Путь первого

30. Старые интриги и гнездо наёмников

Я не раз спрашивал у мамы Самирана, как она догадалась, что я не её сын? Почему она накинулась на меня с кинжалом? Откуда у неё взялась уверенность, что меня подменили?

Мама Самирана неизменно отвечала, что мол, сердце матери не обмануть, якобы, она сразу поняла, что со мной что-то не так. Но я не верил в «материнское чутьё» и упорно поднимал этот вопрос в наших беседах. Постепенно узнал, как мама Самирана раскусила меня.

Дело в том, что она готовилась к чему-то подобному.

Как положено родовитым дивианцам, Мадхури Саран плела интриги и отбивалась от интриганов. В таких вялотекущих и скрытых родовых войнах, которые зарождались от безделья, и велись хитростью и обманом, а не оружием и боевыми озарениями, дети противника нередко становились целью атаки.

Конечно, убивать их никто не убивал, но детей враждебной семьи или рода старались охмурить с помощью «Обмана Взора» или — того хуже — с помощью запретного озарения «Иное Лицо», которое вынуждало видеть в людях не тех, кто они есть, а тех, кого задал озарённый.

Почуяв неладное в моём поведении, мама Самирана заподозрила, что в дом проник враг, которого она, будучи околдованной, восприняла за своего сына. Поэтому она не боялась угрожать мне кинжалом, ибо не верила, что я её сын. Потом, конечно, не верила моим рассказам о переселении душ, хотя делала вид, что верила. Думала, что разоблачит лгуна.

Я спросил, а кто, собственно, плёл интриги против неё?

— Те-Танга, конечно же, — ответила Мадхури.

— Но разве у Саран и Те-Танга нет мирного договора?

— Есть. И мы соблюдаем его и не убиваем друг друга, не так ли?

— Тогда с чего вы решили, что я не ваш сын?

— Наёмники, — кратко ответила она. — Мерзкие Те-Танга могли подослать наёмника, для твоего похищения.

— Зачем? С целью выкупа?

— Нет же. Ты разве забыл, что Те-Танга и Саран боролись за тебя? Каждый тянул тебя в свой род и предназначение. Старшие сословия Возвращающих Здоровье предупредили меня, что Те-Танга могут обратиться к наёмникам, чтобы они выкрали тебя и вынудили стать Те-Танга. Вот я и была готова к их подлости. Даже обзавелась кристаллами «Правдивой Беседы» для допроса.

Это сейчас я не удивлялся таким многоходовым интригам. Но в те дни я не поверил маме Самирана. Не поверил, что смешливый толстяк Похар Те-Танга, так похожий моего дядю из Екатеринбурга, согласился бы на издевательство над своим сыном.

Теперь же понимал, что молодые люди, имевшие полный набор граней, ценились. Даже один «полногранный» юноша или девушка значительно увеличивал славу выбранного им рода и предназначения. А на Всеобщем Пути судьба полногранного подростка принадлежала не ему, а роду, а то и сословию.

Ради переманивания многообещающего подростка в свой род можно и пойти на любые подлоги и подмены.

✦ ✦ ✦

Мадхури Саран ждала нас в гостевой комнате. На полу перед нею расставлены коробочки с едой и напитками. Когда я вошёл, она порывисто встала и хотела обнять меня, но смутилась при виде Лоуа в маске.

Мама Самирана пышно и многословно приветствовала нас и указала места, куда садиться.

Мадхури Саран смотрела на меня взглядом, полным материнской любви. Мне стало неловко — я не испытывал к ней никаких чувств. Кроме разве что благодарности за помощь в разъяснении обычаев жизни на летающей тверди. В первые дни моей новой жизни её поддержка оказалась бесценной. Тогда я был растерян настолько, что не сообразил: базовые церемонии и правила поведения за столом мне мог бы напомнить Внутренний Голос. Уж этому Самиран был обучен до меня.

— Я теперь ношу только эти браслеты, — радостно сказала Мадхури, показывая два тонких браслета на запястье левой руки.

— Э-э-э, очень хорошо, — недоумённо ответил я, не понимая, зачем об этом сообщать, да ещё таким тоном, будто мне это важно знать?

— Глядя на них, я знаю, что ты помнишь обо мне.

Я догадался, что браслеты Танэ Пахау положил в ларец дружественного дара. Несчастная мама Самирана думала, что я сам их выбирал и покупал.

— Самое ценное в них, светлая госпожа, то, что они наполнены сыновьей заботой.

— Ах, как я рада, Самиранчик. Только это и греет моё сердце. Но, как я поняла, ты пришёл не для того, чтобы проведать меня? У тебя ко мне дело?

— Нет, что вы! Только ради вас. Просто заодно пригласил товарища по отряду. Ей нужно ваше участие, мама.

