Противостояние

Глава 5. Мехик

Мехик, по сути, был огромной заставой, имевшей крепостную стену длиной в триста метров. Эта стена с одной стороны вплотную примыкала к отвесной стене северо-восточных отрогов Альп. С юго-запада крепостную стену омывало озеро, почти сразу переходящее в болота — со слов горожан, непроходимые для человека.

Остаток вчерашнего дня посвятил знакомству с братом Терса: Гуран был совсем молодым парнем лет восемнадцати. Его реакция на живого Макс Са удивила даже меня. Парень, грохнувшись на колени, отказывался подняться, пока я силой не принудил его.

— Макс Са! Макс Са, какое счастье! — это было всё, чего удалось добиться от Гурана в течение первого полчаса.

Чуть позже, успокоившись, брат Терса обстоятельно поведал про свое пребывание в крепости и ситуацию с племенами к северу от Мехика. Между горожанами и жителями окрестных племен установились товарообменные отношения. Дикари приносили свежее мясо, выделанные шкуры, прося в обмен железные ножи. В Мехике работали два кузнеца, в болотах была найдена железная руда плохого качества. Ее качества вполне достаточно, чтобы клепать небольшие посредственные ножи, ценившиеся среди дикарей. Гарнизону и горожанам даже особо не приходилось трудиться: за один такой нож приносили до пяти туш оленей.

— Гуран, ничего необычного не заметил среди дикарей?

Парнишка задумался, после минутной паузы уверенно сказал:

— Два раза был среди них человек со светлой кожей — светлее, чем у дикарей. Мне показалось странным, что он всё время щупал камни, из которых сложена стена. И еще, — Гуран остановился и показывая рукой на север, пояснил: — Один из дикарей говорил, что в десяти днях пути в той стороне живут светлые люди. У них есть ножи, но они их дают только тем, кто остается жить с ними.

Рядом с Гураном шел молчаливый Акрам, совмещавший в себе функции градоначальника и командующего гарнизоном. На минуту мне показалось, что при упоминании людей со светлым цветом кожи его лицо исказила гримаса. Но это могло быть из-за освещения: солнечные лучи заставляли жмуриться и меня. То, что странный «дикарь», щупавший камни, был лазутчиком, не оставляло сомнений. Его выдавал цвет кожи и отсутствие интереса к ножам — главной ценности для дикаря. Пробуя камни на прочность, проверяя качество раствора, лазутчик мог собирать информацию для предстоящего штурма.

Мехик, при всей немногочисленности своего гарнизона, был серьезным препятствием для атакующих. Четырехметровую стену наскоком не преодолеть, для этого нужны лестницы. В самой стене было устроено два небольших узких прохода, закрывавшихся тяжелыми дубовыми дверями. Двери, забираемые изнутри мощными засовами, открывались в сторону предполагаемого врага. В стену были встроены шесть башен-площадок для стрельбы с узкими прорезями. В целом, при нормальной обороне стена могла сдержать кратно превосходящие силы противника. Левый торец стены упирался в гранитную скалу высотой под сотню метров. С той стороны обойти крепость невозможно.

Меня беспокоила часть стены со стороны озера. Потомки немцев вполне могли уметь плавать. Да и непроходимость болот основывалась на парочке несчастных случаев. Вспомнилась документальная хроника Первой Мировой войны: английские поля колючей проволоки и рвы с водой немцы преодолевали, используя вязанки хвороста. Здесь можно было использовать этот опыт, чтобы пройти болота. Вопрос заключался лишь в том, как далеко тянутся топи.

— За озером — там, где начинаются болота, надо устроить дозорный пост.

Борд и Гуран молча кивнули: если Макс Са говорит, не надо возражать, просто следует выполнять указание. До Акрама эта мудрость еще не дошла.

— Зачем же? Болота невозможно пройти, — в голосе местного командира и градоначальника промелькнуло еле уловимое раздражение. Не успел я ответить, как вмешался Борд, жестко осадив Акрама.

— Макс Са не спрашивает твоего мнения. Он говорит — мы слушаемся и выполняем!

Голос Борда отразился болью в висках: вчерашний приезд долго отмечали ячменкой с обильным застольем. Встретили меня по-царски: отвели лучшие комнаты, столы ломились от угощений. Богдан и Баск, нависая за моей спиной, вчера не давали гостям приблизиться ко мне во время застолья. Сейчас снова оба следовали по пятам, готовые в любой момент покарать провинившегося. Акрам метнул взгляд на моих телохранителей, на насупившегося Гурана и сурового Борда.

