Разжигать

Глава 23

ДЕКС

Я почти не спал в субботу, а в воскресенье не пошёл в церковь. Как бы мне ни хотелось видеть там девочек, я даже не чувствовал, что смогу посмотреть им в глаза после того, что я сделал. Меня тошнило всякий раз, когда я думал об этом.

Вместо этого я весь день прятался в своей квартире, как преступник — а именно так я себя и чувствовал.

Я совершил что-то непростительное. Я украл что-то ценное. Я испортил что-то прекрасное.

И солгал тому, кто заслуживал правды.

«Но она знала, — возражал упрямый голос в моей голове. — Она с самого начала знала, чем это должно быть. Не важно, что я чувствую на самом деле. Какая ей польза от того, что она услышит эти слова?»

Я любил её — конечно, любил. Но эта любовь не была стабильной и надёжной. Такая любовь не была прочный фундаментом. Она казалась сильной, но это была иллюзия. Что любовь делала, так это истощала твои силы и отнимала способность принимать правильные решения.

И ты не можешь противоречить себе. Если я чему-то и научился, будучи снайпером ВМС так это тому, что я должен был доверять себе и принимать решения за доли секунды при самых стрессовых обстоятельствах, которые только можно себе представить — не было времени на сомнения или неуверенность. Это был вопрос выживания.

Я спас нас обоих.

У нас с ней ничего не вышло бы, даже если бы она осталась здесь. Она была слишком молода. У неё всё было впереди: замужество, дети и её грёбаный третий десяток. Я был так далеко от того этапа жизни, когда всё кажется возможным, и все твои мечты ещё живы. И у меня уже были свои дети. На чём мне нужно было сосредоточиться, так это на их воспитании.

Она была прекрасным отвлечением, но теперь всё закончилось.

Меня убивала мысль о том, что она страдает, прямо по ту сторону стены, но я оставался сильным.

Когда-то она меня поблагодарит.

В понедельник после обеда я пошёл в спортзал на несколько тренировочных занятий, во время которых рявкал на ребят больше, чем нужно, и заставил их работать в пять раз усерднее. Обычно они благодарили меня после тренировки, или задерживались и немного общались со мной, но сегодня все до единого сбежали, как только мы закончили.

Не то чтобы я их винил.

По дороге домой я думал заехать к Джастину и Бри, но я не разговаривал с ними с субботнего вечера и не испытывал желания снова переживать расставание. Оно всё ещё было свежо в памяти.

Я знал, что должен извиниться перед сестрой за то, что накричал на неё, и я бы извинился, но я ещё не был готов. Если бы она начала набрасываться на меня со всем этим дерьмом о том, что я боюсь кого-то любить, я бы снова сорвался.

Вернувшись домой, я принял душ и приготовил себе ужин, но аппетита не было. Растянувшись на диване, я попытался уговорить Фредди Муркьюри посидеть со мной, пока я смотрел телевизор, но он отказался.

— Что я тебе сделал? — сказал я, когда он показал мне свою задницу и поднял хвост вверх, прежде чем уйти.

Я посмотрел на свой сотовый на журнальном столике, в миллионный раз испытывая искушение позвонить Винни и спросить, как она себя чувствует. Ненавидит ли она меня? Неужели она уедет из города, даже не поговорив со мной? От этой мысли сердце замерло, как камень.

Возможно, я мог бы просто отправить ей короткое сообщение. Просто проверить, как друг. Убедиться, что с ней всё хорошо.

Но слова застряли между моим умом и пальцами, и я не смог этого сделать.

Вместо этого я позвонил девочкам, чтобы пожелать им спокойной ночи. Луна всё ещё была в душе, поэтому я поговорил с Хэлли несколько минут.

— Ты пишешь какие-нибудь новые истории? — спросил я её.

— Я всё ещё работаю над историей о людоеде и принцессе.

— Ох. — Моё сердце дрогнуло. — Так расскажи мне, что в ней происходит.

— Ну, принцесса была очень храброй и отправилась искать людоеда в лесу. Она находит его пещеру.

