Рассказы. Том 4. Фатализм

1

Стояли сумерки, когда доктор Джером добрался до замка великана. Он шел по сказочным землям со страниц красочных детских книг; царству неприступных горных вершин, крутых троп, ведущих к запретным высотам, и облаков, что подобно бородатым призракам следили за движением доктора с небес.

Сам замок был сотворен из снов. Черты кошмара преобладали в могучей серой громаде, вздымающейся обломанными зубцами на фоне угрюмого, кровенеющего неба. Промозглый ветер пропел свое странное приветствие, когда доктор направил свой шаг к крепости на вершине холма, над главной башней которой всходила осенняя луна.

Когда луна обратила свой взгляд на замок и бредущего к нему человека, раздался оглушительный шум, и от стен замка отделилась черная туча, с визгом взмывшая в небо. Ну, конечно же, летучие мыши. Последний штрих к фантастической картине.

Доктор пожал плечами. Пройдя через вымощенный каменными плитами и заросший сорняками внутренний двор замка, он остановился перед большой дубовой дверью.

Сейчас ударит дверной молоток… дверь медленно откроется, скрипнув петлями… и в дверях вырастет высокая, костлявая фигура… «Рад приветствовать, незнакомец. Я граф Дракула».

Доктор Джером ухмыльнулся. Ну и чертовщина, подумал он.

Но фантазии улетучились, лишь стоило доктору вспомнить о Себастьяне Барсаке. Возможно, это и мог быть замок великана, но Барсак великаном уж точно не был.

С этим застенчивым маленьким толстяком доктор подружился девять лет назад, в Сорбонне. С тех пор их пути разошлись, но доктор Джером никогда не мог бы представить своего давнего приятеля в роли владельца замка с привидениями.

Нельзя сказать, что у Барсака не было странностей. Он всегда отличался небольшой эксцентричностью, и его биологические теории и исследования были далеки от общепринятых. Но в одном Джером был уверен твердо — Барсак был слишком толст для вампира и слишком ленив для оборотня.

Тем не менее, было что-то странное в этом приглашении, пришедшем после трехлетнего перерыва в их переписке. В коротком письме давний приятель просил доктора приехать на месяц или около того, чтобы изучить некие экспериментальные данные. Впрочем, как раз это было вполне в духе Барсака.

В обычной ситуации, доктор Джером проигнорировал бы подобное внезапное предложение, но именно сейчас оно стало спасительным. Обстоятельства связали доктора Джерома по рукам и ногам. Его выгнали из Академии, он просрочил три выплаты по ренте и теперь — в буквально смысле — ему попросту негде было приклонить голову. Распродав остатки своего драгоценного оборудования, он сумел пересечь Ла-Манш и добраться до Замка Барсак. Месяц в настоящем замке со старинным другом — это могло стать началом чего-то нового.

Так что Джером решил воспользоваться этой возможностью, пока та не исчезла. Именно поэтому он теперь решительно ударил дверным молотком, наблюдая, как с негромким скрипом распахнулась дверь.

Шаги. Тень. И следом…

— Рад видеть тебя! — Себастьян Барсак обнял старого друга на французский манер и с шумной галльской восторженностью.

— Добро пожаловать в Замок Барсак, — сказал коротышка. — Должно быть, путь от железнодорожной станции был утомительным? У меня нет слуг, так что позволь мне самому проводить тебя в твою комнату. И после того, как ты приведешь себя в порядок, мы поговорим. Идет?

С сумками в руке, доктор Джером с трудом поднялся вверх по крутой винтовой лестнице, преследуемый неумолкающей бессвязной болтовней. Он нашел свою отделанную дубовыми панелями комнату, был проинструктирован о таинствах работы древнего механического душа и, наконец, оставлен в одиночестве для того, чтобы умыться и переодеться.

За все это время у него совсем не было возможности привести свои мысли в порядок. Она появилась лишь позже, когда — после неожиданно приличного ужина в небольшом зале внизу — Джером опустился в мягкое кресло и смог рассмотреть своего хозяина.

Они переместились в гостиную, зажгли сигары и устроились перед благодарным теплом, исходившим от каменного камина, цветок пламени в котором отодвигал прочь тени в комнате.

Усталость доктора Джерома улетучилась, и он чувствовал себя взбодрившимся и ожившим.

И когда Себастьян Барсак начал рассуждать о своих последних работах, Джером воспользовался возможностью разглядеть своего друга.

Коротышка Барсак определенно постарел. Он был полный, но скорее дряблый, чем упитанный. Темные волосы отступали с его круглого лба, а подслеповатые глаза смотрели сквозь необычайно толстые стекла очков. Его речь была полна восторженности, но движения маленького лорда Замка Барсак казались вялыми. Однако из того, о чем он говорил, доктор Джером пришел к заключению, что в своей сути Барсак остался прежним.

— Итак, я занимался этим девять минувших лет. Вся моя жизнь с того момента, как я покинул Сорбонну, была посвящена одной цели — поиску способа установить связь между человеком и животным через изменение клеточных структур мозга. Предмет моих изысканий — эволюция отдельного животного в течение его жизни. Так как же это сделать? Все просто! Стоит лишь признать тот факт, что человеческая душа делима.

— Что все это значит? — прервал его доктор Джером. — Где связь между биологией, изменением клеточных структур мозга и эволюцией? И причем здесь делимость человеческой души?

