Путешествие по стране Руставели

Поучительный взгляд с вершины Мтацминды

Я встаю рано, рано просыпается и Тбилиси. Мне это отчетливо видно с горы Мтацминда, на которую я поднялся с восходом солнца, не дожидаясь, пока меня туда поднимет фуникулер. Повсюду в раскинувшемся у моих ног городе бурлит деловая жизнь, гудят троллейбусы, трамваи, автобусы, электропоезда и автомобили.

₅ Только здесь, на вершине Мтацминды, у подножия телебашни, которая, как великан, возвышается надо мной в лучах восходящего солнца, мне становится ясно, что Тбилиси не просто столица, а промышленный центр республики.

Морис, молодой коллега Зураба Ахвледиани, не почел за труд спозаранку проводить меня на Мтацминду. Он объясняет мне, что производится на предприятиях города. Он журналист, специализирующийся по вопросам экономики.

Рядом со станцией фуникулера мы останавливаемся, и Морис показывает территорию большого завода. Это станкостроительный завод имени С. М. Кирова. Он производит самые различные металлообрабатывающие станки.

А это предприятие — он обращает мое внимание на другой комплекс зданий — машиностроительный завод имени С. Орджоникидзе, снабжающий, например, виноградода-вильни всего Советского Союза необходимым оборудованием, с полностью автоматизированными поточными линиями. Вообще же рабочие Тбилиси производят самую различную продукцию, которая экспортируется и в другие страны.

Когда я спрашиваю молодого Мориса о металлургическом комбинате в Рустави, то его лицо расцветает улыбкой. Этот гигант металлургической промышленности составляет гордость Грузии.

— В Рустави, — говорит с блеском в глазах Морис, — большинство технологических операций механизировано, а частично уже и автоматизировано.

…Далее наш разговор переходит на сельское хозяйство.

— Что достигнуто в этой области? Что, по-вашему, является специфичным для республики? — спрашиваю я.

Морис улыбается своей мальчишеской улыбкой.

— Вид Нашей страны с высоты полета самолета представляет собой мозаику, составленную из бесчисленных "камешков" различной расцветки… Плотность населения в Грузии большая, каждый клочок плодородной земли распахивается; но она относится к числу тех республик, которые обделены природой в том смысле, что именно не каждый клочок земли может быть обработан.

— Поскольку природные условия в Грузии сложные, то, видимо, особенно энергично ведется механизация сельского хозяйства? — говорю я, полагая, что сказал что-то по существу.

— Механизация здесь? Когда так много склонов, по меньшей мере таких же крутых, как в Тюрингии и Гарце? На лоскутных полях? Нет, современную технику здесь в больших масштабах использовать нельзя.

— Но что же тогда делать? И что делается?

— Необходимо проводить мелиорацию, как это рекомендовал В. И. Ленин. После 1921 года были созданы огромные комплексные мелиоративные системы. Искусственным орошением сегодня уже охвачены значительные площади. С другой стороны, в наших западных районах, подверженных влиянию влажных ветров с Черного моря, осушены десятки тысяч гектаров заболоченных земель, на которых сейчас произрастают субтропические, технические и овощные культуры. Прежде всего это относится к Колхидской низменности, которую раньше занимали огромные болота…

Морис смотрит на часы и говорит, что утреннюю прогулку пора заканчивать.

— Продукты нашего сельского хозяйства, — говорит он, — вам сейчас лучше попробовать в натуре, во время завтрака. Зураб Ахвледиани вас уже определенно ждет!

Спускаясь по мощеной извилистой дороге в город, мы продолжаем наш разговор о сельском хозяйстве, правда, уже о животноводстве.

— Самое оригинальное, что мы выращиваем, — говорит улыбаясь Морис, — это такие "звери", дюжину которых вы легко можете разместить в спичечном коробке. Тысячами их ежегодно отправляют в другие союзные республики и за границу. Это очень ценимые специалистами грузинские серые пчелы.

— А как обстоит дело, так сказать, с настоящим животноводством? — спрашиваю я.

— Поголовье крупного рогатого скота составляет у нас полтора миллиона, а поголовье овец — два миллиона, — с ходу отвечает Морис. Подобные цифры он держит в голове.

Когда мы, спустившись с горы, подходим к первым домам города, я высказываю предположение о том, что грузинские крестьяне раньше, видимо, были в первую очередь животноводами в силу того, что были обделены землей не только природой, но и помещиками.

Морис покачивает головой и не соглашается с этим.

— Свою полоску земли крестьянин обрабатывал даже в горах, даже на краю скалистого ущелья. Часто он владел виноградником, как минимум — фруктовым садом, выращивал табак. Но когда вы говорите, что наш крестьянин всегда держал свой скот, жил вместе с животными, которые были источником его жизни, то я с вами согласен. Привязанность сельских жителей Грузии к животным необычайно сильная. Об этом свидетельствуют, в частности, многие картины наших художников. Но зачем об этом говорить сейчас? Вы их еще увидите сами!