Путь Дракона

Гедер

— Мятеж? — сказал Гедер, его сердце опустилось в пятки. — Откуда мятеж?

— Люди голодают, лорд протектор, — ответил сэр Госпи Аллинтот. — Фермеры отвозят все зерно в Новый Порт.

Гедер прижал ладонь к подбородку, силясь не дать сэру Аллинтоту заметить, как он дрожит. Ему, конечно, говорили что-то о фермерах и поставках зерна, но среди тысячи вещей, которых требовало управление городом, эта не выделялась. Теперь же гул недовольных голосов слился в один костер, ревущий на площади под его окнами. Кто-то плел заговор против Ванаи, враг, скрывающийся в тени, подрывающий сами основы города. Максия, вероятно, готовилась снова занять город, пока власть Антеи не окрепла. Или изгнанный принц собирает по деревням соратников. Мысли Гедера неслись бешеным вихрем, как сухие листья, подхваченные ветром.

— Кто за этим стоит? — спросил он, заставляя себя говорить спокойно.

Сэр Аллинтот прокашлялся.

— Я думаю, это реакция на ваше повышение налогов на ввоз зерна, милорд, — сказал Аллинтот. — Фермеры зарабатывают больше на своем зерне, даже если для этого приходится везти его дальше, потому что в Новом Порту ниже налоги.

— Так значит, чтоб заработать больше денег, они оставят Ванаи голодать? — сказал Гедер. — Это не пройдет. Мы можем отправить людей. Перехватить зерно и привезти его сюда.

Сэр Аллинтот опять кашлянул. Он или заболевал, или пытался подавить смешок.

— При всем уважении, милорд, — сказал Аллинтот, — Даже при прочих равных, отсылка солдат из города — нечастый способ подавления мятежа. Возможно, милорд мог бы рассмотреть вариант снижения налогов до прежнего уровня. Или даже ниже, учитывая важность снабжения для города?

— И уменьшить наш вклад в королевскую казну? — сказал Гедер.

— И снова при всем уважении, милорд. Пока в Ванаи не поступает зерно, налоги на зерно тоже не поступают. Платежи уже упали ниже назначенного уровня.

Крики с площади усилились. Гедер вскочил с кресла и подкрался к окну.

— Черт побери. Почему они не могут стоять тихо?

Они толпились на ступенях, ведущих во дворец. Две или три сотни людей, потрясающих кулаками, камнями и палками. Два десятка человек в Антийской форме держались крепко, мечники впереди, лучники за их спинами. Гедер увидел Джори Каллиама, который ходил между солдатами. Людское стадо поднялось на несколько ступеней, затем схлынуло назад.

— Я поговорю с ними, — сказал Гедер

— Милорд?

— Скажи им, что я выхожу, — сказал Гедер. — Я поясню суть проблемы и пообещаю им все исправить.

— Как пожелаете, милорд, — сказал сэр Аллинтот с поклоном, перед тем как покинуть комнату.

Слуги вынесли Гедеру черный плащ, который он когда-то забрал взамен налогов. Скрип и запах кожи придавали ему уверенности, а покрой был действительно хорош. Пока он спускался широкими отполированными ступенями и проходил через широкий зал, ему казалось, что он носит плащ, как носил бы маску. Поскольку тот был сработан на славу и производил впечатление, Гедер прятался в нем, в надежде, что люди увидят плащ, а не его самого.

По его кивку две взволнованных служанки тимзинай распахнули дверь, и Гедер вышел. Солдаты, которые охраняли двери дворца, стали выглядеть гораздо уязвимей здесь, когда он стоял за их спинами, чем когда наблюдал за ними сверху. Сброд же казался еще многочисленней. Толпа увидела его, затаила дыхание и завизжала. Палки и кулаки взметнулись в воздух. Сотни лиц с распяленными ртами и оскаленными зубами смотрели на него снизу вверх. Гедер сглотнул и шагнул вперед.

