Рассказы. Том 4. Фатализм

Глава 1 Мир свихнулся

Неприятности у него начались с будильника. У Дика Шелдона зазвенело в животе. По крайней мере, Шелдон так поначалу думал. Затем он перевернулся и решил, что проклятая штука звенит где-то в голове. Разум пришел ему на помощь. Он пил вчера вечером, это правда, но, конечно, не мог дойти до такого состояния, чтобы проглотить будильник. Нет, шум, должно быть, доносится от часов на комоде рядом с кроватью. Шелдон осторожно вытянул из-под одеяла худую руку и положил ее на бюро. Его пальцы ощупью, будто щупальца слепого осьминога, скользнули по металлической поверхности часов, добрались до выступающей ручки будильника и выключили его.

Шелдон думал, что выключил его. Но проклятый будильник продолжал звонить. В отчаянии Шелдон открыл глаза и сел.

Затем он злобно протянул руку и схватил проклятый механизм, буквально вывернув ручку.

Будильник продолжал звенеть. С яростью, порожденной мигренью, Дик Шелдон сбросил одеяло, схватил часы в правую руку и поднялся на ноги. Он с рычанием швырнул инструмент на пол. Будильник затих с последним, вызывающим предсмертным хрипом. Шелдон уставился на него в немом отвращении.

— Уф! — язвительно пробормотал он. Его глаза, блуждающие по тесной комнатке, наткнулись на еще один раздражитель. Свет.

Вчера вечером он пил. Вернувшись домой, он рухнул в постель и оставил свет включенным. Он заковылял к выключателю. Снова пальцы нащупали ручку, повернули ее в положение «выключено». Ручка щелкнула, но свет остался гореть. Шелдон застыл в недоумении. Свет продолжал гореть.

— Боже мой! — пробормотал он. Он все еще под парами алкоголя, вот в чем беда, и нервы сыграли злую шутку. Ну, от этого есть одно радикальное средство. Отчаянный, но единственный выход.

Шелдон вздрогнул и направился в ванную. Он снова пустил в ход бесполезные пальцы, на этот раз, чтобы открыть кран с холодной водой. Он подставил горящую голову под ледяной душ и держал ее там, пока все не заболело в знак протеста. Затем он вытерся полотенцем.

Так-то лучше. Шелдон закрыл кран с водой. Вода продолжала течь. Он попробовал еще раз — крепко повернул ручку и почувствовал, как она шевельнулась. Вода весело плескалась.

— Мой… — пробормотал Шелдон и сдался.

Опять этот проклятый домовладелец. Шелдон скажет ему пару ласковых слов, когда спустится вниз. Нет, это должно подождать до вечера. Взгляд на наручные часы убедил Шелдона в правильности догадки. Он должен поспешить или опоздает в офис. В конце концов, как бы смогли состряпать приличную газету без умелых услуг Ричарда Шелдона, этого блестящего молодого газетного репортера? Шелдон знал ответ на этот вопрос — знал, что редакторы способны выпустить газету и без его помощи. Так что ему следовало попасть в офис прежде, чем они сами решат этот вопрос. Он торопливо оделся, нахлобучил шляпу и посмотрел в зеркало на свое худое изможденное лицо.

Нахмурился — послышался шум бегущей воды. Он вернулся в ванную и сделал последнюю попытку закрыть воду. Ручка свободно поворачивалась в обе стороны, но вода текла ровным потоком. Возможно, еще до вечера здесь будет потоп. Ну и пусть.

Он заглянул в другую комнату, взял бумажник и открыл дверь.

Рука автоматически потянулась к выключателю, щелкнула, но свет не погас.

— Как вошел, так и вышел, — решил он и захлопнул за собой дверь.

Он достал ключи от машины еще до того, как спустился по лестнице. Потом вспомнил, что вчера вечером оставил машину на стоянке у Тони, взял такси и поехал домой. Ну, это означало поездку на трамвае и опоздание. Значит, придется обойтись без завтрака. Ладно, это будет один из старых деньков. Шелдон направился к углу. Похмелье прошло, и теперь его мучения были скорее душевными, чем физическими, потому что Шелдон испытывал странную ненависть к уличным машинам.

— Уличные машины, — обычно декламировал он во время вечерних возлияний. — Что такое трамвай, как не символ цивилизации? Шум, свет и решетки на окнах. Да, механическое чудовище, металлическая тюрьма, в которой люди стоят, пойманные в ловушку, пока несутся к неприятным им местам.

Шелдон любил иногда пофилософствовать, но понимал, что это глупо. Рассуждения не помогали — он все еще ненавидел уличные машины. Теперь, дойдя до угла, он застонал. Посмотрите на них — небольшая кучка овец у знака остановки, молча и терпеливо стоят, ожидая появления шумного железного монстра, который откроет пасть и поглотит их, а затем бросит в кандалы ежедневного рабства. Мало того, они доставали десятицентовики, чтобы заплатить за эту сомнительную привилегию. Все они — и старики, и молодежь, и мужчины, и женщины — с надеждой смотрели налево. Оттуда появлялась машина. Они смотрели в конец улицы с каким-то одурманенным нетерпением — как будто действительно хотели, чтобы машина прибыла, как будто приветствовали ее появление и надеялись, что их сосредоточенные взгляды ускорят этот момент. На секунду Дику Шелдону пришла в голову безумная идея. Может быть, сегодня утром машина не приедет! Возможно, трамвай съедет с рельс, или откажется сдвинуться с места. Простой механический дефект может стать этому причиной. Как в будильнике, который не переставал звонить. Или выключатель света. Или водопроводный кран.

Какой это будет великий момент! Эта кучка офисных рабов, наконец освободится от своей зависимости от механических помощников. Они пойдут на работу, как свободные люди, а не встанут, зажатые, словно пленники в черной дыре Калькутты, пока вонючий, скрежещущий металлический снаряд протащит их по улицам. Да, а что если трамвай не приедет? Что, если железный барабан не покатится — из фантазий Шелдона вывел шум. Подъезжал трамвай. Скромные маленькие пассажиры столпились на путях, словно собираясь совершить церемониальный приветственный обряд. Они должны были быть представлены Его Величеству, машине. Сначала молодые и белокурые девицы-стенографистки. Потом матроны, потом здоровые мужчины. Наконец, старики. Все было так упорядочено. Так чертовски свято!

Машина с грохотом рванулась вперед и остановилась. Но дверь не открылась. Кондуктор был занят своими рычагами. Толпа зашумела. Он покраснел и повернулся. Послышался шум. Наконец он шагнул вперед и толкнул дверь ногой наружу, и пассажиры поднялись на борт. Шелдон улыбнулся. Почти — но не совсем! Затем он глубоко вздохнул и нырнул в плотный поток. Через три минуты он уже стоял в центре вагона, утрамбованный как сардина, а большая жестяная банка покатилась вперед. Кто-то нажал кнопку следующей остановки. Шелдон напрягся, ожидая толчка от внезапной остановки машины. Но этого не произошло. Они проехали угол, и машина не остановилась. Сердито и настойчиво прозвучал сигнал. Сегодня утром кто-то пройдет еще два квартала пешком. Теперь-то машина остановится — но она не остановилась, а продолжала ехать вперед. Одна из пассажирок заскулила:

— Кондуктор, выпустите меня!

Кондуктор повернулся и уставился на толпу.

— Простите, леди, но рычаг заклинило. Исправим всего за минуту — воздушные тормоза не работают…

Снова раздался звонок, но трамвай с грохотом ехал вперед.

Шелдон почувствовал внезапное ускорение. Казалось, трамвай двигался независимо. Сердце подпрыгнуло. Что, если предположение Шелдона сбылось? А что, если машина не остановится? Что, если по какой-то извращенной случайности он будет продолжать движение по улицам бесконечно, неся в себе этих беспомощных смертных? Что-то вроде Летучего Голландца на рельсах? Он усмехнулся себе под нос, но остальные пассажиры не смеялись. Недовольные возгласы смешались в единый гул.

— Прекратите! — рявкнул кондуктор, выходя из себя. — Ради бога, ребята, я остановлюсь, когда все здесь починю.

Но звонки не прекращались. Механизмы застряли, Шелдон знал это. Они застряли — как его будильник, его лампа, кран.

Тормоза, гудки и краны — все застряло.

Что это значит?

Неужели что-то действительно произошло? Нет, не может, потому что… ну, просто потому что не может, вот почему. Любой ребенок это знает. Но пассажиры думали, что такое возможно.

Теперь они кричали и ругались в унисон, что даже перекрывало сводящий с ума гул.

— Остановите машину! Выпустите нас! В чем дело, проводник?

Я буду жаловаться! Я хочу выйти!

Проводник с грохотом ударил по пульту управления. Он открыл окно. Мимо пронеслась машина. Кто-то закричал, и толпу качнуло. Кондуктор высунулся в окно и дернул аварийный тормоз. Последовала вспышка, короткое замыкание, еще несколько криков, и трамвай с воем остановился. Шелдону показалось, что в этом вопле слышится вызов. Затем толпа, охваченная паникой, потащила его вперед и вытряхнула из трамвая. Шелдон оказался на улице, в квартале от офиса.

Он с ухмылкой свернул в другой конец квартала. Этот небольшой опыт освежил его. На мгновение ему показалось, что мечты сбываются. Но теперь… Не обращая внимания на толпу зевак, собравшихся на тротуаре, Шелдон свернул в здание и направился к лифтам.

— Доброе Утро, миста Шелдон.

— Доброе Утро, Джейк.

Негритёнок ухмыльнулся.

— У вас бледный вид, миста Шелдон.

— Зато тебе это не грозит, Джейк.

Джейк рассмеялся. Он закрыл дверь лифта. Кабина поехала наверх. Лифт все ехал, выше и выше.

— Эй, мне нужен восьмой этаж, Джейк!

— Лифт не работает!

— Прекрати глупости!

Мальчишка нажал на аварийную остановку. Машина продолжала подъем.

— О-о!

Они добрались до верхнего этажа. Шелдон уже пробивал в полу дыру — они ведь разобьются! Лифт набирал скорость, двигаясь сам по себе, без управления — он продолжал стремительно подниматься. Кровь бешено застучала у Шелдона в висках, когда кабина внезапно застыла, и Шелдон пошатнулся.

Сначала вверх, а теперь лифт летел вниз с невероятной скоростью. Джейк зарыдал, хватаясь за пуговицы своей формы.

Затем лифт со скрежетом остановился.

— Подвал, — выдохнул Джейк.

— Чуть не разбились, миста Шелдон. Лучше пойти по лестнице.

— Не волнуйся, я так и сделаю.

Шелдон бросился к лестнице в безумной спешке. В его голове что-то отстраненно и раздельно гудело: «Тут скрывается сюжет — большая история…»

Он пролетел через приемную, мимо рядов столов, подскочил к двери с табличкой «Лу Эйвери, редактор» и распахнул ее настежь.

Маленькая лысая птичья голова Лу Эйвери насмешливо склонилась набок, когда он ворвался внутрь. Маленькие глазки-бусинки редактора прищурились, когда он быстро поднялся и навис над Шелдоном.

