Путешествие по стране Руставели

Замок "Цинандали"

Не останавливаясь в районном центре Телави, мы едем в одно местечко, название которого пользуется славой у любителей вина во всем мире: Цинандали. Действительно изысканным является играющее золотом вино, которое рождается на этой благодатной земле. Но намного благодатнее, по словам Зураба, являются плоды древа, которое начало здесь однажды произрастать благодаря самоотверженным усилиям грузинского князя и поэта Александра Чавчавадзе.

В ухоженном старом парке сквозь листву мощных деревьев поблескивает белое здание: замок Чавчавадзе. Освежающей чистотой и четкостью линий отличается и внутреннее устройство замка: все выдержано в стиле начала XIX в.

Зураб ведет меня через просторные залы к одной картине, на которой изображены двое мужчин: элегантный брюнет с изящно вскинутыми бровями, с бородкой и рядом с ним человек с узким, типичным для ученого мужа лицом. Читаю: "Александр Чавчавадзе и Александр Грибоедов".

— Что такое? Русский поэт Грибоедов, автор знаменитой комедии "Горе от ума", был знаком с Чавчавадзе? — спрашиваю я Зураба.

— Не только знаком, но и был его близким другом, а затем даже и родственником, — поясняет Зураб. — Он был одним из дипломатических работников, которые работали здесь в первые годы после вхождения Грузии в состав России. А поскольку Грибоедов был одним из прогрессивнейших людей своего времени и был связан с декабристами, то он, естественно, искал и скоро нашел контакт с прогрессивным представителем грузинской интеллигенции Александром Чавчавадзе.

— Но каким образом Грибоедов стал его родственником?

— Он, познакомившись с дочерью Александра Чавчавадзе Ниной, влюбился в нее и попросил ее руки у родителей. Родители, знавшие о взаимной любви молодых людей и уважавшие Грибоедова, дали свое согласие.

— Значит, Грибоедов был еще теснее связан с Грузией, чем Лермонтов?

— Ни один русский писатель прошлого столетия не имел таких тесных и многосторонних связей с Грузией, как Грибоедов, — говорит Зураб. — Он оставил после себя незаконченную романтическую трагедию "Грузинская ночь", в которой он описывал не только живописную природу, но и социальные отношения в тогдашней Грузии.

В небольшой комнате находится экспозиция, рассказывающая о связях Грибоедова с семьей Чавчавадзе. Здесь висит и портрет Нины Чавчавадзе-Грибоедовой.

— Я не знаю другой такой романтической и трагической любви, как та, которая связывала 16-летнюю Нину и Грибоедова, — задумчиво говорит Зураб.

— Почему она была трагической? — спрашиваю я.

— В августе 1828 года Нина надела подвенечное платье, а несколько месяцев спустя — траурное… Вскоре после свадьбы царь послал Грибоедова послом в Персию, где он и стал жертвой нападения на русское посольство: поощряемые духовенством, мусульмане-фанатики напали на посольство, Грибоедов защищался с саблей в руках, но, как и другие сотрудники посольства, нашел здесь свою смерть. Его тело было доставлено в Тифлис и захоронено на горе Давида. Когда траурный кортеж, сопровождаемый казаками, прибыл в Тифлис, население с плачем высыпало на улицы.

— Как объяснить такую симпатию к нему? — спрашиваю я. — Ведь он был царским чиновником…

Юные артисты

Юные спортсмены

Отдых в горах и… в бассейне

В детском городке в Тбилиси

Приход телевидения в горы

В лабораториях грузинских ученых: на ядерном реакторе

Курорт Боржоми

На чайных плантациях Грузии

Сбор мандаринов в Абхазии

Мимозы Аджарии

Из этого источника пил А. Пушкин, путешествуя по Военно-Грузинской дороге

Путешествуя по Грузии, хорошо полакомиться шашлыком

Юная горянка

— Формально да, — поясняет Зураб, когда мы снова выходим в парк. — Но как человек, посвятивший свою жизнь прогрессу, он проявил здесь чрезвычайно высокую общественную активность. Он хотел преобразовать жизнь народов Закавказья, особенности жизни и потребности которых хорошо изучил. Благодаря ему в жизнь были претворены ряд мероприятий, имевших важные последствия. Так, например, он способствовал основанию газеты "Тифлисские ведомости", учреждению народных школ, строительству общественной библиотеки и открытию торгового банка.