— Я буду говорить прямо, друг мой. Я верю, что человеческие черты могут быть переданы животному при помощи механического гипноза. Верю, что часть человеческой душевной субстанции или психики можно переместить от человека к животному — и тем самым запустить его эволюционное развитие.

Проще говоря, животное начнет демонстрировать человеческие свойства.

Доктор Джером нахмурился.

— За те девять лет, что ты прятался в замке, погруженный в свои антинаучные мечтания, в мире появилось новое слово для таких, как ты, Барсак, — сказал он. — И это слово «сумасброд». Вот что я думаю о тебе и твоей теории.

— Теории? — заулыбался Барсак. — Это гораздо больше, чем теория.

— Это нелепо, — перебил его Джером. — Начать хотя бы с твоего утверждения, что человеческая душа делима. Покажи мне человеческую душу, приведи хотя бы одно доказательство того, что ты способен отрезать от нее кусок.

— Допустим, я не могу этого сделать, — сказал Барсак.

— Ну а что насчет этого механического гипноза? Ты можешь объяснить, что это за штука?

— Нет.

— И что это за человеческие свойства у животных? При помощи чего ты их измеряешь?

— Я не могу ответить.

— Тогда как ты можешь убедить меня поверить твоим идеям?

Себастьян Барсак поднялся. Бледность его лица не могли скрыть даже алые отсветы пламени.

— Я не могу показать тебе человеческую душу, — пробормотал он, — но я могу показать тебе те изменения, которые происходят с животными, получившими ее частицу. Я не могу объяснить тебе, что такое механический гипноз, но я могу показать тебе машину, которую использую, чтобы гипнотизировать себя и животных и тем самым передавать им часть своей души. Я не могу измерить характеристики животных, прошедших мое воздействие, но я могу продемонстрировать, как они выглядят после этого, а там уж суди сам. Возможно, даже после этого ты не сумеешь понять моих идей, но хотя бы убедишься, что они на самом деле осуществимы.

К этому времени доктор Джером тоже встал со своего места.

— Хочешь сказать, ты переносил свою душу в тело животного?

Себастьян Барсак пожал плечами.

— Я переносил часть того, что называю своей душой, множеству животных, — уточнил он.

— Но ты не мог! С точки зрения биологии это невозможно! Это отрицает законы реальности!

За выпуклыми стеклами очков глаза Барсака странно заблестели.

— Что такое реальность и кто создал ее законы? — усмехнулся он. — Идем, и ты сам убедишься в успешности моих экспериментов.

Он повел доктора Джерома через комнату, по коридору, а затем вверх по большой винтовой лестнице. Они поднялись на второй этаж, где находилась комната Джерома, но не задержались здесь. Найдя на стене нужный выключатель, Барсак нажал его и осветил другую ведущую вверх лестницу. Мужчины продолжили свое восхождение.

И все это время Барсак не умолкал.

— Видел ли ты богов Древнего Египта? — говорил он. — Человекоподобные каменные изваяния с телами людей и головами животных. Слышал ли легенды об оборотнях, о ликантропических превращениях человека в волка, а волка в человека? Сказки, да и только. Но за любой сказкой скрывается истина. И мне удалось эту истину найти. Место эволюции в душе, а инструмент проявления души — мозг. Мы пересаживаем части одного организма другому, так почему бы не поступить так же с душой? Гипноз, вот ключ к решению проблемы. Я пришел к этому через долгие размышления и множество опытов. Я работал девять лет, развивая свою технику и методологию. Мне не раз приходилось ошибаться. Я покупал животных для своей лаборатории, тысячи животных. Большая часть из них погибала.

Тогда я покупал новых, не прекращая двигаться к своей цели. Я заплатил собственную цену, тысячу раз жертвуя частичкой собственного разума после каждой неудавшейся попытки. И физическую цену тоже. Обезьяна — мерзкая тварь! — откусила мне палец. Вот.

Барсак сделал паузу и в драматическом жесте воздел руку, демонстрируя кисть с отсутствующим пальцем.

Затем он улыбнулся.

— Но я хотел показать тебе не потери, которые принесла мне эта битва, а плоды победы. Идем.

Наконец они достигли вершины главной башни. Доктор Джером посмотрел на уходящие вниз ступени винтовой лестницы, а затем перевел взгляд на Барсака, который открыл дверь лаборатории и жестом приглашал его внутрь.

Щелчок выключателя возвестил появление света. Доктор Джером сделал шаг вперед и пораженный замер в дверном проходе.

Внутри разваливающейся башни старого замка был устроен просторный, отделанный белоснежным кафелем, совершенно современный лабораторный блок. Перед доктором предстала большая комната, наполненная электрическим оборудованием.

Полки и шкафы вмещали все необходимое для микробиологических исследований.

— Тебе нравится? — спросил Барсак. — Собрать все это было нелегко. Плитку доставляли сюда по горным дорогам, а покупка оборудования встала мне в немалую сумму. Но посмотри — разве это не идеальное место для работы?

Доктор Джером рассеянно кивнул.

Легкая зависть прокралась в его мысли. Барсак, располагая всеми последними научными богатствами, расточал свой талант и силы на безумную чепуху. В то время как он, Джером, способный ученый с хорошим потенциалом, не имел ничего: ни работы, ни будущего, ни предложений совместных исследований.

Это было неправильно и нечестно.