— Что ты делаешь? — сказал Джори Каллиам.

— Все в порядке, — ответил Гедер и поднял руки, призывая к тишине. — Слушайте! Слушайте меня!

Первый камень показался ему волшебным фокусом. Темная точка в небе, меньше пичуги, выросла откуда-то из-за толпы и, казалось, повисла в воздухе без движения. Только на последних футах иллюзия рассеялась, и камень полетел Гедеру в лицо. Ударом его отбросило назад, мир на мгновение стал очень тихим и отдаленным, дневной свет померк в уголках зрения. Потом сам воздух вокруг заревел, когда толпа устремилась вперед. Голос, который зазвенел над хаосом, принадлежал Джори Каллиаму.

— Стрелять! Держать позицию!

Стрела с жужжанием пронеслась с площади мимо плеча Гедера, воткнулась в стену дворца и раскололась. Кто-то взял его за локоть и повел вверх по ступеням. Левую сторону лица покалывало, во рту был вкус крови.

— Иди внутрь и оставайся там, — крикнул Джори. — Не подходи близко к окнам.

— Не буду, — сказал Гедер, и еще один камень просвистел мимо. Он, пригнувшись, устремился за безопасные стены. Слуги закрыли дверь сразу за его спиной, и опустили деревянный засов на внутренние скобы. Гедер сел на ступеньках, обнял руками колени. Грозные вопли на улице тем временем превращались в крики боли. Что-то загремело. Пронзительно завизжала женщина. Он обнаружил, что качается взад-вперед, и заставил себя прекратить это. Его оруженосец появился рядом с влажной тряпкой в руках, чтоб смыть кровь с лица Гедера.

После того, что показалось часами, хотя, скорее всего, было минутами, звуки насилия затихли. Когда он посчитав время затишья достаточным, Гедер махнул рабам. Засов подняли, и он выглянул наружу. На площади остались только антийские солдаты. Пять тел лежало у подножья дворцовой лестницы, кровь выглядела непристойно яркой под полуденным солнцем. Лучники по-прежнему занимали позиции, со стрелами наизготовку, но опущенными тетивами. Джори Каллиам стоял в центре площади, окруженный полудюжиной мечников. Гедер мог расслышать резкий ритм его речи, но слов разобрать не мог. Он развернулся и пошел к себе в покои. Кто-то умудрился швырнуть камень достаточно высоко, чтоб разбить одно из окон. Осколки блестели на солнце.

Так не должно было быть. Ему дали шанс сделать себе имя, а он проваливался. Он даже не понимал, как именно, просто любое его решение влекло за собой две проблемы, каждая вдвое хуже первоначальной. Он знал, что солдаты его не уважают. Что жители города презирают его. Он слишком мало знал об управлении городом, и не имел соратников, которые могли бы делать это за него. Он хотел, чтоб Терниган отозвал его домой, как Клина. Вернуться к нему, даже для осуждения, было бы лучше, чем оставаться тут.

Если не считать, конечно, что он уже почти видел разочарованное выражение на лице отца. Почти слышал притворные утешительные речи. Ты сделал все что мог, мой мальчик. Я все равно горжусь тобой. В воображении, отец Гедера пытался защитить его от позора поражения. Все что угодно было бы лучше этого. Смерть от рук разгневанной толпы была бы лучше. Унижение было болезненным для Гедера, но он мог его вынести. Но смотреть на унижение собственного отца — это было бы слишком. Должен быть какой-то способ. Должен.

Служанка зашла со щеткой и совком и убрала разбитое стекло. Гедер едва взглянул на нее. Морозный воздух просачивался сквозь разбитое оконное стекло, но он не стал звать никого, чтоб окно починили. На нем был его кожаный плащ. Ему было достаточно тепло. А если и нет — едва ли это имело значение.

