Путь Крови

Глава 13

Илиот провожал взглядом спину господина, полностью погрузившись в свои мысли.

Нет, он ни о чём не жалел, отказавшись в тот день от имени своего Великого дома, от своего рода. Тогда всё было именно так, как и должно было быть. Его спасли. Не просто спасли, а спасли от ужасной участи, от смерти, которая лишь сделала бы врагов страны сильней. Спас наследник другого Дома.

Если бы Илиот был равен ему, тоже был бы наследником Дома или хотя бы принадлежал к более сильной ветви своего рода, то отплатил бы за своё спасение союзом, помощью воинов Дома, связями и прочим. Но у него был лишь он сам и самого себя он и сделал платой за спасение. И не жалел об этом. Всё было именно так, как и должно было быть, и бездействие главы его бывшего Дома говорило только об одном.

Илиот поступил именно так, как и должен был на его месте поступить любой член рода Биос.

И всё же, одно дело служить захудалому Малому дому. Другое дело служить богатому и сильному Малому дому, у которого найдётся пара тайн. И совершенно иное дело служить тому, в чьих жилах течет кровь сильнейшего рода королевства.

Там, в вонючей каморке Листена Илиот словно прозрел. У кого, кроме короля и его потомков могло бы получиться усилить идаров своей кровью? У какого-то безвестного Малого дома, чьё величие давно кануло в летописные книги и который не завтра, так послезавтра исчезнет?

Болтовню Ития из Дома Матон, которую он слушал, стоя по другую сторону полога шатра, Илиот помнил, но если тогда лишь посмеялся наивным желаниям отыскать силу таким простым способом, то сейчас…

Сейчас он не смеялся, сейчас он понял, что если усиление кровью и возможно сейчас, спустя тысячу лет после ухода Предков, то обладать им может только сильнейший род. Королевский.

Илиот кивнул, окончательно принимая эту мысль и даже не подозревая, что одновременно совершенно прав и полностью ошибается, слуга королевского рода, рода Оскуридо.

Господин скрылся за поворотом, отправившись в гостиницу, и Илиот моргнул, заставляя себя очнуться. Но в голове всё равно вертелась какая-то мысль. О севере и королевской крови. Что-то помнилось ему из уроков, которые он получал в детстве. Что-то о большом восстании простолюдинов на севере пять или шесть сотен лет назад.

Кажется, тогда род Денудо и утратил могущество, пав из Великого до обычного Дома. Какой интересный род выбрали крестьяне для того, чтобы уничтожить их алтари. Случайно ли они это сделали или же им тогда кто-то помог выбрать верную цель? Были ли ещё рода в те годы, лишившиеся алтарей? Не слишком ли странно, что восставшие простолюдины навалились на сильнейший Дом севера и как они, вообще, сумели справиться с идарами Денудо и их солдатами? Чего они, вообще, хотели?

Илиот вздохнул, с сожалением признавая, что память словно проклята — ничего не помнит. То ли простолюдины хотели бороться со всесилием короля, начав с севера, то ли боролись за власть короля против всесилия Первых домов и снова начали с севера. Да и какая теперь разница, спустя столько лет? Сейчас другие времена, а у него — другие дела.

Развернувшись к Кодику, он поднял флягу и напоказ болтнул её.

— Как думаешь, что в ней?

— Если бы вопрос задал Креод, я бы ответил, что там вино и он приглашает отпраздновать появление господина, но ты не Креод.

— Очень тонкое наблюдение.

Кодик помолчал, а затем осторожно спросил:

— Неужели кровь?

Илиот хмыкнул, повесил флягу обратно на пояс.

— Отлично. А теперь скажи, в чём отличие между мной и тобой?

— Ты идар, я простолюдин?

— Скромность тебе не к лицу, — покачал головой Илиот. — Ты можешь по-прежнему рядиться в мешковину и отказываться от шёлка, но твоей силы это не отменит.

— Мне же лучше, — шрам на щеке Кодика зазмеился, когда он улыбнулся. — Первый удар всегда будет мой.

