Путь Крови

Глава 25

Двое Кровавых, что замерли в ветвях деревьев, медленно шевельнулись, разворачиваясь. Мгновение, и они рухнули вниз, одним движением обнажая мечи.

***

Возле Ариоса соткалась тень, через два удара сердца он доложил мне:

— Началось, господин, дозорные принцессы прошли засаду, не заметив её, и их уничтожили в отдалении.

Я кивнул и пригнулся к шее грауха.

— Вперёд! Хать! Хать!

Плевать на правильный темп скачки и здоровье лошадей. Остаток пути они выдержат даже галопом, а после… После у нас либо не будет недостатка в лошадях, либо их отсутствие станет меньшей из наших проблем.

***

Карету тряхнуло на колдобине, но принцесса Леве привычно упёрлась свободной рукой в стенку, не отрываясь от чтения прошения. Ритуалы, в которых тратилась кровь не только жертв, но и её собственная, выматывали и отнимали всё время. Только в пути можно было чуть отдохнуть и заняться делами, обычными делами. Пусть она всего лишь дочь, но Леве никогда не желала быть лишь красивой разменной монетой в браке, который должен в будущем укрепить один из Домов королевства и сам королевский род.

Принцесса Леве дочитала, презрительно наморщила носик. Очередной самовлюблённый глупец, который думает, что королевский род выделит ему денег лишь за умение многозначительно запутывать простые вещи и марать бумагу своими глупыми комплиментами. Кем он её считает?

Отказать и запретить канцелярии принимать от него новые прошения.

Карету затопил алый свет, а через миг жахнуло, ударяя и опрокидывая.

***

— Напали, господин, использовали реольский огонь с двух сторон. Заперли отряд принцессы в огненной ловушке.

***

Леве извернулась, спихнула с себя ящик с письменными принадлежностями и книгами.

В тот же миг снаружи донёсся знакомый голос:

— Госпожа! Прочь от дна, немедленно!

Леве без раздумий перекатилась в сторону, не обращая внимания на осколки стекла, впившиеся в плечи.

Дно кареты и сидение, на котором она совсем недавно с удобством восседала, вспорол меч. Раз, другой, третий, вырезая дыру.

Через мгновение в эту дыру заглянул Истий, ухватил Леве за руку и рванул:

— Нападение, уходим, госпожа!

Едва Леве оказалась снаружи, как рядом, растопырив пальцы, замер адепт охраны из новеньких, прикрывая её большим полупрозрачным щитом.

Дорога пылала, свистели стрелы, кричали в ярости битвы и смерти люди.

— Уходим, уходим, госпожа, их слишком много!

Леве рванули за руку, и она, чуть пригнувшись от свистящей над головой смерти, послушно побежала вслед за Истием.

***

— Лига до места, господин. Они не собираются убивать принцессу, а пытаются захватить её невредимой.

Я мотнул головой, показывая, что понял. Особо не покиваешь, прижимаясь к шее скачущего грауха, пусть даже он несётся не в полную силу.

Отличная новость. Это уже легче. Одно дело знать, что опаздываешь к месту, где убивают принцессу, другое дело мчаться туда, где её всего лишь похищают.

В первом случае есть риск опоздать, во втором случае риска опоздать нет, остаётся лишь риск остаться одним против всё ещё сильного врага.

***

Истий вдруг прыгнул в сторону, вскинул меч, отправляя влево Ветер Клинков, который буквально перемешал кусты и спрятавшихся там врагов, через миг взорвался проклятьями:

— Ублюдки! Твари! Мерзавцы!

Леве испугалась:

— Истий! Что такое? Ты ранен?

— Нет, госпожа, не ранен. Я… Я в ярости. Они надели одежды Скеро.

Кто-то поддержал Истия:

— Ублюдки!

Леве выдохнула:

— Не трать силы на пустую ярость.

Истий стиснул зубы, но уже через миг резко кивнул:

— Вы правы, госпожа, вы правы, — обернулся, рявкнул приказ через плечо. — Левее! И быстрей, быстрей, безногие! Они берут нас в кольцо!

Кричал Итий не ей, но принцесса Леве, которая была слабейшей в кругу телохранителей, стиснула зубы и рванула подол платья, которое так мешало.

***

— Гонят принцессу. Очевидно, впереди ловушка. Господин, что нам делать, искать Кровавых или помогать в схватке?

Я выпрямился в седле. Уже даже не было нужды прислушиваться — шум схватки уже отлично слышен даже простолюдинам.

— Помогать. Кровавые сами найдутся.

Вскинул руку:

— Принять Ярость Эскары! Впереди предатели Скеро! Смерть им!

Креод рявкнул:

— Тройки, слушай приказ. Первая налево, вторая прямо, третья направо, четвёртая…

Ограк скользнул сбоку, обгоняя грауха, в полёте умудрился поклониться и сообщить:

— Мы начинаем, господин.

Креод, закончив раздавать приказы, снова рявкнул, не жалея горла:

— Смерть предателям!

Два десятка глоток повторили:

— Смерть предателям!

***

Четыре тени, неподвижно стоявшие на дороге, едва услышали этот крик, ринулись в стороны. Влево две и вправо две. Через миг с деревьев рухнули два мертвеца, всё ещё сжимая в руках огненные шары. Тени же помчались дальше, к схватке, присоединяясь к ней во славу господина и Ребела.