Луч света полз по стене, багровея по мере того, как солнце завершало свой круг. Мужчина первокровка вошел, колеблясь, и заново разжег огонь в камине. Ноги Гедера болели, но он не двигался. Тот же мужчина вскоре вернулся с куском кожи, который обвязал вокруг разбитого окна. В комнате потемнело.

Как несправедливо, что Терниган не заплатит за это. Это ведь он поставил Гедера во главе города без руководства к действиям, без лояльных людей, которые могли бы его поддержать. Если кто и должен был стыдиться за положение дел в Ванаи, это был лорд маршал. Но, конечно же, этого никогда не случится. Потому что если Терниган заслужил порицание за то, что поверил в Гедера, то король Симеон заслужил порицание за то, что поставил Тернигана командующим. Нет, вина будет лежать на Гедере, и ни на ком другом.

И по прежнему Гедер не мог даже представить себе, о чем думал Терниган. Всех ошеломило его назначение. Даже ему самому понадобились догадки Джори Каллиама, чтоб найти благовидный предлог своему вознесению. Никто не считал выбор мудрым. Лишь два человека верили во все это — Гедер и лорд Терниган. Только они находили это возможным, и даже в этом случае…

Или нет. Что если никто не находил это возможным? С самого начала.

У Гедера вырвался возглас в пустоту комнаты.

Когда он повернулся, его колени подогнулись. Слишком долго он стоял без движения. Прихрамывая, он добрался до кушетки у огня, в мыслях вывернув проблему наизнанку. Сколько раз он слышал, что Ванаи — мелкая пешка в большой игре? Но не понимал этого до текущего момента.

Во-первых: как бы не было обидно это признавать, Гедер никоим образом не был подготовлен к управлению городом.

Во-вторых: Терниган назначил его управлять им.

В-третьих: Терниган не глупец.

Следовательно, Терниган — неважно по какой причине, и из-за какого конфликта интересов — хотел, чтоб Ванаи поглотил хаос. И Гедер был приемлемой жертвой.

Он улыбнулся, и рана на его губе разошлась. Он засмеялся — и пошла кровь.

«Ваше Величество», начал Гедер в письме, «в роли протектора Ванаи, я был вынужден заключить, что политическая обстановка в более широких границах делает долгосрочный контроль над городом невозможным.»

Гедер снова пробежал глазами страницу. Этой ночью он написал полдюжины различных версий письма. Некоторые были злобными нотациями, некоторые — униженными извинениями. Выбранная им форма, в конце концов, оказалась близкой письму, которое Маррам Тока отправил королю Халласкара несколькими столетиями ранее. Полный текст, который был воспроизведен в одной из его книг, одновременно и трогал, и оставлял многое невысказанным. Гедер изменил в нем достаточно, чтоб с чистой совестью не запятнать себя плагиатом, но прежняя структура письма все равно ясно просматривалась. Гедер прошил письмо, отметил титульную страницу и прижал свою печать к пурпурному воску. Эссе с письмом Марраса Токи покоилось на столе, и Гедеро снова пролистал его, чувствуя легкость в сердце, — небывалое для последних недель ощущение. Он нашел искомый параграф и остановился, чтоб подчеркнуть главную мысль.

…Аастапал разрушил сам Инис, предприняв тактический шаг, чтоб не дать Мораду захватить его.

Он обратил внимание на собственную рукописную пометку. «Смотреть на круги на воде, чтоб узнать, куда упал камень.»

Да. Когда он вернется в Камнипол, на это будет время. Алан Клин мог так и не понять, что лишился протектората из-за предательства. Гедер же, с другой стороны, абсолютно четко сознавал это, и его обида была прочна, будто отлита из железа. Он мог бы понять решение Тернигана, и все, что стояло за ним. Но это придет позже.

Ночь была испытанием. Бесконечные темные часы были заполнены мысленными барабанными ударами, каждый из которых говорил о том, как его использовали. Как он был создан для провала, и какой ценой это должно было достаться. Он плакал и рычал от ярости. Он читал книги, отчеты своих людей и историю Ванаи. Иногда он даже проваливался в короткий сон.