— Я заметила, когда она вошла, — холодно сказала Мадхури. — Чем же вы болеете, незнакомка и товарищ моего сына?

Лоуа сняла маску и поклонилась:

— Меня зовут Лоуа Оаху. Моя хворь высечена на моём лице.

Мадхури спросила у девушки разрешения прикоснуться к ней. Затем профессиональным жестом ветеринара, осматривающего раздавленную машиной собачку, взяла Лоуа за подбородок и покрутила её лицо туда-сюда.

— Какой ужас, — сказала Мадхури. — Кто это с тобой сделал?

— Ваш сын. Он убил небесный дом, в ко…

— Прости, я спросила не о том, кто тебя поранил, а кто так страшно вылечил?

— Шигеро Саран, целитель того отряда, в котором я была раньше.

— Шигеро слишком молод и неопытен для таких ранений!

Я вмешался:

— В его защиту замечу, что Шигеро лечил Лоуа только в первые часы её страданий, потом ею занимался какой-то другой, не самый славный целитель.

— Для таких страшных ранений, — назидательно сказала Мадхури, — первые часы наиболее важны. От того, как была собрана разрушенная плоть, зависит дальнейшее лечение.

Я поклонился, мол, вам виднее, мамуля.

Мадхури отпустила кривой подбородок девушки:

— Предупреждаю, молодая госпожа, что для исправления вашего лица мне придётся полностью сломать его. То же с костями тела. Исцеление будет долгим и мучительным.

— Всё же не так мучительно, как жить с уродством, — поклонилась Лоуа.

— Даже моё мастерство не удалит все искажения. Их следы останутся с тобой на всю жизнь.

— Я полностью доверяю вам в этом. Что касается оплаты, то…

— Я буду лечить тебя по просьбе моего сына, поэтому об оплате я поговорю с ним.

Лоуа поклонилась в знак согласия.

Мадхури повернулась ко мне:

— Слом прошлого лечения будет первым шагом исцеления. Займёт два дня. На первом шаге хворая должна остаться под моим наблюдением. Второй шаг и время, которое оно займёт, зависит от первого шага. Вы готовы?

— Когда вам будет угодно начать? — спросил я.

— Мне было бы угодно начать прямо сейчас.

Лоуа с готовностью встала на ноги. Поднялась и Мадхури.

Они удалились в одну их тех комнат, которые были закрытыми, когда я исследовал квартиру. Как я теперь знал, там было что-то вроде медицинского отделения.

Я остался сидеть — мама Самирана скоро выйдет ко мне.

✦ ✦ ✦

Мадхури вернулась через полчаса. И сразу приступила к тому, чего мне не хотелось обсуждать: когда же я соглашусь лечить своё безумие?

— Мам, я стал первым в отряде самих Патунга! Илиин Раттар, самый старший воинства Поисков Правды, спрашивал моих советов! Если я дурачок, то как достиг этого?

— Я читала скрижали Ронгоа о безумцах, — возразила мама Самирана. — Некоторые из них добивались и большего, чем ты, ставший всего лишь челядинцем Патунга. И я не говорю, что ты дурачок, ты умён и красив.

— Потому что я твой сын. Успокойся уже, хватит меня лечить от того, что приносит мне пользу.

— Так же в скрижалях Ронгоа сказано, что если не вправлять разум одержимого, то он будет всё дальше уходить в своё безумие.

Я сменил тему:

— Я понял, госпожа. Я виноват, что давно не посещал тебя, но это вовсе не от того, что не люблю тебя. Просто у меня много дел…

— Тем не менее, — всхлипнула она, — когда тебе что-то понадобилось, то ты сразу нашёл время посетить меня?

Честное слово, Мадхури Саран мне больше нравилась в те времена, когда она будила меня пинком в грудь и всячески обзывалась. Сейчас это была сломленная горем женщина. Даже «Молодой Образ» не скрывал её возраста. Ведь он менял кожу и мышцы, но не выражение глаз и мимику. А они прямо кричали о том, что мама Самирана переживала за сына.

Её горе напомнило мне маму Дениса Лаврова, мою маму, которая точно так же обижалась, что я редко приезжаю в Екатеринбург. И ещё реже приглашаю родителей к себе, в Питер.

— Ладно, — вздохнула Мадхури, — я вижу, что ты тоже огорчён. Мне уже достаточно этого доказательства твоей сыновьей заботы. Я смирилась с тем, что ты стал воином, хотя это ещё одно доказательство твоего безумия. Но я не могу смириться с тем, что для меня ты уже завернулся в покрывало смерти. Настолько редко я тебя вижу.

— Виноват, — склонил я голову. — Обещаю, что теперь мы будем видеться, ну, скажем, каждые двенадцать дней?