Через несколько мгновений их стало уже восемь, затем шестнадцать, а затем они невидимой смертью прошлись по кустам вдоль дороги, выкашивая лучников и метателей огня.

***

Первый наш удар был страшен. Предатели слишком уж понадеялись на дозоры, слишком уж увлеклись схваткой. Настолько сильно, что даже прозевали приближающийся топот двух с лишним десятков лошадей, беззаботно подставив нам спины.

Первым ударил Илиот.

Следом Омер.

Затем вперёд улетели шары огня.

Два десятка предателей из Осколков умерли в одно мгновение.

Через миг я спрыгнул с грауха и сложил печать ускорения, следом сделал первый шаг.

Порывом ветра сдуть огонь, перепрыгнуть завал из рухнувших и горящих деревьев, хлестнуть воздушной плетью влево, срубая голову ошарашенному солдату, явно из предателей. К тому, что прыгнул на меня справа, метнулось сразу пять теней. Он обмяк, рука его с мечом бессильно упала, а ноги подогнулись, всё, что, мне оставалось, это сделать короткий шаг в сторону, уходя с пути падающего мертвеца.

Из-за горящей повозки в меня ударил жидкий Ветер клинков, я принял его на щит-тум и ответил тараном, который вбил всю повозку во врага, накрывая его огнём с головы до ног.

Надеюсь, это тоже был не защитник принцессы?

Завопил, обозначая себя:

— За Скеро и Умбрадо!

Горящие дрова, в которые превратилась повозка, разметало в стороны.

Покров клинков. Идар жив.

Так кто это? Осколок или защитник принцессы?

Как назло, когда они нужны, рядом не оказалось ни единой тени, готовой дать мне подсказку.

Я сложил пальцы в печать херристра сортам и снова повторил свой клич:

— За Скеро и Умбрадо!

Идар, окутанный Покровом клинков, с которого всё ещё стекал огонь, шагнул вперёд, буркнув:

— Хватит орать, я и с первого раза понял, кто ты.

Я коротко кивнул. Мне тоже всё стало ясно.

Враг оказался быстр и силён. Первые его мечи Ветра клинков долетели до меня раньше, чем я успел даже дёрнуться.

Долетели и рассыпались на голубой плёнке, что покрывала меня, не в силах прорубить её за один удар.

Через миг я скользнул в сторону, делая быстрые и короткие Шаги Северной тропы.

Правая, свободная от ускорения рука снова сложилась в печать тарана.

Раз, второй, третий, четвёртый, каждый раз смещаясь вслед за кружением Покрова клинков врага и нанося удар в одно и тоже место.

Я описал полный круг вокруг него, не обращая внимания на огонь под ногами, и вбил пятый таран точно в пробитую в Покрове дыру.

Идара отшвырнуло, пронесло сквозь его же клинки, которые вспороли ханбок, оставили на его теле десятки неглубоких ран.

Сменить печати.

Рухнул идар точно на рванувшие из утоптанной дороги каменные шипы.

Три шага вперёд, тараном сверху.

Даже у даров Хранителей есть пределы.

Идар, нанизанный на шипы, попытался что-то сказать, но захлебнулся кровью, а спустя удар сердца — умер.

Не так уж он и силён оказался. Кое-кто из реольских адептов у того же озера был посильней.

Я крутнулся на месте, пытаясь понять, как идёт схватка, и тут рядом возник Ариос:

— Господин, принцесса и её погоня быстро уходят в сторону, скоро они выйдут за пределы наших возможностей.

Я выругался. Вслух.

— Да как так-то? Мы сюда галопом мчались, едва успели, а они пешком бегут быстрей лошадей?

— Господин, — Ариос пожал плечами и напомнил. — В её охране сильные идары и Кровавые, принцессу же несут.

Уже взяв себя в руки, вопрос задал с помощью знаков.

Мои люди?

— Сражаются, господин, охватив дорогу с двух сторон. Мы прошлись, вынеся всех до уровня старших воинов. Остались Возвышенные мечники и выше, Креод с Илиотом идут по той стороне, где Клинок Вирм.

Рядом с Ариосом появился и Ограк:

— Господин, оставьте это на них. Вы и мы должны догнать принцессу. Это важней.

Я думал лишь миг, а затем кивнул.

Ведите.

Ариос склонил голову:

— За мной, господин.

***

Этот появился как-то уж совсем неожиданно — только что никого, а вот куст качнулся и перед ними окровавленная фигура.

Оглус промедлил лишь миг, а затем, стискивая рукоять меча, выдохнул клич, который совсем недавно выкрикивал господин:

— Скеро и Умбрадо!

Окровавленный оскалился, шагнул вперёд, пытаясь нанизать Оглуса на меч.

Не на того напал, Оглус едва ли не лучший в занятиях с гаэкуджей Креодом. Пусть и с трудом, но Оглус сумел отбить первый удар, а через миг уже окровавленному пришлось спасаться сразу от двух мечей. Гаэкуджа Креод крепко вбил основы во всех. Даже новичок почти не подвёл, задержался лишь на миг.

Оглус ощерился, чувствуя, как стучит сердце, как клокочет в груди ненависть и ярость, рыкнул:

— Шагнули.

Сам начал первым, подавая пример, шагнул, ударил мечом в голову, через миг за ним последовали и двое остальных из его тройки.

Окровавленный справился, отбил все три удара, крутнул меч в знакомом движении и Оглус тут же пригнулся, прыгнул ему в ноги, спасаясь от ударившего Дождя клинков.