— Милорд, — раздался голос оруженосца. — Вы меня звали?

— Да, — сказал Гедер, поднимаясь. — Три вещи. Первое. Возьми это письмо, и найди самого быстрого всадника, который у нас есть. Я хочу, чтоб оно было доставлено в Камнипол так быстро, как только возможно.

— Да, милорд.

— Второе. Возьми эту сумку. Ты же знаешь ученого, с которым я работал? Купи у него все его книги. Потом принеси их сюда и упакуй вместе с моими вещами. Мы покидаем Ванаи, и я беру их с собой.

— Покидаем, милорд?

— Третье. Отправь сообщение моим советникам. Я встречусь с ними через час. Любой, кто опоздает, получит плетей. Так им и скажи. Плетей и соли на свежие раны.

— Д-да, милорд.

Гедер улыбнулся, на этот раз боль была не такой сильной. Его оруженосец отвесил быстрый поклон и унесся прочь. Зевая и потягиваясь, Гедер в последний раз покинул свои комнаты во дворце принца Ванаи. Он шел легким шагом, а настроение ему не смогла испортить даже бессонная ночь. В воздухе витало тонкое обещание весны, прозрачный утренний свет разливался по камням площади, которую вчера заполняли мятежники. На дальнем краю площади какой-то местный житель отважился повесить пугало, изображающее Гедера. У пугала был огромный живот, черный плащ, подобный его собственному, а выражение вырезанного из сухой тыквы лица было шедевром глупости. На шее пугала висела табличка: ЕДЫ ИЛИ СВОБОДЫ. Гедер жестким коротким кивком поприветствовал свое второе я.

Он нашел своих людей там же, где увидел, когда впервые обратился к ним с речью. Многие выглядели заспанными. Джори Каллиам был среди них, между его бровей пролегла глубокая складка. Госпи Аллинтот стоял в проходе, сложив руки и высоко подняв голову, будто подозревал, что его призовут к ответу за вчерашний мятеж. Гедер шагнул к краю бывшей часовни. Он не стал садиться.

— Милорды, — сказал он резко. — Я приношу свои извинения по поводу столь раннего часа, и благодарен вам за то, что вы пришли. Как лорд протектор, я обязан и имею честь командовать вами в этот день, наш последний день в Ванаи.

Минуту он стоял, позволяя слушателям осознать значение этих слов. Глаза вокруг загорались. Замешательство распространялось по залу, брови перестали хмуриться, шеи вытянулись. Гедер кивнул.

— К ночи вы выведете своих людей за ворота города и приготовитесь к маршу в Камнипол, — сказал Гедер. — Я понимаю, что еды маловато, поэтому убедитесь, что упаковали всю, до того как мы погрузим последний мешок с добром. Это не бегство.

— Тогда что это? — спросил Албертис Маас.

— Не перебивайте меня снова, Маас. Я все еще главный тут. Сэр Аллинтот, не будете ли вы добры удостовериться, что каналы перекрыты? Думаю, мы оставим их сухими. А уличные ворота нужно закрыть.

— Какие ворота?

— Железные, в начале улиц, — сказал Гедер.

— Да, сэр, я понимаю. Я хотел уточнить, какие именно из них вы хотите закрыть.

— Все. Лорд Каллиам, и вы будете охранять их. Никто не должен войти в город, и никто, кроме нас самих — покинуть его. Очень важно, чтоб никто не ушел.

— Мы уезжаем? — спросил Маас.

