Путь Дракона

Клара

С одной стороны, они серьезно ошиблись в оценке того, кем и чем был Гедер Паллиако. Но, с другой стороны, он с ними. По крайней мере пока.

И, несмотря на это, сердце Клары разрывалось от сочувствия Фелии.

Спальня погрузилась в полумрак, дневной свет скрылся за тяжелыми занавесями. Фелия лежала на спине, соленые следы высохших слез оставались в уголках ее глаз. Клара сидела рядом, поглаживая ее плечи и руки, как это делал бы врач для человека, получившего удар в голову или огорошенного неожиданным известием. Когда Фелия заговорила, ее паника прошла. Уже не оставалось возможности притворяться, что все закончится хорошо, и Клара услышала в голосе женщины облегчение от потери этой надежды.

— Он правда не даст причинить вред Фелдину? — спросила Фелия. — Если я отдам ему письма, проследит ли Паллиако за тем, чтоб Симеон его не убил?

— Именно это он пообещал, — сказала Клара.

— Ты веришь ему?

— Я едва знаю его, дорогая.

Снова воцарилось молчание.

— Если король уже все-равно все знает, — сказала Фелия, — Если он только хочет выяснить, кто из придворных Астерихолда замешан… Я хочу сказать, что при том, что Паллиако знал все эти вещи, Астеру никогда не угрожала настоящая опасность. Никогда.

— Это одна из возможных точек зрения.

Добрый час Гедер Паллиако уговаривал Фелию признаться во всем. В том, что Фелдин принимал участие в военном бунте, поддерживал связи с Астерихолдом, состоял в альянсе с группой борцов за фермерский совет. Любой пункт из этого списка мог быть расценен как предательство. Вместе же, по мнению Клары, они не оставляли надежды на милосердие. О чем Фелии сейчас знать было не обязательно.

— Как все могло настолько выйти из под контроля? — произнесла Фелия в темноту. Она вздохнула. Это был короткий тяжелый вздох.

— Скажите ему, я согласна. Я отведу его в личные покои Фелдина. У меня есть ключ, но они охраняются. И пускай он поклянется, что это будет только изгнание!

— Хорошо.

Фелия схватила Клару за руку, вцепившись так, будто рука эта была единственным, что удерживало ее от падения в бездну.

— Ты же не оставишь меня одну, правда? Ты пойдешь со мной?

Клара ничего не хотела бы избежать так сильно, как этого. Глаза Фелии блестели в сумерках комнаты.

— Конечно, дорогая, — сказала она. — Конечно, я пойду с тобой.

В курительной комнате Клара нашла мужчин, ожидавших с нетерпением настолько сильным, что она почувствовала себя акушеркой, принесшей новость о рождении ребенка. Доусон прекратил расхаживать по комнате, когда она вошла. Гедер и Джори подняли глаза от карточной игры, в которую они играли, впрочем, без особого внимания. Только тихий священник не казался встревоженным, так что она посчитала умиротворенность частью его работы. Даже Винсент Кое был тут, погруженный в тени, как это часто бывало. Спертый горячий воздух затруднял каждый вдох.

— Она согласна провести лорда Паллиако к письмам, — сказала Клара, — но только лишь если он поклянется, что Симеон не казнит Фелдина, и если я пойду с ней, когда они отправятся туда.

— Ни в коем случае, — сказал Доусон.

— Она потеряет решимость, дорогой, — сказала Клара. — Ты же знаешь, какая она. Я возьму Винсена, и с нами все будет в порядке. Вчетвером…

— Впятером, — сказал Гедер. — с Басрахипом.

— Я тоже иду, — сказал Джори.

— Нет, не идешь, милый, — сказала Клара. — Фелдин допускает меня только потому, что я женщина, и он считает меня очаровательной и безвредной. Винсент — слуга. Лорд Паллиако и…

— Басрахип, — подсказал священник.

— Да, вот. Фелия занималась у нас вышиванием, захотела показать мне несколько образцов, и мы с ней идем к ней домой. По пути мы встречаем лорда Паллиако с другом, и Фелия приглашает их с нами, чтоб послушать истории о его летнем путешествии. Безупречно невинно.

— Я не понимаю, почему не могу принять в этом участие, — сказал Джори. — Или Баррияс.

— Потому, что ты — сын своего отца. А я — всего лишь его жена. Тебе предстоит узнать многое о месте, отведенном женщинам. Итак, я предлагаю сделать это, пока Фелия не передумала, бедняжка.