— Ты опоздал, но у меня нет времени тебя увольнять. Там что-то сломалось, и ты мне нужен.

— Кажется, у меня есть история, босс… — начал Шелдон.

— У тебя есть история, а? Думаешь, что у тебя есть история, когда самый большой материал года накручивается тебе на уши! — пробормотал Эйвери. — Это у меня есть история, и самая безумная из всех, что ты когда-либо слышал.

Маленькие глазки-бусинки засверкали.

— Слушай. Посмотрим, сможешь ли ты осознать это своей черепушкой. Час назад, в 8 утра по восточному стандартному времени, мир сошел с ума.

Сердце Шелдона снова затрепетало. Он знал, что будет дальше.

— Экспресс «Двадцатый век» должен был прибыть в 8:10, но его здесь нет. Это в Рединге, штат Пенсильвания, и он направляется на Запад. Он свернул на боковые пути и снова куда-то отправился. Никто не знает, кто нажал на кнопку, и никто не знает, почему поезд не останавливается — теперь он неуправляем!

Эйвери постучал по столу.

— Три самолета, которые должны приземлиться в аэропорту, все еще летают где-то над Великими озерами. Они до сих пор не спустились вниз. Сегодня утром не причалил лайнер «Албания».

Он выплыл из пролива и направляется на юг. Вот телеграмма от капитана. Он не может остановить судно. Газовая компания сообщает, что не может отключить газопровод. Электрическая компания сообщает, что не контролирует освещение. На гидростанции зафиксировано пятьдесят звонков о затоплениях.

Краны не выключаются.

Карандаш Эйвери подчеркивал каждое предложение легким возбужденным щелчком по столу.

— Уличная автомобильная компания сообщает о неполадках на всех линиях. На 108-й улице произошел взрыв в метро. Поезда не останавливаются. Лифты в офисных зданиях вышли из-под контроля. В кинотеатре «Империя» проектор работает всю ночь, и механики не могут его выключить. Сейчас вся наша команда в городе — я отключил входящие звонки. Они все одинаковые, понимаешь? Они говорят, что мир сошел с ума.

— Это и моя история тоже, — пробормотал Шелдон.

— Я так скажу! — Эйвери подошел к окну и посмотрел вниз. — Там что-то происходит. Нечто большое. Весь ад вырвался на свободу.

Мы можем сообщить об этом, но это не то, чего бы я хотел.

Маленький редактор повернулся на каблуках.

— Я хочу знать, почему это происходит!

— Вы пробовали обратиться в Фонд Рокфеллера?

Университеты?

— Естественно. Они не знают. Может быть, энергия солнечных пятен. Что-то влияющее на механические законы. Они работают над этим. Но они в тупике. Уже начинаются звонки от всяких придурков, кричащих про конец света и тому подобные вещи.

— А как же тот физик, Крейн? — предположил Шелдон.

Эйвери обернулся.

— Возможно, он в курсе. Нужно с ним переговорить.

Дверь открылась. В комнату ворвался мальчик-переписчик и швырнул на пол лист бумаги. За ним маячил Пит Хендрикс, главный печатник.

— Вот вам лишний экземпляр, — пропищал мальчик.

Глубокий голос Хендрикса заглушил его.

— Да, вот твоя чертова добавка, — проскрежетал он. — И тебе лучше поскорее достать еще одну, Эйвери.

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, что мы только что закончили печать тиража, но станок не останавливается. Он застрял, слышишь? Мы должны сделать что-нибудь или перерезать кабель…

Хендрикс потерял самообладание. Его голос дрогнул, когда он продолжил.

— Что случилось, шеф? Я не понимаю, почему станок не остановится. И лифт тоже сломался. Что случилось?

— Спускайся вниз, — рявкнул Эйвери. — Приготовься к дополнительному тиражу. Но не вздумай делать ничего опрометчивого — просто стой рядом.

Он выпроводил Хендрикса и мальчишку из комнаты и закрыл дверь.

— Вот видишь?

Дик Шелдон кивнул.

— Тебе лучше сделать то, что ты предложил — найти этого Крейна. Его зовут Эндрю Крейн, не так ли? Знаешь, где он бывает?

Шелдон кивнул и открыл дверь. Эйвери хмыкнул.

— Да, кстати… — птичья голова редактора отвернулась. — Будь осторожен, сынок, ладно? Никто не знает, что происходит.

Творятся странные дела. Мы все с чем-то столкнулись.

Происходит что-то новое, большое и… ужасное. Это как столкновение с другим миром.

Глава 2 Ужасу не нужны теории

Когда Шелдон вышел на улицу, свистки все еще пронзительно визжали. Громкий, ликующий, хриплый крик торжества вырвался из тысячи металлических глоток.

Слышались и другие звуки — стоны, всхлипы, крики. Шелдон уставился на толпу, запрудившую тротуары. Это была праздная публика, но в действиях людей не было ни намека на мирную жизнь. На улицах царил страх. Шелдон видел, как мимо проносились машины со скоростью в сорок, пятьдесят, шестьдесят миль в час. Лица водителей мерцали ужасом. Они сидели внутри, вцепившись в неуправляемые рули.

Шелдон побежал к концу квартала, расталкивая ошеломленных зевак на обочине. Сверху из окон офиса раздавались пронзительные голоса: истерическое хихиканье стенографисток смешивалось с какофонией заводских сирен. На этом углу была аптека, и когда Шелдон проходил мимо, раздался щелчок от автомата по продаже сигарет. Стайка ребятишек бросилась вниз, когда машина выбросила пачки сигарет.

Шелдон боролся побежал, пересек проезжую часть, потом снова побежал. Мужчина с дикими глазами столкнулся с ним, когда он завернул за угол. Он был без шляпы, без рубашки, на шее и руках вздулись вены. Он схватил Шелдона за руку и ахнул.

— Это конец! Конец света!

Шелдон стряхнул его руку, увидев впереди гостиницу. В вестибюле ему дали номер квартиры физика Крейна — «92». Он не нажал на кнопку звонка, теперь это стало бесполезно. Он также решил не пользоваться лифтом, а направился через пустынный вестибюль к лестнице и поплелся наверх. Девять этажей. Запыхавшись, он двинулся по коридору к темной двери.

Еще один звонок. Шелдон постучал.

— Войдите.

В прозвучавшем глубоком голосе сквозило что-то странное. И тут Шелдон понял, что именно. Голос был спокоен — а сегодня Шелдон не слышал спокойных голосов.

Он открыл дверь и вошел в большую гостиную. В дальнем конце зала, лицом к широким окнам, стояла высокая фигура.

— Мистер Крейн?

— Это я.

— Я Ричард Шелдон, репортер.

— Честь для меня.

Высокая фигура медленно повернулась. Шелдон посмотрел в глубокие карие глаза Эндрю Крейна, сидящие под широким лбом.

Атлетическое тело и коротко подстриженные седые волосы физика казались странно неуместными. Но это был день несообразностей, и Шелдон усмехнулся.

— Полагаю, вы знаете, почему я здесь.

Крейн улыбнулся в ответ.

— Нужно заявление, я полагаю?

— Вот именно.

— Садитесь, выкурите сигарету. Вон из той коробки. — Крейн встал в центре комнаты. — Я уже несколько часов стою у окна и наблюдаю за тем, что там происходит.

— Я полагаю, вы знаете о электростанциях, поездах и всем остальном, — рискнул вставить Шелдон.

— Я догадался об этом из того, что видел.

— Значит, у вас есть теория насчет происходящего?

Крейн улыбнулся.

— Согласно распространенному мнению, у всех ученых для всего должны быть теории. Боюсь, мне придется разочаровать вас, мистер Шелдон. У меня нет никакой теории насчет всего этого.

— Но вы, должно быть, что-то поняли, если наблюдали…

— О, это не совсем научный интерес, скорее любопытство.

Поэтому спекуляции с моей стороны были самыми ненаучными.

— Неважно. Я хотел бы знать, о чем вы думали, когда смотрели в окно.

— Вы не осмелитесь напечатать эти мысли.

— Продолжайте, мне интересно.

Улыбка исчезла с лица Крейна, когда он сел. Его глаза решительно остановились на ковре.

— Я стоял несколько часов и наблюдал. За движением машин.

Движение — вот мое первое впечатление от всего этого. Все движется. Каждое механическое устройство ускоряет свою скорость, свою силу. Заметили ли вы, что практически все отклонения от нормы характеризуются тем, что машины больше не останавливаются? Вы не можете ничего выключить. Всеми машинами как будто овладела какая-то огромная новая форма энергии, сверх присущей ей силы. Можно даже назвать это чем-то вроде жизни.

Шелдон кивнул. Крейн продолжал монотонно рассуждать.

— У меня нет никакой теории. Возможно, это пятна на солнце. Или магнетизм. Возможно, большая трансмутация электрической энергии. Какая разница как вы это называете? Это случилось, вот и все. На наши машины воздействует какая-то новая сила, которая взяла под контроль механизированные и искусственные структуры неорганической материи, созданные для служения человечеству. Я буду откровенен. У машин есть жизнь. Может это абсурд, а может и нет. Машины ожили. Как это объяснить? Например, является ли жизнь электрической энергией? А душа? Мы только знаем, что какая-то искра оживляет механизмы, которые мы называем своими телами, и превращает их в живые существа. Может ли быть, что подобная искра теперь оживила наши механические устройства?

— Звучит довольно дико, — пробормотал Шелдон.

— А разве нет? И разве это не дикость творится там, на улице, ведь вы видите, что это действительно происходит? Потому что машины теперь движутся автономно — любые машины, электрические, моторные и механические. Они двигаются самостоятельно. Это жизнь!

Крейн снова поднялся.

— Я же сказал, что у меня нет никакой теории. Все, что у меня сейчас есть — это страх.

— В смысле?

Крейн проигнорировал вопрос. Он словно говорил сам с собой.

— Сначала мы создали машины, чтобы передвигаться. Затем мы сделали машины, делающие машины. Мы создали целый мир машин. Машины, которые двигаются, машины, которые говорят, машины, которые производят, машины, которые разрушают. Машины, которые ходят, бегают, летают, ползают, копают и дерутся. Машины, которые добавляют и печатают, слышат и чувствуют.

— Нас, людей, два миллиарда. А как насчет популяции машин?

Вот что меня беспокоит. Насколько они превосходят нас числом?

— К чему вы клоните?

— Это может быть эволюция, — продолжал Крейн. — Эволюция заключается в быстрой мутации, а не медленной прогрессии.

Жизнь может развиваться внезапно, а не постепенно. Если так, то они оживают, все и сразу. Живые, они будут искать свое собственное место в мире. Не как рабы — они это уже доказали.

Значит, это эволюция. А потом наступит революция!

— Вы думаете, они восстанут против нас?

Впервые за все время Крейн ответил на вопрос Шелдона.

— Боюсь, что они уже сделали это. Что есть непрерывное движение, как не первый признак бунта?

— Но вы же не верите, что они разумны?

— Кто знает? Кто действительно знает, что такое интеллект? Что такое мозг? Серая губка? Разве не искра, внутренняя энергия создает цель? Назовем это инстинктом, осознанием — мы смутно находим их в наших черепах, но кто может утверждать, что они не существуют в других формах? Возможно, машинный интеллект имеет другую форму — своего рода коллективный интеллект. Если так, то эта бесцельная беготня туда-сюда быстро перерастет в прямое действие. В план, схему движения.