— Есть даже генератор, — воскликнул Барсак. — Он вырабатывает собственную энергию. Оглядись. Здесь все только самое лучшее!

Возможно, теперь ты готов увидеть то, что я обещал тебе показать?

Доктор Джером снова кивнул. Окружавшая его безупречность лаборатории рождала в нем ревность, и он не мог вынести этого.

Ему хотелось как можно скорее покончить со всем и выбраться отсюда.

Барсак отворил дверь в следующее помещение. Оно было почти таким же большим, как первое, но стены здесь не были покрыты плиткой. Их грубая каменная поверхность разительно контрастировала со сверканием металлической кабины, занимавшей почти весь центр комнаты.

— Этот зал я не решился переделывать, — объяснил Барсак. — Здесь, согласно семейному преданию, мой прапрапрадед проводил свои алхимические опыты. Он был колдуном.

— Как и его потомок, — буркнул Джером.

— Ты имеешь в виду машину? — Барсак шагнул вперед и открыл дверцу в стенке кабины. Внутри находилось кресло, соединенное при помощи зажимов с множеством витых трубок и вентилей, в свою очередь соединяющихся с приборной панелью, на которой помещалось внушительное количество датчиков и рычагов.

Кресло было обращено к стеклянной призме — окну в металле кабины, имевшему форму гигантской линзы. Перед призмой располагался круг из расходящихся проводов, таких тонких, что они казались почти незаметными. Несколько трубок вели от кресла к концам этих проводов, соединяясь с ними в разных точках окружности.

— Никакой магии, только наука, — сказал Барсак. — Ты видишь перед собой усовершенствованное мною гипнотическое устройство. Для начала, человек садится в кресло. Потом запускаются приборы, вводятся показания. Кабина закрывается.

Питание включается автоматически по установленному заранее времени. Человек смотрит в призму. Провода перед призмой начинают вращаться, создавая различные рисунки на ее поверхности. Начинается механический гипноз — и затем, с помощью электрических импульсов, часть жизненной субстанции, или душа, высвобождается. Она проходит сквозь призму и попадает в животное, расположенное по другую сторону стекла в точке фокуса. Животное получает эту субстанцию — и изменяется. Передача завершена. Часть человека переходит в животное. При правильной настройке фокуса я могу работать с дюжиной животных одновременно. Естественно, каждый эксперимент расходует мои силы и истощает здоровье.

— Мое доверие тоже на исходе, — заметил Джером.

Барсак печально пожал плечами.

— Хорошо. Я мог бы подробно объяснить принцип работы моей машины, но, похоже, тебе требуются наглядные доказательства.

Пойдем со мной.

Барсак открыл третью дверь, и вслед за ним Джером вошел в последнюю комнату.

Внутри было жарко, в нос ударил резкий запах. Все пространство комнаты пропиталось звериным духом. Вдоль стен стояли десятки клеток. В одних находились крысы, в других — белые мыши, а несколько ярусов расположенных друг над другом полок занимали стеклянные контейнеры с морскими свинками.

Крысы визжали, мыши пищали, а свинки издавали свистящие звуки.

— Опытный материал, — пояснил Барсак. — Увы, запасы постоянно исчерпываются. Я работаю с двадцатью или более особями одновременно. Но далеко не все животные поддаются воздействию. Хорошо, если двое-трое на партию. Вернее, так было до недавнего времени. С некоторых пор почти все подопытные начали показывать изменения.

Барсак шагнул к стене, у которой не было клеток. Их место здесь занимали стеллажи с банками, заполненными консервантом.

Доктор Джером приблизился, чтобы рассмотреть их лучше, но тут Барсак обернулся. Он схватил доктора левой рукой за плечо, сунув ему под нос дрожащий обрубок пальца.

— Прежде, чем ты это увидишь, — прошептал Барсак, — я хочу быть уверен, что это тебя не шокирует. Мне не хотелось бы тебя пугать.

— Дай мне посмотреть, — проворчал доктор Джером.

— Это мои последние эксперименты, — тихо проговорил Барсак.

— Я мог бы показать тебе собак с человеческими ногами, мышей с человеческими черепами и без хвостов, голых обезьян с человеческими лицами. Но ты бы посмеялся надо мной, решив, что это просто уроды, или гибриды, полученные путем инфракрасного или рентгеновского облучения. Именно поэтому я покажу тебе только свои последние результаты. Они доказывают, что я могу передавать животным не просто человеческие черты, но черты свои собственные. Я не знаю, как измерить это. Но я дам тебе вещественные доказательства. Возможно, мои создания не сильно тебя впечатлят. Они не так гротескны, как ранние опыты, однако точность переданных черт будоражит гораздо сильнее, чем псевдочеловеческий облик предыдущих образцов. Это рождает во мне уверенность, что я на правильном пути. И следующим моим шагом станет создание существ, которые после изменения не погибнут, но выживут. Я…

— Покажи мне! — велел доктор Джером.

— Боюсь, ты не будешь впечатлен. Это всего лишь крысы, и ты можешь даже не заметить…

— Показывай!

Барсак отошел в сторону, и доктор Джером опустил взгляд на банки. Тела двадцати мертвых крыс плавали в консервирующей жидкости. Джером смотрел внимательно. Крысы, обычные крысы — их серые тушки не несли следов каких-либо изменений. Барсак сумасшедший, подумал он, просто сумасшедший.