— Как она знала, где искать?

— Она пошла на звук его храпа.

Я едва не улыбнулся.

— Продолжай.

— Итак, она окликает его, и он очень сердится, потому что она его разбудила, но слушает её историю, как её кошка Тигруля забралась на дерево.

— Он согласился помочь?

— Нет.

— Почему нет? — Я нахмурился, раздосадованный тем, что даже в образе людоеда оказался придурком.

— Потому что у людоеда есть тайна, которую он не хочет, чтобы она знала.

— И что за тайна?

— Он боится высоты.

— Людоед боится высоты?

— Да. Поэтому он не полезет на дерево спасать кошку, но и не может сказать ей настоящую причину, поэтому он просто ворчит на неё и велит ей оставить его в покое.

— Он хотя бы чувствует себя виноватым из-за этого?

— Да, потому что он слышит её плач, когда она бежит домой через лес. Но не настолько, чтобы преодолеть свою боязнь высоты. Он очень упрямый людоед.

— Ясно. — Я поднялся с дивана и подошёл к раздвижной двери. Распахнув её, я вышел на террасу, чувствуя, что мне не помешал бы глоток свежего воздуха. — Так что происходит потом? Кошка умрёт? Или людоед переступит через себя и поможет принцессе?

— Я ещё не знаю. Это всё, что я написала.

Я взглянул на террасу Винни и подумал о том, как поцеловал её в ту ночь, когда мы познакомились. Меня так тянуло к ней — до сих пор тянет. Теперь я никогда больше не почувствую этих губ на своих.

— Что ж, расскажешь мне, чем это кончится.

— Обязательно. Могу я поговорить с Фредди Муркьюри?

Я нахмурился.

— Нет.

— Почему нет?

— Он ведёт себя грубо.

— Что он сделал?

— Он игнорирует меня.

Она засмеялась.

— Ему нравится, только когда мы рядом. Хочешь поговорить с Луной?

— Да. Я люблю тебя. Спокойной ночи.

— Я тоже тебя люблю, папочка. Спокойной ночи.

Через несколько секунд появился Луна.

— Папочка?

— Да?

— Винни ведь ещё не уехала?

Я с трудом сглотнул. — Не думаю.

— Хорошо, потому что мы хотим сделать ей прощальный подарок. Мы видели в магазине что-то замурчательное, — сказала она с хихиканьем. — Ты отвезёшь нас за ним?

— Да. — Я закрыл глаза, боль от того, что я по ней скучаю, уже глубоко засела в моих костях. — Я забираю вас в среду. Почти уверен, что она уезжает на следующий день.

— Ладно.

Мы поговорили ещё несколько минут, а потом пожелали друг другу спокойной ночи. Я ещё немного постоял на улице, наблюдая, как темнеет.

Если бы я не порвал с Винни, мы бы, вероятно, были бы сейчас вместе. Возможно, я бы помогал ей паковать вещи. Возможно, мы ужинали бы у меня дома. Возможно, мы были бы в постели, используя каждую последнюю минуту, оставшуюся до её отъезда.

При мысли об этом моё тело обдало теплом, и у меня возникло искушение пойти и постучать в её дверь. Извиниться. Сказать ей правду. Дать ей понять, что я врал только для того, чтобы защитить её: потому что именно так я поступал, когда любил кого-то. Я их защищал.

Но в конце концов, я не мог заставить себя сделать это, и я вернулся внутрь один.

Мы с Джастином приехали на работу во вторник в одно и то же время и припарковались рядом. Как только мы вышли из машин, я поднял руки в знак смирения.

— Знаю, знаю. Я извинюсь перед Бри.

Он кивнул. — Хорошо.

— Она меня ненавидит?

— Нет. Она чувствует себя виноватой. Она думает, что сказала то, что тебя так сильно разозлило, и ты больше никогда с ней не заговоришь.

— Она действительно меня разозлила. Но только потому, что она знает, как нажимать на мои кнопки.

— Сестры это умеют. — Мы направились к части. — Что там с Винни?

— Мы порвали.

— Обоюдное решение?