— Как скажешь, — в нетерпении оборвал его Илиот. — Спрошу иначе, в чём перед господином отличие между мной и тобой?

Кодик фыркнул:

— В том, что в этот раз он провернул какое-то дело с тобой и тебе же дал награду кровью?

— В этой фляге на двоих, и нет, давай ещё раз.

— Я уже вышел из того возраста, когда такие игры забавляют, — в раздражении отрезал Кодик. — Могу гадать бесконечно, мы с тобой слишком разные. Говори прямо, Илиот, у нас с тобой ещё дело, если ты не забыл.

Илиот, помедлив, процедил:

— В том, что я поклялся служить господину до конца жизни. Напомни, в чём клялся ты? Служить за деньги?

— Ты намекаешь, что я недостаточно верен? — Кодик набычился, исподлобья глядя на Илиот. — Я так-то пару раз рисковал шкурой по слову господина, шкурой, которую за деньги не купишь.

— Я намекаю, что ты недостаточно… что ты слабо показываешь степень своей благодарности господину.

— И что мы будем с этим делать? — поинтересовался Кодик и тут же ядовито заметил. — Если я буду плясать каждый раз при виде господина, тебя это тоже не устроит.

— Совершенно не устроит, — кивнул Илиот. — Я хочу быть уверен, что ты не предашь, что ты не бросишь господина и не ударишь в спину.

— Знаешь, я всё же постарше тебя и даже пережил падение Дома. Уверяю, клятвы на алтаре не остановят того, кто решит предать.

— Мне всё же не пятнадцать и я давно не наивный мальчик, — отрезал Илиот. — Предать могут все, но у каждого для этого должна быть причина. Ты одинок и на тебя не надавить семьёй. Ты старше меня и повидал в жизни такую жопу, в сравнении с которой наш господин просто целомудренный и чистый цветок. С другой же стороны, господин дал тебе то, что не мог дать никто другой в королевстве Скеро, а может, и на всём материке Инферио. Он дал тебе силу.

Кодик покачал головой и хохотнул:

— Как забавно выходит — один верный слуга убеждает другого верного слугу, что нужно быть ещё верней, — заметив, как недобро прищурился Илиот, вскинул руки. — Всё-всё. Я понял тебя — алтарь так алтарь. Утром, как встанет господин, пойду, стану тебе ровней.

Илиот кивнул и бросил флягу Кодику:

— Пей первым.

Кодик откупорил её, вдохнул запах и криво ухмыльнулся:

— В одном ты прав, я повидал всякого в жизни, по-разному представлял, что будет завтра, иногда даже думал, что ничего уже не будет, буду завтра пялиться из канавы в небо мёртвыми глазами, но вот того, что буду хлебать кровь господина — ни разу не представлял.

Кодик сделал полный глоток, обнажил в улыбке окровавленные зубы и протянул флягу обратно.

— Твой глоток, самый верный из слуг.

Илиот закатил глаза и принял флягу.

Так они и хлебали уже начавшую густеть кровь по очереди. Вдвоём в безлюдном переулке, если не считать безмолвной тени, что висела в шаге от них.

***

— С какой ещё девкой?

— С малохольной какой-то, бледная, словно вошь.

Креод дёрнул щекой. Отличный ответ, сразу всё объясняющий. Впрочем, дальше болтливый слуга всё же хоть чуть, но кое-что разъяснил.

— Этот, со шрамом, он купил смешную штуку у Арика, и не телега, и не повозка, коробушка какая-то на колёсах, засунул туда эту девку белобрысую, тряпки ейные и свистнул с солдатами на север. А эти в другую сторону двинули.

— Эти? — прищурился Креод.

— Ну да, — кивнул слуга и покрутил рукой, — этот, третий ваш, который чистюля и адепт, затем белобрысый парень, который всё девку лапал, и ещё один покрепче и тоже адепт.

— На граухах?

— Ага. Этому белобрысому чуть руку не откусили, — вспомнил и разулыбался слуга, обнажив редкие и мелкие зубы.