Идар, мать его, это идар.

Злая, испуганная мысль не помешала Оглусу ужалить мечом в сапог окровавленному идару прямо с земли. Мимо. Вывернуться, рубануть в колено. Мимо. Чувствуя, как истекают мгновения оставшейся ему жизни, Оглус выбросил руку в третьем ударе, целясь в пах.

Попробуй ускользнуть от такого, тварь!

Ускользнул.

Сердце Оглуса ухнуло куда-то глубоко глубоко, живот скрутило, стоя уже на коленях, Оглус вскинул меч, прикрываясь от неминуемого удара сверху, но удара всё не было и не было.

Оглус резко выдохнул, борясь с накатившей слабостью, толкнулся, выпрямляясь и отшатываясь назад, за пределы досягаемости удара и, наконец, увидел окровавленного целиком, а не только по пояс.

Увидел и с клёкотом втянул в себя воздух.

Окровавленный теперь в два раза сильней оправдывал своё прозвище — из его рта лилась кровь, стекая ему на грудь.

Пока Оглус барахтался под его ногами, оттягивая на себя внимание, ни левый, ни правый подчинённый не стояли на месте.

Шедший слева Улик всадил ему в подмышку меч, а шедший справа Рамер оказался за спиной врага и, похоже, тоже ужалил мечом.

Они выжили, а враг нет.

Уже отлично, жаль только, что это не последняя схватка.

Над дорогой разнёсся рык:

— За Денудо!

Этот голос Оглус узнал бы из тысячи. Кровавый гаэкуджа Креод, вот кто орал.

Вздрогнув, Оглус шагнул вперёд, пинком сшиб ещё стоящего на ногах мертвеца, едва не завалив новичка из солдат, и заорал:

— За Денудо!

Новичок вызверился на Оглуса:

— Ты чё творишь?

Но тот лишь отмахнулся от него и рявкнул:

— Живей, живей, шевелимся! Иначе кро… иначе гаэкуджа Креод накажет нас!

Рамер побледнел:

— Да, всего два врага на троих, — суетливо дёрнул свой меч из трупа, вскинул его над головой. — Вперёд, вперёд!

Новичок вылупился на рванувших прочь напарников:

— Им что, зелье мозги отбило? Мы же идара прикончили, идара! — но, осознав, что остался один, поспешил за ними. — Эй! Эй!

***

Омер из Малого дома Квалак шёл, ощущая, как уже даже привычно сводит пальцы в печатях. Непривычно было другое — вокруг лежало множество тел со стрелами, — но в его щиты не ударила ещё ни одна.

Выжидают? Но чего? Как бы он ни привык прикрывать солдат, но они уже трижды во время схваток выскакивали из-под его защиты, подставляясь под стрелу. Трижды самое малое. Так где же стрелы? Любой знает, что у этой техники адептов есть предел, самое милое дело — довести его щиты до предела и подловить в момент смены.

Но… Ни одной, ни одной, чтобы их Безымянный к себе забрал, ни одной стрелы. Куда делись лучники, положившие тут половину охраны принцессы? Очень не хватало уже ставшего привычным за последнюю десятицу приказа Лиала, но он идёт по центру, а его место — обочина по правой стороне. Конечно, они должны бы идти наравне, но Лиал могущественней его и уже ушёл дальше, вон, сверкают впереди в дыму техники, отмечая место схватки. Что делать-то?

Омер сплюнул, ощущая, как раскалывается от мыслей голова и сжал пальцы в кулаки, ломая печати.

Ничего.

Ничего не произошло. Не свистнула стрела, не упал шар с реольским огнём.

Омер обновил защиту своего тела и тут же стегнул огненным хлыстом по бьющемуся с его тройкой предателю из Осколков.

Тот охнул, схватился за рану и тут же рухнул, получив сразу два удара мечами.

Омер в тот же миг приказал:

— Вперёд, вперёд, мы отстаём!

Наверняка это подчинённый Лиала, мрачный и немногословный Креод, позаботился о лучниках врага. Больше некому.

***

— Господин, они влетели в засаду, как я и ожидал. Их зажали в углу между двух речных потоков, прижали к отвесным камням.

Я мотнул головой, давая понять, что услышал, задал вопрос:

— Что на дороге?

— Не могу знать, господин, я оставил там лишь одну тень. Они должны справиться. Скоро мы выйдем за пределы, и тень неминуемо вернётся к вам, сообщит, как шли дела.

На этот раз я лишь стиснул зубы. Что остаётся? Только надеяться. Они должны справиться.

***

— Принцесса Леве, вам больше некуда бежать. Прикажите вашим людям не сопротивляться…

Леве выкрикнула из-за спины верного Истия:

— И что это мне даст? Неужели вы пощадите их и меня?

— Мы и не собирались вас убивать, ваше высочество. Насчёт ваших людей, — один из Кровавых, что стоял между деревьев, пожал плечами. — Почему нет? Я могу пообещать отпустить их, если они поклянутся не совершать глупостей.

Истий тихо выдохнул:

— Ваше высочество, даже не вздумайте. Это не более чем хитрость.

Один из Кровавых самой принцессы Леве повернул к ней темноту капюшона:

— Ваше высочество, я знаю этот голос. Это никакие не реольцы, это наши, скерцы.

Принцесса Леве сглотнула вдруг вставший в горле ком и изумлённо выдохнула:

— Ч-что?

