Размышлизмы дядюшки Серхио

Балеты молодости нашей…

Интродукция ненаписанного романа в жанре альтернативной истории.

Сколько себя помню, всегда любил балет. Не, не подумайте чего. Я не эротоман и не балетоман. И для меня все эти; па, плие, пти и гранд батманы — пустые слова. (Внучка у меня балерина, вот и решила деда на старости лет просветить). А люблю я балет потому что у нас в СССР, ведь как было? Если с утра на ТВ танцуют "Лебединое озеро", значит скоро с глубоким прискорбием сообщат и трехдневный траур объявят. Кто и когда в политбюро решил, что хоронить членов необходимо под музыку Чайковского, сейчас уже не узнаешь. Потому что никого из того бюро уже и в живых нет. Последний, аккурат вчера, помер. Скоропостижно. Наверное что-то съел? Правда, хоронить его уже будут не под "Лебединое озеро", а под мюзикл "Кошки" Эндрю Ллойд-Уэббера и под рев двигателей и лязг гусениц "Абрамсов". Но про это чуть позже.

А началось всe в восемьдесят втором, с Брежнева. Андропова и Черненко, их тоже, под Чайковского, в землю положили. А в восемьдесят шестом вместо "Лебединого озера" стали "Жизель" по всем каналам, а было их тогда, аж целых три, крутить, так то, наверное, Раиса Максимовна так решила. Кто такая Раиса Максимовна? Да супружница Горбачeва, был такой генсек между Черненко и Романовым. А потом, каждый себе уже сам выбирал.

Сколько замечательных постановок нам довелось повидать! Под "Спартак" Лигачeва, Егора Кузьмича, похоронили. Под "Гаяне" Арама Хачатуряна — Алиева, Гейдар Алиевича. А потому что дружба народов и подлинный интернационализм был.

А Кравчук, тот попросил, чтобы на его похоронах по телеку крутили "Красавица Ангара", в постановке Бурятского театра оперы и балета.

— А то, знаю я вас! — заявил на последнем заседании политбюро Леонид Макарович, — после смерти возьмёте, да и припишете мне "украинский буржуазный национализм", отмывайся потом!

Яковлев, Егор, тот выбрал "Отелло" грузинского театра оперы и балета имени Палиашвили. А Назырбаев, Нурсултан, который — киргизский балет "Чолпон".

"Генсека век не долог", — шутил в то время народ, — год-два и на погост, — ну, в смысле, на Красную площадь. Поэтому и не припомнишь уже сколько их было, генсеков тех. Всё смешалось в одну пёструю картину из мелькающих по экрану телевизора балерин, звёзд героев соцтруда, пламенных борцов и верных продолжателей. Особыми достижениями советский народ похвалиться не мог. Ну не сказать, что совсем уж плохо дела шли, можно даже сказать — хорошо, но с каждым годом всё хуже и хуже. А что вы хотели?! Сами понимать должны: империалистическое окружение, провокации НАТО на границах, необходимость приумножать и укреплять обороноспособность нашей социалистической Родины, Союза Советских Коммунистических Республик!

А долг интернациональный — братьям нашим, по соцлагерю, помогать? Почему, спрашиваешь, Родина — "социалистическая", а Союз —"коммунистический"? Так то надо бы у Саакашвили спросить, он много чего понапридумывал, пока был генсеком. Его, помню, под "Запорожець за Дунаєм", композитора Гулака-Артемовського, похоронили.

Но жили мы неплохо, можно даже сказать, что хорошо жили, потому что стабильность была. Как стоила "докторская" колбаса в восемьдесят втором — два двадцать, так и в две тыщи двадцать первом, столько же и стоила! Да и вещи делать умели. Взять, хотя бы, мой "Рекорд". До сих пор пашет! Краски только побледнели, да и каналы, а их у нас, аж целых три, приходится плоскогубцами переключать. Вот по нему и смотрю сейчас в прямой трансляции с Красной площади, как из открытого люка танка выбирается натуральный негр, а несознательные граждане ему флажками машут, звёздно-полосатыми. Вот такое, панимаешь, финальное адажио, у нас, товарищи! Па-де-де, блин!