Креод же жадно спросил другое:

— Который адепт покрепче, он широкоплечий, повыше меня, с повязкой на лбу и волосами в два цвета, чёрный и белый, причём белый от корней?

— Ага, белобрысый всё его о чём-то упрашивал, ему чистюля даже раз в бочину кулаком сунул, а тот, малахольный, аж вдвое согнулся. Кхм, — слуга глянул по сторонам и негромко спросл. — Господин, того этого, может, пара монет найдётся, а то я вон скоко вам рассказал всякого разного, дела позабросил.

Честно говоря, слуга явно был из тех, кого можно не кормить, лишь поболтать дай, но без него Креод бы сейчас даже не знал про господина, поэтому не глядя черпанул горсть из кошеля и двинул прочь. Время не терпит, ещё господина догонять.

Опоздал ведь. И опоздал прилично, больше чем на неделю. Но кто же знал, что господин закончит обучение раньше срока? А о том, что он закончил, а не сбежал, говорило, что он тут, в соседнем с Илиотом и Кодиком номере прожил три дня, да и уезжал средь бела дня, ни от кого не скрываясь.

— Ох, ты ж! — изумился слуга за его спиной. — Щедро. Так это, господин, письмо-то возьмёте? Вам же оставили.

Креод застыл. Письмо?

Развернулся на месте, пронзая слугу злым и ничего хорошего не предвещающим взглядом.

Пять минут, и Креод выскочил на улицу.

Господин едет в армию короля. Зачем он туда едет, тоже нет сомнений, хотя в письме и написано про учёбу. Плохо то, что господин поехал без единого солдата, всех их, вместе с Кодиком отдав в сопровождение какой-то важной девки. Кто она — Креоду было безразлично. Его волновало то, что у господина сейчас нет свободных рук, чтобы разведать дорогу, устроить лагерь, отбить вражескую стрелу. А уехал господин на войну.

Хорошо то, что теперь его, Креода, усилия точно не окажутся напрасными.

Креод пробежался взглядом по своему отряду, заставляя тех, кого он пытался сделать солдатами Дома, бледнеть и замирать. Двадцать один человек. Половина от тех, кого он собрал изначально, но трусы, глупцы, насильники и откровенное отребье, которое воровало, уже став под его руку, ему были не нужны, и они теперь гнили по канавам Скеро, сделав мир чище.

Креод кивнул и коротко сообщил:

— Час вам на то, чтобы пополнить припасы отряда, затем выдвигаемся на юг.

Кое-кто вздрогнул снова. Ничего, то, о чём он так часто говорил на привалах — теперь будет приближаться с каждым днём — искупление грехов в схватках с честным противником. Господину, что бы ни ждало его впереди, нужны дополнительные руки, главное — успеть его догнать, прежде чем он въедет на земли Реола, а вот сделать это будет не так легко, учитывая, что они втроём едут на граухах. Одна надежда на того белобрысого малохольного, может, он вообще ездить верхом не умеет.

***

Листен с грауха скорее упал, чем слез или даже сполз. Рухнул вниз, под брюхо, у самых копыт, позабыв о своём страхе перед могучим животным. Впрочем, мне кажется, если бы сейчас граух неловко переступил, опуская копыто на голову Листена и раскалывая её как орех — Листен был бы рад концу своих мучений.

Неужели ездить верхом такая сложная наука? Я на лошади с детства, даже не помню, когда первый раз сел в седло. Раз уж ребёнок этому легко учится, то в чём сложность с этим у взрослого мужчины? Мы сегодня проехали вчетверо меньше, чем должны были.

Со вздохом потёр щеку, проверяя, насколько успела отрасти щетина. Ровно сутки без бритья, а уже колется. Бороду, что ли, отпустить? Так бы и сделал, если бы эта клятая щетина, чтобы она другим Оскуридо досталась, не росла клочками, то тут, то там. Сразу ясно — борода будет убогой, ничуть не похожей на густую бороду сабио Атриоса или Кодика.

Ладно, плевать на бороду. Тут проблема посерьёзней. Как быстро научить Листена правильно держаться в седле? Мы с ним теряем время. Я с ним теряю время, которого у меня совсем немного.

