Разрушенный альфа

БРИ

Она удивлена тем, как легко слова слетают с ее губ.

Коул замирает, затем издает первобытный стон. — Черт. Ты хочешь проглотить меня в этом грязном подвале? Ты можешь задохнуться от моего члена, малышка. Я могу зайти слишком глубоко.

Она знает, что если бы могла видеть, он бы ухмылялся, но это не останавливает тихий стон, срывающийся с ее губ. — Я хочу этого. Я хочу заставить тебя кончить.

Ее окутывает его запах, прежний гнев сменяется пьянящим, сильным возбуждением. — Тогда позволь мне направлять тебя, милая. Встань на колени.

Она медленно опускается на колени в темноте, прижимаясь лицом к внутренней стороне его бедра. Ее глаза, наконец, привыкли к полоске лунного света, проникающего сверху, и она может разглядеть слабые очертания его силуэта, когда всматривается в него.

— Черт, — шипит он, орудуя ремнем. — Ты такая чертовски красивая.

— Тебе придется направлять меня, — шепчет она. — Я не знаю, что я делаю.

Все, что она знает, это то, что она хочет слышать звуки, которые он издает, когда разваливается на части. На этот раз она хочет быть той, у кого есть сила.

Больше всего на свете она хочет доставить ему удовольствие. Какая-то первобытная часть ее отчаянно хочет, чтобы ему было так же хорошо, как ей было с ним.

В тот момент, когда она проводит ладонью по его эрекции, все опасения, что она может не понимать, что делает, рассеиваются.

Коул вздрагивает от прикосновения, тяжело дыша над ней, когда расстегивает молнию на штанах и вытаскивает свой член на свободу. Он твердый, гладкий и огромный, ее силиконовая игрушка жалка по сравнению с ним.

— Открой свой ротик, милая девочка, — шепчет он. — Открой его и покажи мне свой прелестный язычок.

Он звучит совершенно разрушенным, а она еще даже не прикоснулась к нему ртом.

Чувствуя, что у нее на руках сразу все козыри, она открывает рот и смотрит на него из-под опущенных ресниц. Она не уверена, как много он может разглядеть при слабом свете, но рычание, которое он издает, говорит ей, что этого достаточно.

Головка его члена прижимается к ее рту, и она хватается за тыльную сторону его бедер для равновесия, когда он начинает двигаться по всей длине все глубже.

— Черт, — шипит он. — О, черт, Омега.

Он бьет ее по задней стенке горла, и она борется с желанием подавиться.

— Посмотри на это, — мягко хвалит он, проводя пальцами по ее волосам. — Ты так хорошо это принимаешь, малышка. Ты выглядишь такой красивой, когда мой член в тебе.

Она обхватывает его губами, и он громко стонет, от этого звука ее влагалище сжимается. Он медленно толкается взад-вперед в ее рот, трахая ее горло до тех пор, пока ей не приходится отстраняться, чтобы вдохнуть, слюна струями падает на пол.

Это извращенно. Это дико.

Она чувствует себя свободной.

Бри снова берет его в рот, постанывая вокруг него и подталкивая к задней стенке своего горла. Одна рука перемещается из-за его бедра, чтобы обхватить остальную часть его тела, обрабатывая то, до чего ее рот не может дотянуться.

— Черт возьми, моя хорошая девочка, — рычит он. — Твой рот чувствуется чертовски идеально, детка.

Из нее вытекает жидкость, пропитывая трусики и пачкая промежность на брюках.

— Ты мокрая только от того, что отсосала у меня, — хрипит он. — Черт возьми, Бриана…

Она сжимает его сильнее, выпячивая щеки, отчаянно желая высосать из него сперму.

Она опьянена звуком, с которым он распадается на части от ее прикосновений, легким заиканием и вздохами, которые он издает, когда она облизывает его член. Ее лицо в беспорядке, а колени болят, но она довольна оставаться на коленях с ним в своем горле столько, сколько он захочет.

Основание его члена утолщается, дыхание учащается, а руки в ее волосах больно дергают за кожу головы.

— Черт, милая, — выдыхает он, основание его члена раздувается. — Черт, позволь мне наполнить твое горло…

Она сглатывает рядом с ним, отчаянно желая почувствовать, как он распадается на части.

Еще одним резким взмахом ее кулака он отпускает ее.