По пути к экипажу Клара ощутила гордость за Фелию. За то, как она держалась. За вежливый кивок, которым она одарила Доусона, когда они выходили. Осеннее солнце было уже низко над горизонтом, и его отблески, казалось, танцевали по крышам, пока возница прокладывал дорогу по улицам. Город казался чище обычного, шум колес и голосов отчетливей и каким-то непривычно настоящим. Каменные стены зданий, мимо которых они проезжали, были богато украшены. Они проехали мимо молодого тралгу, который толкал тележку с виноградом, и Кларе показалось, что она может легко сосчитать каждую виноградинку. Ей казалось, она проснулась дважды, не засыпая. Похоже, так чувствуют себя солдаты утром перед битвой, подумалось ей.

Гедер Паллиако беспрестанно улыбался. Она все еще помнила его бледным пухлым мальчуганом, который уехал на войну вместе с ее сыном. На самом деле из своих странствий он вернулся похудевшим и загорелым. А как изменились его глаза! Даже когда он приехал из уничтоженного им города, в глазах сквозило смущение. Теперь от него не осталось и следа, и она подумала, что это сделало Гедера менее привлекательным. Ее занимал вопрос, чем же он на самом деле был занят все те недели, когда притворялся, что был в Кешете. Когда ее глаза встретились со взглядом священника, тот ухмыльнулся. Она отвернулась.

Двор ожил. В окнах особняка Куртина Иссандриана, как и в доме Фелдина Мааса, сверкало множество фонариков и свечей. Экипаж тряхнуло, и он остановился. Слуга подбежал к ним с подставкой для ног. Сначала вышла Фелия, затем Клара. Потом — Гедер Паллиако, единственный мужчина благородной крови. Винсент Кое и священник приостановились в минутной неуверенности, затем священник улыбнулся и жестом пригласил охотника проследовать вперед.

Привратник сменился, на этот раз это был первокровный, но мускулистый настолько, что мог бы сойти за близнеца священника. Винсен и Гедер отдали свои мечи и кинжалы. Священник не был вооружен.

— Барон хотел видеть вас, как только вы вернетесь, — сказал привратник. — Он в заднем зале.

Никаких титулов, никаких "миледи". Он мог бы обратиться таким тоном к любому. Клара подумала, что же за людей стал нанимать Маас, и внезапно нашла ответ на свой вопрос. Наемники. Бойцы. Мечи и луки. Люди, которые убивают за плату. И она направлялась прямиком во вражеский лагерь. На пороге Клара споткнулась. Фелия посмотрела на нее встревожено. Клара покачала головой и двинулась дальше. Она не могла принять поддержку и утешение от человека, находившегося в положении ее кузины. Это было бы грубым.

Фелия молча провела их по широкому коридору к покоям, где принимала Клару во время их последней встречи. Свежие цветы и гирлянды осенних листьев наполняли воздух богатым ароматом. Свет свечей смягчал углы и делал более теплыми цвета гобеленов и ковровых дорожек. Гедер тихо нервно кашлянул.

Перед лестницей Фелия повернула направо, все последовали за ней. Короткий холл оканчивался возвышением. Тут было меньше свечей. Тени сгустились вокруг них. В дальнем конце холла находилась узкая лестница для прислуги и несколько запертых дверей. Они не должны были заходить так далеко.

— Кто здесь? — раздался мужской голос.

Из тени в углу поднялся человек в охотничьих кожаных доспехах. Стражник.

— Муж посылал за мной, — сказала Фелия. — Мне сказали, он в своем кабинете.

— Он не здесь, — сказал стражник. — Кто эти люди?

— Их просил привести мой муж, — раздраженно ответила Фелия. Клара могла расслышать страх и отчаяние в ее голосе. В ней поднялась волна гордости за храбрую женщину.

— Он тут, — сказал священник. В его голосе было странное неприятное трепетание. — Вы ошиблись. Он в комнате позади вас.

— Там никого нет, говорю вам.

— Слушайте. Слушайте. Вы ошиблись, — повторил священник. — Он в комнате позади вас. Постучите в двери, и он ответит.

На лице стражника ясно читалось, что любой, кроме леди-хозяйки дома, уже был бы уложен на пол, и было бы вызвано подкрепление. Вместо этого мужчина повернулся, чтоб постучать в дубовую дверь, а Винсен Кое подошел к нему сзади, обхватил рукой его шею и поднял стражника над полом. Мужчина засучил ногами, руками вцепившись в руку Винсена. Клара закрыла глаза, но слышать было еще хуже, чем смотреть. Некоторое время спустя, стражник обмяк. Винсен уложил тело на пол и встал рядом, с мечом стражника в руке. Фелия достала из рукава ключ, вставила его в скважину и через миг они уже входили в кабинет Фелдина Мааса.