Вышло громче, чем нужно было, Кровавый предатель изумился:

— Что, что? — впрочем, через миг он сообщил, что их шёпот не избежал его ушей. — Что я был когда-то вашим подданным? Верно, так оно и есть.

Принцесса Леве моргнула в ошеломлении, но тут же пришла в себя, опустила руку к поясу. У неё нет с собой меча, зато у неё с собой нож, который она не одну сотню раз пускала в ход.

Пустила в ход и сейчас, не раздумывая ни мгновения — острая сталь глубоко вспорола запястье.

Истий гневно упрекнул:

— Подданный раз, подданный навек!

— Ну уж нет, — лица Кровавого предателя не было видно, но насмешку в его голосе можно было едва ли не ощущать, как что-то липкое и противное. — Только не в нашем случае. Как по мне, говорить тому, кто едва ли не бессмертен о вечном служении — сущее издевательство. За тяжкие убийства дают не больше двадцати лет каторги. Я уже отбыл три таких срока, не пора ли мне на свободу, ваше высочество? Как там, кстати, с вашим даром от Предка? Не получается воздействовать на меня, верно?

Леве попыталась ещё раз, ещё раз потянулась к крови, которая должна была наполнять Кровавого предателя и тех, кто стоял рядом с ним. И снова ощутила, что ей не хватает какой-то малости, чтобы он услышал её приказ и не смог воспротивиться. Она ощущала всех Кровавых вокруг, могла заставить двух своих телохранителей рухнуть, вопя от боли, но не могла провернуть то же самое с предателями.

Всё, что ей оставалось, это признать поражение и выдохнуть на ухо Истию:

— Его кровь мне неподвластна, у меня не выходит приказывать им.

Кровавый предатель кивнул, даже не скрывая, что слышал и этот шёпот:

— Рад слышать, что вы можете признавать поражение, ваше высочество. Так, может, прикажете и охране сложить оружие?

Истий прорычал, поднимая меч в первую позицию:

— Не дождёшься!

Кровавый предатель тоже вытащил меч:

— Честно говоря, я и не рассчитывал.

***

Пулик недоумённо спросил:

— К-куда это господин так рванул?

Тройка отставших от Лиала солдат, замерла на месте, крутя головами и пытаясь сообразит, что делать дальше.

Рёв Креода будто пнул их, заставив сорваться с места и рвануть туда, куда он изначально и направил их. Прямо по дороге. И неважно, что сам господин Лиал отправился куда-то в другое место. На то он и господин, чтобы самому себе отдавать приказы и менять решения, а им нарушать приказ своего ужасающего гаэкуджи — себе дороже.

Влево, огибая место гибели идара-предателя и гоня прочь мысли о том, что делать им при встрече с таким врагом. Вправо, обходя истыканную стрелами повозку. На ней, видимо, отдыхали солдаты охраны. Теперь их отдых стал вечным.

И тут тройка замерла.

Впереди, стоя посреди груды изрубленных тел, замерла фигура в плаще с тьмой под капюшоном.

Старший из тройки сглотнул.

Только этого не хватало.

Ему бы хотелось, чтобы это оказался союзник, один из телохранителей принцессы, да только мертвецы в приметной броне у его ног говорили сами за себя. Телохранитель принцессы не будет убивать своих же соратников.

Если только…

Из темноты капюшона раздалось пренебрежительное:

— Сдохните.

Пулик только и успел, что вскинуть меч, как Кровавый буквально размазался в тёмную полосу и тут же плечо рвануло болью.

Пулик перехватил меч левой и выдохнул:

— Спина к спине.

Замерший в трёх шагах Кровавый сообщил:

— Вам это не поможет.

***

Омер спешил, уже не заботясь о бездействующих лучниках и лично сметая предателей с пути. Слева кто-то снова жалобно закричал, и он свернул туда, торопясь.

Но застал лишь стоящего над мёртвыми Кровавого, который при его появлении лишь качнул капюшоном плаща:

— Так-так-так. А это уже интересней. Ещё семеро безруких и юный бездарный адепт спешат на помощь принцессе.

Подняв руки, Кровавый сначала скинул капюшон, открывая лицо мужчины лет сорока, а затем и вовсе сбросил с себя изрубленный плащ.

Старший из воинов Омера с тоской протянул:

— Они очень быстрые, эти Кровавые. В круг, в круг, бестолочи, — глянув на Омера, вокруг которого и сбил защиту из тел, добавил. — Надеемся на вас, ваша милость.

Омер сглотнул. Прошлая встреча с Кровавым едва не закончилась для него плохо. То, что этот Кровавый из Скеро, а не Реола, вообще ничего не меняет.

Омер торопясь, глотнул ещё один пузырёк Ярости, обновил в очередной раз свою собственную защиту, сложил печать каменных шипов, даже толкнул в руку жар души, держа технику на самой грани, терпя неприятные ощущения и, не моргая, пялясь на Кровавого.

Едва его фигура дрогнула, как Омер отпустил сдерживаемый жар и кольцом вокруг себя и семёрки своих воинов поднял шипы, в тот же миг и солдаты ударили мечами в пустоту вокруг себя.

Кровавый стоял в трёх шагах от кольца шипов, но кровь, льющая из его сапога и из его плеча, прямо говорили, что он попал под оба удара: и стали, и техники.

Омер оскалился в довольной улыбке, да и воины довольно ухнули.

