Пуля всегда права

ГЛАВА 12

Сержант милиции Вова Горбатов заканчивал обход вверенной ему территории. Вместе с ним по улице в поисках незарегистрированных лиц кавказской национальности и загулявших мужичков, которые преимущественно и являлись их основной добычей, шагал его закадычный приятель Гена Кривцов, тоже имевший на погонах три сержантские лычки.

Выглядели приятели-менты довольно колоритно. Первый из них заметно прихрамывал, лицо второго носило следы воздействия чьих-то кулаков. Понятно, что это были кулаки Филатова, — в прошлую субботу именно этих «слуг закона» десантник проучил в квартире Кати Гусаровой, и проучил так, что последствия были заметны даже во вторник. Само собой, сержанты списали увечья на пару ханыг, которых по дороге заволокли в отделение, и отгребли не выговор, а благодарность командира патрульного взвода. Зато ханыгам мало не показалось, и они так и не поняли, почему их взяли на сапоги все дежурившие в отделении менты.

Было раннее утро вторника, и надежда на то, что удастся замести какого-нибудь алкаша, возвращающегося после ночной пьянки в свою нору, и снять с него хоть какой навар, таяла с каждой минутой. Оставались «злые чечены», но и тут не везло.

— Во холера! — сокрушенно воскликнул Горбатов после того, как дотошно проверил документы у чернобородого мужчины, оказавшегося Абрамом Гутманом, да еще и журналистом.

— Бля, все дежурство в сраку… — возмутился напарник.

Словно услышав его слова, судьба наконец смилостивилась над несчастными патрульными. Из переулка послышался неразборчивый мат и показалась колоритная пара — молодая женщина тащила на себе мужчину интеллигентной внешности. Тот вяло перебирал ногами и сыпал изысканнейшими матерными тирадами. Серое пальто, вываленное в грязи, говорило о том, что невысокую худенькую женщину часто оставляли силы.

Менты ускорили шаг.

— Остановитесь, — приказал Горбатов.

Женщина вздрогнула и с удвоенной силой потащила мужчину, приговаривая:

— Миленький, ну пойдем, немного еще!

— Вам что, повторять нужно? — повысил голос сержант.

Женщина остановилась.

— Не надо нас задерживать, мы тут живем поблизости. Я его дотащу…

— Мы сами дотащим, — ухмыльнулся Кривцов, вынимая рацию. — Второй, я тринадцатый. Машину пришлите… — он назвал адрес.

— Зачем вы так? Он же не хулиганит, — попыталась протестовать женщина. Нам два шага осталось…

В этот момент ее пьяный открыл глаза и совершенно трезвым голосом произнес такую тираду, что у видавших виды ментов отвисли челюсти.

— Так. «Сутки» он уже заработал, — удовлетворенно сказал Горбатов, хватая мужчину за локоть.

Женщина беспомощно всхлипнула и потянула мужа в свою сторону. Подошедший с другой стороны Кривцов попытался отстранить ее, но женщина вцепилась крепко. Тогда сержант ребром ладони саданул ее по локтю. Женщина всхлипнула и согнулась, прижимая к себе онемевшую руку.

— Сволочи, — сквозь зубы сказала она. — Фашисты…

Мужчина, которого держал Горбатов, внезапно выпрямился и свободной рукой залепил ему звонкую пощечину. Сержант рассвирепел и с силой ударил интеллигента под дых. Тот захрипел и повалился на мостовую.

Редкие прохожие спешили побыстрее пройти мимо, чтобы, не дай бог, не быть втянутыми в разборку, которая их не касалась.

Подошла патрульная машина, из нее вышли двое ментов и, мгновенно разобравшись в ситуации, забросили скорчившегося на асфальте пьяного в зарешеченное отделение.

— Эту забирать? — спросил патрульный.

— Не надо, — ответил Горбатов.

Через минуту плачущая женщина осталась позади.