Винсен принес из прихожей свечу, и с ее помощью нашел и зажег лампы. В комнате медленно светлело, некое подобие мрачного, зловещего рассвета. Полки темного дерева и шаткий письменный стол с латунной чернильницей и белым гусиным пером. Тут было более просторно, чем ожидала Клара. Окон не было, а отпечатавшаяся решетка светлых и темных линий на одной из стен наводила на мысль, что комната когда-то использовалась для хранения вина. Фелия, словно сомнамбула, подошла к полкам. Среди хаоса свитков и кодексов он выбрала простую деревянную шкатулку, крышка крепилась с помощью крючка и кожаной петли. Она протянула ее Гедеру Паллиако.

— Они зашифрованы, — сказала она. — Кода я не знаю.

Гедер взял шкатулку, улыбаясь как мальчик неожиданному подарку. Как только он отпустил ее руку, Фелия снова сжалась, как будто ее кости размягчились и стали меньше.

— Спасибо, дорогая, — сказала Клара. — Иначе нельзя. Сама понимаешь, иначе нельзя.

Больно смотреть было, как она пожимала плечами.

— Я не знала, как далеко это зашло. Честно, не знала. Если бы я…

Крик был нечеловеческий. В нем звучали ярость, страсть и жажда убийства. Клара вскрикнула даже раньше, чем поняла, что это было.

— Что это, черт возьми?

В дверях, с обнаженным мечом в руке, стоял Фелдин Маас. Лицо его побагровело от ярости. Еще двое стояли за его спиной, заблокировав выход. Если он закроет дверь, подумала Клара, мы в ловушке. А если мы в ловушке, мы мертвы.

— Нет, Фелдин, — сказала Фелия, выходя вперед. — Это правильно. То, что мы делаем. Господин Паллиако обещал помилование. Тем более, что ему все известно.

— Ты привела их сюда? Предала меня?

— Я…

Меч Мааса метнулся вперед, быстрый и внезапный, как удар молнии. Из-за спины кузины Клара не могла видеть, что лезвие нашло свою цель, но она это услышала. Она увидела жуткую игру чувств на лице Фелдина Мааса: удивление, ужас, горе, гнев. Еще до того, как увидела кровь, Клара знала, что женщина мертва.

Мимо нее пробежал Винсен Коу, крича и размахивая украденным мечом, словно косой на лугу. Маас отступил в коридор под напором этой чисто животной силы. На мгновение проход оказался свободным. Гедер Паллиако стоял над упавшей женщиной, челюсть его отпала, а лицо побелело. Клара толкнула его по направлению к двери.

— Пошел! — крикнула она. — Пока они нас не закрыли!

Гедер и жрец поспешили. Звон клинка о клинок чуть не заставил Клару остановиться. Я сдамся, подумала она. Они ничего не сделают женщине. Идиотская мысль. Рефлекс. Вопреки инстинкту, она метнулась прямо в бой.

Если бы коридор был более широким, то Фелдин с двумя солдатами уже бы окружили и зарубили Винсена. Вместо этого егерь делал мощные и быстрые выпады, лезвие заполняло пространство перед ним, держа тех на расстоянии. Пот струился по его лицу, а дыхание было быстрым. Фелдин, как опытный дуэлянт, ждал удобного случая.

— Бегите! — крикнул Винсен. — Я задержу их сколько возможно!

Гедер Паллиако больше не нуждался в призывах. Он развернулся и рванул по коридору к лестнице и двустворчатой двери. Она увидела, что деревянная шкатулка по прежнему у него. Она отставала от него на четыре шага, но все равно обернулась. Жрец был сразу за ней, он не вступил в бой, но и не бежал. Плечи Винсена натружено работали.

— О, — услышала она свой голос, — О, только не это. Только не это.

Лезвие Фелдина взметнулось высоко и резко, заставив Винсена отшатнуться. Стражник слева от Фелдина ударил, и Винсен крякнул, отпрыгивая назад. На мече стражника была кровь. Кровь Винсена пролилась на пол.

— Вам не удастся победить, — сказал священник громко и взволновано. Клара посмотрела на него сквозь слезы в глазах, а он улыбнулся и покачал своей огромной головой. — Господин Маас, услышьте глас мой. Услышьте меня. Вам не победить.

— Хочу взглянуть на ваши кишки, — крикнул Маас.

— Вам не победить. Всего, что вы любили уже нет. Вам не на что больше надеяться. Вам не победить. Бой окончен. Вы уже все потеряли. У вас больше нет причин воевать.

Фелдин бросился вперед, но даже Клара увидела, как изменилась его стойка. Его выпады стали более неуверенными, он держался на ногах, как будто был вынужден продолжать бой, который только что выиграл. Винсен отступил, сильно прихрамывая. Его кожаный доспех был красный и влажный. Фелдин не сделал шаг вперед.

— Вы видели как она умирает, господин Маас, — сказал жрец. — Вы видели как она упала. Она ушла, и вы не в силах вернуть ее. Услышьте глас мой. Услышьте меня. Бой проигран. Вы ничего не можете поделать. Вы чувствуете это. Комок в вашем горле. Вы чувствуете его. Вы знаете, что это значит. Вам не победить. Вам не победить. Вам не победить.