— Ха! Взял?!

Кровавый вдруг тоже усмехнулся:

— Вы меня удивили. Теперь моя очередь, — поднял вверх палец, словно указывая в небо. — Раз.

Сначала Омер не понял, что должно его удивить, а затем заметил, как кровавое пятно на рукаве врага становится всё меньше и сглотнул.

— Два.

Кровавый снова исчез, но в этот раз удары мечами пришлись в пустоту. Кровавый не пытался напасть, он отступил туда, где его первый раз увидели — в завал из тел мёртвых.

Отступил, поднял руку, и из мертвецов к нему поползла кровь, собираясь в крохотные ручьи поверх тел, спустя три удара сердца кровь добралась до его ног и двинулась вверх, окутав кровавой плёнкой сначала по колени, затем по пояс.

Кровавый изогнул губы в презрительной усмешке:

— Вы помешали мне восстановить силы, сейчас я закончу и убью вас.

Омер пришёл в себя, заорал:

— Нападайте, нападайте, пока у нас есть шанс!

Сам ударил первым, повторив удар каменными шипами, что бьют из земли, добавил к ним ветер каменных шипов.

Кровавый резкими ударами меча отбил то, что летело ему в голову и грудь, от остального и не подумал уйти в сторону. Остался на месте, заполучив больше десятка новых ран.

Через миг на него налетели солдаты, окружили, принялись наскакивать, суматошно рубя мечами.

Кто-то успевал нанести рану, кто-то отлетал в сторону, зажимая обрубок руки или и вовсе держась за распоротое горло.

Но с двух сторон из дыма и кустов вдоль дороги набегали ещё воины отряда, сменяя раненых и убитых, Омер бил и бил, содрогаясь от пропускаемого через печати потока жара души. Только раны Кровавого заживали на глазах, а плёнка крови поднималась всё выше и вышел.

Омер понял — это конец.

И тут раздался вопль:

— Дорогу, дорогу, вашу итить!

Воины в одном месте хлынули в стороны, из-за их спин выскочил какой-то солдат, с залитым кровью лицом, хекнул, метнув из-за спины какую-то сеть с камнями на краях.

Кровавый крест-накрест перечеркнул воздух перед собой Дождём клинков рассекая верёвки сети, часть её пролетела мимо, часть опала вокруг Кровавого, камни утяжелители рухнули ему под ноги, внезапно раскалываясь на каменных шипах, что все так же окружали его, и разливая вокруг себя чёрные маслянистые потоки.

Омер выпучил глаза, сообразив, что видит перед собой, и вдруг вспомнив рассказ Лиала о его экзамене в Академии, вскинул руки, складывая новые печати.

Сообразил, что это была вовсе не сеть и Кровавый, рванулся, сдирая себя с каменных шипов, пробивших ему ноги, но Омер успел первым.

Или вторым, тут как поглядеть.

Кровавый впечатался в накрывший его голубой почти прозрачный купол, а через миг огненная реольская смесь, на которую упал метко брошенный горящий обломок, с рёвом полыхнула.

Купол покрылся тонкими трещинами, загудел, зазвенел яростным перестуком.

Омер прокусил губу, вливая из сердца весь поток жара души, который только был способен пропустить через своё тело, но понял — всё равно проигрывает — трещины на куполе становились всё толще.

Вот через них хлынули острые языки огня — трещины стали сквозными.

Вот в трещину просунулось жало меча.

Вот в десятке мест купол прошибли призрачные мечи.

А затем купол со звоном рассыпался на сотни осколков, выпуская ревущее пламя и огненную фигуру.

— Бей! Бей тварь!

Перепрыгивая через потоки пламени к горящему бесстрашно ринулись все, кто ещё стоял на ногах.

Омер облизал окровавленные губы, дрожащей рукой ухватил слезу Амании на груди, втягивая в себя запасённый в ней жар души чужих молитв.

Сейчас, сейчас и он ударит, сейчас.

***

Креод рявкнул:

— Назад!

Не успел.

Светящаяся полоса перечеркнула сразу троих воинов и исчезла, забрав с собой их жизни — на землю упали разрубленные пополам тела. Не спасли ни подставленные под удар мечи, ни доспехи.

Бежавшие чуть позади и не успевшие навстречу со смертью отступили.

Креод оценил спокойно стоящую впереди фигуру и сообщил очевидное:

— Это схватка не для вас, — добавил приказ. — продолжайте сражение, не приближаясь к этому месту, доберитесь до конца обоза принцессы и развернитесь назад, помогая двум другим крыльям отряда.

Ответил ему лишь один солдат — с диким, бешеным взглядом, что горел на бородатом и алом от крови лице, но ответил чётко и без запинок:

— Слушаюсь, гаэкуджа.

Креод ещё помедлил, вглядываясь в своего воина, а затем отвернулся. Как бы на того ни повлияла принятая ярость Эскары, это сейчас неважно. Важен стоящий впереди невысокий седой идар в годах.

Креод не обманывался его видом, сколько бы ни было ему лет, он смертельно опасен, потому как титул Клинка даётся не просто так, не каждому Великому паладину, удлинить сталь меча своей волей может только ставший чем-то большим, чем Великий паладин, только Клинок.

Рука Креода словно сама скользнула в правый рукав, за пузырьком. Пальцы огладили его бока, а затем отпрянули. Не лучшее время для проверки, как ярость Эскары действует на Кровавого и действует на такого Кровавого, как он.