Илиот ухватил повод моего грауха, на котором раньше приехал в Иструм один из моих воинов, замер плечом к плечу со мной. Смотрел он туда же, куда и я, на Листена, который притворялся мёртвым. Но вот мысли у него были немного о другом.

— Мазь с исарами у меня есть, за ночь потёртости затянет, да и я добавлю лечением, но не кажется ли вам, господин, что проблему нужно решить раз и навсегда? Он слишком слаб и сейчас только задерживает нас. Он больший простолюдин, чем даже старшие воины.

— Ты предлагаешь…

Я замолчал, позволяя Илиоту завершить фразу. Но он лишь пожал плечами:

— Он принёс клятву на алтаре, он знает о вашей крови и достаточно умён, чтобы подозревать если не рецепт вашего «лекарства», то хотя бы то, что вы всегда можете повторить быстрое создание гвардии с любым человеком. Да и почему нет, господин? Почему не с ним? Так вы не только второй раз выполните его самое большое желание, дадите возможность стать полноценным адептом, но и получите помощника с огромными знаниями. Вы же сами помните — он знает десятки техник, знает, но пока не может применить.

Звучало убедительно, да и Ограк, советник армии, редко подающий голос, негромко обронил:

— Одиночка всегда остаётся одиночкой, который может быть только в одном месте. Создавая армию, нужно первым делом позаботиться о костях, хребте, на котором будет нарастать мясо.

Ирал сварливо заметил:

— Хотя в этом случае вернее говорить об основе могущества. Вам нужно становиться сильней, господин, и тогда вы не будете зависеть от других!

Замечание было интересное, как по мне, он слишком уж верит в силу одного идара, в отличии от более здравомыслящего Ограка, но сейчас очень не подходящее время для разговора и спора с тенями, Илиот ждет ответа, поэтому я пошутил:

— Да и время подходящее. Он сейчас даже не поймёт, что его чем-то напоили.

Илиот шутки не понял:

— Нет, господин, я приведу его в чувство, он обязательно должен понимать, кому и чем он обязан.

Я вздохнул себе под нос. Может, я плохо шучу? Но пока Илиот занимался граухами и Листеном, набрал валежника, воды из ручья, поставил котелок закипать и сел рядом с костром. Разминать пальцы. Хотя на самом деле — задавать вопросы во время разминки и неслышимой другим беседы.

— Поэтому, господин, самое лучшее, если вы даже найдёте ещё один сосуд с ихором Предков, отложить его. Сейчас важней повысить качество вашей силы, чем продолжать наращивать её мощь.

Не так давно ты говорил совсем по-другому.

— Тогда я не знал, что возникнет проблема с техниками, теперь важно сохранять баланс.

Я отмахнулся:

На твоём месте я бы не переживал, что я сумею найти ещё один тайник Ребела.

— Кто, если не вы сумеете его найти? — изумился Ирал. — Для всех остальных это будет лишь сплошная стена.

Насколько помню, Реол славится своими озёрами и реками, а не пещерами.

— Господин, моё дело наставить вас, дать совет и убедиться, что вы его поняли и приняли, а будут или нет подземелья на вашем пути, мне не так уж важно.

От подколки я удержаться не сумел и быстро-быстро принялся складывать печати:

Мне больше кажется, что тебе хочется просто поболтать, потому как о чём-то подобном мы уже говорили в тот вечер, когда узнали, что в моей крови слишком много ихора Амании.

— Удивительный, конечно, поворот судьбы, — рассудительно заметил Ирал, пропустив мимо ушей мою подколку. — В летописях Скеро так много записей о том, как Амания преследовала выходцев из Валио и кровь Оскуридо. Предок Ребел через все эти века словно насмехается над всеми её усилиями. Королём Оскуридо и верным последователем Ребела стал один из её прямых…

— Ирал — неожиданно перебил его Молак. — Ты и впрямь слишком болтлив. Пора бы и помолчать.