Но тут Джером увидел! Он смотрел на одну из крыс, когда заметил, что ее левая лапка вовсе не лапка, а маленькая человеческая рука. Осмотрев остальных крыс, он обнаружил то же самое. Все их левые лапы были человеческими руками. Но не просто руками, на всех них, так же, как на левой руке Себастьяна Барсака, не доставало одного пальца!

2

Что-то карабкалось вверх по плющу снаружи стены замка.

Существо заглянуло через окно, уставившись внутрь маленькими алыми глазками, сияющими ликованием и звериным злорадством. Потом мерзко хихикнуло, перебираясь через оконный проем, и приземлилось на пол спальни. Крохотные лапки заскрежетали и зацокали, направляясь в сторону большой кровати.

Внезапно Джером почувствовал, как оно пробирается вверх по одеялу. Он заворочался и задергался, пытаясь сбросить тварь, но она продолжала подниматься. И теперь Джером мог слышать ее хихиканье, казавшееся жуткой пародией на человеческий смех.

Над краем кровати показалась верхняя часть существа, и Джером увидел мохнатое создание, похожее на обезьяну, но с крохотной человеческой головкой ведьмовского фамильяра. Он увидел и узнал гадкого маленького уродца — это был зверь, но зверь с лицом Себастьяна Барсака!

Джером закричал, и тут же вдруг неожиданно понял, что это существо было не единственным.

Комната была полна подобных тварей. Они выползали из теней по углам, крались вдоль отделанных панелями стен, толпились в дверях и выскальзывали через крысиные норы в источенном червями полу.

Сейчас они были просто повсюду, с писком и лепетанием подбираясь все ближе и ближе.

Но вот в дверях возникли похожие на людей силуэты.

Покрытые шерстью, с пылающими глазами и едким запахом падали, сочащимся из клыкастых пастей. Под их лохматыми шкурами угадывались очертания фигуры Барсака, а в полыхающих глазах скрывался его насмешливый взгляд. И тут Джером понял, чем они были на самом деле, и снова закричал.

Но крик не мог им помешать. Ничто не могло остановить эту звероподобную орду, косматым потоком хлынувшую в сторону корчившегося на кровати человека. Джером чувствовал прикосновения ужасных лап по всему телу, внутренне уже приготовившись к тому моменту, когда ощутит на себе их клыки и челюсти.

Дикий вопль вырвался из его горла, и тут же Джером вскочил в постели.

Сквозь окно успокаивающе струился лунный свет, отпечатывая свой яркий образ на голом полу и светлых стенах.

Твари исчезли. Они никогда и не существовали, рожденные лишь его беспокойными грезами.

Доктор Джером вздохнул и лег обратно, чувствуя, как стекает по лицу пот. И снова погрузился в сон.

Когда он заснул, ему почудилось, что дубовая дверь отворилась, и в комнату прокрался Барсак. Двигаясь в сторону кровати, толстый человечек улыбался загадочной улыбкой. В руках он держал белого кролика. Барсак погладил пушистую головку, и кролик прижал длинные плоские уши. Маленькие красные глазки животного были открыты и смотрели настороженно. Затем коротышка широко распахнул глаза и уставился на Джерома, его наполненный несокрушимой силой взгляд захватил внимание доктора. Взор выпученных глаз повелевал и был исполнен обещания чего-то страшного, так что Джером не мог ему сопротивляться. Барсак выглядел очень сосредоточенным, и под прицелом его глаз, Джером почувствовал, как его сознание подалось навстречу этому ужасному взгляду.

Ему казалось, что он уплывает куда-то, прочь от собственного тела, и неожиданно доктор понял, что смотрит уже не на Барсака, а на белого кролика. Гипнотический взгляд зверька поглощал сознание.

Джером ощутил слабость и дурноту. Голова закружилась, но сквозь призрачный туман он различал очертания животного.

Кролик начал расти. Пушистое тело стремительно изменялось в размерах. Он выскользнул из рук Барсака и шлепнулся на пол, продолжая раздуваться и увеличиваться.

Длинные уши прижались к черепу, обозначив новые перемены. Розовая морда втянулась. Глаза начали расходиться дальше друг от друга, а под изменившейся пастью выступил подбородок.

У кролика появилось лицо!

И это кроличье лицо казалось Джерому до ужаса знакомым. Он попытался очистить разум от охватившего его отвращения и сосредоточиться. Он видел это лицо прежде, и должен был вспомнить, у кого именно.

Но в тот момент, когда ему это удалось, волна запредельного ужаса внезапно поглотила Джерома.

Потому что лицо принадлежало ему самому…

3

Рассказывать о своих снах Барсаку доктор Джером не стал. Но, заметив его бледность и темные круги под глазами, тот сделал из этого собственные выводы.

— Похоже, местное гостеприимство не пришлось тебе по вкусу, — сказал он за завтраком. — Но, надеюсь, скоро ты привыкнешь к моему простому быту. И когда мы начнем работать вместе, это не станет для тебя проблемой, ведь так?

— Вряд ли, — ответил Джером. — И с чего это вдруг ты решил, что я соглашусь с тобой работать?

