Разрушенный альфа

БРИ

Коул злится на нее, и пряный аромат его гнева наполняет ее хижину, когда он закрывает за ними дверь.

И, возможно, это из-за усталости или надвигающейся Течки, но она готова сражаться.

— Я не обязана говорить тебе каждый раз, когда кто-то беспокоит меня, — огрызается она, и он останавливается в гостиной. — Я взрослая, Коул. Я могу позаботиться о себе.

Пряный аромат его гнева наполняет комнату, когда он приближается к ней. — Это так?

— Да. — Она скрещивает руки на груди и, прищурившись, смотрит на него, несмотря на беспокойство, клокочущее в ее груди. Он выглядит готовым убивать, таким же расстроенным и пугающим, как и в их первую встречу в тюрьме. — До сих пор я прекрасно обходилась без тебя. Тебе не нужно знать каждую мелочь, которая со мной происходит.

Он заполняет ее пространство, пока она не упирается спиной в дверь. — Ты ошибаешься в двух вещах, — рычит он. — Во-первых, Юджин не мелочь. Он опасен, и ты должна была сказать мне или, блядь, кому угодно. А во-вторых… — Его губы находятся в нескольких дюймах от ее губ и растягиваются в дьявольской ухмылке: — … Я могу и буду знать все о тебе. — Он хлопает ладонью по двери, удерживая ее в клетке, когда наклоняется ближе. — В конце концов, я сказал ему, что ты моя жена. И мне было так весело играть с тобой в дом последние несколько дней.

Его слова возбуждают ее. Даже несмотря на его гнев, запах его возбуждения витает вокруг нее, взывая к ее внутренней, отчаявшейся Омеге. Его губы в нескольких дюймах от ее, и она обнажает на него зубы.

— Ты психопат, — выплевывает она, и уголок его губ приподнимается.

— А ты мокрая для меня. Так что притворяйся, что ненавидишь это, сколько хочешь, но мы оба знаем, что тебе это нравится. Интересно, что именно это говорит о тебе?

Приводящий в бешенство мужчина.

Когда он наклоняется, чтобы поцеловать ее, она прикусывает его губу, и он подхватывает ее на руки. Она вскрикивает, когда он перекидывает ее через плечо и укладывает на диван, забираясь на нее сверху.

— Ты права, детка, — рычит он, пытаясь расстегнуть молнию на ее джинсах. — Я чертовски зол на тебя. У нас снова и снова повторяется один и тот же разговор, но, похоже, ты ни хрена не умеешь слушать.

Она хнычет, приподнимая бедра, помогая ему стянуть джинсы. Он срывает с нее трусики, ткань пропитывается ее жидкостями, когда он бросает их на пол. — Я не могу брать тебя где угодно, Бриана, — посмеивается он. — Еще немного, и ты бы испортила диван бедняжки Дарлин.

— Умник, — выпаливает она, даже когда ее влагалище просит его внимания. Она обнажена перед ним, прохладный воздух касается ее киски, когда она извивается в предвкушении. — Ты не можешь просто прийти сюда и распоряжаться моей жизнью, и злиться, если я не скажу тебе… ох…

Он становится на колени на диване, поднимает ее ноги так, что они оказываются у него на плечах, и нежно целует внутреннюю поверхность ее бедра. Его щетина щекочет ее чувствительную кожу, и ее рот приоткрывается, когда он лижет ее клитор.

— Даже твой бедный клитор распух, — хихикает он, его глаза обжигают ее.

— Не дразни, — выдыхает она, извиваясь в его хватке. Он удерживает ее рукой за бедро, удерживая на месте.

— Ты не в том положении, чтобы указывать мне, что делать, — бормочет он. — Может быть, я хочу потратить на тебя время. Убедить тебя, почему тебе никогда не следует выходить из дома, когда меня нет.

Она стонет и тянет его за волосы, но он остается неподвижным, его рот нависает прямо над ее влагалищем.

— Коул…

— Неправильное имя.

— Альфа.

— Вот и молодец, хорошая девочка.

Он вознаграждает ее нежным посасыванием клитора, и она всхлипывает от этого ощущения.

Все ее тело раскраснелось и стало сверхчувствительным, и она выгибает спину, отчаянно желая потереться своей щелью о его лицо, но рука Коула удерживает ее на месте. Ее слизь пачкает его губы и подбородок, и она скулит, требуя большего, но он просто хихикает ей в киску.

— Попроси вежливо, и, может быть, я позволю тебе кончить.