— Я был вынужден заключить, — сказал Гедер, — что политическая обстановка в более широких границах делает долгосрочный контроль над городом невозможным. Вы все были свидетелями усилий, приложенных сэром Клином, и видели, к чему это привело. Я читал историю Ванаи. Знаете ли вы, сколько раз Антийцы правили городом? Семь. Самое долгое правление, при королеве Эстее Третьей, продлилось десять лет. Самое короткое — три дня, во времена Междуцарствия. В каждом из случаев город либо сдавали из-за предательства, либо жертвовали взамен на достижение другой цели. Короче говоря, Ванаи был заложником политики. Принимая во внимание ситуацию в Камниполе, дело снова идет к тому.

— Да что он знает о ситуации в Камниполе? — пробормотал кто-то достаточно громко, чтоб Гедер услышал, но недостаточно громко, чтоб он не смог это проигнорировать.

— Мой долг, как протектора Ванаи, — долг не перед городом, а перед Антеей. Если бы я посчитал, что продолжение нашего присутствия здесь поможет короне, я бы остался вместе со всеми вами. Но если исторические книги и говорят о чем-то, то только о том, что город стоил жизни многим хорошим и благородным мужам, не принося никаких долгосрочных преимуществ Расколотому Престолу, кто бы не занимал его. На должности, на которую меня назначил лорд Терниган, во имя короля Симеона, я понял, что Ванаи невозможно удерживать с выгодой. Обо всем этом я написал королю Симеону. Гонец с обоснованием моих приказов уже на пути в Камнипол, на дороге драконов.

— Итак, мы просто пойдем домой? — с негодованием воскликнул Маас. — Мы просто отдадим город любому из врагов, который пройдет мимо?

— Конечно нет, — сказал Гедер. — Мы сожжем его.

Ванаи погиб на закате.

Если бы люди узнали, поняли, что им угрожает, хилый мятеж на площади перед дворцом показался бы детскими играми. Но они и представить себе не могли, что столкнутся с чем-то большим, нежели расплата за брошенный в голову Гедера камень, несмотря на опустошение каналов, дерево, уголь и масло, разлитое по улицам и площадям, несмотря на вооруженную охрану ворот. Может быть, кого-то из мятежников поймают и сожгут. Это не первая публичная казнь, которую видел Ванаи. И только когда антийцы маршем вышли из ворот, город понял, что происходит, — но было уже поздно.

История повернулась против Ванаи. Это был город узких улочек, построенный из просмоленного для водостойкости леса, с воротами в начале каждой улицы. Город щеголеватый, уверенный, что никакая серьезная беда не грозит ему — просто потому что такого никогда не было раньше. Маленькая пешка в большой игре.

Гедер уселся на небольшом сидении, которое оставил Алан Клин. Сидение, кожаная петля, узковатая для него, было удобней, чем его собственный походный стул. Высшие чины его армии стояли вокруг.

Он мысленно репетировал эти минуты. Как только все будет сделано, он встанет, скажет, что, по его мнению, Ванаи более не нуждается в защите, и отдаст приказ к маршу. Это будет как в древних легендах. Офицеры вокруг волновались, поглядывая на него, будто сомневаясь в твердости его намерений.

В сотне ярдов впереди сияли золотом в лучах заходящего солнца ворота Ванаи. Гедер встал.

— Блокируйте ворота, — скомандовал он.

Приказ передали дальше, он нарастающим эхом прокатился по рядам армии. Вскоре он достигнет южных ворот. Инженеры уже ждали, и немедленно принялись за дело. Хватило минуты, чтоб ворота были заблокированы. Открыть их было бы недолгим делом, но на это времени у Ванаи уже не осталось.

— Выпускайте огненные стрелы, — сказал Гедер, почти буднично.

Приказ передали. Двадцать лучников подожгли стрелы и спустили тетиву, огни были едва больше светлячков на свету. Потом еще раз, и еще дважды. По всему городу лучники, носящие его цвета, будут делать то же самое, как только до них дойдет приказ. Гедер сел. В его воображении все случалось в один миг, но солнце уже село за горизонт, мир из золота оделся серым, а никаких признаков пожара все еще не было. Гедер уже раздумывал, не повторить ли обстрел, как потянулись вверх первые клубы дыма. Он видел, как медленно они растут. Это могло занять больше времени, чем он предполагал.