Я нахмурился. — Не совсем. Она вбила себе в голову, что мы могли бы попробовать отношения на расстоянии.

— И ты действительно этого не хочешь?

— Нет, Джастин! Я не её блядский школьный парень. Она не едет в колледж — она переезжает в другой штат. Она устроилась там на работу.

— Может, она не знала, что ты хочешь, чтобы она осталась.

— Я ни за что не смог бы попросить её остаться.

— Почему нет? — спросил Джастин, когда мы подошли к зданию. — Я сказал Бри, что женюсь на ней на втором свидании.

— У вас всё по-другому. — Я остановился у двери, не открывая её, глядя на своё отражение в стекле. — У нас ничего бы не получилось. Она слишком молода для меня. Мы находимся на совершенно разных жизненных этапах. Я уже попытался построить семью и жениться, и облажался. Сейчас я стараюсь быть лучшим отцом-одиночкой, каким только могу быть, и в моей жизни нет места для чего-то другого.

— Ладно.

— Просить её бросить работу своей мечты, чтобы быть со мной, когда я не могу предложить ей будущее, которое она хочет, было бы несправедливо.

— Ладно.

— Это не потому, что я боюсь.

Он заколебался. — Ладно.

— Неважно, что скажет моя сестра. Это не потому, что я боюсь. А потому, что я сильный.

Мой зять молчал.

Я продолжал смотреть на себя в стекле.

— Я не влюблён в неё. Я не нуждаюсь в ней в моей жизни. Я и без неё прекрасно обойдусь. — Я сглотнул. — Со временем.

— Ладно, брат. — Джастин положил руку мне на плечо. — Может, тебе стоит пойти внутрь и вымыть несколько туалетов или типа того. Это отвлечёт тебя от всего этого.

Я схватился за дверную ручку и рывком распахнул её.

Хэлли схватила кофейную чашку с полки в сувенирном магазине и подняла её вверх.

— Видишь папочка? Разве она не милая?

Она была милой. На ней была карикатура на кота с густыми усами Фредди Меркьюри, одетого в узкие штаны и жёлтую куртку, с одной лапой в воздухе, другая держит микрофонную стойку. Под рисунком было написано: «Не переставай мяукать». Но я не мог даже улыбнуться.

— Да.

— Это для того, чтобы она нас не забывала, — взволнованно сказала Луна, подпрыгивая и натыкаясь на вещи на полках. — Каждый день она может использовать свою чашку и думать о нас.

Я прочистил горло. — Ей понравится. Пошлите, пока ты ничего не разбила.

Мы заплатили за чашку и вышли из магазина, направляясь вниз по кварталу к машине. Мои ноги казались тяжёлыми и медленными, когда я волочил их через опавшие листья на тротуаре. Небольшой грузовик для перевозки был припаркован на подъездной дорожке Винни всё утро, и я был чертовски несчастен, наблюдая, как вся её мебель исчезает внутри него.

— Папа, мы можем занести чашку ей, когда вернёмся домой? — спросила Луна, шурша пятками по хрустящим коричнево-жёлтым листьям.

— Если она будет там.

— Надеюсь, что да! — Хэлли поспешила вперёд к машине и дёрнула за ручку двери. — Давай поторопимся.

Когда мы подъехали к комплексу, то увидели, что дверь гаража Винни открыта, и она загружает чемодан в багажник.

Когда я увидел её, моё сердце заколотилось в груди, и я чуть не задел другую машину — я не мог оторвать от неё глаз. Она была одета в джинсы и пушистый белый свитер, который выглядел мягким и уютным. Её волосы были собраны в пучок на макушке. Мне захотелось обнять её и прижать к себе, уткнуться лицом ей в шею и умолять не уходить. Оторвав взор, я заехал в наш гараж и заглушил машину. Сделал глубокий вдох.

— Мы можем отдать ей чашку сейчас, папочка? — Хэлли уже отстёгивала ремень безопасности.

— Думаю, да. — Собравшись духом, я помог Луне выйти из машины. Они схватили пакет из сувенирного магазина и наперегонки выбежали из гаража.