В машине сержант потер щеку и сказал:

— Карманы его прошмонать надо…

Его поняли с полуслова. Водитель остановил УАЗ в ближайшем переулке и, Горбатов привычно начал обыскивать пьяного, который тихонько стонал, лежа на полу. Улов оказался богатым. За деньги, которые нашли у интеллигента, все четверо могли бухать дня три, не меньше.

— В отделение повезем? — спросил Кривцов.

— Нах…я? — удивился его напарник. — Потом эта п…а припрется, начнет права качать. А так пусть докажет… В случае чего скажем, что мы его отпустили, а кто его грабанул — дело не наше… — Милицейское начальство на такие случаи смотрело сквозь пальцы, особенно если с ним делились наваром.

Через полчаса напарники с чувством исполненного долга сменились с дежурства и отправились отсыпаться. Горбатову, правда, в постели понежиться не удалось. Минут через двадцать после того, как он, опрокинув стакан водки, лег спать, надрывно зазвонил телефон.

— Кого это черт несет? — выругался уже успевший заснуть мент. — Слушаю…

— Володя? Это Михаил Иванович. Встретиться надо.

— Какой Михаил Иванович? — спросонья не понял Горбатов. — А, простите, понял. Где и когда?

Сон как рукой сняло. Звонил тот мужик, который хорошо забашлял за то, чтобы они с Кривцовым поигрались с его бывшей пассией. Кто же знал, что ее новый хахаль умеет так махаться? Вова не любил, когда его бьют, но деньги он любил больше, чем не любил побои.

Они встретились в придорожном кафе у обочины шоссе, ведущем из Москвы в направлении Тулы. Боровиков приехал на той же «Ладе», одетый в джинсы, поношенную куртку, на голове была видавшая виды бейсболка. Глаза его прикрывали очки с затемненными стеклами. В таком виде узнать лощеного техдиректора фирмы «Дорога ЛТД» было достаточно трудно, он скорее напоминал хиппи на пенсии.

— Здравствуй, Вова, — приветствовал он сержанта, усаживаясь к нему за столик. — Как ты, в порядке?

— Да ну, в порядке… Этот мудила мне чуть ногу не сломал! До сих пор болит. Что ж вы не предупредили, что он махается, как Брюс Ли?

— Он такой крутой? — делано удивился Боровиков. — Даже не знал… Ну да ладно, вы свою задачу тогда выполнили, деньги получили, а за «вредность» можно и премию получить. Если, конечно, согласишься еще одно дело сделать.

— Какое дело? — не утерпел Горбатов.

— Мокрое, — не моргнув глазом, ответил Михаил Иванович.

— Вы… серьезно? — вытаращил глаза Вова.

— Совершенно, — стараясь казаться спокойным, ответил Боровиков. Не каждый день технические директора производственных фирм нанимают киллера, чтобы убрать собственного шефа.

Горбатов молчал, что-то прикидывая. Убивать людей ему приходилось, но совершенно официально, находясь при исполнении служебных обязанностей. И… совершенно бесплатно, если не считать копеечной, с его точки зрения, зарплаты. Угрызений совести при этом не возникало ни малейших, — людей он с юности считал дерьмом. Наконец сержант решился.

— Кого и за сколько?

— Вот это разговор, — повеселел Боровиков. — Значит, ты согласен?

— Да.

— Смотри, твое слово сказано. Назад дороги не будет, — предупредил Михаил Иванович.

— Я прекрасно понимаю, — ответил Вова. — Итак, кого и за сколько?

В раннем детстве Вова Горбатов был убежден, что взрослые всегда говорят ему правду и только правду. Если на Новый год под елкой появляется подарок, значит, его принес Дед Мороз, следовательно, родителей благодарить не нужно, а если нужно, то лишь за то, что открыли ему дверь, запертую обычно на три замка, а не выперли из квартиры бородатого урода. А если на вопрос «Откуда я появился?» следует ответ «Тебя принес аист», значит, этот аист украл его у каких-то других людей, иначе откуда эта дурацкая птица могла взять такого милого мальчика, не сама ж родила.