Коул издает звук, нечто среднее между рычанием и стоном — звук, который Бри навсегда запомнит, поскольку он посылает волну удовольствия прямо в ее влагалище. Его сперма заливает ее рот струйками, и она глотает столько, сколько может, неприлично громко сглатывая.

Он… хорош на вкус.

Это не должно ее удивлять — ничто в Коуле больше не должно ее удивлять. Но пить его сперму, глотать все, что он ей дает, создает в ее голове шум, который она никогда не хочет прекращать.

Даже когда ее язык очищает основание его члена, облизывая его узелок, она все еще стонет рядом с ним. Его пальцы дрожат, когда они пробегают по ее волосам и ласкают ее щеку, мягко отводя ее лицо от себя.

— Милая, — выдыхает он. — Я…

Она улыбается ему, слизывая остатки его спермы со своих губ.

— Я не знаю, есть ли у меня еще душа, — загадочно говорит он. — Но я почти уверен, что ты высосала из меня все, что от нее осталось.

Она слабо хихикает, морщась, когда ерзает на коленях.

— Черт, — бормочет он, приводя себя в порядок и застегивая штаны. Он поднимает ее с пола, неся в свадебном стиле вверх по лестнице в подвал. — Мы выбираемся отсюда. Твой аромат наполняет всю хижину.

— Ты все еще злишься на меня, — замечает она, утыкаясь носом в его объятия.

— Я в ярости.

— Даже после того, как я высосала из тебя душу?

— Умный, невероятно отвлекающий маневр, но это не меняет того факта, что ты не послушала меня и подвергла себя опасности.

— Может быть, если бы ты был здесь, я бы не была в опасности, — бормочет она.

Он открывает дверцу ее машины и осторожно сажает ее на пассажирское сиденье.

— О, так ты действительно скучала по мне, — говорит он. — Будь уверена, работа на некоторое время закончена. В основном. Я в твоем полном распоряжении. Теперь пристегнись.

Он закрывает пассажирскую дверь, и она начинает клевать носом еще до того, как они добираются до ее хижины.

***

Она не сопротивляется, когда он ведет ее вверх по лестнице и открывает для нее душ. Ее тело болит и потеет, и она проводит добрый час в ванной, позволяя пару подниматься, пока она оттирает каждый дюйм своего тела.

Она хочет кончить, но еще больше хочет спать.

Возбуждение, усталость и туман в мозгах могут означать только одно — у нее начинается Течка раньше, чем она думала.

У нее есть дни до того, как она превратится в нуждающуюся развалину.

Это означает, что у нее будет Течка во время пребывания в Грин Вудс, перед собеседованием с доктором Портером.

Время выбрано ужасное, и слезы разочарования наполняют ее глаза под горячей струей.

Когда она выходит из душа, завернутая в свой пушистый халат, ее кровать представляет собой приветливую стопку одеял и дополнительных подушек из шкафа.

Коул сидит на краю стола с хмурым выражением лица, погруженный в свои мысли, положив руки на колени, пока не поднимает взгляд на Бри. Его глаза смягчаются, когда она встречается с ним взглядом.

— О чем ты думал? — тихо спрашивает она. — Ты какое-то время летал в облаках.

Но его знакомая ухмылка возвращается, и все следы его прошлого настроения исчезают. — Лучший способ наказать тебя за упрямство, — говорит он. — И за то, что ты не заботишься о собственном благополучии.

Она указывает на заправленную кровать. — Ты собираешься обеспечить мне комфорт до смерти.

— Что-то в этом роде. Или просто подарю тебе гнездо, такое заманчивое, что ты никогда его не покинешь.

Она краснеет. Она никогда не думала, что кто-то сделает ей гнездышко, но Коул здесь, обеспечивая ее всем, чего, как она думала, у нее никогда не будет.

Судорога пронзает ее желудок, и она морщится, закусывая губу. Она шипит сквозь зубы и сгибается пополам, и Коул мгновенно оказывается рядом с ней.

— Черт, малышка, иди сюда, — говорит он, подводя ее к кровати. — Ложись.

Она зарывается под одеяло и прикладывает руку к животу.

— Это больно, — шипит она. — Прости, ты не должен видеть меня такой…

— Если ты снова извинишься за то, что тебе было больно, я заткну тебе рот кляпом.