— Конечно же, мы будем работать вместе, — без тени сомнения произнес Барсак. — Ведь именно для этого я пригласил тебя к себе. Я очень ценю тебя, и сейчас твои таланты нужны мне как никогда. Я ждал тебя, прежде чем возобновить свои эксперименты, чтобы мы могли завершить их вместе. Вполне понятно, что увиденное прошлой ночью потрясло тебя, но, надеюсь, твоему разуму удастся возобладать над эмоциями. И совместно мы сумеем довести это исследование до окончательного завершения. Прежде я создавал чудовищ, прививая животным свои собственные черты. Но теперь я уверен, что смогу пойти дальше. Я усовершенствовал свою технику. От крыс я перейду к другим животным, и, надеюсь, мне удастся не только изменить их, но и сохранить им жизнь. Это позволит мне определить передается ли им мой разум так же, как передаются внешние черты. Ты понимаешь, насколько это важно?

Доктор Джером не выглядел воодушевленным подобными перспективами. Он вяло мотнул головой.

— Я… Я не могу, — пробормотал он.

— Подожди, ты просто не понимаешь. Я не собираюсь просить тебя подвергаться гипнозу, если ты сам этого не захочешь. Этот риск я возьму на себя. Все, что мне требуется, чтобы ты остался со мной, помогал своими замечаниями, вел записи и научно засвидетельствовал полученные мной результаты.

— Ты зря пытаешься меня уговорить, — доктор Джером не мог скрыть отвращения, исказившего его лицо. — Я никогда больше не переступлю порог твоей лаборатории.

Барсак прокудахтал что-то сочувственное.

— Ты сумеешь преодолеть свою неприязнь, — уверил он. — И очень скоро, я надеюсь. Мне нужно завершить последний эксперимент. И если все пройдет успешно — а у меня нет в этом никаких сомнений — ты будешь вынужден мне поверить. И когда это произойдет, ты сможешь продолжить мое дело в одиночку.

— Продолжить? В одиночку?

Барсак вдруг поник головой. Отвернув лицо к стене, он произнес:

— Да. Мне осталось немного. Врачи говорят, у меня больное сердце. Такова расплата за долгие годы экспериментов. И вскоре моя работа будет завершена, как и мой век. Мое здоровье подорвано гипнозом. Нет, Джером, человек не способен отдавать свою душу, и при этом надолго сохранить жизнь.

Доктор Джером посмотрел в ставшее серьезным лицо Барсака.

Тот отвел взгляд и продолжил.

— Именно поэтому я пригласил тебя присоединиться ко мне.

Когда я умру, я надеюсь, ты продолжишь мою работу. Во имя нашей дружбы, и потому что я восхищаюсь тобой и высоко ценю твои способности. Не беспокойся, даже если ты не захочешь работать в лаборатории, я подготовил для тебя все необходимые заметки и данные. И еще кое-что, — голос Барсака ослаб. — Я составил завещание. Я говорил со своим поверенным и передал ему свою волю. Все, что у меня есть, я оставил тебе. Все имущество и оборудование останется за тобой для продолжения работы.

Джером поднялся.

— Не утруждайся, — сказал он. — Я все равно ни за что не пойду с тобой в лабораторию.

— Хорошо. Я все понимаю, — ответил Барсак. — Но я прошу тебя — останься со мной еще пару дней. Мне необходимо исполнить задуманное. И надеюсь, мне удастся дать тебе убедительное доказательство моего успеха — живые образцы, унаследовавшие не только внешнее сходство со мной, но и получившие часть моего разума.

Доктор Джером слегка вздрогнул.

— Умоляю, — произнес Барсак. — Останься со мной на эти несколько дней. Я запрусь в лаборатории и погружусь в работу, если ты возьмешь на себя приготовление еды. Ты видишь, я не могу держать слуг. Эти невежественные и суеверные дураки всего боятся. А без посторонней помощи мне не справиться. Так ты останешься?

Джером надолго замолчал. Затем кивнул.

— Хорошо, — прошептал он. — Я останусь.

Барсак стиснул его руку. Ощутив на своей ладони его холодные, вялые пальцы, доктор Джером непроизвольно отдернул ее. Взгляд благодарных, выкаченных глаз друга вернул доктору ощущение недавнего ночного кошмара.

— Я не стану медлить, — пообещал Барсак. — И сейчас же приступлю к работе. Все, что от тебя требуется, приносить к дверям лаборатории еду. Так что по истечении сорока восьми часов, я надеюсь, мне удастся добиться успеха. Ты же тем временем можешь полностью располагать моим гостеприимством, и занять себя, чем тебе заблагорассудится.

Барсак развернулся.

— Теперь же мне нужно идти. Благодарю тебя, Джером.

Он вышел из комнаты.

Доктор Джером уставился в грязный потолок и мрачно ухмыльнулся.

— Занять себя, чем заблагорассудится, — пробормотал он.

Джером докурил сигару, встал и бесцельно побрел по замку.

Его шаги пугающим эхом разносились по пустым коридорам.

Повернув за угол, он заметил возле стены погруженную в тень фигуру и попятился.

Но тут он узнал очертания доспехов. Конечно же, в замке было полно доспехов. А также множество других вещей. Возможно, пару часов он мог бы развлечь себя, занявшись его исследованием.

За это дело Джером принялся со свойственной ему научной дотошностью. Он обследовал весь первый этаж, заглянув в многочисленные залы и комнаты, но при этом не забывая об осторожности и каждый раз зажигая свет, прежде чем ступить в незнакомое помещение.

Ему удалось обнаружить много любопытного. Громоздкая мебель времен Регентства, замысловатые гобелены и целая галерея картин. Семейные портреты рода Барсак рядами смотрели со стен в длинном зале, расположенном в дальней части замка. И Джерому захотелось отыскать среди них портрет прапрадедеда-колдуна.