Вова рос и постепенно начинал понимать, что Деда Мороза как такового нет, аист же водится только в зоопарке и красть детей не может. Правда, потрясением это для него не стало. Ему было просто по фиг. Гораздо важнее, чтобы родители, всю жизнь проработавшие в торговле, покупали ему дорогие шмотки и давали деньги на карманные расходы. В этом же он никогда не был ограничен. И поскольку своим родителям все-таки привык доверять, усвоил и их «идеологию». Она была простой: все, кроме нас, — дерьмо. А дерьмо надо убирать, чтоб не воняло.

В прикладном плане такое мировоззрение выражалось просто: игрушками и конфетами не делиться, одноклассников в дом не водить, с соседями не здороваться, а то, не дай бог, подумают, что перед ними заискиваешь, а значит, рыльце в пушку, не у тебя, так у родителей…

При таком видении мира Вове лежала прямая дорога идти работать в милицию. И не в какой-нибудь уголовный розыск, сотрудники которого вынуждены искать тех, кто ограбил или побил каких-то лохов, а в патрульную службу. Ее работники были полновластными хозяевами улиц Москвы, особенно после чеченских событий, ужесточивших требования к милиции. Милиция, соответственно, ужесточала их к обычным гражданам, скандалистам и алкоголикам, бомжам и проституткам. Тут можно было оторваться по полной программе. И деньжат огрести.

Впервые оказавшись в форме и с дубинкой на улицах Москвы, Вова плотоядно осмотрелся и тут же увидел жертву. Ею оказался престарелый бомж, от которого действительно разило так, что впору надевать противогаз. «О, дерьмо», — сказал тогда Вова своему старшему наряда, прослужившему в ППС десяток лет. «Дерьмо», — согласился старшина, полагавший, что молодых ментов надо учить так же, как учат волчат. Несчастный, никого не трогавший бомж был избит дубинками и ногами, обутыми в тяжелые берцы, загнан в подвал. Так началась карьера.

Боровиков разыскал Вову быстро. Следившие за «любовницей» Филатова люди порасспросили бабушек у подъезда — они всегда знают все и обо всех, а если не знают, то догадываются — и узнали, что у девушки был хахаль-мент, которому она дала от ворот поворот. Одна даже знала мать этого мента, работавшую товароведом в супермаркете. Дальнейшее было делом техники. Вову отыскали, привели к Боровикову, и тот посулил ему «штуку» баксов за то, что Вова и сам давно собирался сделать — трахнуть с вариациями свою бывшую зазнобу, такое же дерьмо, как и все остальные…

«Все-то хорошо, — думал будущий киллер, подъезжая на своем «форде» к Москве, — только вот времени он мне дал маловато. Положим, тот район, где он живет, я знаю, как свой карман. А что толку? Там к нему не подойдешь…»

Горбатов долго размышлял над тем, как ему лучше замочить бизнесмена и его жену. Возможности у него были: достать взрывчатку, оружие для мента не проблема, даже если он всего лишь сержант. И половины изъятых и несданых стволов на взвод солдат хватит… Но на то, чтобы организовать убийство как полагается, опять-таки нужно время, хотя бы неделя. А тут заказ был срочным, и за срочность доплачивали. Пришлось пойти по пути наибольшего риска, но наименьшего сопротивления — использовать либо гранату, либо банальный пистолет с глушителем. Как ему сказал Михаил Иванович, охрана этого хмыря спит в шапку и ее вовсе можно не брать в расчет (чтобы не напугать киллера, Боровиков умышленно ввел его в заблуждение, хотя Васнецов-старший действительно пренебрегал мерами безопасности, считая, что врагов у него нет, а конкуренты — люди честные и проблемы решать будут только «через бухгалтерию»).