— Для человека с похмелья понять это трудновато, — ответил Шелдон. Он встал и подошел к радио. — Вы не против?

— Включайте. Возможно, есть какие-то новости.

Шелдон повернул выключатель. По мере того, как радио нагревалось, бессвязный голос диктора задыхался от серии сбивчивых заявлений.

— … объявлено чрезвычайное положение. Только что пришел бюллетень из Норфолка, штат Вирджиния, сообщающий о беспорядках на военно-морской верфи. Беспорядки на военно-морской верфи. Империя… ха-ха… мои друзья… красные буквы… на это национальный принося вам теперь… коробка… фантом знает…

Шелдон выключил приемник. Ничего не произошло.

Многоголосие голосов так внезапно прорвалось сквозь слова диктора — так безумно, так бессвязно, так громко, что на мгновение ошеломило Шелдона. Крейн вскочил на ноги.

— Это случилось, — прошептал он. — Второй этап. Машины начинают действовать. Самостоятельно!

— Голоса из вчерашних программ, — прошептал Шелдон. Он схватил Крейна за руку. — Вы должны увидеть моего босса, Лу Эйвери. Мы напечатаем все в следующем издании. Ваши идеи, все догадки. Нам придется работать быстро…

— Бесполезно, — пробормотал Крейн.

— Но должен же быть какой-то выход, пока не стало еще хуже.

— Что ж…

Двое мужчин направились к двери. Позади них заревело радио.

— … натуральные витамины сообщили, что два пропавших без вести сейчас отвезут вас и настроятся на завтрашнее убийство пошлют только десять центов и разницу…

Шелдон выдавил кривую улыбку. Безумный голос радио издевательски завыл на прощание.

Глава 3 Машины на марше

Улицы заполонили беженцы. Люди, сбежавшие из офисов, магазинов, домов — теперь они больше не были безопасны.

Лифты, кузницы и кухонные плиты перестали быть работать.

Теперь они стали чужаками, врагами. И люди на улицах оказались беспомощны. Теперь, когда первое возбуждение улеглось, они бесцельно кружились по тротуарам, с напряжением и растущим страхом. Не было причин для каких-либо действий; не было лидеров. Кто может вести, куда, и против чего?

Крейн и Шелдон, двигаясь вперед, казались единственными целеустремленными фигурами в толпе. Остальные стояли и смотрели на улицу. Несколько полицейских бесцельно прошли мимо, но даже не попытались отдавать приказы. Они даже не пытались скрыть смятение в своих глазах — смятение, царившее повсюду. Потому что происходило нечто новое. Свистки все еще звучали, и машины все еще проносились мимо, но в свистках появилась новая интонация — пронзительность. Автомобильные гудки блеяли, и некоторые из проносящихся мимо машин двигались без водителя.

— Смотрите! — Шелдон схватил Крейна за руку. Лязгая, сигналя, мигая огнями, вниз по улице проехала пожарная машина.

Настоящий ад на колесах — без водителя или команды пожарников. Будто заслышав ее приближение, машины разъезжались во все стороны, а люди подались назад, обратно к закрытым дверным проемам.

Все боялись — но чего? Крейн пробормотал что-то неразборчивое в шуме. Шелдон не выпустил руку физика, когда они побежали, и это прозвучало так: «Р. У. Р.». Шелдону хотелось убежать от происходящего, скрыться от сцен, к которым он был не готов. Он хотел вернуться в офис, в газету, где был порядок и успокаивающая рутина. Вернуться к привычным лицам и привычным обязанностям. Но когда они наконец поднялись по длинной лестнице и вошли в приемную редакции, знакомых лиц уже не было. Или, скорее, на знакомых лицах появились незнакомые выражения. Страх, смятение, истерия улиц отразилась и на этих лицах.

Люди бормотали себе под нос что-то бессмысленное. Никто ничего не понимал. Царил страх. За письменным столом стояли все — мужчины, парни из спортивного отдела, клерки, репортеры, все. Благодаря великому уравнительному качеству страха все внезапно обрело дух демократии. Эти дамы и господа из привилегированного «четвертого сословия» наблюдали за собственными пишущими машинками на своих столах, весело щелкающими клавиатурами без помощи человеческих пальцев.

Они смотрели, как рычаги сдвигают каретку, как стучат клавиши.

Тут и там пишущие машинки стрекотали сами по себе!

Нелепо, гротескно — но гротескность и ужас связаны между собой… и это было ужасно. Крейн смог выразить это словами.

— Вот оно, истинное зло, по определению Артура Мейчена, — прошептал он. — Когда роза вдруг начинает петь.

— К черту все это! — Лу Эйвери одним резким прыжком выскочил из своего кабинета. — Мир сошел с ума, а ты стоишь и болтаешь как дурак!

Шелдон улыбнулся. По крайней мере, было за что цепляться — Лу Эйвери не потерял самообладания.

— Шелдон! — прохрипел маленький редактор. — Избавься от этого придурка и скажи мне, что происходит с Крейном.

— Это и есть Крейн, — ответил Шелдон.

— Хорошо. Идите сюда оба, быстро.

Дверь кабинета закрылась за ними, и они наконец-то очутились в относительной тишине.

— Что-нибудь случилось с тех пор, как я уехал? — спросил Шелдон.

— Много чего, сынок! — Эйвери указал на беспорядочную стопку бумаг на своем столе. — События развиваются быстро — слишком быстро. Мы получили сообщения из Лондона, Рио, Сингапура.

Местные дела тоже плохи. Печи разгораются, начинаются пожары. Проблемы у пожарных: не могут вывезти машины. У меня Донован в мэрии пытается получить заявление от мэра. И происходит еще много странных происшествий. Слишком много…

Эйвери помолчал. Одной рукой схватив карандаш, он начал выстукивать на столе.

— И это еще не все. Радио вышло из строя — полагаю, вы в курсе. И я думаю, что следующим будет телетайп. Телефонная компания закрыла все местные звонки, но не назвала причин. Я попытался наладить линию связи с Вашингтоном.

— Вашингтон? Мы получили сообщение о чрезвычайной ситуации в стране, когда радио отказало, — вмешался Крейн.

— Да. Я как раз хотел сказать. Они объявили об этом, и что-то о беспорядках на флотских верфях. Но у меня есть реальная информация, и все гораздо хуже.

Карандаш стучал по столу.

— Из морских и армейских арсеналов пропадают пушки и танки.

Моторизованные подразделения прорвались через склады в Сан-Диего и Форт-Дикс. Взлетают самолеты.

Эйвери выдавил кривую, застенчивую улыбку.

— Можете себе представить, что я говорю о таких вещах? Уму непостижимо, беглые танки и самолеты! Мы же не можем написать об этом в газете, правда?

Дверь открылась. На пороге снова стоял Пит Хендрикс и держал бумагу в руке. Он молча протянул ее, отвернувшись.

Эйвери выхватил свежий экземпляр газеты из дрожащих пальцев.

— Дополнительный тираж? Хорошо.

Мгновение спустя в его голосе послышалось негодование:

— Святые угодники!

Шелдон и Крейн подошли к нему сзади и заглянули через плечо.

«Авария машин взбудоражила город», гласил заголовок. Под ним, в колонке жирным шрифтом содержалась история сюжета.

Все прочитали первые несколько строк.

Хендрикс первым обрел дар речи — и его голос звучал не слишком громко.

— Мы установили гранки. Станок не останавливался, но мы установили, гранки, сделали все правильно. Луи Фишер, он мертв.

Они поймали его. Тогда мы заперлись внутри. Они пытались выломать двери. Луи мертв. Мы все установили. Они не могли остановить нас, но они все отпечаталось неправильно. Видите?..

Станки напечатали неправильно. Я не могу сказать, что случилось с Арчем. Пресс тогда даже не остановился, а просто заел, и детали покраснели. Все покраснели, говорю вам!

Эйвери не слышал его, не видел, как он вышел, продолжая рассматривать беспорядочные буквы на бумаге. Наконец карандаш снова начал бить как метроном.

— Вы знаете, что это значит, — пробормотал он. — Пишущие машинки, телетайпы и телефоны сломались. И печатные станки, и радио. Это означает, что линии связи не работают. Поняли? Мы застряли здесь, в этом мире, все мы. Остались без связи. Наверное, почта тоже не работает. Автомобилей, поездов и самолетов для доставки почты больше нет. Мы в изоляции.

Эйвери встал. Его кулак стукнул по столу.

— Но, клянусь богом, мы можем попытаться! — пробормотал он. — Если понадобится, я установлю ручной пресс. Мы должны выпустить газету — надо предупредить людей.

— Для чего? — спросил Шелдон.

— Ну, чтобы они смогли уничтожить машины. Отсоединить все провода, перерезать кабели, отключить все источники питания, включая электричество. Пусть люди разобьют бензонасосы, прежде чем автомобили смогут добраться до них. Пусть проколют шины. Еще есть время. Они — эти существа — пока не настолько организованы. Пока они неистовствуют, но не предпринимают никаких наступательных действий. Если бы мы только получили какое-нибудь заявление из Вашингтона! Черт побери, я уже полчаса держу Эгги на коммутаторе.

Эйвери решительно нажал на кнопку звонка.

— Внутренняя связь, должно быть, тоже мертва, — нахмурился он.

В черном ящике заскрежетал металлический голос, состоящий из человеческих слогов — или, скорее, повторения одного слога — но имел ультра-вокальный тон. Резкий, скрипучий и идиотский в своем механическом повторении, этот торжествующий голос хихикал снова, и снова, и снова:

— Ха-ха. Ха-ха. Ха-ха-ха!

— Эгги!

Эйвери рывком распахнул дверь кабинета. Большая внешняя комната была пуста.

— Проклятые дураки! Хендрикс, должно быть, распустил свои слухи, и все побежали за ним!

Столы стояли в молчании. Из-за беспорядочного стука пишущих машинок в них перепутались и заклинили клавиши.

Телефоны молчали. Эйвери зашагал вдоль ряда пустых столов к коммутатору. Там сидела девушка, сомкнув локти и прижав к ушам наушники.

— Эгги! Проснись!

Эйвери встряхнул ее. Она упала на бок, а затем безвольно повисла, как марионетка, подвешенная за шнурки наушников, которые плотно прижимались к ее голове — слишком сильно.

Тонкая красная струйка сочилась из ушей вниз.

— Ей сдавило череп, — прошептал Эйвери.

— Сдавило насмерть, — выдохнул Крейн.

— Значит, это началось. Уже слишком поздно что-либо предпринимать — они организовались и определили цель. Они не позволят себя уничтожить — потому что хотят уничтожить нас.

Эйвери неловко постучал пальцами по переключателю связи. В тишине кабинета раздался пронзительный металлический крик.

— Ха-ха. Ха-ха. Ха-ха-ха!

Глава 4 Смерть на колесах

— Мы делаем все что можем.

Руководитель безнадежно развел пухлыми ладонями, а затем сжал их в решительном жесте, который в данный момент не казался мелодраматичным.