— Слово Макс Са, слово Великого Духа для меня свято, — поспешил исправить свой промах градоначальник, — но болота непроходимы, многие воины утонули, пытаясь пройти их.

— Для меня они проходимы, Акрам, и для любого, кто последует за мной. Среди наших врагов тоже могут оказаться умные люди. Мы будем считать, что нам не угрожает опасность, а враг может ударить в спину. И больше не смей мне возражать, — добавил, чувствуя, что Борд и Гуран ждут от меня этих слов. Побледневший Акрам, путаясь в словах, старался убедить в своей преданности и исполнительности. Чем больше он старался, тем больше меня не покидало ощущение, что градоначальник что-то скрывает.

— Что ты знаешь о Акраме? — спросил Борда, улучив момент, когда нас не могли услышать.

— Хороший воин, у него две жены, одна из наших, вторая — дикарка, из племени охотников, которые закупают ножи. Ты хочешь убить его? — вопрос Борда вверг меня в ступор.

— Нет, Борд, пока не вижу причины. Но мне он не нравится, словно он что-то знает и не говорит. Понаблюдай за ним, он ведет себя, как проворовавшийся бюджетник во время ревизии.

Борд половину не понял, но переспрашивать не рискнул. Кивнув головой, показал жестом растопыренные пальцы: «Возьму в оборот».

Обойдя всю стену, мы поднялись на башни, где несли службу воины. Слух о моем возвращении не миновал никого из жителей Мехика: все норовили украдкой прикоснуться. Эту особенность заметил еще вчера. Сияющий Гуран поведал, что существует поверье среди Русов Мехика: докоснувшийся до Великого Духа получает часть Его Силы. Никогда не верил в приметы и суеверия, поэтому охотно сам трогал окружающих и давал прикоснуться к себе: с меня точно не убудет.

На каждой из башен стояло по одной пушке: внешне оружие сияло, но меня сильно напрягало случившееся в порту во время выстрела. Баси говорил о самом опытном пушкаре, — запамятовал его имя, — находившемся в Мехике.

— Нарм, он сейчас отдыхает, дежурил ночью, — ответил на мой вопрос Акрам, ставший невероятно предупредительным после моего замечания.

— Пошли за ним, надо узнать, можем мы рассчитывать на пушки или нет.

Один из воинов, мгновенно сорвался с места, торопясь привести Нарма. Осмотрев луки воинов в башне, пришел к неутешительному выводу: доспех такими стрелами не пробить. Вся надежда была на арбалеты, спешно изготавливаемые в Берлине, а также на пушки, если Нарм сможет вдохнуть в меня уверенность о целесообразности их применения. Со стены сопредельная сторона просматривалась метров на триста, дальше начинался лес.

— Твой предок Пабло был умным человеком. Место для крепости, чтобы обезопасить Берлин и окрестности, выбрал идеальное, — не удержался от похвалы.

Гуран просиял, любому приятно слышать, что его предок хорош, ведь часть славы достается и потомкам. Пока отвечал на вопросы осмелевших воинов, появился Нарм. Ожидал увидеть пожилого дядьку, раз он учил Баси и покойного Грама, но пушкарь был чуть старше Гурана. Его отец и дед, со слов парня, были потомственными пушкарями, а их предок, Мирн, работал непосредственно с Железным Уилом.

— Хорошее прозвище у тебя осталось Уильям, — не смог удержаться, чтобы не высказаться вслух. Интересно, а как прозвали Тиландера потомки, если его не забыли? Морским человеком или Водяным Змеем. На минуту я даже отвлекся, представив себе изумленные физиономии Лайтфута и Тиландера на оставленную о себе память среди потомков.

— Макс Са, пушки стреляют, только надо очень аккуратно сыпать правильную меру пороха. Я много раз говорил Граму, что большее количество пороха не делает выстрел лучше, — Нарм искренне был огорчен смертью своего ученика.

— Покажи нам, куда долетает ядро с крепостной стены. — Моя просьба обрадовала пушкаря. Он послал двоих воинов за порохом и пыжами. Семь ядер были сложены пирамидкой у пушки, ожидая своего часа. Нарм зарядил пушку вдвое быстрее Баси и Грама: парень не соврал, любовь к оружие читалась у него на лице.

