Санчо, Бер, Тиландер и остальные.

«Буря» уверенно держала курс на север, направляясь в родную гавань. Лучники и моя гвардия располагались на палубе и в трюме, готовясь ко сну. Удобно устроившись, закрыл глаза, чтобы уснуть: но сон не шел. Вместо этого в памяти всплывали картины из прошлой жизни. Первая встреча с Нел и ее братьями, когда я спас подростков от кровожадных Кангов. Мой первый кузнец неандерталец Рам, угрюмый и обладающий чудовищной силой. Плот и ослепительно рыжая девушка с копьем, спрыгивающая на берег с чувством собственного достоинства.

Вспомнил, как пытался отделаться от неандертальского подростка, увязавшегося за мной после нападения кроманьонцев на стоянку у озера. Ика, посмевшая восстать против грозного вождя людоедов и поплатившаяся за это жизнью. Хотя в ее смерти моя вина была главным фактором. Перед глазами мелькали сцены из сражений: черная масса кроманьонцев, захвативших Плаж, горящие корабли Амонахес, Лар, кого мы похоронили с воинскими почестями… Перед глазами проплыли лица детей: двойняшек Аллы и Анны, о чьей судьбе мне ничего неизвестно. Миха, повзрослевший раньше времени и ставший жертвой коварной Сед.

При воспоминании о дочке профессора Александрова скрипнул зубами. Как я не разглядел в ней суку? Вернее, разглядел, но недооценил опасность, исходящую от неё. В том, что Русы оказались в таком положении и что «христоверы» захватили власть — была ее вина. Она решила, что люди из ее времени для неё ближе, и, скорее всего, поплатилась за это. Не верилось мне в ее естественную смерть, Сед была молодой женщиной в расцвете сил. Неизвестна судьба моего сына Виктора, рожденного этой мегерой, как загадкой была и судьба Лии и ее ребенка.

Тиландер, Лайтфут, Бер, Санчо и два моих сына — Мал и Урр, отправились на мои поиски. Что это — сбой в ментальной системе Санчо или коварный замысел Сед? На этот вопрос у меня не было ответа, хотя интуиция подсказывала, что без вмешательства мегеры Сед не обошлось. Куда могли направиться мои друзья и сыновья? Как далеко их завел Санчо, влекомый только ему понятным сигналом о помощи?..

«Катти Сарк» — парусник серьезный, кроме команды и моих друзей на борт было взято сто лучших воинов. Не может такое количество людей просто так исчезнуть, если только не попало в шторм посреди открытого моря.

"Моря или океана", — вздохнул чуть слышно. Слово «океан» ударило мне в голову, вызывая ассоциации, что я рядом с чем-то очень важным. Откинув шкуру, встал, вглядываясь в темень ночи.

«Океан!..» — снова прошелестело в мозгу, почему это слово меня так взволновало? Я чувствовал, что океан имеет значение, что не просто так это слово так назойливо бьется в моей голове.

Вспомнил, что как-то даже планировал пересечь Атлантический океан, чтобы попытаться найти на американском континенте кукурузу, картофель и другие овощи. Нет, это не то, было ещё что-то, связанное с океаном… Чувствуя, что мысль ускользает, опустился на свое место, накидывая шкуру. И в этот момент меня осенило: я отчетливо вспомнил разговор с американцами в самом начале нашего освоения моря.

— Сэр, вы считаете, что Бермудский треугольник — это дверь из нашего мира в этот?

— Другого объяснения вашему появлению здесь не вижу, Герман.

— Сэр, если это дверь, она должна открываться в обе стороны….

С моих плеч свалилась огромная тяжесть, не дававшая мне покоя все это время: Тиландер был слишком опытным моряком, чтобы погубить корабль и экипаж. Осознав, что сигнал Санчо оказался ложным, понимая, что меня, скорее всего, уже нет в живых, он мог предпринять попытку «выйти в дверь» Бермудского треугольника. Но не для того, чтобы вернуться в свое время, а чтобы попытаться попасть в Максель до моего отлета на звездолете, чтобы предупредить меня об опасности.

Мы с ним это обсуждали, предполагая такую возможность, после обнаружения профессора Александрова и сотрудников ЦРУ. Почти одновременно попав в аномалию, в нашем мире они оказались разделенными годами.

Всё это казалось фантастикой, но в моей жизни и без того много моментов, когда мне казалось, что меня оберегает сам Господь. В любом случае было куда приятнее думать, что мои друзья живы и находятся в другом временнóм пространстве. Это оставляло мне призрачную надежду найти их, как только разделаюсь с сатанистами, захватившими мой народ и трон.

Сон пришел быстро, стоило мне подумать, что мои сыновья и друзья могут быть живы. Во сне я видел их: вспыльчивого Мала, великана Урра, улыбчивого Лайтфута и серьезного Тиландера. И только Бера и Санчо не увидел, хотя любил их никак не меньше, если не больше родных сыновей.

«Санчо, сынок, отзовись!» — импульс такой силы, что на минуту я даже забыл дышать, пытаясь справиться с болью. Где-то недалеко Панса, получив мое сообщение, ретранслировал его дальше, вложив в него всю свою неандертальскую ментальную силу.