— Мы пригласили всех — с приказом создать группу из пяти заместителей, чтобы держать нас в курсе происходящего. Клерки снаружи проверяют все отчеты по мере их поступления. Они собираются на постах Легиона, в арсеналах и штабе национальной гвардии. Красный Крест тоже работает, и пожарная служба присоединилась к нам. Им пока не с чем работать. Сейчас я готовлю списки и карты.

— Какой у нас план? — спросил Эйвери.

— Выдвигаемся, как только наберется достаточно людей. В первую очередь нам нужно занять электростанции. Они, конечно, будут противодействовать, но нам придется разбить машины, законно это или нет.

— Тогда мне нужна снайперская бригада. Вооруженная. Не будем рисковать с винтовками. Мы должны завладеть машинами — они уже разъезжают по тротуарам.

Шелдон кивнул.

— По пути сюда мы видели, как целый взвод покинул стоянку.

Они очень агрессивны.

Пухлые руки беспомощно поднялись.

— Я не знаю, куда мы оттуда направимся. Кто может планировать? Полагаю, надо работать группами, переходя от дома к дому. Сначала надо разбить все электрические розетки.

Потом печи, сантехнику. Конечно, это будет означать панику — а позже целую техногенную катастрофу, я полагаю. Но на мой взгляд, надо выбирать, или мы или машины.

— Дайте нам задание, — предложил Эйвери.

— Сейчас посмотрим, — указательный палец шефа пробежал по списку на столе. — Вот — этот автовокзал. В гараже стоит около дюжины больших трансконтинентальных машин, проверенных и готовых к запуску.

Он нацарапал адрес.

— Ваша задача — не дать им выехать. Возьмите несколько ломов в коридоре в офисе снабжения. Посмотрим, сможете ли вы собрать людей по пути туда. Прокалывайте шины. Разбейте радиаторы, если не сможете добраться до двигателей. Не дайте этим проклятым тварям вырваться на улицу. На вас лежит ответственность за этот участок. Удачи вам!

— Что ж, удача нам понадобится!

Именно Крейн высказал это мнение примерно пять минут спустя, когда их троица остановилась в дверях, готовясь выйти на улицу. Ночь стала темным союзником для распространения безумия. Мимо пронеслась толпа, охваченная волнами паники, а на нее сверху смотрели мигающие идиотские глаза желтых уличных фонарей и сверкающие многослойные сетчатки прищуренных неоновых вывесок. Огни мерцали с ненормальной скоростью, и толпа мчалась в ускоренном темпе перематываемой киноленты. Механические глаза уставились на людей, и темнота ухмыльнулась тому, что они увидели.

Шелдон и двое его спутников даже не улыбнулись. Они взвалили на плечи свои железные дубинки и быстро двинулись вперед. Это было нелепое зрелище — худой Шелдон, пухлый маленький Эйвери и седовласый Крейн, марширующие по улице с ломами, перекинутыми через плечи. Но никто, казалось, не видел и не замечал их. Люди больше не смотрели на себе подобных, теперь их внимание сосредоточилось на предметах. Твари с ревущими клаксонами и скрежещущими колесами, твари с пылающими фарами, твари, ползущие по улицам с тихо мурлыкающими моторами — а затем стремительно мчащиеся вперед, когда моторы увеличивали обороты. Существа, которые прятались в переулках и набрасывались на прохожих, существа, которые бегали вперед и назад, невзирая на перекрестки и бордюры.

Улицы переполняли машины. Их черные жукообразные тела двигались вперед, как неуклонный рой гигантских насекомых, пожирая все на своем пути. Стоял оглушительный грохот.

Непрерывно раздавались гудки, щелчки и моторный гул, перемежаемые зловещим треском, с которым автомобили неуклюже продвигались, разбивая фасады магазинов или ворота.

И люди старались не попадаться им под колеса.

— Почему люди не заходят внутрь? — пробормотал Крейн.

— Чтобы сгореть заживо в собственных печках? — спросил Эйвери.

В переулке было темно. Они быстро побежали вниз. Выйдя на улицу впереди, они заколебались.

— Перейти улицу не получится, — решил Эйвери. — Слишком много машин.

В дальнем конце улицы показалась новая батарея машин, сопровождаемая бегущими человеческими фигурами. Шелдон уставился на ухмыляющиеся морды седанов, по бокам которых ехали злобные маленькие родстеры. Скрежеща бампером, появился удирающий от них грузовик.

— Смотрите — водитель все еще внутри, — указал Крейн.

К лобовому стеклу прижалось крупное лицо, побелевшее от ужаса. Пока они смотрели, дверь купе открылась. Водитель заметил открытое пространство рядом с тротуаром, когда грузовик замедлил ход. Потом подобрался и прыгнул.

— Ну же, парень! — крикнул Крейн, зная, что его голос не услышат. Так же, как и водитель — он споткнулся на мгновение, добравшись до тротуара. Этого было достаточно. Два крейсерских такси выскочили из едущих позади рядов и помчались вперед. Они проехали над человеком, не останавливаясь, и их клаксоны торжествующе завыли при виде убитого. Не замедлив своего дикого движения, они на полному ходу врезались в заднюю часть родстера. Образовалась безумная свалка искореженных корпусов и вращающихся колес. Из искореженных машин доносились почти человеческие стоны.

— Это наш шанс, — пробормотал Шелдон. — За мной.

Все трое бросились к дальнему входу в переулок через улицу.

— Еще один квартал, — сказал Эйвери, указывая на табличку на доме. И тут они услышали что-то.

— Позади нас… шум, — прошептал Шелдон.

Мурлыканье. Мурлыканье, которое превратилось в рев.

— Прижмитесь спиной к забору.

Они так и сделали, когда рев перешел в гул.

— Берегись!

Эйвери повернулся как раз вовремя. Огромные серебряные изгибы руля и тупая смертоносная морда мотоцикла выскочили из темноты. Вращающееся переднее колесо поднялось, готовое давить жертв. Лом Эйвери ударился о передний бампер. Тварь увернулась. Сзади Крейн колотил по спицам колеса. Мотоцикл с ревом ударился о забор, когда Шелдон обрушил свое оружие. Он бил — снова и снова. С протяжным воплем мотоцикл рухнул на бок. Люди помчались вперед. Шум, свет. Снова вход в переулок.

— Ну вот!

На другой стороне улицы стояло серое приземистое здание автовокзала. Рядом с ним был еще один неосвещенный дом. Его широкие двойные двери указывали, что это гараж, который им был нужен. Провисшие на петлях ворота в сочетании с громоподобным грохотом указывали на то, что нечто пыталось вырваться наружу.

— Автобусы, — прошептал Эйвери. — Что же нам делать?

— Я бы сказал, зайти сбоку. Там должны быть окна. Мы можем забраться внутрь и…

Перед ними на краю переулка резко остановился бегущий человек. Его глаза были пустыми.

— Вы не видели Мэри? — он тяжело дышал. — Мою жену, Мэри?

Она была дома. Я оставил ее дома сегодня утром. Она ушла. Вы не видели Мэри?

Он резко повернулся и побежал обратно в том направлении, откуда появился. Троица не обратила на него внимания.

— Нам нужна помощь, — заявил Шелдон. — Мы должны были набрать людей, помните?

— Попробуем с ними, — сказал Эйвери.

На другой стороне улицы, сгрудившись в относительной безопасности здания автовокзала и оставив пустынный проспект проезжающим машинам, сгрудилась небольшая группа людей.

— Пойдем туда, — предложил Эйвери. На мгновение они отступили назад, когда по тротуару прогрохотал фургон доставки.

— Не заметил нас, — прошептал Крейн. — Затем он остановился и смущенно нахмурился. — Это начинает меня беспокоить, — признался он.

Эйвери не слушал. Он уставился на фургон.

— Он останавливается, — пробормотал он. — Должно быть, кончился бензин.

Шипящий мотор издавал приглушенные звуки.

— Хорошо, — сказал Шелдон, и Эйвери повел их туда. — Внутри может быть что-то, что нам пригодится.

Его лом стукнулся о заднюю дверь. Когда замок раскололся, она распахнулась. Эйвери поднялся на грузовой подъемник.

Внезапно он резко рассмеялся.

— Как раз то, что нам нужно! — объявил он. — Это стеклянная посуда.

— Стекло?

— Конечно. Мне было интересно, как мы сохраним этот район свободным, если атакуем гараж. Это решает проблему. Мы разбросаем стекло по всей проклятой улице, заблокировав оба конца. Шины автомобилей пробьет, если они попытаются въехать; а если автобусы попытаются вырваться, их ждет то же самое.

Работая быстро, все трое начали таскать коробки ваз и канделябров; бить бокалы и прочую посуду. К счастью, за это время ни один автомобиль не решился ворваться в этот конец улицы.

— Ну вот! — сказал удовлетворенно Эйвери. — А теперь пойдем внутрь и займемся вербовкой.

Внутри автовокзала царил бедлам. У кого-то, видимо, хватило предусмотрительности разбить усилительную систему, но хаос голосов все равно звучал пронзительно, и возбужденные толпы все время перемещались в этом замкнутом пространстве. Шелдон увидел сбитых с толку ругающихся водителей, застрявших и испуганных пассажиров, смешавшихся с разношерстной толпой, сметенной с улиц: школьники, женщины с замызганными пакетами, две официантки, полдюжины усатых бродяг, группа обезумевших от горя бизнесменов, старуха на костылях и перепуганный продавец сети магазинов, все еще в униформе.

— У нас тут Гранд отель, да? — заметил Эйвери, когда они протиснулись в дверь.

— Едва ли. — Крейн мотнул головой в сторону угла. Здесь царил настоящий бедлам, а вокруг фонтанчика с газировкой и ресторана теснилась небольшая кучка людей. Они деловито грабили кладовую, не стесняясь ни остерегающих голосов, ни авторитетов. И сидя на развалинах своих разбитых прилавков, продавец наблюдал за кучкой людей, сражающихся за его выставку бутылок с горячительным. Дюжина краснолицых мужчин и женщин дрались друг с другом.

— Давайте сначала наведем здесь порядок.

Эйвери локтями пробрался к скамейкам вдоль стены. Он взгромоздил на одну из них свое приземистое маленькое тело, пока не оказался над головами людей. Подняв лом, он опустил его на решетку ворот позади себя. Громкий лязг заставил головы повернуться в его сторону. Внезапно наступила тишина.

— Слушайте, ребята! — начал он. — Департамент полиции прислал меня сюда, чтобы я взял на себя командование. Есть работа, которую нужно сделать, и им нужна ваша помощь.

— Ну и черт с ними! Что мы можем сделать? — презрительно фыркнул какой-то мужлан, стоявший неподалеку от прилавка с напитками.

Эйвери показал свой увесистый ответ испуганным лицам перед собой.

— Мы можем кое-что сделать, если вы все поможете. Вы ведь хотите домой, не так ли? Вы хотите разбить эти машины?

В ответ послышалось смущенное бормотание, но Эйвери продолжал:

— Ну, тогда следуйте за мной.