Я краем глаза следил и за Молаком и за Иралом. Как много вы от меня скрываете, мои советники. Вы думаете, что я побыстрей хочу стать сильным, чтобы начать возрождать Ребела? Я хочу быстрей стать сильным, чтобы выполнить условие спасения своей семьи — это раз. А второе — я хочу как можно быстрей задать вам вопросы, зная, что вы будете говорить мне правду или хотя бы зная, что я могу наказать вас за ложь.

— Господин.

Я поднял взгляд на Илиота.

— Он готов, господин.

С этим словами Илиот толкнул Листена, заставляя его опуститься передо мной на колени. Илиот что, хочет напугать и его, и меня? Это ещё что за ритуал? Принятия крови господина?

С другой стороны, заставлять его подняться будет глупо и обидит Илиота. Так, значит, так. Я вздохнул и поднялся.

***

Пленных и каторжников оказалось так много, что тюрьма под Академией, предназначенная больше для строптивых учеников, просто не могла вместить их всех, даже если набить ими коридоры как рыбой бочки. Пришлось срочно расчищать старые развалины и обустраивать рядом с лабиринтом Академии тюрьму на открытом воздухе. Три стены, решётка-дверь и решётка-потолок.

Много проблем с охраной, много проблем с кормёжкой и попытками побега. Но по-другому никак, если учесть требования короля к экзамену, да и с кормёжкой с сегодняшнего дня проблем станет ровно вдвое меньше.

Закий поймал себя на висельном юморе, но лишь скривил губы в усмешке. Ничего против того, чтобы вместо каторги простолюдины искупили свою вину так — он не имел.

Да и сейчас его больше интересовало другое — принцесса Леве и ответы на его подозрения.

Хотя какие уж тут подозрения, теперь это уже скорее истина.

Между Закием и принцессой стояло двое. Идар первой крови с мечом на поясе. Судя по гербу на плече — из Великого дома Арой. И мог ли быть телохранителем принцессы кто-то слабее Великого паладина? Разумеется, нет.

Рядом с ним замерла такая же высокая и широкоплечая фигура. В тяжёлом плаще, накинув на голову капюшон, который каким-то удивительным образом скрывал лицо в непроглядной тени, скорее даже в чернильном пятне.

Великий паладин и Кровавый воин.

Какое удивительное совпадение.

Четверо солдат с натугой притащили очередного каторжника. Рот его был крепко забит кляпом, руки и ноги надёжно закованы в тяжёлые кандалы. Когда его с лязгом швырнули в центр начерченного круга, то ему не хватило сил даже перевернуться в них, не то что бы вскочить.

Едва ноги осторожно перешагивавших через линии ритуала солдат покинули круг, принцесса шагнула вперёд. В свете факелов сверкнул алой вспышкой нож и вниз упала капля крови. Каторжник забился так, что, казалось, вот-вот сломает себе спину или шею.

Впрочем, ни один из них не бился долго.

Вот принцесса опускает руки, а солдаты снова ловко заскакивают в ставший безопасным круг ритуала, подхватывают каторжника, но швыряют его буквально в шаге за границей начертанных кровью линий, ловко, уже привычно расковывают и уходят прочь, унося с собой кандалы. На их место становится Стиид.

Старший из Кровавых воинов Академии.

Он молчит, но каторжник раскрывает алые глаза, а затем медленно, покачиваясь, поднимается на ноги. И так же безмолвно они уходят в темноту. Стиид уводит новорождённого Жнеца в его клетку, где тот будет ждать экзамена.

Принцесса оглядывается через плечо на Закия:

— Я гляжу, вам так же интересно, как и в первый раз. На всякий случай напомню, что тратить свою жизнь на изыскания в ритуале Кровавых воинов — бесполезное занятие. Этот ритуал передали королевским родам сами Предки и для него нужна наша кровь и наша воля, одних знаков, линий и жестов недостаточно, даже если вы сумеете запомнить их.

Закий, который, наконец-то, получил шанс, довольно сообщил:

— Даже не думал, ваше высочество. Я лишь вспоминаю одного из своих учеников и сожалею, что вы с ним немного разминулись.