Медленно я собрал их рюкзаки с заднего сиденья, отнёс их в задний коридор и вышел из гаража. Когда я подошёл к подъездной дорожке Винни, я услышал восторженный визг удивления — Винни — и детский смех.

— Боже мой, я в восторге! — Всё лицо Винни светилось, когда она смотрела на чашку. — Большое вам спасибо.

Я наблюдал, как она обняла каждую из них, чувствуя зависть и ненависть к себе за это. Она заметила моё приближение через плечо Хэлли, и её лицо сразу же изменилось, улыбка сошла на нет.

— Привет, Декс, — холодно сказала она, кладя чашку обратно в пакет.

— Привет, Вин. — Я сунул руки в карманы. — Тебе нравится твой подарок?

— Просто обожаю. — Она посмотрела на девочек, прежде чем снова улыбнуться и прижать пакет к груди. — Обещаю пользоваться ею каждый день. И я очень рада, что вы зашли, потому что у меня тоже есть кое-что для вас.

Хэлли и Луна обменялись взволнованными взглядами.

— В самом деле?

— Да. Хотите зайти внутрь?

Они посмотрели на меня.

— Можно, папочка? — спросила Хэлли.

— Конечно. Я могу подождать здесь.

Винни встретилась со мной взглядом, у неё он был тщательно нейтрален.

— Ты тоже можешь зайти. — Она пожала плечами. — Если хочешь.

Её ледяное поведение разозлило меня — мне хотелось притянуть её за плечи и целовать, пока она снова не полюбит меня, — но я кивнул и пошёл за ними через гараж в её квартиру.

Там было почти полностью пусто.

— Твои вещи исчезли! — сказала Луна.

— Да, грузчики были здесь сегодня утром и всё погрузили. — В голосе Винни звучала лёгкая тоска.

— А где же Пятачок? — Хэлли была обеспокоена.

— Она здесь. — Винни улыбнулась. — Она пряталась в кладовке целый день из-за всей этой суматохи. Ты же знаешь, как она ведёт себя с незнакомцами.

— Но мы не незнакомцы, — непреклонно сказала Луна. — Мы друзья.

— Может, она выйдет, если ты её позовёшь.

Луна подошла к кладовке и стала на колени, в то время как Хэлли продолжала осматриваться вокруг.

— Твоя кровать всё ещё здесь?

— Нет. Моя кровать уже на пути в Род-Айленд. — Она печально улыбнулась. — Сегодня мне придётся ночевать в доме моих родителей.

— Ты могла бы переночевать у нас дома, — предложила Хэлли. — Папа может поспать на диване. Ты даже не услышишь, как он там храпит.

Мы с Винни обменялись взглядами — мне показалось, что в них промелькнула теплота?

— Спасибо, — сказала Винни, — но мне будет хорошо в моей старой комнате. Поскольку это моя последняя ночь здесь, моя семья хочет быть со мной.

Я хотел быть с ней в её последнюю ночь здесь — я хотел этого так сильно, что мне пришлось прижать язык к небу, иначе я собирался произнести это вслух.

Луна вышла из кладовой, держа на руках Пятачка.

— Она позволила мне взять её на руки, — тихо сказала она.

— Молодец. — Винни улыбнулась Луне. — Теперь она тебя знает.

— Как ты думаешь, она будет скучать по нам?

— Безусловно. Поэтому не забывайте писать мне, ладно? Я буду читать ей ваши сообщения вслух. И посылайте фотографии, чтобы я могла ей их показать. — Винни подошла к кухонному островку и взяла два маленьких белых полиэтиленовых пакета. — Вот. У меня есть кое-что для каждой из вас.

Хэлли подбежала, и Винни протянула ей один из пакетиков. После того, как Луна осторожно поставила Пятачка на ноги, она нетерпеливо потянулась к другому.

— Ооох! — Хэлли вытащила из пакета ярко-синий лак для ногтей, пару пушистых лавандовых носков и маленький блокнот с котиком на обложке. — Спасибо!