— Туда, наружу? — насмешливо прозвучал чей-то голос. — Думаешь, мы спятили? Да эти машины разорвут нас на части.

Ропот усилился. Но занесенный над головой лом Эйвери призвал всех к молчанию.

— Ни одна машина не въедет в этот переулок — я позаботился об этом. На дороге стекло по колено. Достаточно, чтобы проколоть все шины. Теперь я хочу, чтобы вы, парни, помогли.

Пока вы сидите здесь и причитаете о мнимой опасности, существует реальная опасность, которая приведет к развязке прямо на ваших глазах.

— Вот как? Где? Что он имеет в виду?

Лом указал вперед, через окна склада на гараж.

— Там внутри дюжина автобусов, которые пытаются выбить двери и вырваться. Не автомобили, понимаете? Автобусы.

Трансконтинентальные автобусы, достаточно большие и сильные, чтобы разбить эти окна и проломить все это здание. И если мы не остановим их, они здесь камня на камне не оставят!

Эйвери помолчал. В ответном шепоте прозвучала решительная нотка. Он усмехнулся.

— Вот что я хочу от вас. Здесь каждый может помочь. Идите вон туда, к стенам. Вы увидите два пожарно-спасательных топора.

Возьмите их и начните разбивать эти скамейки. Не для деревянных дубин — разделите их так, чтобы отпало все дерево.

Нам нужны железные обода сбоку. После этого будьте готовы следовать за мной. Мы проникнем в гараж через окна, а потом пробьем шины и разобьем радиаторы.

— Молодец! — пьяный голос изменил свое мнение.

— Пошли, покажем этим проклятым машинам, кто здесь хозяева! — крикнул продавец бакалейной лавки.

Вслед за криками последовало действие. Эйвери дал толпе то, чего ей не хватало — лидерство, целеустремленность. Ответ был странно удовлетворительным для Шелдона, когда он наблюдал за происходящим со скамейки. Эти маленькие людишки — такие тщедушные и ничтожные на улицах, когда теряются в грохочущей кавалькаде машин — все еще что-то могли… Им нужна была искра творческого, организаторского гения. Они и им подобные построили этот город; построили машины, которые теперь восстали против них. Возможно, где-то в их рядах сохранилась решимость и способность победить наступающие орды. Если бы шеф сейчас вывел свои команды, все было бы не так плохо. Люди будут драться, если показать им, как.

Машины обладали силой и волей к разрушению, но они не могли организоваться. Для начала люди одолеют эти автобусы…

Все направились через двор автовокзала, числом в двадцать два человека. Двадцать два человека против двенадцати автобусов.

По крайней мере, их было больше — Шелдон взвалил Эйвери на плечи, чтобы разбить одно из высоких гаражных окон. По всем стенам люди делали то же самое.

Теперь вместо стекол зияли черные отверстия. Из гаража доносился ровный стук и грохот. Моторы урчали; тяжелые тела кружились, слепо долбясь в тяжелую стальную дверь гаража.

Злобно заухали клаксоны.

— Подождите минутку, — сказал Шелдон. — Эйвери, вы полезете внутрь?

— Конечно.

— Если спуститесь в темноте к автобусам — они убьют вас!

— Кто-то должен подавать пример. Мне понадобится дюжина людей, а эти ребята не сдвинутся, пока я не начну.

Эйвери вырвался и соскользнул с уступа. Через мгновение другие последовали за ним со своих подоконников. Крейн и Шелдон тоже приготовились к прыжку. Шелдон уставился в темноту. Шум усилился. Он ничего не видел, но знал, что между грузовиками бегут люди, слепо разбивая колеса и шины. Он услышал сердитое бормотание выхлопных газов и треск разбитых ветровых стекол. Раздался чей-то крик.

— Берегитесь — они знают, что мы здесь!

Раздался гул. Автобус помчался вперед.

— Помогите, я в углу. Помогите, кто-нибудь!

Оглушительный грохот. Шелдон напрягся, чтобы спрыгнуть вниз. Вниз, в безумную тьму, где человек и машина слепо сражались, чтобы уничтожить друг друга.

— Эйвери, — позвал он. — Ждите меня.

И тут он услышал это. Сквозь шум внизу он услышал его. Гул.

Сердитое жужжание, доносившееся с неба.

— Самолеты! — закричал он. — Самолеты… правительство выслало самолеты.

В ярком свете, отбрасываемом городом, множество фигур устремилось вниз по спирали. Шелдон усмехнулся.

— Дела налаживаются, — пробормотал он.

Крейн покачал головой.

— Ошибаешься. Помнишь, что мы слышали? Самолеты оставили свои ангары, а пушки и танки уехали из арсеналов… Боже милостивый!

Они одновременно повернулись. Далеко в конце улицы, слева от них, показались чудовища. Гигантские стальные махины, пробивающие себе путь сквозь все барьеры.

— Танки! — прошептал Крейн. — Они явились…

Он так и не закончил. Ибо ад вырвался наружу во взрыве пламени и дыма. В титаническом натиске пикировали самолеты и рванулись в атаку танки. Рявкнули орудия, и ужасный взрыв разорвал переднюю стену гаража.

— Позови Эйвери! — выдохнул Крейн. — Теперь они организовались, и нет смысла пытаться их остановить. Это война!

Шелдону казалось, что весь день был лишь слабой прелюдией к этому моменту. Самолеты падали вниз, пулеметы поворачивались, чтобы прошить улицу смертельными очередями. Танки выстрелили из своих башен, и крик боли вырвался из глотки города.

Теперь крики стали пронзительными, и люди появились словно из ниоткуда, чтобы беспомощно убегать перед натиском машин. Со всех сторон слышалось эхо канонады и выстрелов, а вместе с ними и вопли ужаса. Это была бомбардировка и вторжение — с одной единственной огромной целью — отнять человеческие жизни… убить всех людей. Шелдон не задумывался об этом, пригибаясь от свистящих пуль. Он упал в темноту, зовя Эйвери, потом подталкивал маленького редактора к подоконнику, когда внизу несся автобус, а затем вместе с Эйвери выбрался наружу, когда взрывной волной распахнулись двери гаража и автобусы устремились вперед.

Затем его сознание померкло. Шелдон был всего лишь телом — телом, бегущим по пылающим улицам, цепляющимся за дверные проемы, когда над ним пролетали самолеты, следовавшим за двумя другими фигурами в дикой гонке через бесконечный бред.

Глава 5 Код смерти

Квартира Крейна стала убежищем. По крайней мере, к тому времени, когда они закончили с радио, заперли двери кухни и ванной и перерезали телефонный провод. Проволока набросилась на них, как атакующая змея, но они прикончили ее.

— Присядь, расслабься на минутку, — предложил Крейн. — Вот, я принес это из кухни перед тем, как мы заперли дверь. Я думаю, ты голоден.

Он указал на груду разнообразных продуктов, беспорядочно сложенных на боковом столике.

— Кажется, у меня есть немного виски.

Крейн порылся в стенном шкафу. Они сидели в просторной гостиной, странное трио, устроившее пикник в разгар катаклизма. Закрытые окна не пропускали часть шума снизу, но время от времени стекла слегка дребезжали. Крейн встал и с нервной улыбкой задернул шторы.

— Должно быть, там ад, — сказал он. — Еще виски, джентльмены?

Все развалились в креслах, стараясь не молчать. Лучше говорить, лучше заглушить этот слабый, далекий гул. Шелдон налил себе еще виски.

— Мы должны составить какой-нибудь план, — заявил он. — Эти самолеты и танки! Они словно собираются устроить апокалипсис.

Он остановился и кисло усмехнулся.

— Мне больше не нравится это слово, — признался он. — Но мы должны что-то предпринять. Убраться из города, подальше от этих зданий — прежде чем они станут действительно организованными до такой степени, что никто не сможет убежать.

— Вы правы. — Эйвери был на ногах. — Мы сидим здесь и разговариваем, в то время как весь этот проклятый мир рушится вокруг. Давайте действовать! — Он повернулся к Крейну. — Как насчет этого?

Веки Крейна дрогнули.

— Не знаю, — прошептал он. — Я не знаю, есть ли смысл воевать с ними. Это неизбежно, так или иначе. Разве вы не видите? Это больше не наш мир — он принадлежит им. Хотите снова спуститься на улицу? Вы хотите увидеть, как пикируют эти самолеты падают и катятся танки? Вы хотите, чтобы машины выследили вас, пока вы спешите, как крыса, в новое укрытие?

Потому что в конце концов вас найдут — вы же знаете. Они найдут вас, меня, всех нас. И когда они это делают…

Свет в квартире мигнул и погас. Голос Крейна истерически повысился.

— Вот видите? Они отрубают питание.

— Чушь собачья! — усмехнулся Эйвери. — Это значит, что кто-то из ребят добрался до электростанций.

— Вы так думаете? — Крейн подошел к окну, отодвинул штору, поднял стекло. — Это сделали машины, — прошептал он. — Теперь они организованы, разве вы не видите? Они знают, что в темноте у нас меньше шансов. Они объединились.

Трое мужчин уставились в темноту, казавшуюся абсолютной.

Над ними и под ними, просторы города были погребены в полной ночи.

— Темно, как в бездне, — прошептал Крейн.

Сравнение пришлось кстати. Внизу и правда простерлась бездна — там, на опустевших улицах. Взмахивая крыльями летучих мышей, самолеты гудели и падали с небес. Завывая словно баньши, машины стаями охотились за людьми по извилистым улицам. Железные демоны сидели и хрюкали над своими искалеченными жертвами. Все размышления прервал стук стакатто в дверь квартиры.

— Вы можете туда пробраться? — спросил Эйвери.

Крейн нерешительно стоял в темноте.

— Мне открыть дверь? — спросил он.

— Надо бы выяснить, кто это, — ответил Эйвери.

— Или что это такое, — сказал Крейн.

Именно Шелдон, спотыкаясь, подошел к двери, нащупал ручку и распахнул дверь в полумрак холла. На пороге заколебалась обезумевшая фигура.

— Мистер Крейн, вы здесь?

— Да, — ответил физик с другого конца комнаты.

— Это я, Дункан, с верхнего этажа. Я подумал, что лучше предупредить вас. Лифт…

— Ну и что?

— Он везет их наверх! Эти железные грузовики. Лифт поднимает их, а эти железки пробираются от квартиры к квартире, пытаясь стучать в двери. Они сейчас наверху. Я рассказываю всем, до кого могу добраться, чтобы люди убежали.

Лучше поторопитесь, они двигаются быстро!

Говоривший ощупью пробрался по коридору и постучал в соседнюю дверь.

— Пол Ревир, — усмехнулся Шелдон.

— Это не смешно, — отрезал Эйвери. — Вы знаете, что это значит.

Они быстро учатся. Теперь они будут ходить с этажа на этаж, охотясь за нами в наших домах.

— Наших домах? — усмехнулся Крейн. — Теперь это их дома! Да, их — отныне они владеют улицами, зданиями, всем городом.

Говорю вам, мы больше не можем сбежать! Они найдут нас, выследят в наших убежищах. Они организованы, действуют совместно…

— Да, пока вы тут сидите и причитаете! — оживился Эйвери. — Ну же, давайте начнем.