— Ммм… Пожалуйста…

Он вознаграждает ее еще одним медленным вылизыванием ее щели, издавая непристойные звуки, когда впивает ее соки.

— Ты можешь добиться большего, детка.

— Пожалуйста, пожалуйста, Альфа, позволь мне кончить, — она вырывается из его объятий, дергая его за волосы, но он по-прежнему не двигается с места.

— Скажи, что ты моя, — шипит он.

Ей больше все равно. Она скажет все, что он от нее захочет, до тех пор, пока он не ослабит давление, которое нарастает в ее влагалище.

— Я твоя, — выдыхает она, и его палец скользит в нее, ее стенки растягиваются, когда она берет его. — Я твоя.

— Нет. Имей в виду это. Ты, блядь, не это имеешь в виду того, что говоришь, — выдыхает он в ее холмик, проникая в нее пальцем. — Ты думаешь, я не могу сказать, когда кто-то лжет, милая? — Другой палец входит в нее, растягивая ее влагалище, и она стонет. — Блядь, имей в виду это, черт возьми, — рычит он.

Она делает вдох, закрывает глаза и сдается.

— Я твоя, Альфа, — стонет она, и он отвечает третьим пальцем, прижимая рот к ее клитору.

В тот момент она действительно это имела в виду. Ее внутренняя Омега чувствовала это с тех пор, как они встретились, но она подавила эти мысли и чувства.

Но когда она вот так раскинулась на диване, проведя с ним несколько дней, наслаждаясь его обществом, она знает, что это правда.

Она принадлежит ему, и ее хорошо и по-настоящему трахали.

Он сосет ее клитор и, наконец, отпускает ее бедра, чтобы она могла толкаться в него, утопая в своей гладкости.

Ее оргазм нарастает и поражает ее сильнее, чем она думала, и она видит звезды, когда он подводит ее к краю. Он рычит в ее влагалище; вибрации посылают восхитительный холодок по ее позвоночнику.

— Я твоя, — снова шепчет она. В ответ он вдавливает в нее еще один палец, пока она не наполняется настолько, что не знает, сможет ли вынести что-нибудь еще.

Но она продолжает кончать, оргазм за оргазмом проносятся по ее телу, пока от нее не остается ничего, кроме тяжело дышащего, лепечущего месива.

Должно быть, в какой-то момент она задремала, потому что следующее, что она замечает, — это как Коул гладит ее по волосам, когда она лежит в своем гнезде, укрытая одеялами.

— Хэй, — хрипит она, моргая, прогоняя сон с глаз. — Что случилось?

— Ты потеряла сознание от того, что слишком часто кончала, — смеется он, целуя ее в лоб. — Я польщен.

В ее постели есть еще одно одеяло, пахнущее цитрусовыми и перцем. Оно темное и толстое, материал надежно окутывает ее.

— Это твое, — бормочет она, играя с тканью.

— Так и есть. Надеюсь, ты не возражаешь.

Она напевает и улыбается, ее разум затуманен. — Конечно, нет.

Он награждает ее своей собственной улыбкой и нежно целует. У него такой же вкус, как у нее, ее сладковатая эссенция, смешивающаяся с его натуральным ароматом, и она потрясена тем, насколько ей нравится этот вкус.

— Значит, ты больше не злишься на меня? — робко спрашивает она.

— Нет, я все еще в ярости, — бормочет он. — Но если ты потеряешь сознание от достаточного количества оргазмов, тогда мне не придется беспокоиться о том, что ты исчезнешь из поля моего зрения.

Она краснеет и пытается скрыть улыбку.

Альфа заботится о нас!

Ее внутренняя Омега устала молчать. Она, наконец, получает внимание, которого заслуживает, и она больше не спорит по этому поводу с Коулом.

Ей позволено наслаждаться этим.

Какой смысл был отрицать это с самого начала?

Он наша пара, подсказывает ей внутренний голос.

Он кормит ее, он дарит ей подарки, он помогает сделать ей гнездо…

С чем тут бороться?

— Коул? — мягко спрашивает она, прижимаясь к его груди. Глубокий рокот его мурлыканья успокаивает ее, и она почти засыпает, прежде чем он отвечает.

— Да, детка?

— У меня начинается Течка. Пожалуйста, останься.

Его аромат наполняет комнату, пьянящий и восхитительный.

— Всегда.

Это последнее, что она слышит, прежде чем поддается усталости, вызванной Течкой.