Позади, в отдалении, что-то заорали многоголосно, завопили, заходясь от ярости, боли и ужаса, но Креод даже не шевельнулся. С чем бы там ни столкнулись его люди, им сейчас придётся рассчитывать только на себя. Не зря он вдалбливал им в пустые головы, что как бы они ни устали вчера, что бы им ни предстоит сегодня, найти половину часа, а лучше час на тренировки с мечом они просто обязаны.

Сильные выживут, слабые умрут.

Креоду же пора выяснить, кто он сам, сильный или слабый.

Негромко, не оборачиваясь, наказал Илиоту:

— Я впереди, ты держишься в отдалении. Считается, что длина воли Клинков вдвое меньше размера ауры Великих паладинов, это должно дать тебе преимущество, но будь готов к сюрпризам.

Илиот буркнул в ответ:

— Ты сам берегись.

Креод промолчал, не собираясь отвечать на подобную глупость.

Потянулся к сердцу, где при каждом его ударе ощущал не только жар души, но и кое-что ещё, и в этот миг Клинок ударил.

То ли устал ждать, то ли решил, наконец, покончить с наглецами.

Не так важна причина.

Важно то, что Креод успел заметить движение меча Клинка и успел вскинуть свой в защитную позицию.

Звякнуло, руки дёрнуло, а сверкающая полоса воли меча ушла в сторону, ясно сообщая, что льдистая сталь из запасов Дома Денудо выдержала это испытание с честью.

Через миг Креод заставил кровь в жилах течь быстрей, вскинул меч в первую позицию, скользнул вправо, огибая врага, а слева в него ударили десятки лезвий воздуха.

Схватка началась.

Половину лезвий Клинок Вирм разрубил небрежными взмахами, половину пропустил мимо, сделав всего небольшой шаг.

Через миг вокруг него вспухла Сфера мечей, проявляясь сплошным покровом зелёных травинок.

Видя это странное, необычное зрелище проявленной сути умения, Креод вспомнил предупреждение господина.

Клинок Зелёной весны.

В ответ сам наполнил Покров. Слабый, созданный всего лишь из образов призрачных мечей, но кто бы ещё год назад сказал ему, что он, всего лишь Мечник, всего лишь простолюдин, сумеет овладеть умением, достойным Паладина?

Сферы двух умений столкнулись, Креода шатнуло, едва не откинув назад, зелёные травинки с лёгким треском уничтожали призрачные мечи, стачивая, растворяя их, почти не неся потерь.

Слева жахнуло, Креода снова шатнуло, заставляя сделать шаг назад, но лишь потому, что пошатнулся и Клинок.

Зелёный Покров пронзил сначала один, затем другой светящийся луч.

Первый ушёл в сторону. «К Илиоту», — понял Креод.

Второй, пусть он его и ждал, врезался прямо в грудь Креоду, пробивая насквозь.

Креод лишь пошатнулся, зло оскалился.

Мимо.

То, что убило бы любого другого, для него лишь нетяжёлая рана.

Клинок Вирм промазал мимо сердца, ещё не сообразил, что его враг Кровавый, которого нужно убивать одним ударом.

Креод стёр с лица оскал, стиснул губы, оценивая, каким редким стал его Покров Клинков. Так ему, как бы он ни стал силён после крови господина, не победить Клинка.

Подтверждая его слова, непроницаемый Покров врага пропустил сквозь себя ещё три светящихся удара волей меча.

Один Креод умудрился отбить, остальные глубоко вспороли тело, с одинаковой лёгкостью рассекая броню, мясо и кости.

Креод охнул, завалился на подогнувшуюся ногу, в последний миг удержавшись от того, чтобы опереться на меч. Вместо этого вскинул его к плечу, затем ткнул вперёд, крутнул, подхватывая угасающее умение и вливая ещё жара души в Покров, свою единственную защиту.

Жахнуло. Раз, другой, затем по зелени вражеского Покрова замолотили с неба десятки белых лучей, подозрительно напоминая Креоду волю меча, противника, без слов сообщая, что Илиот не только выжил после удара Вирма Клинка, но и нашёл в себе силы ответить чем-то очень мощным.

Но даже этого оказалось мало, чтобы достать Вирма Клинка — зелень его Покрова поредела, протаяла, открывая скрывавшуюся за ней фигуру, но и только — ни один слепящий белым луч Илиота так и не попал в неё.

Креод зарычал, снова обратился к крови и буквально заставил её вскипеть в жилах.

Нога сражу же перестала беспокоить, Креод сменил позиции меча, толкнулся, взрывая землю, и прыгнул вперёд, вытягивая в последнем движении меч и отправляя вперёд Дождь клинков. Прыгнул прямо на поредевший Покров Зелёной травы врага, сметая часть бритвенно острых травинок Дождём клинков, а оставшееся проламывая своим телом.

Никто другой, кроме, быть может, другого Клинка или Великого паладина, не сумел бы выдержать столько ударов бритвенно острой травы Покрова Клинка.

Обычный идар не сумел бы пережить столько полученных ран.

Но Креод был Кровавым, Кровавым, который успел сегодня забрать жизнь и кровь из двух врагов.

Мгновение, и он, больше похожий на распоротого в десятке мест мертвеца, уже в шаге от Вирма Клинка.