Один из стражников двинулся вперед, выставив перед собой клинок, но взгляд его все время возвращался к Фелдину. Фелдину, чей взгляд был направлен в никуда. Винсен пошел с ним на сближение, но Клара бросившись вперед, схватила его за руку, удерживая.

— Вы чувствуете, как нарастает безысходность, ведь так? Вы это чувствуете, — продолжал жрец. Голос его был полон печали, как будто он сожалел о каждом слове. Каждый слог пульсировал и отдавал эхом. — Вы чувствуете ее своим сердцем. Она захлестывает вас, и это никогда не закончится. Надежды нет. Ни сейчас. Ни потом. Вам не победить, господин Маас. Вам не победить. Вы остались ни с чем. Вы проиграли вчистую, и вы это знаете.

— Господин Маас? — позвал один из охранников.

Кончик меча Фелдина коснулся пола, словно начертав вертикальную линию в пустоте. В свете свечи, трудно было понять, но ей показалось, что она увидела слезы на пустом как маска лице. Стражники переглянулись, растерянные и обеспокоенные. Фелдин уронил меч на пол, повернулся, и пошел по коридору. Жрец-великан одной рукой обнял ее, другой Винсена Коу.

— Мы должны уйти прежде, чем его намерения изменятся, — сказал он.

Они отступили в прихожую, оставляя за собой кровавый след. Стражники сделали по направлению к ним несколько неуверенных шагов, а после последовали за своим удаляющимся господином. Они напоминали Кларе не более, чем гончих, получивших две прямо противоположные команды. Когда они достигли двухстворчатой двери, Винсен споткнулся. Священник поднял его и перекинул через плечо. Потребовалось несколько минут, чтобы найти дверь, ведущую наружу и, казалось, пол-ночи, чтобы преодолеть погруженные в темноту сады, и пересечь поместье Маасов. Плотная живая изгородь отмечала границу, и жрец опустился возле нее на колени, переложив тело Винсена Коу на землю. В ночи раздавались голоса. Крики и призывы. Их ищут, подумала Клара.

— Будьте здесь, — сказал он. — Присмотрите за ним. Схожу за повозкой.

Клара опустилась на колени, протискиваясь через ветки и листья. Под изгородью было мало места, но все же было. Винсен Коу полз за ней, погружая локти в подстилку из опавших листьев и перегноя. Его лицо было пепельно серым, а все, от живота и ниже, влажным и скользким. В темноте кровь была черной, а не красной. Она подтянула его так близко к себе, насколько позволяло неудобное положение. Внезапно из глубин памяти всплыло, когда ей было тринадцать, она пряталась в отцовском саду, в то время как один из ее дядьев метался, притворяясь, будто не знает где она. Она покачала головой. Воспоминание было слишком невинным для такого момента.

Винсен со стоном перевернулся на спину.

— Насколько все плохо? — спросила она шепотом.

— Хорошего мало, — ответил Винсен.

— Если Маас спустит собак, они легко нас найдут.

Винсен покачал головой, листья над ним издали тихий шорох.

— Я уверен, сейчас все поместье провоняло мною, — сказал он. — До утра будут искать, где кровь более свежая.

— Смотрю, все не так уж плохо, раз ты шутишь.

— Да, моя госпожа.

Клара попыталась привстать, прищурившись сквозь завесу листьев. Крики усилились. И, если она не ошиблась, звенели мечи. Она была уверена, что слышала голос Джори, отдающий команды. В тесноте их убежища она чувствовала быстрое, поверхностное дыхание егеря так же хорошо, как и слышала.

— Продержись еще немного, — сказала она. — Только продержись.

Когда он протянул к ней руку, она приняла это за последний жест умирающего, но его пальцы сомкнулись у нее на шее, привлекая ее к себе с изрядной силой. Губы его были шершавые, удивительными, родными и сильными. Клара была в шоке, но потом мысленно пожала плечами. Юноша может умрет через несколько минут, так что тут плохого?

Когда он отпустил ее, его голова чуть склонилась к земле, Клара вытерла рот тыльной стороной изрядно перепачканной руки. На губах она чувствовала приятную припухлость, она поочередно чувствовала себя оскорбленной, польщенной и удивленной.

— Ты забываешься, — сказала она укоризненно.

— Да, моя госпожа, — сказал егерь, — С вами я часто забываюсь.

Глаза его бегали под веками. Дыхание оставалось быстрым и болезненным, и Клара лежала в темноте, желая, чтобы оно не оборвалось, пока не услышала голоса, в которых узнала своих домочадцев, и не начала звать на помощь.