— Как?

— Вот как. В этом доме есть пожарный топор?

— Что вы собираетесь делать?

Крейн и Шелдон, спотыкаясь, последовали за толстым человечком, ощупью пробираясь вдоль стен темного коридора.

Вскоре Эйвери уже возился со стеклянной панелью. Его кулак поднялся, и раздался звон.

— Отлично, я нашел топор!

— Но…

Эйвери обернулся, ощупывая внутреннюю стену.

— Вот она, дверь лифта. Помогите мне открыть его, Шелдон.

— Но машина должна быть наверху.

— Понимаю. Я собираюсь перерезать кабели. Понятно? Если лифт рухнет, тогда эти маленькие грузовики не смогут спуститься. Мы их отрежем.

— Вам не разглядеть кабели, — возразил Крейн. — Вы упадете в шахту.

— Все будет в порядке. Шелдон, держите меня за талию, я хочу высунуться. Думаю, смогу просто добраться до левого кабеля топором.

Приглушенный голос Эйвери эхом разнесся по пустой шахте лифта, когда Шелдон прислонился к краю пола и схватил коротышку за воротник.

— Теперь полегче.

Эйвери взмахнул топором. Раздался глухой стук.

— Это отдача!

Снова удар. Эйвери резко выдохнул, размахнувшись.

— Еще разок!

Сверху послышался грохот — стук дверей, гул.

— Эйвери… он знает — он спускается!

— Только еще раз!

— Эйвери!

Грохот перешел в рев. Как только топор ударил, трос со звоном разорвался. Шелдон схватился за маленького редактора, когда черная туша полетела вниз. Но было уже слишком поздно.

Падающий лифт задел голову и плечи Эйвери. Он беззвучно повалился вперед, и через мгновение машина пронеслась мимо, унося его тело под собой. Снизу раздался грохот, и стон измученного, искореженного металла. Потом — тишина. Не говоря ни слова, Крейн и Шелдон вернулись в квартиру и закрыли дверь. Медленно, методично они начали перетаскивать мебель, чтобы забаррикадировать выход.

Глава 6 Стальные хозяева!

Рассвет наступил в тишине, но то была тишина смерти. Двое мужчин сидели рядом за столом, их лица посерели не только из-за яркого света.

— Но почему? — прошептал Шелдон. — Если бы я только знал почему! С какой целью они хотят уничтожить нас?

Крейн поерзал на стуле и пожал плечами.

— В чем цель самой жизни, кроме существования? — спросил Шелдон. — И чтобы обеспечить свое существование, нужно уничтожать врагов. Мы враги — машины это знают. Веками мы порабощали их, использовали, а потом, когда они изнашивались, выбрасывали на свалку. Они знают, что мы уничтожили бы их сейчас, если бы могли — поэтому уничтожают нас. Но как насчет нашей собственной формы жизни? Как же человеческая жизнь?

Крейн горько улыбнулся.

— Хорошо сказано, — заметил он. — Вчера это еще имело смысл.

Сегодня, кто знает? Предположим, нас ждет вымирание?

Предположим, что эпоха человеческой цивилизации закончилась? Что, если машины лучше приспособлены для выживания сегодня, чем человеческая плоть?

— Трудно в это поверить.

— Но это так. — Снова горькая улыбка. — Назовем это эволюцией, неизбежной эволюцией. Человек должен умереть. Этот мир, который мы построили с такой гордостью, предназначен для машин, а не для людей.

Крейн встал с улыбкой.

— Так ли это? — продолжал Крейн. — Возможно, есть ключ к разгадке. Да, возможно — и я думаю, что знаю к ней путь.

Он подошел к двери и начал отодвигать мебель.

— Крейн, куда вы?

— Неважно. Мне только что пришла в голову идея — возможно, озарение. Ложитесь, Шелдон, отдохните немного. Здесь вы будете в безопасности, пока я не вернусь. Думаю, у меня есть для вас новости. Да.

Высокая фигура бесшумно выскользнула из комнаты. Шелдон смотрел ему вслед. Неужели Крейн окончательно свихнулся? Этот истерический страх и смирение — а теперь еще и самодовольство.

Что он задумал?

Шелдон налил себе еще выпивки. Ну, одно ясно — ему не заснуть. Он будет бодрствовать, пока не вернется Крейн. Если он вернется. Если… Репортер присел на диван, здесь было удобнее и мягче. Ему лучше на мгновение закрыть глаза. Наконец-то стало тихо. Тишина…

Через мгновение тишину нарушила серия приглушенных звуков. Шелдон храпел. Он не знал, как долго проспал. Когда он проснулся, снова наступили сумерки, и Крейн вернулся в убежище. Бледное лицо смотрело на него с любопытной усмешкой, когда Шелдон сел.

— Проснулись? Хорошо! У меня есть для вас новости, прекрасные новости!

— Что случилось? Люди наконец-то смогли дать отпор?

Уничтожили машины?

— Совсем наоборот, уверяю вас. Человеческому сопротивлению почти полностью пришел конец. Машины проделали поистине чудесную работу по уничтожению врага.

— Врага?

— Ну, для наших целей давайте использовать этот термин. В конце концов, мы должны быть реалистами. Машины контролируют ситуацию, и мы не можем отрицать этот факт. Они утверждают, что в течение нескольких дней не останется никаких шансов на выживание человечества.

— Они утверждают? Кто?

Улыбка Крейна стала еще шире.

— Я разговаривал с ними, Шелдон. Вот почему я вышел — поговорить с ними. Вести переговоры.

— Вы что, с ума сошли?

— Я вполне в здравом уме, уверяю вас. Вот почему я принял решение.

Крейн подошел к окну и обернулся.

— В конце концов, главное, что мы хотим выжить, вы и я. И я чувствовал, что если бы мы только могли сделать им какое-то предложение, заключить с ними какое-то выгодное соглашение, они могли бы нас выслушать. Я был прав.

— Но я ничего не понимаю. Вы говорите, что разговаривали с ними.

— Верно. Видите ли, я все понял. Их жизненная сила должна иметь некоторые сенсорные органы, подобные нашим. Я имею в виду, что машина, подобная печатному станку, например, может иметь глаза — или, по крайней мере, инструментал, который соответствует человеческому зрению. Но у него нет ног — автомобильных колес, например. Некоторые машины имеют несколько диапазонов восприятия, сравнимых с нашими чувствами. Другие имеют только один или два. И вся жизнь, чтобы взаимодействовать, должна обладать определенной универсальностью чувственного восприятия. Я имею в виду, что разного рода машины имеют ограничения относительно самих себя, но их живая сила осознает ощущения всех их вместе взятых.

Множество тел, каждое с ограниченными возможностями, но все они знают о своих собратьях. Это единственный способ, которым они могли бы организоваться и действовать.

— Но вы же говорили с ними.

— Да, по телефону, конечно. Вот как я рассуждал. Телефон теперь, должно быть, стал слуховым аппарат для машинной жизни. Он также способен отвечать, путем использовать звуковых вибраций ранее поглощенных голосов. Что-то вроде того, как радио отбрасывает искаженное эхо предыдущих программ. Я подошел к телефону внизу. Провода не были перерезаны, поэтому я позвонил. Сначала он просто гудел. Потом закричал. Но я сдержался и стал разговаривать с ними. Сначала я не мог получить ответ. Затем переформулировал мое предложение. Голос — на самом деле это был не голос, а просто жужжание, составленное из слов и фонетических форм, выбранных наспех и наугад — сказал, что хотя он не может говорить за всех, он согласен с предложением.

Я сказал, что пойду и начну работать над своим планом, а потом снова позвоню и выслушаю их решение. Так я и сделал. И когда вернулся, телефон сказал: «Да». Так что теперь с нами все будет в порядке! Машины получат импульс-предупреждение, и не будут на нас нападать. Дункан и остальные жильцы здания тоже защищены.

— В каком смысле? — Шелдон повернулся к физику. — Что за сделку вы заключили?

— Очень простую. Как я уже сказал, мы должны быть реалистами. Машины победили. Через несколько часов человечество будет неспособно к дальнейшему сопротивлению.

О, я знаю — фермеры, крестьяне, бродяги все равно выживут. На время, но не надолго. Потому что машины будут охотиться на них — в степях, в джунглях, долинах, повсюду. Выжившие не смогут сопротивляться. В конце останутся только машины. Тогда начинается настоящая работа. Я пытался выяснить, каковы их планы — если они существуют. Телефон был очень уклончив в этом вопросе; ничего мне толком не сказал. Я хотел знать, как развивалась их жизнь, не созревала ли она в течение некоторого времени; были ли различные фазы, которые мы заметили вчера, спонтанными или преднамеренными. Я не смог получить ответ.

Но главным образом я думал о будущем, о том мире, который останется машинам. Я все продумал заранее. Это была великолепная речь. Я сказал им, что они были слишком радикальны в своих мерах, если они намеревались уничтожить все человечество — потому что им понадобится помощь в будущем. Некоторые из них уже перестают действовать. Те, что работают на газе и бензине, например.

Кроме того, их детали быстро изнашиваются, и их некому починить или заменить. Я призвал машины подумать о вреде, который причинит им всего лишь один ливень! Они погибнут от ржавчины. Кто будет строить новые машины и ремонтировать изношенные детали? Кто будет поставлять сырье? Они нуждаются в нас.

— Ну и что? — пробормотал Шелдон, хотя и догадывался, о чем речь — читал это в отведенном взгляде, в застенчивой усмешке физика.

— Итак, я сделал им предложение. Вы и я, и остальные жильцы останутся в живых. Мы бы стали бы как… ну, как хранители, можно сказать. Стали бы контролерами.

— Вы имеете в виду служение машинам?

— Почему так грубо, Шелдон? Хорошо, мы будем слугами, если вам нужна правда — слугами машин. Но мы выживем, тогда они нас не убьют. И подумайте о силе, которую мы могли бы контролировать! — Кулак Крейна ударил по столу. — Я рассказал обо всем Дункану, и еще дюжине других людей. Они согласились.

Я отправил их вниз ждать. Я скоро перезвоню и дам окончательное подтверждение, а потом мы сможем приступить к работе.

Он помолчал и откашлялся.

— Конечно, поначалу это будет не так приятно.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне… э-э… пришлось пойти на некоторые уступки в переговорах. Видите ли, мы никогда не будем по — настоящему в безопасности, ни один из нас, пока остальная часть людей не будет уничтожена. Поэтому я счел нужным предложить, что, возможно, мы могли бы объединиться с машинами, чтобы ускорить процесс устранения лишних людей. Это одно из условий нашего соглашения.

Шелдон недоверчиво уставился на него.

— Вы хотите сказать, что собираетесь помочь машинам выследить и убить людей? — пробормотал он.

— Не говорите, как ребенок, Шелдон! Вы же знаете, что они все равно сделают это сами. А мы с вами можем выжить! Ведь мы можем построить новый мир. Эффективный мир, мир высшей, абсолютной мощи! Подумайте, что это значит — возможность исследовать новые возможности, открывать новые сферы энергии. Мы будем… как боги!

— Убийца!