Принцесса пожала плечами:

— Сейчас у вас учатся дети Малых домов. Уверена, всем им было бы интересно увидеть меня, но в этом не вижу смысла я. Если они достойно покажут себя на войне, то получат свою награду. Возможно, даже из рук отца, что запомнят гораздо сильней.

— Скорее, увидеть его было бы интересно вам, ваше высочество. В моих учениках был Лиал из Малого дома Денудо, — на лице принцессы ничего не изменилось и Закий тут же добавил. — Но на самом деле вы правы, королевский дом никогда не забывает заслуг, на примере Лиала я в этом убедился. Приятно видеть, что вы не забыли своего героя, ваше высочество.

Закий, наконец, добился хоть какой-то эмоции от Леве. Она фыркнула и тут же отвернулась, не давая больше возможности Закию продолжить разговор. Но вот то, каким взглядом его наградил Великий паладин… Закий расплылся в улыбке.

А не твой ли меч, приятель, оставил отметину в башне девятнадцатого отряда? Или меч твоего напарника, что сейчас проверяет посты внешнего круга охраны?

***

Леве ворвалась в шатёр словно вихрь: треснул полог, который она смела в сторону, в сторону же полетел и стул, который вдруг помешал принцессе, встав на её пути.

Мгновение Леве глядела на него, а затем одним неуловимым движением оказалась рядом, с наслаждением пнула, ломая в щепки. Опустила ногу второй раз, третий, втаптывая обломки в ковёр.

— Госпожа?

Леве замерла, стиснув кулаки и тяжело дыша, попыталась справиться с собой и не сумела. Ненависть раздирала её, лезла наружу, срывалась с губ ядовитыми словами:

— Ничтожество, плешивый старик, брехливый пёс!

— Госпожа!

— Как он посмел обвинить меня, меня! — в неблагодарности!

Служанка, которая всё это время и пыталась призвать свою госпожу к спокойствию, сменила тактику, фыркнула:

— Вы злитесь, госпожа, значит, он сумел задеть вас.

— Ты!

Леве вскинулась, вперила взгляд в служанку, прожигая её ненавидящим взглядом, но та не опустила глаз. Это для других старшая принцесса Леве выглядела холодной, рассудительной и не по годам взрослой. Но она, ставшая её дистро с шестилетнего возраста, знала, сколько пламени скрывается за её ледяным обликом, и давно привыкла с ним справляться. В меру своих сил и разницы в положении.

— Я тоже задела вас, госпожа?

Леве зарычала, стиснула кулаки так, что ногти вонзились в ладони, шагнула к столику, который стоял у стены, одним взмахом руки смела с него все пузырьки, коробочки, шкатулки и прочее, что там стояло.

И тут её начало отпускать. Она повторила прежние ругательства, но былого жара в них уже не ощущалось:

— Брехливое ничтожество, посмевшее распускать свой язык и винить меня в неблагодарности, осмелился бы ты сказать это прямо, а не плести кружева? И кто, вообще, надоумил тебя это сделать? Глава Академии?

— Сомневаюсь, госпожа, — снова подала голос служанка. — Вы же помните, у него с вашим отцом свои договорённости, он сейчас рядом с ним, и Академия действует сама по себе.

— Что не отменяет писем и указаний! Хотя может он и сам дурак, возомнивший о себе чересчур многое. Ничтожество, не смеющий носить на ханбоке герб своего Дома.

— Может, стоит вернуться к началу? Что именно задело вас, госпожа?

Леве взяла себя в руки, вздохнула:

— Тот день, когда напал Реол. Истий не сумел бы меня защитить, если бы не помощь одного юноши.

— Вы о том юноше, госпожа?

Леве сверкнула глазами:

— Их там было много?

— Вообще-то, да, — спокойно, но скрывая улыбку, возразила дистро, — целый выпуск Кузни, но я поняла о ком вы. О том широкоплече…

— О том, кто прыгнул на Кровавого, сумев его отвлечь!