— Зачем? — горько спросила мама Самирана. — Для того, чтобы ты сидел со мной, делая вид, что тебе интересно? И разве мать для тебя это что-то вроде упражнений в бое на мочи-ке, которые нужно выполнять по расписанию?

— Чего же тебе тогда надо? — не выдержал я.

— Пообещай мне одно: что ты всё-таки начнёшь лечиться.

— Ты чем-то болен, Самиран? — спросил вдруг Похар Те-Танга, выходя из арки одной из комнат.

Я ранее слышал шорох и сипение за стеной, но решил, что это Служанка. Рабы частенько тяжело дышали через ткань, словно Дарты Вейдеры.

Я подскочил и смиренно поклонился:

— Добрый день, отец.

— Я не подслушивал, — тут же оправдался он, не глядя на Мадхури. — Просто недавно вернулся. А эта комната, как вы знаете, как раз имеет выход на балкон, где приземляется мой акраб…

Оправдания звучали натянуто. Очевидно — он именно что подслушивал.

— Со мною всё в порядке отец. Я привёл к маме хворую из моего отряда.

Папа Самирана выглядел не так свежо, каким я его запомнил в тот день, когда он и мама посетили меня в кутузке Прямого Пути. Хотя на нём та же белая шуба, как у сутенёра из американских комедий, но теперь она делала его не респектабельным, а каким-то ещё более несчастным. На шубе чернели пятна засохшей грязи, в ворсинках застряли какие-то щепки и сухие листья, будто Похар валялся под забором. Лицо его стало до странности тощим, что не сочеталось с большим брюхом. Само брюхо не торчало победоносно и жизнеутверждающе, как раньше, а висело тяжёлым мешком. Кажется, его кризис среднего возраста углубился.

— Я здоров, отец. А вот вы… Вы в порядке?

— О, лучше не бывает. Скоро будет ещё лучше. Вот увидите! Увидите!

Щёки Похара задрожали, словно он сдерживал то ли ярость, то ли рвоту.

— Рад тебя видеть, сы… Самиран. Прости, у меня важные дела.

Он быстро прошёл мимо меня и спустился в подвальный этаж. Туда, где жили рабы и где у него не могло быть никаких дел.

— Вот уж кто безумен, — сказал я маме. — Что с ним? Некоторых воинов в покрывало смерти краше кладут. Даже после того, как по ним оттопчется гракк.

Мадхури слабо улыбнулась:

— С тех пор, как род Те-Танга и Карехи стали союзниками, Похар целыми днями пропадает в родовых владениях Карехи. Он и его брат ведут какие-то дела с Карапу Карехи.

— Что за дела?

— Мне-то откуда знать? Мы с Похаром видимся реже, чем с тобой.

— Но на это ты жаловаться не будешь?

Мадхури снова улыбнулась:

— Мне пора возвращаться к хворой.

— Спасибо. А плата за…

— Моя работа обойдётся тебе бесплатно, но кристаллы придётся купить. Уверена, Патунга обеспечили тебя казной.

— Сколько?

— Для начала девяносто тысяч, но это не все траты. Позже будут ещё. Мне нужно будет взять двух помощников из сословия. Но обещаю, что верну Лоуа былую красоту.

— Красота — страшно дорогая сила, — вздохнул я. — Я пришлю деньги сегодня.

✦ ✦ ✦

Я вышел из дома родителей и направился к месту для приземления акрабов. Внутренний Голос напомнил:

«Ты хотел посмотреть, что теперь находится на месте Храма Движения Луны».

Точно. Я расправил крылья и взлетел. Подо мной вилась та лестница в тысячу ступенек, по которой я когда-то поднимался домой и обещал себе, что обязательно обзаведусь крыльями.

На месте храма теперь не пустырь, а какой-то невзрачный барак из серого шлифованного камня. По периметру участка расставлены длинные шесты с флагами и фонарями, отмечавшими бесполётную зону. На плоской крыше барака стоял чёрный, приземистый, как таракан, акраб без опознавательных иероглифов.

Держась в отдалении, я облетел весь участок бывшего храма. Ни в одной стене барака не оказалось окон. Я сделал вывод, что это, скорее всего, склад дорогих стройматериалов для будущего строительства на участке.

Подозрительно было то, что вся территория вокруг барака закрыта густыми кронами деревьев. Раньше их не было. А если на участке будет строительство, то зачем засаживать его деревьями? Только для того, чтобы скрыть что-то от посторонних глаз. Особенно от тех, которые в небе.

Так быстро вырастить защиту из больших растений могли только мастера из сословия Поддерживающих Твердь. Например — Похар Те-Танга.