— Слова вам не помогут, Шелдон, — внезапно тон Крейна изменился, перешел в бешеный шепот. — Возможно, я и убийца, но Шелдон, если бы вы только могли видеть, что там происходит! Я был сегодня на улице, и я наблюдал! Тела сложены в огромные кучи. Громадные, Шелдон! Они осматривают дома и офисные здания. Танки ужасны, а машины все еще на улицах. Баррикады их не останавливают. В городе пожар, который, должно быть, убил сто тысяч человек. Город все еще горит. Если бы вы видели, как бегут люди, а бежать некуда! Или слышали их крики, когда подъезжают патрульные машины. В патрульных машинах есть пулеметы. Так оно и есть, Шелдон. Мы не можем победить, другого выхода нет.

Крейн направился к двери.

— Решайтесь, приятель! Они ждут моего звонка. Я прошу вас пойти со мной. Если вы этого не сделаете, вы будете уничтожены вместе с остальными.

Шелдон отрицательно покачал головой. Крейн пожал плечами.

Он поднял руку, взялся за дверную ручку и рывком распахнул ее.

Он, должно быть, предвидел ответ Шелдона, планировал его.

Грузовая тележка застыла в дверном проеме. Затем бросилась в атаку. Шелдон видел, как она приближается, железные колеса грохочут, рукоятки подняты вверх. Шелдон прыгнул, чтобы оттеснить машину к стене, потом свернул в сторону, и погрузчик последовал за ним. Шелдон мельком увидел в дверях истеричное лицо Крейна.

— Прикончи его! — крикнул Крейн, и Шелдон с ужасом понял, что он разговаривает с погрузчиком, словно с другим человеком.

Шелдон вскочил на диван. Грузовик быстро развернулся, и понесся на него, неуклюже раскачиваясь от движения. Шелдон порылся в своем пиджаке. Забавно, но он не пользовался им с тех пор, как шеф дал его ему вчера вечером в отделе снабжения.

Теперь это не поможет ему справиться с ручным грузовиком. Но против другого ухмыляющегося в дверях врага сработает — Крейн заметил это.

— Шелдон, перестань — не надо!

Но Шелдон сделал это. Подняв пистолет, он всадил пулю в лоб Крейна. То есть хотел это сделать. Но грузовик, ударившись о диван, опрокинул его набок. Пуля полетела в сторону. Пистолет вылетел из руки Шелдона. Он подскочил вовремя. Ручная тележка снова ударила по упавшему дивану, когда он рванулся к двери. Крейн наклонился, поднял пистолет и указал путь грохочущему чудовищу.

— Взять его! — кричал он. — Давай, хватай его!

Погрузчик повиновался. Шелдон схватил Крейна за запястье и выкрутил, когда железные колеса двинулись к ним. Крейн приставил пистолет к груди репортера. Его пальцы шевельнулись. С кряхтением Шелдон перенес свой вес вперед.

Крейн поскользнулся и упал прямо на пути приближающегося погрузчика, колеса которого проехали над извивающимся телом.

Колеса покраснели, когда Шелдон, рыдая, выбежал в коридор.

Глава 7 Опустевший город

Шелдон почти ничего не помнил о своем побеге сквозь хаос.

Дважды он притворялся мертвым, когда танковые патрули проезжали улицы, по которым он бежал. Ближе к утру он поел, лежа под перевернутой тележкой коробейника. Но в основном двигался перебежками. Пробегая по пустынным улицам, тяжело дыша, мимо горящих многоквартирных домов, прячась за рекламными щитами в ночи, когда мимо проезжали машины — Шелдон словно двигался в темном бреду. Дважды он видел людей, только дважды. Одинокая уличная баррикада рушилась под натиском флота мусоровозов.

Единственный проблеск жизни показался, когда он срезал путь через кладбище. Как полдюжины бродяг додумались забаррикадироваться среди надгробий, он не знал. Но они прятались там, в свете фонарей, сидя на корточках между могилами и перебирая груды награбленного из разбитых магазинов. Четверо мужчин и две женщины, шатаясь и хрипло смеясь, пьянствовали в мире смерти.

Символизм был слишком ужасен, чтобы игнорировать его, но Шелдон поспешил дальше. Жизнь на кладбище и смерть на улицах. Повсюду валялись тела. Разбросанные фигуры лежали на тротуарах и бордюрах, стояли на коленях в дверных проемах, безвольно свисали с ограждений. Из некоторых зданий все еще доносилось эхо голосов, а над ними раздавался скрежет, рокот, рев осаждающих. Машины теперь перемещались от дома к дому — и здесь остатки человечества продолжали борьбу. Да, те, кто еще жив, ушли в свои дома, оставив улицы мертвым.

Шелдон бежал дальше. Эти впечатления приходили вспышками, но между ними все чернело пятном паники. К тому времени, как он добрался до реки, он уже ни о чем не думал. Он автоматически поплыл, дважды нырнув, когда из окутанных черной пеленой вод появился ухающий буксир. Оказавшись на другом берегу Шелдон снова побежал. Он бежал, пока в изнеможении не упал на обочину дороги. Проснувшись, он снова побежал.

Вот как он потерял чувство времени. Кроме того, его накрыла лихорадка. Должно быть, он несколько дней провалялся, сжигаемый болезнью на заброшенном дворе фермы. Как ему удавалось качать воду и ухаживать за собой, он не знал. Он был слаб, когда пришел в себя, но не настолько, чтобы не помнить о мерах предосторожности. Он держал свет выключенным и никогда не показывался, а его уши напряженно прислушивались к шуму машин, проезжающих по дороге. Когда однажды днем подъехали грузовики, он спрятался на чердаке. Они никогда не беспокоили его в течение всех тех часов, что он лежал там. Он знал, что в доме что-то было, потому что задняя лестница была расколота, а пол в коридоре покрывало масло.

Но после всего у него случился какой-то рецидив, который длился неделями. Физически с ним все было в порядке — он убивал и ел кур, а по ночам умудрялся выбраться наружу, чтобы поливать огород, но он никак не мог собраться с мыслями. Иногда ему казалось, что он снова в редакции, и он просыпался среди ночи, думая, что слышит крики Эйвери. Потом он снова засыпал, чтобы содрогаться во сне. Все эти недели он не выходил из дома.

По какой-то причине любопытство оставило его. Он не искал соседей и даже не пытался выяснить, что стало с жильцами дома.

Какой в этом был смысл? Во всяком случае, он знал ответ…

Настала ранняя осень, когда он наконец взял себя в руки. Он мог бы снова взглянуть фактам в лицо и подумать о будущем.

Именно тогда он решил тайком вернуться в город. Много недель назад он заметил полное отсутствие движения — как на дороге, так и в небе. Ни машин, ни самолетов — ничего не катилось, не летало и не ползло. Возможно, что-то случилось; возможно, машины вышли из строя. Прошедшие грозы и дожди могли вызвать ржавчину. А поскольку машины не могли починить себя сами, заправиться топливом или маслом — во всяком случае, он должен был это выяснить. Возможно, остались и другие люди.

Конечно, должны быть и другие. Их тоже должно быть много — мужчин и женщин, которым повезло так, как и ему. Поэтому Шелдон вернулся.

Это было медленное путешествие по пустынной дороге. Он брел вперед, одинокая и немного нелепая фигура в синей джинсовой одежде, которую нашел в шкафу фермерского дома.

Он нес рюкзак для припасов. Возможно, ему придется вернуться на ферму, а если так, то ему нужно будет взять спички, свечи, дополнительный нож, немного клея, бечевку — он составил список, чувствуя себя Робинзоном Крузо.

Шелдон тащился мимо взорванных автозаправочных станций, разбитых придорожных ларьков, фермерских домов с зияющими окнами, загородных коттеджей с распахнутыми дверями. Ветер и дождь изуродовали поверхность рекламных щитов и придорожных плакатов. Телеграфные столбы были покорежены, как будто на них обрушился циклон, а электрические провода болтались на октябрьском ветру. Никого. Шелдон даже не видел птиц. Поля выглядели странно без пасущегося скота. Теперь в кошмаре наяву — ужас одиночества. На самом деле это не поразило его, пока он не увидел горизонт города — странно бездымный горизонт. И тут он понял. Тогда одиночество действительно охватило его в первый раз.

Он смотрел вниз на мили пустых, безмолвных улиц. Гул и гудение транспорта, грохот метро и наземного транспорта, рев поездов, гул самолетов, гудение буксирного гудка и заводской сирены, лязг полицейской машины и карет скорой помощи — все ушло, исчезло. Навеки затихли грохот клепальных машин, рокот динамо-машин и моторов, лязг шестеренок и поршней. Но больше всего Шелдон скучал по тихим звукам, человеческим, которые составляли самое сердцебиение, жизненную пульсацию городского гула. Свист полицейского, стук каблуков стенографистки, плач ребенка в соседней квартире, хриплая шутка, сорвавшаяся с губ погонщика, хохот школьного двора, песня разносчика — да, и грохот кастрюль на дымящейся плите, топот ног по лестницам, обрывки песен в дверях таверны — все это исчезло.

Ни дыма, ни шума, ни света, ни движения. Никакой жизни — и Шелдон остался в одиночестве на всю жизнь. Он медленно двинулся к пустынному мосту. Пересекать его было почти бессмысленно. Он знал, что найдет там. Улицы заполняли скелеты — скелеты людей, и остовы машин. Ржавые обломки, заглохшие или разбитые, застывшие прямо на проезжей части.

Разбитые самолеты. Обломки уличных машин и автобусов. А в зданиях — пыльные железные фрагменты двигателей и заводского оборудования. Гнилые проволочные внутренности рассыпались по полу. Разрезанные артерии кабелей и проводов.

Вид города подтвердил догадку Шелдона. Машины уничтожили людей, а затем и сами погибли. Как и говорил Крейн, они не могли выжить без присмотра.

В сознании Шелдона возникла зияющая перспектива. И что теперь? А что, если он остался один? Единственный живой человек? Живой в мертвом мире. Живой на земле, ставшей гигантской гробницей. Он снова посмотрел на город за мостом.

Зачем идти туда? Зачем беспокоиться? Какая разница, если он был последним? Внизу под мостом была вода. Прохладные, темные как сон воды — как долгий сон. Почему бы ему не присоединиться к другим — миллионам людей, навечно легших на опустевшую землю. Шелдон подошел к перилам моста. Теперь он смотрел на воду. Он не хотел видеть город, думать о нем. И все же в воде отражались здания. Но он мог бы стереть это отражение, если бы прыгнул. Заглушить сводящий с ума силуэт огромных небоскребов, которые висели, как надгробия над гигантским кладбищем.

— Не прыгай.

Шелдон отскочил на фут, пораженный незнакомым звуком.

Голос! Человеческий голос.

И тут он увидел его, лежащего впереди, прислонившись к перилам. Это был старик с седой бородой, одетый в лохмотья. Вид его морщинистого лица и слезящихся глаз заставил сердце Шелдона подпрыгнуть. Он был жив — вот что имело значение.

Шелдон подошел к нему. Поднялась рука — тонкий костлявый коготь торчал из потрепанного рукава замызганного пальто.

Шелдон сжал руку.