Все вокруг говорило о большой древности и большом богатстве. И если в замке и были призраки, то это были призраки минувшего. Джером вновь ощутил атмосферу одного из готических романов. Не доставало только расположенного в подвале склепа.

Склепа? Это мысль.

Джером отправился на поиски. Он обнаружил лестницу, ведущую к нижним этажам, и расположенные там катакомбы.

Катакомбы были самыми настоящими. На мраморных плитах лежали фамильные саркофаги рода Барсак. Один за другим его представители обрели вечный покой здесь внизу. Так что теперь остался только Себастьян, но вскоре и ему предстояло присоединиться к рядам мертвых. Последний наследник своего имени, который к тому же был безумен. Безумен и должен умереть.

Но как скоро?

И тут, среди сырости и молчания подземных коридоров, Джерома посетила мысль.

Его смерть можно ускорить.

Почему бы нет? Пусть Барсак умрет быстро и тихо.

И тогда Джером получит все его имущество. Замок, лабораторию, деньги. Так почему бы нет? Барсак безумен. И одинок. Доктора не сомневаются в его скорой кончине, так что убийство вряд ли заподозрят. Возможно, все спишут на сильное потрясение.

Да, потрясение. После проведенных опытов он ослабнет. И вызвать у него сердечный приступ не составит особого труда.

Достаточно будет его напугать. Завещание уже составлено, и ничего нельзя будет изменить. Сумасшедший Барсак займет последнее пустующее место в родовом склепе, и все закончится.

Доктор Джером не спеша поднялся по лестнице. Он вышел из замка и отправился бродить среди холмов, вернувшись обратно лишь к темноте. Он боролся с искушением и одержал верх. И когда он нес Барсаку ужин, у Джерома не возникло даже мысли о том, что в еду можно подсыпать яд. Он оставил поднос перед входом в лабораторию и постучал. После чего, не дожидаясь, когда Барсак откроет дверь, торопливо спустился вниз, и поужинал в одиночестве в большой кухне замка.

Доктор смирился с ожиданием. В конце концов, не исключено, что через несколько недель Барсак умрет естественной смертью.

А тем временем, он сможет продолжить свою работу. И, возможно, действительно добьется успешных результатов.

Джером услышал шум, доносившийся из лаборатории наверху.

Звук равномерного гудения сопровождался ритмичной пульсацией. Должно быть, Барсак был сейчас в своей кабине, работая с фокусирующей призмой и погружая в транс себя и животных. Доктору стало интересно, кого он выбрал для своего «решающего» эксперимента.

Но, подумав, он пришел к выводу, что ему это все равно.

Вибрация начинала действовать на нервы. И Джером принял решение уехать из замка раньше. Еще один день, и довольно. А сейчас ему был нужен хороший сон, способный развеять овладевшие им болезненные мысли.

Потушив в коридорах свет, Джером поднялся в спальню. Он разделся, надел пижаму, погрузил комнату в темноту и приготовился ко сну.

Сон пришел.

А вместе с ним пришел и Барсак. Он вкатил в комнату огромную, блестящую металлом кабину, и как прежде, его горящие глаза тут же поймали и пленили растерянный взгляд Джерома. Воля покинула доктора, и он вошел в кабину. И тут же, как заключенный — к электрическому стулу, оказался привязан к сидению. Так же, как заключенный, он знал, что вынесенный ему смертный приговор будет сейчас приведен к исполнению. И если до этого Барсак владел только его волей, то с поворотом ручки управления, в его власти окажется и душа Джерома.

Джером смотрел сквозь огромное стекло призмы, замершее перед его глазами. Он не мог отвести взгляд, в гигантской линзе было что-то гипнотическое, принуждающее смотреть вперед, в искаженное увеличением пространство фокусного поля. Он ждал, когда там появится животное, но животного не было.

Был лишь Барсак. Неожиданно его громадное лицо возникло по ту сторону стекла. Уродливая физиономия с выпученными глазами и огромным круглым лбом.

Барсак улыбался, обнажив желтые зубы, но Джером видел только его глаза. Они горели злобой и притягивали к себе его собственные взгляд и разум. Влекли его сущность сквозь стекло, и окруженный все возрастающим гулом, доктор Джером ощутил, как его сознание устремилось вперед.

Его тело было приковано к креслу, но душа рвалась сквозь странную призму и растворялась в безумных глазах Барсака…

Доктор Джером проснулся. На улице уже рассвело, но у него не было сил приветствовать новый день. Он чувствовал себя уставшим и разбитым.

Опустошенным.

В его мозгу возникло страшное подозрение. Он знал, что это был сон, но не был уверен, что это не могло оказаться явью.

Возможно, в символическом виде кошмара ему открылась искаженная истина.

Что, если Барсак обманывал его? Предположим, его машина могла поглощать часть жизненной энергии из души человека.

Предположим, Барсак хотел, чтобы он помогал ему в опытах, в которых часть его души была бы перемещена, но передана не животному, а самому Барсаку! Гипнотический, научный вампиризм!

Был ли Барсак в его комнате прошлой ночью? Мог ли загипнотизировать во сне, желая завладеть душой?

Что-то определенно произошло. Джером ощущал слабость.