Горбатов решил не откладывать дело в долгий ящик и сразу провести рекогносцировку на местности. Весь вечер он провел, объезжая на машине окрестности дома и офиса того, кого ему предстояло одеть в деревянный костюм. И остался доволен: стрелять можно было из машины, которую в ожидании жертвы несложно было припарковать так, чтобы она не бросалась в глаза. Обзор из нее в любом случае был прекрасный.

Ну а пистолет с глушителем у него был уже давно. Изъял у трупа и не сдал, заставив следователя очень удивляться.

Впоследствии Васнецов будет благодарить Бога за то, что в среду утром поднял Филатова с постели и вызвал в офис, приказав ему в этот день выполнять функции своего телохранителя. Некоторые сотрудники охраны были в отпусках, один сломал ногу, последний из оставшихся слег с весенним гриппом. Марабдели же занимался поисками Кости, задействовав какие-то свои каналы. Правда, пока ничего путного он сообщить не мог. Вот и вышло, что, когда утром он приехал в офис и вышел у крыльца из машины, его спину защищал бывший десантник Юрий Филатов. Правда, Юля, с которой Васнецов всегда выезжал из дома вместе, — потом та же машина отвозила ее на работу — оставалась на весь последующий день без охраны, но на нее вряд ли кто-то будет покушаться. Директор рыбного магазина, пусть и крупнейшего в столице, не такая большая шишка…

Вова уже больше часа наблюдал из своей машины за подъездом офиса, стоя в длинном ряду припаркованных напротив иномарок. Когда появился «мерседес» Васнецова, он спустил стекло и приготовил пистолет. До цели было каких-то метров пятнадцать, а уж стрелять Горбатов умел превосходно. Одно плохо — не успел поставить тонированные стекла… Ну, да это мелочи жизни. Кто там успеет его разглядеть за те секунды, которые понадобятся для двух-трех выстрелов? Боровиков прекрасно знал, как и с кем ездит его шеф, и тщательно проинструктировал нанятого киллера.

«Мерседес» подрулил к крыльцу и остановился. Первым из него вышел какой-то высокий мужик, осмотрелся по сторонам… И Вову пробил холодный пот. Этого мужика он уже видел.

«Блядь, принесла его нелегкая», — сплюнул киллер, в полной мере испытавший на себе тяжелую руку Филатова. Впрочем, чему тут удивляться — он знал, что этот человек работает в охране Васнецова. Вот. Теперь пора.

Задняя дверь машины начала открываться.

Филатов уже много раз стоял под дулом самого разного оружия — от пистолета до противотанкового гранатомета — и не мог не знать это ни с чем не сравнимое ощущение смерти. Он сжился с этим чувством, изучил его, выделил самые мелкие нюансы и теперь медленно, словно в специальной съемке, поворачиваясь лицом к выходящему из машины Васнецову, уже знал, что спустя секунду в его затылок вонзится пуля. С трудом преодолевая сопротивление вдруг ставшего густым воздуха, он двинулся навстречу, поднимая руки, чтобы оттолкнуть, бросить на землю человека, которого по должности обязан был защищать. А пуля уже летела. В тот момент, когда кончики пальцев Филатова коснулись плеча Василия Васильевича, она была в нескольких метрах от его затылка. И разнесла бы мозг, если бы… На этот раз Филатов почти успел.

Второго выстрела он не услышал, так же как и первого. Послышался только звон разбитого стекла в машине и приглушенный женский вскрик. Филатов вздернул голову и в открытом окне стоявшей поблизости машины «сфотографировал» лицо человека. Потом будет время его вспомнить. Машина, черный «форд», с визгом шин рванула со стоянки. Половину номера Юрий тоже успел «сфотографировать», остальное было замазано грязью.

Сперва Юлия Васнецова почувствовала острую боль и схватилась рукой за нос, по кончику которого скользнула пуля. Потом почувствовала холод из разбитого окна машины. И только потом поняла, что в нее стреляли и она осталась жива.

Юлия Трофимовна выскочила из машины и увидела лежащего на асфальте мужа, над которым склонился Филатов. Под головой Васнецова по асфальту расплывалась лужа крови.