Ее глаза расширяются от интенсивности в его взгляде. — Никогда, никогда не извиняйся за свои чувства, — тихо говорит он. — Я хочу знать, всегда. Я это имел в виду, когда сказал, что тебе никогда не придется прятаться.

Она моргает от резких перепадов его настроения. Ушел нежный мужчина, каким он был несколько мгновений назад; рядом с ней на кровати сидит свирепый защитник.

— Хорошо, — тихо говорит она. — Ну, прямо сейчас мое тело в огне. Скоро начнется Течка.

Уголок его губ приподнимается. — Я знаю.

— Конечно, ты понимаешь. Это очевидно для любого. — Она морщится от боли, сворачиваясь в клубок на боку. — Могу я попросить тебя кое о чем? — тихо говорит она.

— Попроси, и это твое.

И в этом особенность Коула.

Она верит ему. Глубоко в сердце она знает, что он дал бы ей все, что она хотела, даже если бы это было неразумно.

— Ты можешь остаться на ночь? И ты можешь просто обнять меня?

Он не отвечает, но его запах усиливается, давая ей ответ. Он устраивается позади нее, притягивая ее ближе к себе, в то время как в его груди урчит. Он натягивает на них одеяла, пока она не оказывается завернутой в ткань и окруженной его теплом.

Его мурлыканье успокаивает ее, боль в ее матке утихает, когда она прижимается к нему.

— Я никогда не знала, что это может быть так, — признается она, и усталость наваливается на нее, когда она зевает. — Как будто я наконец-то могу отдохнуть. Как будто я наконец-то в безопасности.

Он одобрительно хмыкает. — Вот что происходит, когда ты находишь свою пару, — бормочет он. — Для нас так будет всегда.

Она нервно сглатывает при слове пара.

— Ты все еще не веришь в это, — мягко говорит он. — Ты все еще не веришь мне.

Его голос не звучит сердито, но она молчит, не в силах видеть выражение его лица, прижавшись спиной к его груди.

— Все в порядке, милая, — шепчет он, целуя ее чуть ниже уха. — Только одному из нас нужно знать, чтобы это было правдой. Со временем ты поймешь.

Ее телефон жужжит на краю стола, и она благодарна Коулу за то, что он распаковал ее вещи, пока она была в душе. Протягивая руку, осторожно, чтобы не вырваться из его объятий, она хватает свой телефон и читает сообщение от своей матери.

Она выдыхает. — Срань господня, — шепчет она, читая прилагаемую новостную статью. Она высвобождается из объятий Коула и садится, ее сердце бешено колотится.

— Детка. Что это?

— Еще убийства. Еще два, в часе езды отсюда.

Коул поднимает бровь. — Правда?

Он кажется слишком спокойным для этого, и она смотрит на него с недоверием. — По словам полиции, серийный убийца разгуливает на свободе. Они не думают, что это Эрик Харт. Они думают, что это кто-то другой.

Тем не менее, Коул остается невозмутимым, даже когда ее охватывает паника. — Тогда тебе не следует оставаться одной, как я уже сказал.

Она смотрит на него широко раскрытыми глазами. — Я… я не могу просить тебя остаться со мной.

— Тебе не нужно просить, потому что я не предлагаю. Я говорю тебе, что с этого момента так и будет. Ты больше не останешься здесь одна.

Бри закусывает губу. Как бы заманчиво ни было побыть с Коулом до конца ее пребывания, она не хочет обременять его.

— А как же твоя работа? А как же семья, которую ты навещал?

— В любом случае, на данный момент я завязал со своими клиентами. И моя семья, в конце концов, поймет.

В его глазах мелькает искорка юмора, и она хмурится.

— Я не знаю, что такого забавного в этом вопросе, — огрызается она.

Он улыбается и наклоняется, чтобы целомудренно поцеловать ее. — И ты не обязана. Просто знай, что я никуда не уйду, и никто не причинит тебе вреда.

Но Бри все еще прикусывает губу, неуверенная.

— Перестань слишком много думать об этом, — выдыхает он. — Просто позволь мне позаботиться о тебе. Это произойдет в любом случае.

Его грудь урчит, мурлыкая глубже, чем раньше, и она позволяет ему снова заключить себя в объятия.

— Спасибо тебе, — бормочет она, после того как они оба укладываются обратно в ее гнездышко. — За все, Коул.

Он целует ее в шею, и через несколько мгновений она засыпает.