Но внезапно ее место заняла твердость — твердость оформившейся цели. Вчерашние мысли вернулись, но уже в виде четкого решения.

Сегодня он убьет Барсака.

Убьет, чтобы не умереть самому. Убьет, потому что Барсак безумец, его эксперименты кощунственны, и он заслуживает смерти.

Доктор Джером убьет Барсака во имя науки.

Именно так. Во имя науки.

Джером поднялся, оделся, приготовил завтрак, отнес его Барсаку, вернулся вниз и приступил к составлению плана.

Гений или сумасшедший, Барсак умрет. Он должен умереть.

Допустим, он действительно достигнет желаемого. Допустим, он сумеет создать животное с внешними чертами и разумом человека. Но чьим разумом? Барсака?

Разве не будет это кромешным ужасом? И не стоит ли этот ужас предотвратить, пресечь на корню?

Безусловно. Он, Джером, спасет человечество от чудовищных тварей, противных самим законам природы. Он сделает все, как задумал. Ночью.

Да, сегодня ночью. Он отключит электричество, поднимется в темноте в лабораторию и напугает Барсака до смерти. Убьет его, даже не притронувшись пальцем. Простой план, который сработает. Обязан сработать.

Он был уверен в этом, но когда после обеда над головой вновь раздалось гудение, Джером понял, что не сможет ждать так долго.

Он не мог больше терпеть этот звук и рождаемые им в воображении видения. Думать о Барсаке, перекачивающем свою душу звериной ораве, казалось невыносимым.

Каких животных он использовал в этот раз? Он сказал, что с крысами покончено. Джером вспомнил мертвых грызунов. Барсак отказался показать ему другие ужасающие результаты своих опытов. Он показал только крыс с искалеченными лапками.

Лапками, на которых не хватало одного пальца.

Джером закончил готовить ужин и расхохотался. Страхи растворились вместе с воспоминанием о ночном кошмаре.

Лапки. Ну конечно! Каким же он был глупцом, позволив бреду Барсака и мрачной атмосфере замка запудрить себе голову. Это, да еще несколько дурных снов, заставило его обмануться и поверить словам откровенного лунатика. Да, у него была эта гипнотическая машина, но любой сумасшедший, при наличии денег и соответствующей научной подготовке смог бы собрать нечто более или менее внушительное. Однако отсутствовали любые доказательства того, что машина работала именно так, как утверждал Барсак.

Он не показал Джерому никаких чудовищ по одной простой причине — их не существовало. Разговоры Барсака о предыдущих опытах были всего лишь разговорами.

Оставались только крысы, но что из этого? Барсак проявил изобретательность. Он взял двадцать крыс, убил их и удалил каждой по пальцу на левой лапке.

Вот и все.

Барсак был обычным сумасшедшим, и бояться было нечего.

Доктор Джером снова захохотал. Это все упрощало. Он убьет безумца и получит его наследство. Никаких больше страхов, никаких дурных снов.

Его смех смешался с раскатом грома.

Разразилась буря. Она яростно грохотала над крепостью, и ее рычание поглощало гул из лаборатории наверху. Джером выглянул в окно в тот самый момент, когда изломанная молния скользнула между двух горных вершин.

Гром загремел сильнее.

Доктор Джером обернулся, чтобы взять приготовленный для Барсака поднос. Но вдруг замер.

— Зачем? — прошептал он. И, правда, для чего усложнять? Какой смысл откладывать? Он сейчас поднимется наверх, выключит электричество, постучится в дверь лаборатории. Барсак откроет, ожидая найти свой ужин. Но вместо этого найдет смерть.

Да. Он сделает это прямо сейчас, пока крепка решимость.

Под усиливающиеся раскаты грома, доктор Джером зашагал наверх для исполнения своего мрачного замысла.

Когда он добрался до второго этажа, сверкнула молния.

Джером направился к распределительному щитку. Вспышка света ослепила его, следом раздался грохот, и освещение пропало.

Буря нанесла свой удар. Это был знак. Джером ликовал.

Теперь он двигался вверх по винтовой лестнице, ведущей к лаборатории, расположенной на вершине главной башни замка.

Он медленно наощупь пробирался в кромешной темноте, внутренне готовясь к тому моменту, когда достигнет дубовой двери и постучит.

Джером прислушался, сквозь завывания ветра пытаясь расслышать вибрации, доносящиеся из лаборатории. Они внезапно прекратились сразу после удара молнии.

Он добрался до вершины лестницы. Почти вплотную приблизился к двери. Он был уже готов, вот сейчас…

Дверь резко распахнулась.

Доктор услышал тяжелое дыхание Барсака.

— Джером, — крикнул тот. Голос звучал слабо, но в нем слышались отчетливые нотки триумфа. — Джером, где ты? У меня получилось. Мой успех превзошел самые смелые мечты.

Джером обрадовался, что Барсак позвал его. Тем проще было найти его в темноте. Доктор скользнул вперед и опустил свою холодную руку ему на шею. Потрясение, испуг…

Но Барсак закричал не от страха, а от гнева.

— Джером, это ты! — крикнул он.

Он знал. Знал, что Джером собирается его убить. И поэтому должен был умереть. Опущенная на шею Барсаку рука сомкнулась.

Джером крепко вцепился ему в глотку. Барсак попытался его оттолкнуть, но не мог увидеть в темноте, и сопротивление вышло вялым.