— Великий Дух Макс Са, лучше немного отойти, — вежливо попросил Нарм, держа в руке тлеющий запал. Отойдя метров на двадцать по стене, для устойчивости присел: вдруг стена рухнет. Выстрел прозвучал довольно громко, ядро вспахало землю примерно в трехстах шагах, на самой границе леса. Это заметно лучше, чем дальность выстрелов в порту Берлина.

— Картечью стрелять не пробовал? — Нарм не знал, что означает это слово. Объяснив его значение, решил провести экспериментальный выстрел, собрав осколки камней вместо картечи.

Нужен был цилиндр, чтобы собрать такой заряд вместо кусков свинца или железа. Решил заменить куском ткани. Сделал мешочек, чтобы после выстрела он разорвался. Прошло около часа. И вот сделали второй выстрел, картечью. По тому, как задрожали ветви кустов на опушке леса и посыпалась листва с деревьев, можно было сказать с уверенностью: выстрел картечью был удачнее.

— Нарм, твоя задача сделать такие мешки, набить их острыми камнями, кусками шлака и обрезками железа. Для начала пойдет и такая картечь. Кроме этого, установи четкую меру пороха для выстрела. Наверное, придется сделать мерники, чтобы всё пушкари знали норму.

Еще около десяти минут объяснял Нарму унификацию порохового заряда: сам Нарм заряжал, определяя количество пороха «на глаз». Не уверен, что моя картечь сможет пробить доспехи, но травмы нанесет даже воину, закованному в броню. Гуран и Борд проявили живой интерес к разговору, в то время как Акрам проявлял явное беспокойство.

Поинтересовавшись у Гурана, с чем связано такое поведение, узнал, что сегодня после обеда должны были появиться дикари с тушами добытых животных. Появление этих гостей оказалось весьма кстати: некоторые из горожан умели неплохо изъясняться с ними. Приграничная торговля постепенно рушила языковые барьеры.

Обед мы провели втроем: мы с Натой и Гуран. Борд отказался, сославшись на необходимость отбора лучших воинов для предстоящего рейда на вражескую территорию. Узнав о вылазке, Гуран проявил весь свой дар убеждения, прося разрешения участвовать в экспедиции. Как я ни старался отказать, но не смог устоять против энтузиазма брата Терса.

— Хорошо, Гуран! Но если ты будешь лезть вперед, свяжу тебя и до конца экспедиции будешь привязан к седлу лошади, — пригрозил чрезмерно пылкому молодому воину.

— Макс Са, буду слушаться, — вскочив с места, пообещал юный принц, не скрывая радости.

После обеда мы с Натой остались одни. Богдана предупредил, чтобы мне доложили о появлении дикарей. Едва задремал, как меня тронули за плечо:

— Макс Са, Борд прислал воина, дикари уже здесь, — Богдан и Баск ждали ответа.

— Хорошо, идем! Посмотрим на них.

Я сполоснул лицо водой из медного таза и не вытираясь вышел из отведенного мне дома. Ната спала. Поручил ее охрану Баску: мы в своем городе, но осторожность не помешает.

Одна дверь в стене была открыта, группа из трех десятков дикарей принесла пять туш коз и двух оленей. Шел отчаянный торг, в основном посредством жестикуляции. Акрам был готов отдать два средненьких по качеству ножа, но дикари хотели три. Дикари, окружив градоначальника, что-то втирали ему на неизвестном мне языке. К моему удивлению, Акрам неплохо владел диалектом местных, бойко отвечая. Семеро воинов, вооруженных луками, стояли наготове за спиной своего командира. С ближайшей башни еще четверо лучников держали торговую площадку под прицелом.

Мое внимание привлек один из гостей: мелкими шажками отбившись от торгующихся, он незаметно углубился вглубь города. Показав Богдану на дикаря, шепнул:

— Похож на лазутчика, да и светлее он, чем остальные. Понаблюдаем за ним, но упускать его нельзя, мне он нужен живым.

Акрам заметил нас: прервав торг, устремился ко мне:

— Макс Са, дикари принесли мясо. Мы же можем торговать с ними?

— Конечно, желательно не обижать их, не надо делать из них врагов. Ты продолжай, Акрам, я просто понаблюдаю.

Окрыленный моими словами, градоначальник вернулся к дикарям, молча ожидавшим продолжения торга. Интересующий меня лазутчик тихонько прошел еще дальше, уже скрывшись за углом дома.