Дым повалил гуще, и когда ветер погнал его к ним, был плотным и жирным. Еще один столб вырос на юге, тьма, вознесшаяся столь высоко в небо, что поймала последний луч солнца, вспыхнув на мгновение красным, и снова погаснув. Гедер заерзал задницей. Похолодало, но за курткой посылать не хотелось. Он не спал с позапрошлой ночи, и буквально падал от усталости. С трудом он заставил себя сесть прямо.

Долгое время, казалось, ничего не происходило. Дым. Отдаленные возгласы. Гедер не думал, что разгоревшееся пламя можно будет так легко погасить, но чего только бывает. Дым стелился, растекаясь по ночным улицам. А затем, будто спохватившись, над городом воцарилось пламя.

Поднялись крики, визг и вопли. Конечно же, он и не сомневался, что начнется ор, но думал, что это будет похоже на так возмутивший его бунт — Боже, неужели это было только вчера? Ничего подобного. Не было гнева в этом звуке, просто сотни голосов слились в один вопль чистого животного ужаса. Гедер видел передвижение своих отрядов. Кто-то пытался выбраться из города, и антейские мечники, верные приказу, выслеживали беженцев. Гедер потрогал беспокоившую ранку на губе. Он напомнил себе о чучеле, повешенном на площади. Они первые начали. Сами и виноваты в собственной гибели.

Дым валил уже со всех улиц, ярко освещенный снизу, скрывая луну за своей завесой. Языки пламени ползли от дома к дому, вздымались над городом, разгораясь на открытом воздухе. Появился новый звук, низкий и ровный, словно войско маршировало по дороге. Гедер почувствовал дрожь земли, и огляделся, не зная чего и ждать — то ли оползня, то ли нападения. На секунду он представил, что это последний дракон, прятавшийся под Ванаи, очнулся ото сна. Но это был всего лишь голос огня.

Ворота задрожали, деформируясь от жара. На стене появилась группа фигур, мужчин и женщин, пытающихся спастись бегством. На миг, подобный вспышке молнии, на фоне огня появился силуэт. Было видно, что это женщина, хотя какой расы, Гедер сказать бы не мог. Она замахала руками, пытаясь привлечь внимание. Внезапно, Гедер почувствовал неодолимое желание послать кого-то спасти ее, но она уже исчезла. Отдельные языки пламени добрались до полупустых амбаров, и взвесь зерновой пыли взорвалась с громоподобным звуком. Дым поднимался по спирали, вихрь тьмы, по сравнению с которым город казался крошечным. Ветер, который он чувствовал, был вызван тягой. Рев был столь силен, что разговаривать не представлялось возможным.

Гедер сидел, вытаращив зенки, а вокруг дождем сыпался пепел. Жар гибнущего города обжигал лицо не хуже, чем солнце в пустыне. Он представлял, что будет сидеть, наблюдая, пока все не кончится. До него не доходило, что Ванаи будет гореть еще несколько дней.

Он вообще ничего не понимал.

— Пошли, — сказал он. Никто не услышал. — Хватит! Идем!

Приказ передали, и армия Антеи потянулась вон из этой топки. Гедер отказался от задуманного им величественного жеста. Любые слова поблекли бы на фоне этого пожарища. Он вернулся в свой шатер раздумывая, не слишком ли близко они разбили лагерь. Что, если огонь перекинется через стены? Что, если он придет и по их души?

Жестом он отослал оруженосца прочь, и калачиком свернулся на койке. Он слишком устал, чтобы двигаться, а кошмарный рев пламени все не утихал. Он уставился на крышу палатки, перед его глазами маленькая фигурка размахивала руками, а потом умирала. Гедер рукой зажал рот, кусая ее до крови, в попытке заставить шум исчезнуть.

Пепел десятка тысяч людей поднимался в небо.