Больше Барсак не кричал. Когда Джером сдавил ему горло, он только булькнул, и доктор поволок его назад вдоль коридора.

Быстро и целенаправленно он подтащил его к самому краю большой винтовой лестницы.

А потом толкнул вперед. С коротким вскриком Себастьян Барсак кувыркнулся во тьму, и следом послышалась череда глухих ударов, сопровождающая его падение сквозь мрак лестничного колодца.

Доктор Джером замер. И тут же раздался очередной раскат грома, отголоски которого затихли вместе с последним ударом падающего тела.

Барсак достиг каменного дна.

С опаской, доктор Джером начал спускаться по лестнице. Он нащупывал ступеньки ногами, и ему казалось, что он вот-вот наступит на мертвое тело Барсака. Но доктору пришлось преодолеть приличное расстояние, прежде чем его подошва встретила сопротивление упругой плоти.

Джером присел и провел рукой над телом, оно было холодным.

Холодным, как труп.

Дело было сделано. Да здравствует новый повелитель Замка Барсак!

С усмешкой Джером поднялся. На самом деле, все оказалось не так уж и сложно.

— Господа, это чистая случайность. Себастьян Барсак работал в своей лаборатории, когда отключился свет. Он вышел в коридор, очевидно, собираясь спуститься вниз. Но в темноте оступился и упал с лестницы.

Он прошептал слова вслух, точно так, как произнесет их во время следствия. Их эхо прошелестело и растворилось.

И тут же Джером услышал другой шелест.

Он доносился сверху, из комнаты на вершине башни. Оттуда, где располагалась лаборатория.

Джером метнулся по лестнице вверх.

Животные вырвались на волю. Нужно было запереть лабораторию.

Добравшись до второго этажа и собираясь одолеть последний пролет, ведущий к вершине башни, доктор услышал пронзительный писк.

Он остановился. Сквозь потолок послышался дробный стук, топот и цоканье, с которыми маленькие тела спускались вниз.

Они уже выбрались из лаборатории.

И впервые в их верещании Джерому почудились отзвуки гнева.

Пискливые злобные вопли повторились на вершине лестницы. В них слышалась ненависть, которую, умирая, должен был испытывать Барсак. Барсак, кричавший о том, что успех его опытов превзошел все самые смелые ожидания.

Его эксперимент удался!

«Я передам им свои физические и психические свойства.»

И тут Джером узнал, что такое настоящий страх.

Порождения опытов Барсака вырвались на волю. Твари, чьи тела он изменил. Чей разум заключал в себе часть разума самого Барсака.

Они все знали и были на свободе. И теперь искали Джерома, чтобы свершить месть!

Доктор слышал, как они крадутся вниз по лестнице. Они были уже близко. И знали где его искать, потому что видели в темноте!

В приступе ослепляющей паники Джером бросился прочь. Он спрячется в своей комнате. Именно так, в комнате. Спотыкаясь, он побежал через чернильную темноту коридора, чувствуя, как преследователи наступают ему на пятки.

Твари были стремительны. Джером добежал до двери и опустил руку в карман в поисках ключа. С проклятиями, он шарил по карману. Но ключа не было.

Вероятно, он только что его обронил, и ключ где-то на полу. Он нагнулся, щупая пол. Его рука натолкнулось на что-то живое и мягкое. Что-то пушистое. И оно извивалось в его ладони.

Твари добрались до него!

Клыки впились в большой палец. Джером резко выпрямился и отбросил мохнатое создание. Но другое тельце уже терлось о его лодыжку, они окружили его. Визг становился все громче. Одно из маленьких чудовищ начало карабкаться по его ноге, и он почувствовал, как тела касаются крохотные пальчики.

Джером закричал и понял, что Барсак говорил правду.

Созданные им чудовища действительно получили часть его разума, и теперь пришли отомстить за его смерть. Бежать было некуда.

Их верещание заполнило коридор. Они роились вокруг, как голодные крысы, но это были не крысы. Джером знал, что если увидит их, то лишится рассудка. Но если не увидит, они начнут карабкаться по его телу, пытаясь добраться своими пастями до горла, желая расцарапать его лицо своими маленькими пальчиками.

Он развернулся и снова припустил по коридору. Прорвался сквозь обступившие его кошмарные ряды и побежал прочь по переходу проклятого замка, преследуемый созданиями Барсака. В этом адском логове он затеял салки со смертью, и теперь та гналась за ним на стремительных лапах. Смерть заходилась верещанием и визгом, а Джером бежал.

Он должен был выбраться наружу, прежде чем они догонят его, поймают и схватят. Должен.

Охваченный агонией, он достиг конца коридора, понимая, что звериная орда тоже не сбавляет скорости. Он обогнул очередной угол и кинулся вперед. О лестнице он совершенно забыл.

Снова раздался визг, наполнив своим звуком его уши, и в тот же момент доктор Джером вывалился с лестницы и приземлился с негромким отвратительным хрустом, которого сам уже не услышал. Его голова гротескно откинулась на сломанной шее. Он лежал рядом с телом Себастьяна Барсака, и так же, как Барсак, был мертв.

В ту же минуту, по какой-то злой иронии, в замок вернулся свет.

Он не осветил ничего, кроме двух тел, лежащих у основания лестницы. Безумный Барсак был мертв так же, как и безумный Джером.

Этажом выше двадцать сбежавших морских свинок моргали, глядя вниз тупыми, бессмысленными глазками.