— Богдан, бери его в плен живьем. Только тихо, не надо привлекать внимание дикарей, не хотелось бы убивать кого-то. Или всех…

Бесшумно для своих габаритов Богдан стремительно исчез в переулке. Оттуда донесся сдавленный вскрик, заглушенный голосами дикарей и Акрама. Следовало спровадить покупателей, пока они не хватились потери.

— Акрам, уступи им, от их криков у меня разболелась голова.

Градоначальник без спора выложил три ножа: взвыв от радости, дикари похватали свою добычу и мгновенно ретировались через дверь, пока Акрам не передумал. На месте торга остались туши животных, лежащие на шкурах. Закрыв за ними дверь, воины закрыли массивный засов, возвращаясь к горе мяса. Акрам деятельно раздавал указания о дальнейшей судьбе мяса, поглядывая в мою сторону. Кивнул ему, одобряя действия: ему лучше знать, что делать с провизией.

Меня же интересовал лазутчик.

Вернувшись в свой дом, обнаружил пленного без сознания и стоящих рядом с ним Богдана и Баска.

— Богдан, просил же тебя аккуратно!..

Присев, пощупал пульс: сердце билось нормально. После нескольких оплеух, дикарь заморгал, приходя в сознание. Он рванулся встать, но мощная длань Богдана пригвоздила его к каменному полу.

— Ты понимаешь меня? — спросил я пленного, у которого на темени выросла угрожающих размеров шишка. Ошарашенно оглядываясь, пленный залопотал на непонятном наречии.

— Может, позвать Акрама? — Борд появился так бесшумно, что я вздрогнул от его голоса.

— Ему не доверяю, нужен кто-то другой. — Я уже собирался послать за парочкой воинов на стене, они тоже вступали в контакт с дикарями.

— Du verstehst mich? (ты понимаешь меня) — голос Наты звучал невероятно красиво, хотя слова были угловатыми, ломаными.

— Ich verstehe (понимаю), — вырвалось у пленного, но после этих слов он замолчал. Напрасно Ната пыталась добиться от него сведений, пленный упрямо мотал головой, лепеча на непонятном языке. Больше получаса пленный хранил молчание: не помогли ни просьбы, ни угрозы.

— Макс Са, дай мне потолковать с ним, — прогудел низким голосом Богдан, выведенный молчанием пленника.

— Он мне нужен живым, помни об этом, — предупредил гиганта, потянувшегося к съежившемуся дикарю. Потянул за собой Нату на улицу: ей не надо видеть меры физического воздействия.

— Богдан будет применять насилие? — голос девушки был ровный, но небольшая неприязненность прослеживалась.

— Умеренное, — успокоил Нату, — ему надо развязать язык, у нас под боком собирается армия, а мы не имеем никакой информации.

— В наше время делали не так, — грустно сказала девушка, шагая рядом, — тебя помещали в нейрокапсулу и получали все ответы без какого бы то ни было насилия.

— Без насилия? — усмехнулся. — Трудно представить худшее насилие, чем вторгаться в чужие мысли, воспоминания, видеть всё, что происходило с человеком. А как же личное пространство, уважение к человеческому достоинству. Что с правом не свидетельствовать против себя?

— Так поступают только с преступниками, — растерялась от моего напора девушка.

— Преступник — не человек? А если произошла ошибка? Законы каменного века намного гуманнее, чем законы твоего времени, — на этот аргумент девушка промолчала.

Дойдя до окраины Мехика, мы повернули обратно. Баск шел в пяти метрах сзади, готовый прийти на помощь. Но это был город моей империи, жители уважительно кланялись, уступали дорогу.

— А знаешь, Максим, ведь ты не соврал, — нарушила молчание Ната. — Ты говорил, что я буду жить как королева. Мы даже не в Макселе, а чувствую себя как небожительница. Боюсь представить, что меня ожидает в столице, — настроение Наты улучшилось.

Хотел ее подколоть, напомнив про подвал Патриарха, но не успел: Богдан, выйдя на улицу, усиленно махал руками. «Перестарался, убил!..» — мелькнула нехорошая мысль, но я ошибся.

— Он очень хочет говорить, — пряча улыбку, заявил гигант, едва я приблизился к нему, — и он немного понимает наш язык.

Вторая часть предложения Богдана мне не понравилась: одно дело наблюдать, и совсем другое — слышать разговоры воинов и градоначальника. Сколько секретов успел узнать лазутчик, какую информацию он успел передать Дитриху? Обуреваемый плохими предчувствиями, направился в дом, проклиная " христоверов", лишивших меня львиной доли военных возможностей.