— Да-да, госпожа, мы говорим об одном и том же человеке, — кивнула служанка и нахмурилась. — Но разве вы не вручили ему дар? Меч вроде бы.

Леве поджала губы:

— Ты сама сказала, что меня ранила правда. Как думаешь, меча, причём дешёвого, хватило расплатиться за моё спасение?

Служанка кивнула:

— Вижу, вы всё так же строги к себе, моя госпожа.

— Хватит меня утешать и льстить, всё, я больше не гневаюсь, а хочу узнать ответы, — топнула ногой Леве. — Первое — почему этот Лиал оказался в Академии и что значит — был здесь учеником? Как идар и ученик Кузни мог стать учеником Академии?

Голос из-за пределов шатра вмешался в их разговор:

— Госпожа?

Леве повернула голову на голос:

— Истий?

— Госпожа, у меня есть ответ на этот вопрос. Вы разрешите войти?

Леве с досадой оглядела разбросанные по ковру крема и притирки, затем махнула рукой:

— Входи.

Истий даже глазом не повёл при виде разгрома, склонился:

— Моя госпожа, простите, что невольно я услышал вас…

— И сильно я кричала? — опомнилась Леве. — Кто ещё слышал?

— М-м-м, мой напарник из этих, возможно, внутреннее кольцо стражи, сильнейшие из них.

Леве на миг прикрыла лицо ладонями:

— О-ох! — но справилась с собой, выпрямилась, расправила плечи и повелела. — Рассказывай.

— Не так давно, буквально три месяца назад на севере разошлись слухи про судебный поединок между Домами Денудо и Вораз. На нём Лиал убил наследника Вораз и…

— Ему грозила казнь, — продолжила вместо телохранителя Леве, все поняв. Нахмурилась. — Но он здесь. Неужели он выторговал себе жизнь, предложив пройти второе посвящение? Какой ужасный риск. Если он учился в Кузне, то являлся в лучшем случае вторым сыном и его отец решил пожертвовать провинившимся сыном…

— Госпожа, — осторожно перебил её Истий. — Он единственный ребёнок в Доме Денудо, и всегда им был.

Леве вновь заалела в смущении. Хорошо же она знает того, кто перевернул ту безнадёжную схватку. Правда ранит, да.

И снова она согласилась, сделав вид, что всё в порядке:

— Ещё более удивительно. Неужто его отец из тех, что пытаются шагнуть за границу и пробовал сгустить ихор в сыне? В единственном сыне? Он безумец?

И телохранитель, и служанка промолчали. Одно дело перебивать госпожу, когда им есть что сказать, другое дело попусту болтать, вмешиваясь в рассуждения госпожи.

А вот Леве снова вонзила ногти в ладони. Намёк Закия теперь вдвое сильнее жёг её. Мало того что она, да, не слишком уж щедро расплатилась за своё спасение, так ещё и в момент, когда спасителю грозила смерть, ничем не помогла. Она даже не знала об этом.

Если, кстати, это один из очередных хитрых планов отца, например, попытка создать единого идара по подобию древних идаров, то понятно, почему не узнала. Может ли она помочь этому Лиалу хотя бы сейчас? И в чём?

Но то, что Истий знал, когда молчать, означало, что он знал и когда можно и нужно говорить, а слепым, чтобы не увидеть, как госпожа снова страдает, он не был. И знал, как и чем отвлечь её.

— Госпожа, мне наказать этого Закия за его грязный язык?

— Что? Нет! — очнулась Леве. — Он сейчас управляет всей Академией, возможно это и кружит ему голову, но я не буду из-за личной обиды рушить планы отца, да ещё и тогда, когда всё замерло в шатком равновесии. Разузнай о Лиале. Чему его учили, применял ли он меч и умения идара, куда отправился. Только осторожно. Нет, — изменила решение Леве. — Про меч ничего не спрашивай, я спрошу сама.

Истий кивнул и вышел. Леве же вдруг представила, что ей придётся расспрашивать того, кто так ужалил её замечанием о неблагодарности и стиснула зубы. Нет, ни за что. Уж лучше она задаст этот вопрос отцу.