— Для тех случаев, когда ты захочешь показать свои пальчики на ногах и когда тебе хочется чувствовать себя уютно, — сказала Винни с улыбкой. — И для твоих историй.

Луна сунула руку в свой пакет и вытащила оттуда розовый лак для ногтей, пушистые белые носки и коробку пластырей с принцессами.

— Спасибо тебе! Теперь мне не придётся носить папины скучные бежевые пластыри.

— А если они у тебя закончатся, — сказала Винни, — просто дай мне знать. Я пришлю тебе ещё одну коробку.

Луна обняла Винни за талию, а Хэлли последовала её примеру. Винни, выведенная из равновесия, засмеялась и обняла их. Я стоял в десяти футах от них, сложив руки на груди и жалея себя.

— Я бы хотела, чтобы ты не уезжала, — сказала Хэлли.

— Я тоже, — добавила Луна. — Ты уверена, что должна?

Глаза Винни на мгновение закрылись.

— Уверена.

— Но не забывай нас, хорошо?

— Не забуду. — Отпустив их, Винни перевела дыхание. — Мне, наверное, пора ехать. Нужно отвезти Пятачка к маме, а потом я встречаюсь с подругой за ужином.

— Давайте, девочки. — Я жестом велел им выйти за дверь, ведущую в гараж Винни. — Возвращайтесь к нам домой. Я хочу поговорить с Винни наедине.

К счастью, они не стали спорить. Разговаривая о своём новом лаке для ногтей, они вышли на улицу, закрыв за собой дверь.

Она стояла напротив меня на другом конце кухни, сведя ноги вместе, обхватив себя руками, спрятав ладони в широких рукавах свитера. То старательно холодное выражение лица исчезло, на смену ему пришли глаза, блестящие от слез, и дрожащая нижняя губа. Моим внутренним побуждением было обнять её, и я шагнул вперёд.

Она протянула одну руку.

— Не надо. Пожалуйста. Нет ничего, что ты можешь сказать в этот момент, что не сделает мне больно, и я уже в тридцати секундах от того, чтобы по-настоящему неловко и некрасиво расплакаться.

— Боже, Винни. — Поверженный, потому что она была права — я не мог сказать ничего, что не причинило бы боли, — я стоял там с болью в груди. — Это отстой. Я не хочу, чтобы между нами всё так и осталось.

— Я тоже, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую, так же, как и ты ничего не можешь поделать с тем, чего не чувствуешь.

— Но что если… что если дело не только в наших чувствах? — В отчаянии я сделал ещё один шаг к ней. — Что, если дело в том, что вещи, которых мы хотим, слишком разные?

Она покачала головой. — Я не понимаю.

— Ты так молода, Винни. Ты так молода и так красива, и у тебя вся жизнь впереди. Ты хочешь всего этого, и ты заслуживаешь всего этого, включая работу твоей мечты и того, кто сможет полностью посвятить себя тебе. — Сокращая расстояние между нами, я обхватил её лицо руками, мои глаза горели. — И как бы мне ни хотел быть этим парнем, я не могу. Независимо от того, что я ощущаю, я не могу.

— Ты не будешь. — Слезы повисли на её ресницах.

С трудом сглотнув, я покачал головой.

Она толкнула мои руки вниз.

— Тогда что ты здесь делаешь?

— Я не знаю. — Я закрыл глаза. — Наверное, я надеялся, что мы сможем, по крайней мере, попрощаться как друзья.

По её щеке скатилась одинокая слеза, и она не стала её вытирать.

— Мне нужно больше времени, прежде чем я смогу стать твоим другом.

Я понимающе кивнул.

— Береги себя, Декс.

— И ты себя. — Мой голос был едва слышен. Вынудив себя уйти, я подошёл к двери и заколебался, повернувшись к ней спиной. Я тяжело сглотнул. — Я солгал тебе.

— Что?

— Я солгал тебе, когда ты спросила, что я чувствую. Я сказал, что не люблю тебя.

Я услышал её быстрый вдох, и на этом всё.

Я толкнул дверь и вышел.