Со звоном скрестились мечи, Креода отшвырнуло на шаг назад, сверкнула волей меча сталь врага и Креод лишился левой руки, лишь чудом успев сберечь голову.

Но и земля вокруг Клинка вдруг вспухла, стремительно прорастая каменными стволами. Он даже не успел опустить после удара меч, как его буквально стиснуло, зажало со всех сторон камнем.

Вирм Клинок рыкнул, рванулся, заставляя камень покрыться трещинами, а Креод с рычанием прыгнул вперёд, жаля мечом.

Креод целил в горло. Попал. Но даже таким страшным ударом не сумел убить Вирма Клинка.

Тот вырвал левую руку из плена камня, вцепился ей в меч Креода, стиснул голой плотью голубую сталь почти убившего его меча, не давая ему завершить начатое, и сделать рану смертельной, захрипел, заворочался, заставляя крошиться камень ловушки, кончик уже его, зажатого камнем меча начал клониться к Креоду, и тогда тот бросил свой меч, отпустил его, завалился на Клинка, вытягивая руку и буквально вбивая кончики пальцев вдоль стали, вонзая их в рану.

Два удара сердца, и всё закончилось.

Сколько бы даров Хранителей у тебя ни было, как бы ни была крепка твоя кожа, но трудно сопротивляться тому, что Кровавый воин вытягивает твою кровь, вытягивает саму жизнь из тебя.

***

Нет ничего сложного во внезапном нападении, когда тебя направляют почти три десятка невидимых помощников.

На Кровавого, которого выставили между принцессой и битвой на дороге, я вышел со спины, невидимым и неосязаемым. Он, скинув капюшон, медленно крутил головой, видно, прислушиваясь к звукам леса и пытаясь понять, как идёт битва на дороге.

Но пока я использую Шаги сквозь тень — меня невозможно услышать.

Я выбрал место, я выбрал время, я получил возможность нанести удар первым, вложив технику тарана точно ему в голову.

Как бы ни был живуч Кровавый, но даже ему подобного пережить оказалось не в силах.

Без головы-то.

Несколько мгновений я потратил на то, чтобы сорвать с трупа плащ.

Когда капюшон скользнул на голову, я хмыкнул себе под нос. Изнутри эта их тёмная завеса лица выглядит необычно.

Вновь сложил печать Шагов и скользнул дальше, следуя указаниям Ариоса.

Принцесса бежала с четырьмя телохранителями. Два Великих паладина и два Кровавых. Против них оказалось одиннадцать Кровавых. Гораздо больше, чем я ожидал.

К моменту, когда я вступил в схватку, оставалось трое против восьми, и я всё ещё не собирался открыто присоединяться к принцессе. Это было бы глупо.

Я действовал иначе, став одной из своих теней.

Скачущих в поединке обойти, выйти к тем, что давят на Покров падающих звёзд, которым знакомый мне идар Итий прикрывает принцессу Леве.

Здесь. Идеальное место.

Замереть в бесплотности Шагов сквозь тень, стиснуть пальцы в кулаки на миг, затем быстро сложить шесть печатей, используя каждый миг, пока я протаиваю из своей бесплотности. Стоило мне появиться, как с моих рук сорвалась техника, предназначенная для выбивания ворот.

Огромное, полупрозрачное нечто, больше всего напоминающее мне бревно, метнулось в затылок Кровавого, превращая в месиво его голову.

Не услышать такого, разумеется, было нельзя. А принцесса Леве с телохранителем ещё и увидели меня, раскрыв рот.

Завеса тьмы на капюшоне, что, не работает, как и большая часть техник, когда я использую Шаги сквозь тьму?

Неважно.

Ещё до того, как техника тарана долетела до Кровавого, я уже сжал кулаки, раскрыл левую руку, складывая заново печати Шагов сквозь тьму. Два удара лихорадочно стучащего сердца и я снова невидим.

Один из предателей рычит слева, из-за куста:

— Невидимка! Здесь невидимка, адепт из Дома Миус! Кровь, вслушивайтесь в кровь, услышьте сердца наших врагов!

Я вскидываю брови. Когда я увидел почти не запятнанный кровью плащ Кровавого, то лишь хотел попытаться скрыть свою личность при первых убийствах. Того, что меня примут за реольца, я никак не ожидал. Что ж, к лучшему.

Что мне не понравилось, так это вопль Кровавого про слушать кровь и сердце. Если это действует против реольских невидимок, то подействует ли против меня?

Осторожно сместился в сторону, заходя за спину этому умнику и выбирая место, где миг моего появления не заметит никто из остальных врагов.

Кровавый, на этот раз в накинутом капюшоне, крутит головой, но меч в его руках безошибочно плетёт вязь движений, и Ветер клинков всё так же молотит по защите принцессы. Делает два дела одновременно? Молодец.

Я делаю ещё шаг, почти выходя на нужную позицию, когда кто-то из теней вопит:

— Господин! В сторону!

Я тут же, не размышляя, выполняю приказ, но внезапно ударивший Дождь клинков всё равно задевает меня, буквально вышвыривает из бесплотности.

Три печати, чтобы успеть вернуться в невидимость это слишком долго, я даже не пытаюсь, а пальцы и вовсе действуют ещё быстрей, чем разум.

Тум. Херристра сортам.

Одну печать сменяют другие, через вдох я уже покрыт плёнкой защиты, а над головой вскинута рука с щитом-тум.