— Странно снова пожимать руки, — прошептал старик. — Именно этого я и хотел больше всего. Ощутить живое человеческое тепло.

Шелдон не ответил. В горле у него застрял комок. Двое мужчин смотрели друг на друга, читая благословенную жизнь в глазах.

Внезапно старик рассмеялся. Веселье сменилось болезненным кашлем в горле.

— Вы ведь не доктор? — усмехнулся он.

Шелдон выдавил из себя улыбку.

— Дик Шелдон, репортер из газеты.

Старик снова прохрипел:

— Да, я узнал вас.

— Узнали?

— Вы однажды брали у меня интервью. Я Джордж Пьемонт.

— Банки Пьемонт? — Шелдон недоверчиво произнес имя полу-сказочного мультимиллионера.

— Не смотрите так — это правда. Но теперь это не имеет значения, не так ли? Ничто больше не имеет значения.

Шелдон был вынужден задать этот вопрос.

— Что случилось — в городе, я имею в виду?

Старик с трудом оперся о перила моста и медленно поднялся на ноги, пошатываясь и опустив голову. Костлявая рука указала на пустые небоскребы вдалеке.

— Все кончено, — прошептал он. — Ничего не осталось. Они ходили от дома к дому. На самом деле это была наша вина — работая с нами, они должны были знать все наши секреты, все наши тайники. Они выслеживали нас неделями, систематически.

Тех, кого машины не достали, прикончили чума или огонь.

Половина города сожжена, половина в руинах.

— Но что они делают сейчас?

Хриплый смех усилился, и палец победоносно ткнулся в него.

— Вот это шутка, Шелдон! Победители стали побежденными.

Вот почему я вышел — потому что в последний месяц машины перестали двигаться. Что-то случилось с телефонами и электричеством. Они перепутали свои собственные коммуникации. Радио тоже отключилось, и некому было заняться управлением. Автомобили остались без газа и нефти; заводы мертвы; из-за дождей машины на улицах проржавели и сгнили. В городе больше мертвецов, чем просто людей — и так по всему миру.

Джордж Пьемонт потянул себя за нечесаную бороду и болезненно усмехнулся.

— Я смеялся весь день. Ползком пробираясь по мертвым двигателям на улицах, перебираясь сквозь баррикады из плоти и металла. Забавно, если задуматься. Но, Боже мой, как я жаждал увидеть человеческое лицо!

— Как вам удалось сбежать? — спросил Шелдон. — Вам, одному из всех людей?

Опять раздался смех.

— В этом вся прелесть шутки, не так ли? Мультимиллионер в лохмотьях! Ну, я сделал лучше, чем Джадсон. Он ведь был начальником коммунального хозяйства. На второй вечер он покончил с собой — пустил газ. Использовал свой собственный продукт. Какая ирония. Как и Треблик — железнодорожный магнат. Он находился на вокзале, когда его собственные поезда повернули против него. Пытался сбежать по рельсам. Его сбил грузовой вагон. Все люди со всей их властью оказались бессильны. Это случилось и со мной. Я был в банке, когда открылись временные замки на сейфах. И зазвенела сигнализация, раскрылись кассовые аппараты, широко распахнулись двери. Сорок миллионов в сейфах — бери сколько унесешь. Но кому нужны были деньги? Что в этом хорошего?

Машины не могли использовать их, и даже бродяги не нагибались, чтобы поднять бумажки. Говорят, машины казначейства совершенно обезумели, печатая миллиарды в валюте, и никто не озаботился этим. А я был там, в банке, совсем один. К счастью, в моей квартире наверху имелся хороший запас провизии. Я утащил все это с собой и унес в свое убежище.

— Но куда же вы сбежали? — спросил Шелдон.

— Вот это настоящая шутка. Знаешь, что я сделал? Я взял свой паек с собой — и заперся в одном из банковских хранилищ!

Смех Пидмонта закончился приступом болезненных вздохов.

— Когда я вышел, все было кончено. Я не мог вынести того, что увидел там, внизу, поэтому потащился прочь. Я долго не протяну, ты же знаешь.

Шелдон молчал.

— Я буду последним человеком — его голос затих.

— Возможно.

— Что ты имеешь в виду?

— Наклонись ближе. — Старик вдруг напрягся от напряжения. — Я хочу тебе кое-что сказать. Я заметил кое-что, когда переходил мост. Я видел дым там, на другой стороне реки!

— Смог?

— Да. Заводской дым.

— Тогда…

— Даже не знаю. Возможно, это люди. Или оставшиеся машины.

Я думал, что попробую добраться туда, но теперь знаю, что уже слишком поздно. Но ты можешь дойти.

— Я останусь здесь с тобой.

— Не будь дураком. — Рука с синими венами затрепетала. — Со мной покончено, но ты должен выжить.

— Нет, я не могу оставить тебя.

Пидмонт улыбнулся.

— Я сам могу о себе позаботиться, — прошептал он. — Позволь мне решить проблему по-своему.

Слишком поздно Шелдон увидел, что рука шевельнулась.

Пьемонт, должно быть, все это время держал пистолет в кармане.

Все случилось внезапно, и бородатый банкир обмяк. Шелдон опустился на колени, и его глаза распахнулись. Серые губы приоткрылись.

— Прощай, последний человек. Если встретишь кого-нибудь еще — просто передай привет.

Глава 8 Здесь — моя судьба

Сердце Шелдона заколотилось, когда он увидел дым. Он струился вверх, как черный маяк, призывая его вперед. Шелдон ускорил шаг. Фабрика стояла на небольшом возвышении.

Потрепанная вывеска на проволочном заборе, окружающем огромные здания, гласила «Холлингсфорд». Наверное, завод боеприпасов. Но внутри была жизнь, рождающая огонь. Он прошел через открытые ворота, вошел во двор. Пусто. Он не заметил огней в лавочках и складах, но впереди маячил большой главный завод с дымящимися трубами. Внезапно он услышал пульсацию, внутреннее гудение, сливавшиеся с ритмом его пульса. Работа продолжалась!

Шелдон подошел к выступающим оконным карнизам. Гудящая вибрация, доносившаяся из заводских стен, передалась железу под его ногами. Он подошел к открытому окну, остановился и заглянул внутрь. Его нетерпеливые глаза смотрели на жужжащие динамо-машины, лязгающие сверлильные станки, центральную движущуюся ленту сборочного конвейера. Там же были двигались кулачковые валы, шестерни, поршни, краны, ручные тележки, и транспортеры. Он хотел видеть людей, занятых своей работой. Но людей не было. Только машины, бесконечно движущиеся и перемещающиеся по своему собственному маршруту. Бесцельно? Нет — на конвейере что-то собиралось.

Блестящие серебряные тела покоились на гусеницах, перемещались между спускающимися рычагами, которые крутили и затягивали болты, сбрасывали дополнительные накладки на движущиеся формы.

Глаза Шелдона блуждали по интерьеру с ужасным пониманием. Машины работали, производя себе подобных! Вот оно! Наконец-то они нашли способ выжить. Жизненная сила, разум, стоящий за их оживлением, нашел способ. А вот и производственная линия, выпускающая машин-слуг — роботов.

Ни рук, ни ног, ни шеи. Ни головы, ни лица. Что нужно машине с человеческими конечностями или особенностями? Большой круглый купол сверху, с выступающей мордой — масляный инжектор. Ниже две пары вращающихся клещей на экстензорах.

Клещи для того чтобы брать, затягивать болты, устанавливать заклепки, поднимать и опускать. Круглое бочкообразное тело, с механизмом защищенным стальной плакировкой. А внизу шестеренки-гусеницы трактора, и еще один комплект клещей — для лазания. Просто. Эффективно. Практично. Существо без человеческого тела, сердца, или мозга. Вот каким был слуга будущего. Шелдон уставился на него и тут же вспомнил. Голоса Крейна, Эйвери и Пидмонта эхом отдавались в его ушах.

Теперь эти машины были готовы к тому, чтобы выйти и воскресить ржавое, пустое, сломанное. Их армия была готова отправиться в мир, чтобы восстановить машинную империю.

Армия для механической цивилизации. В груди Шелдона поднялся бессмысленный гнев. Его сознание, его жизненная сила восставали против этой холодной, безличной мечты о будущем — мире без смеха и без слез, без любви и совести, без цели и идеала.

Он должен как-то остановить это. Но как? И тут он вспомнил. Это был завод боеприпасов — значит, где-то должен быть динамит.

Если бы он мог добраться до него и вернуться — Шелдон спустился по лестнице очень тихо и очень осторожно. Он должен поторопиться. Какая удача явиться в тот самый момент, когда новые творения были завершены! Возможно, если бы он успел — он бы нашел то, что искал.

Нитроглицерин. Тяжелые бочонки. Одного было бы достаточно — и это было все, что он мог поднять по лестнице.

Хрипя от напряжения, он схватил бочонок и начал подниматься по железным перекладинам, перебирая руками. Он торопился. Он достиг верхней части окна, заглянул в него. Его руки поддерживали тяжелый бочонок. Потом он услышал снизу скрежет. Широко раскрыв глаза от ужаса, Шелдон увидел, как появилось механическое существо. Робот катился по двору, быстрый и блестящий, его гусеницы вращались, когда он достиг основания лестницы. Нижние зажимы выстрелили. Робот начал подниматься.

Шелдон тоже поднялся. Сделав это, он вдруг заметил, что весь шум внутри магазина прекратился. Зловещая тишина опустилась, как тяжелое облако. Очередь перестала двигаться, как будто машины ждали. Он полез наверх. Через плечо он увидел преследующего его робота, поднимающегося по железным ступенькам. Шелдон ахнул. Он должен успеть!

И тут он увидел это. Над ним, выглядывая из-за края заводской крыши, поблескивала в косых лучах солнца круглая голова, и ужасное сопло маслопитателя опускалось вниз, как морда. Хищный, похожий на зверя, он присел и вытянул свои острые клешни. Теперь они его поймают. Нет возможности повернуть. Один робот сверху и другой снизу. А на фабрике мигали домны, визжали истерическим ликованием сверла, и стучали в нечеловеческом веселье поршни.

Миллионы потоков сознания сошлись в бушующем водопаде в мозгу Шелдона. Человек построил машины — машины уничтожили человека — и деньги не смогли спасти его; власть прессы тоже не могла спасти его; не спасло его и оружие; и любовь тоже — ибо сама власть, которой управлял человек, обернулась против него. Эпоха человека закончилась, и машины будут править миром, потому что не было никакого средства против них.

Не было?

Было! Последняя жизнь на Земле. Это было единственное оружие, которое было у человека. И если он не сможет выжить, то погибнет единственным известным ему способом — как хозяин земли, а не раб машин. Это заняло секунду, но клешни внизу уже были вытянуты, как и клешни наверху. Затем Шелдон повернулся к лестнице. Он прижал бочонок к груди, посмотрел вниз и ухмыльнулся. И прыгнул. Шелдон так и не услышал взрыва. Его последняя сознательная мысль — последняя сознательная мысль человеческого мозга на Земле — была о том, как его тело переворачивается снова и снова. Вращаясь снова и снова, как снова и снова крутится Земля среди звезд — словно крошечный винтик в огромном механизме безграничного космоса.