Я не успел завершить круг, как чёрный акраб на крыше барака зашевелился и взлетел, направляясь ко мне. Я отлетел ещё дальше и приземлился между двумя утёсами на какую-то заросшую травой дорогу, сделав вид, что именно сюда мне и надо было.

Но акраб продолжил сближение.

Приняв вид торопящегося по делам человека, я зашагал по заброшенной дороге, ведущей, кажется, в тупик. Зависший надо мной акраб «не заметил».

Я одет в гражданскую тунику и накидку. Кинжал и знак скрыты под складками, а чехол с мочи-кой — под плащом. Ничего не выдавало во мне воина.

Акраб опустился на ту высоту, на которой «не заметить» его уже нельзя. Я остановился и посмотрел вверх.

В поблескивающем чёрным металлом днище акраба открылся квадратный люк, в него высунулось лицо наёмника, закрытое маской со светящимися глазами.

— Чё ты тут летаешь? — рыкнул он голосом, искажённым маской.

— Вообще-то я шагаю по тверди, уважаемый. Или свет очей мешает вам увидеть это?

— Не летай над нашей землёй.

— Я и не летал.

— Ты кружил.

— Люблю, знаете ли, покружить в небе Дивии…

— Кружи в другом месте, а не над нашей землёй, понял?

— Нет.

Моё резкое несогласие обескуражило наёмника, который привык, чтобы его боялись.

— Ты кто, дерзкий юнец? Воин, что ли?

— А ты из какого крыла? — поинтересовался я. — Не из «Тёмных Героев», случаем?

— Не твоё дело, из какого я крыла.

— Недавно я славно отделал одного из твоих товарищей и забрал его копьё. У тебя какое избранное оружие, уважаемый? Вдруг мне пригодится?

— Ещё раз подлетишь к нашей земле — увидишь, какое у меня оружие. И умрёшь.

— Я ещё раз мне нагрубишь — умрёшь первее.

Наёмник обернулся, будто ему что-то сказали из глубины акраба. Снова повернулся ко мне:

— Попробуй, покружи ещё тут мне.

И, не дожидаясь моего тщательно подобранного остроумного ответа, закрыл люк.

Акраб резко унёсся в сторону и пропал за кронами деревьев.

В целом, я вышел победителем из словесного поединка. Но испытывать терпение наёмников не решился. Судя по всему, их тут много, целый барак. Поэтому расправил крылья и полетел домой.

✦ ✦ ✦

Выросшее на месте храма гнездо наёмников чем-то тревожило меня.

Наёмники покидали свои ветроломы только с одной целью — напасть на кого-нибудь в других Кольцах. Но чтобы они строили бараки в других Кольцах и жили в них — такое я видел впервые. Быть может, это и не новость для других дивианцев. Тут я не уверен. Вроде бы нет закона, что нельзя бывшим жителям ветроломов покупать дома и землю в других Кольцах.

«Нет такого закона, — подтвердил Внутренний Голос. Любой прирождённый житель имеет право жить там, где ему дозволяет его Моральное Право».

Я попросил Голос напомнить всё, что я знал об этом участке земли.

Землю под храмом Движения Луны выкупил род Хатт. Рабб Хатт, тот мужчина, с которым я разговаривал после резни во дворце Карехи — являлся советником Карапу Карехи, как до этого был советником Вакаранги Карехи.

Рабб Хатт обещал папе Самирана устроить мой брак с дочерью мясного барона, который укрепил бы род Те-Танга и сделал бы папу Самирана одним из старших в роду. Свадьбы не случилось, поэтому Похар Те-Танга потерял свои позиции и в роде, и в сословии.

Этим падением папы Самирана можно было бы объяснить грязные пятна на его шубе, мол, запил с горя и валялся в грязи, Но что если эти пятна — от трудов по выращиванию деревьев на территории гнезда наёмников? Тогда измождённое лицо Похара — это не последствия кризиса внутреннего возраста, но усталость от активного труда.

И как бы нет ничего странного и в том, что территорию охраняли наёмники, их часто нанимали именно для этого. Подозрительно, что их здесь целое гнездо. И принадлежали они, скорее всего, крылу «Тёмные Герои», то есть те, которые охраняли родовой дворец Карехи.

Нет сомнений, что у Те-Танга, Хатт и Карехи что-то вроде союза. Коммунальщики, животноводы и торговцы землёй. Или, если считать сословиями, союз Поддерживающих Твердь, Воздвигающих Стены и Созидающих Пищу.

Причём все трое используют наёмников для своей охраны. То есть, опасаются, что их союзу кто-то угрожает?

Или наоборот — они кому-то угрожают?

Явно какая-то интрига. Скорее всего, меня не касающаяся. Ибо сословия и рода плели такие интриги друг против друга из поколения в поколение.