Мы присаживаемся в тени кедра на скамейку, и я рассматриваю освещенный ласковыми лучами солнца замок. Неужели Зураб назвал его духовным центром только потому, что хозяин замка и русский писатель нашли здесь общий язык? На что намекал Зураб, когда сказал, что плоды древа, которое взросло здесь тогда благодаря усилиям Чавчавадзе, намного благодатнее, чем вино "Цинандали"?

После этого вопроса Зураб ведет меня снова в замок, в одну из комнат, где наряду с другими экспонатами висит копия письма человека по имени К.А. Бороздин.

— Бороздина я не знаю, — говорю я.

Мой терпеливый попутчик объясняет:

— Это был русский чиновник, который в первой половине прошлого столетия также служил в Грузии.

Я читаю текст письма: "Главная заслуга князя Александра Чавчавадзе состояла в том, что он сумел превратить свой дом в прочное связующее звено между грузинским обществом и русскими людьми, которые прибыли на Кавказ, чтобы продолжить здесь свою службу. В совершенстве владея родным языком и прекрасно зная русский, уважаем и любим как русскими, так и местными, князь был не только прекрасным переводчиком между представителями обеих национальностей, объединенных политически, и все же до сих пор как по языку, так и по своей истории совершенно чуждых друг другу, но он был также и активным сторонником их объединения".

Теперь я понимаю, почему Зураб называет этот замок "духовным центром". На древе, взращенном при содействии Чавчавадзе, плоды действительно благодатнее, чем вино "Цинандали"!

— К числу русских поэтов прошлого столетия, которые поддерживали духовные контакты с передовой грузинской интеллигенцией, относится также и Пушкин, — продолжает Зураб, когда мы снова медленно возвращаемся в парк. — Когда он в 1829 году ехал на Кавказ, то встретил запряженную волами арбу, на которой везли тело Грибоедова. Об этой встрече он упоминает в своем "Путешествии в Эрзерум", не называя, правда, имени Чавчавадзе и его друзей, с которыми он встречался во время своего пребывания там.

С недоумением я смотрел на Зураба.

— Почему он не называет имен? Может быть, между ними были какие-то расхождения во взглядах?

— В таком случае Чавчавадзе не перевел бы, конечно, одним из первых пушкинскую лирику на грузинский. — Зураб отрицательно качает головой. — Нет, здесь были политические мотивы. Известно, что Пушкин из-за своих связей с декабристами находился под надзором царских властей, поэтому он, наверное, и не хотел подвергать своих грузинских друзей дополнительной опасности, так как они и без того поддерживали непосредственные контакты со многими декабристами.

Я пытаюсь восстановить свои познания в истории.

— Со многими декабристами? Они что же, бежали сюда?

— Нет, в Закавказье, где полыхала русско-иранская война, они были сосланы вместе со многими другими передовыми людьми, попавшими в царскую немилость. — Зураб приостанавливается на лестнице замка и смотрит на меня. — Теперь можете себе представить, что тогда происходило в этом доме и что это означало…

Он достает сигареты, одну предлагает мне, закуриваем. В то время как мы медленно идем по парку, Зураб продолжает свой рассказ:

— В лице декабристов в Закавказье прибыли самые передовые и образованные люди той эпохи, люди, которые прошли школу Отечественной войны 1812 года и революционной борьбы против царизма. Такое сосредоточение преследуемых царизмом борцов за свободу в "Южной Сибири", как называли тогда Закавказье, способствовало образованию антиправительственных тайных обществ, в которые входили и представители передовой местной интеллигенции.

— И этот замок служил им местом встреч? — спрашиваю я.

— Возможно, не единственным, но самым важным, во всяком случае для писателей.

— А какие писатели-декабристы бывали здесь?

— Среди многих других — Пущин, Бестужев-Марлинский и Александр Одоевский, который был близко знаком с Грибоедовым и был личным другом Чавчавадзе.

— Нашло ли пребывание в Грузии какое-нибудь отражение в их произведениях?

— Почти все они писали о Грузии, о Кавказе.

— О Кавказе? Значит, только о красотах природы?

Зураб отрицательно качает головой.

— В своих произведениях они осуждали разбойничью колониальную политику царизма и требовали экономического и культурного развития нашей страны, о которой они писали с большой симпатией.

— Оказали ли эти произведения какое-нибудь влияние на Россию?

— Да. Русский критик Виссарион Белинский в свое время указывал, что благодаря Пушкину и декабристам "Южная Сибирь" стала для русских не только олицетворением неукротимой любви к свободе и неисчерпаемой фантазии, но и олицетворением бурлящей жизни и смелых мечтаний…