Васнецова не закричала, как сделала бы на ее месте любая другая женщина. Она поступила рациональней. Выхватила мобильник и набрала телефон «Скорой». Когда ей ответили, четко назвала место, куда нужно прислать машину, добавив, что у потерпевшего огнестрельное ранение головы. Затем засунула мобильник в карман пальто и спросила у Филатова, который придерживал голову ее мужа, пытаясь чистым платком остановить кровь:

— Жив?

— Как будто, — ответил охранник. — Судя по всему, пуля прошла по касательной. У него шок от удара. Скажите водителю, пусть достанет аптечку.

Тут только она увидела белого как мел шофера, который переминался с ноги на ногу у открытой двери «мерседеса». Услышав слова Филатова, он немедленно достал автомобильную аптечку и протянул Васнецовой, стоявшей ближе.

— Достаньте бинт и йод, Юлия Трофимовна, — попросил Филатов и стал перебинтовывать голову Васнецова. Когда он закончил, послышался звук сирены, и прибывшие врачи, погрузив так и не пришедшего в сознание Васнецова на носилки, отбыли в сторону института имени Склифосовского. Юлия, прижимавшая к носу ватку, смоченную йодом, поехала с ним.

Отвечая спустя десять минут на вопросы милиции, Филатов не стал говорить, что узнал киллера. У него были свои резоны; кроме того, десантник был не до конца уверен в том, что не ошибся, «проявляя» в мозгу фотографию убийцы. Способ уточнить это у него был. Так что допрос не затянулся, и Филатов поднялся в офис, чтобы сообщить секретарше Ире о происшествии с шефом и воспользоваться телефоном. Действовать нужно было оперативно.

— Здравствуйте. Катю Гусарову можно услышать? Катя? Привет, это Филатов. Извини, времени нет на долгие разговоры. Скажи мне полные координаты этого мента, Вовы. Фамилию и адрес. Нужно, потом объясню. Так, записываю. А на чем он ездит? На черном «форде»? Спасибо, милая, я перезвоню. Когда? Как освобожусь. Нет, это не из-за того случая. Все, целую.

Теперь для полной уверенности не хватало одного штришка. И он набрал еще один номер из многих десятков, хранящихся в его памяти и записной книжке.

— Майора Волкова, пожалуйста. Сережа, привет. Это Филатов. Ну, не получалось, знаешь, жизнь такая. Да, я по делу. Нужно определить черный «форд», в номере которого есть цифры… Да, через десять минут перезвоню.

Майор ГИБДД Сергей Волков тоже служил когда-то в Чечне, где они и познакомились. Те, кто прошел это пекло, редко отказывают друг другу. Тем более что пробить по компьютеру автомобиль, о котором известно почти все, труда не составляет.

— Так, записываю, — говорил Филатов в трубку через десять минут. — Горбатов Владимир Арнольдович, 1979 года рождения, проживающий… Так, я понял. Огромное тебе спасибо. Что ты говоришь? Не вешать «глухарь» на убойный отдел? Это как получится…

«Ну, пора ехать», — подумал Филатов, положив трубку, и, улыбнувшись Ирине, изнемогавшей от любопытства, отправился вниз, чтобы поймать такси. Через полчаса он уже был за рулем джипа, выезжая со стоянки на Патриарших прудах. «По дороге к Паку заеду», — решил он.

Разговор с корейцем не занял много времени. Сообщив ему адрес дома, в котором держали Костю и все имеющиеся данные на Гуссейна, Филатов договорился с Паком встретиться вечером и отправиться выручать парня. Правда, точное время они не оговаривали, и Пак должен был после девяти вечера каждый час набирать номер мобильника Филатова. Поехать решили на двух машинах (у корейца имелся старая, но еще крепкая «вольво»), чтобы оставалась свобода маневра. Теперь можно было устраивать разборку с киллером. Филатов полагал, что она на многое прольет свет…

Владимир Горбатов жил в Перово, на пятом этаже стандартной многоэтажки. Сперва Филатов «пробил» по справке его телефон и, остановившись недалеко от дома, набрал номер. Трубку подняли не сразу.