Но теперь, когда я стал видим, по мне бьёт не один Кровавый предатель, а все, кто оказывается рядом и заметили падающие на кусты клинки. А ведь только что я считал, будто выбрал идеальное место для нападения, где у меня будет время уйти после убийства.

Мчась прочь под градом ударов, я выскользаю из пределов досягаемости ударов Кровавых буквально за миг до того, как сдаются обе мои защиты.

И это несмотря на то, что половина призрачных клинков их умений пришлась в деревья и кусты.

Спину жжёт, по ноге в сапог струится что-то горячее.

Что-то, чтоб меня Безымянный осчастливил.

Шагаю за ствол потолще, сменяю печати, торопясь использовать лечение.

Плевать на то, что ко мне уже несутся враги, плевать на расход сил — капающая из пустоты кровь не позволит мне скрыться, каким бы невидимкой я ни стал.

Успел.

Поток лечения я успел сменить печатями Шагов сквозь тень и даже сделать один шаг прочь, когда из-за дерева вынырнул Кровавый, полоснул пустоту мечом и замер над каплями моей крови.

Впрочем, замер только на миг, а затем его меч рванул в первую позицию.

Чтоб тебя… Сейчас он тут всё накроет Дождём или и вовсе Ветром клинков.

Я буквально побежал, лихорадочно переставляя ноги в нужных шагах.

Успел.

Я успел выйти за пределы его ударов за миг до того, как вокруг Кровавого вспыхнули голубые искры, а из них упали вниз, разрывая дёрн и срубая ветви кустов, полупрозрачные клинки.

Не успел даже порадоваться, как по лесу прокатилась подсказка:

— Вперёд на три шага и левей на локоть. За ясенем!

Ближайшая ко мне тень охнула:

— Господин!

Я выругался и рванул прочь. Всё же они меня действительно чуют. Или чует только один, тот, кого я так и не успел убить.

Заложил петлю, заходя с другой стороны.

На ходу сложил правой рукой приказ.

Ослабьте его.

Все тени тут же собрались передо мной в жирную, многоногую, многорукую и многоголовую единую тень.

Теперь на правую руку ускорение.

Сработало, как всегда, одно из немногих умений, что я могу совмещать с Шагами сквозь тень.

Я стал быстрей, но при этом не вывалился из состояния бесплотности и невидимости.

Влево, вправо, обходя стегающие по земле клинки, теперь я достаточно быстр для этого.

Следуя передо мной в пяти шагах тени влетели в Кровавого, заставив его охнуть и оборвать умение Дождя Клинков.

Я же замер, сжав кулаки, а через долю мига снова используя печати с двух рук. Совсем другие.

Исит узарр аххау.

Я протаиваю, обретая видимость и плоть.

Кровавый вскидывает голову только для того, чтобы заполучить таран в темноту под капюшоном.

Третий.

Миг промедления, чтобы польстить себе, едва не становится для меня последним — меня снова накрывает Дождём клинков.

И снова прочности тела не хватает, чтобы выдержать этот удар — прочь, с места убийства, а затем и в невидимость я сбегаю ещё с тремя ранами.

— Никого, господин.

В безопасности, едва ли не в сотне шагов от схватки я вываливаюсь из невидимости, тороплюсь заживить раны, пока по моим следам не пришли враги.

Ариос успокаивает меня, но его вести с привкусом горечи:

— Не преследуют, господин. Навалились на защитников принцессы, в живых осталось лишь двое, а предателей пятеро. Теперь двое из них истощают защиту телохранителей, а трое вглядываются в лес.

Я стискиваю зубы и киваю:

— Ладно, поглядим.

«Поглядим» ничем хорошим не кончилось. Клятые Кровавые, чтобы их Ребел прибрал, все чувствовали меня, все, а не только тот умник, что кричал о крови и сердце. Похоже, пока я бегал и лечился, он учил своих напарников.

Стоило мне приблизиться с любого направления ближе, чем на двадцать шагов, как они обрушивали на меня умения меча.

С двадцати пяти шагов мой таран уходил в пустоту, Кровавые успевали увернуться. Даже с ленцой.

Мне только и остаётся, что слушать их насмешки над криворуким реольцам и кривить губы. Отлично. И что делать?

Повторить успех с тараном не выходит. Более простые техники не только быстрей, но и слабее, пытаться ими убить Кровавых просто смешно. Тем же воздушным хлыстом я могу бить их до вечера. Это если вообще выживу с этим хлыстом в ближнем бою. Нападать лицом к лицу действительно самоубийство. Но и ждать, когда они убьют последних телохранителей тоже бессмысленно.

Что же делать?

Жестами спросил

Что на дороге?

— Оставленная тень ещё не вернулась. Похоже, вы стали ещё чуть сильней, господин, и увеличилось расстояние, на которое мы можем отлетать.

Я мотнул головой. Отлично, просто отлично, только совершенно бесполезно.

Вперёд вдруг шагнул Ирал:

— Господин, пора бы вспомнить о том, что вы не ограничены одной лишь гранью силы идаров.

Я настолько удивился, что даже снова задал вопрос вслух:

— Ты о чём?

— О том, господин, для чего в Шагах сквозь тень у вас свободна правая рука. Вы ведь не думаете, что для техник этих нынешних недоидаров?

Я облизал губы:

— Ты имеешь в виду…

Ирал даже не стал дослушивать меня:

— Да, господин. Да!

С этими словами Ирал вбил руку себе в грудь и достал мой меч.