— Алло, скажите, Женю Евсееву можно услышать? — спросил Филатов.

— Нет тут такой, — ответил хриплый голос явно только что проснувшегося человека. Видимо, подумал Филатов, мент Вова спал со спокойной совестью, уверенный, что заказ выполнил.

Теперь оставалось без шума и пыли взять его тепленьким. Ох как не любил Филатов потрошить всяких бандюг! Но изредка приходилось. Правда, чаще он стрелял сразу. Но это был не тот случай. Нужно было узнать имя заказчика и место окончательного расчета.

Филатов умел без особого труда открывать любые замки. Для этого у него был набор специальных, очень хороших отмычек, в свое время привезенных в качестве трофея из Чечни. Пока они пылились без дела, но не потерялись, пережили все филатовские приключения, мирно прикорнув в ящике письменного стола. Теперь пришла пора их применить.

«Вот я и стал взломщиком на старости лет», — усмехнулся Юрий, подходя к двери квартиры Горбатова и оценивая качество замков. К его удивлению, замка было всего два и не из самых навороченных. Он не знал, что почти все ценное Вова хранит в квартире родителей, расположенной в престижном жилом массиве и снабженной суперсовременной сигнализацией. Родители были единственными людьми, которым Вова мог доверять. Тем более что братьев и сестер у него не было. Им-то он не доверял бы точно.

Смазанная машинным маслом отмычка бесшумно повернулась в верхнем замке, который едва слышно щелкнул. Филатов замер, но из квартиры не доносилось ни звука. Киллер крепко спал, уверенный в своей безнаказанности.

Второй замок оказался посложнее, и Юрий провозился с ним минуты две, начиная уже волноваться — не выйдет ли кто-нибудь из соседей. Но те, видимо, были на работе. Наконец замок поддался, и Филатов шагнул за порог, аккуратно закрыв за собой двери.

Горбатов крепко спал, отвернувшись к стене. Десантник надел перчатку и аккуратно вытащил пистолет, черная рукоятка которого виднелась из-под белой в цветочек подушки. «Тот самый, как пить дать, — подумал он, проверяя наличие патронов. Двух в обойме не хватало. — Ну, оно и к лучшему…»

— Подъем, — сказал Юрий, не повышая голоса.

Рука киллера метнулась под подушку, несколько секунд шарила там и наконец застыла. Неудачливый киллер повернулся лицом к незваному гостю и все понял.

— Мочить меня пришел? — спросил он, откашлявшись. — Так мочи, чего ждешь?

— Кто дал заказ? — спокойно спросил Филатов.

— Мужик один. Зовут Михаил Иванович. Фамилии не знаю. Маленького роста, тощий. Лет сорок пять на вид.

— Этот? — Филатов протянул Вове изъятую из личного дела фотографию Садальского.

— Нет, не он, — мельком взглянув на фото, ответил Горбатов.

— А этот?

— Он, однозначно, — отреагировал киллер на фото Боровикова. — Ты мне жизнь оставишь?

— Оставлю, но в ментовку сдам, — ответил Филатов, решивший так и сделать. В смерти этого козла он не был заинтересован ни капельки. — Но ты расколешься, где должен быть окончательный расчет с тобой.

— В придорожном кафе, примерно полсотни километров от Москвы в сторону Тулы.

— Ты уже сообщил, что заказ выполнен?

— Да. Отправил SMS на сотовый, — он назвал номер и тут же, подобно пружине, вскочил с кровати, бросая одеяло на Филатова, стоявшего у стены.

Прогремел выстрел, продырявленное одеяло упало на пол, а тело того, кто еще секунду назад лежал под ним, грузно повалилось на завизжавшую пружинами кровать. Пуля попала ему прямо в сердце.

— Не хотел сидеть — будешь лежать, — резюмировал Филатов, бросил пистолет на пол и был таков.