Развод и прочие пакости

Глава 64

Выглядел он, конечно… Похудел, осунулся, морщины прорезались у глаз. И седина на висках. Не знай я, что тридцать пять, подумала бы, что ближе к сороковнику.

Целовались долго, пока я не спохватилась:

- Фил, поехали, опоздаем.

Он развернулся привычно, по старой памяти, и тут же навигатор загоношил, что не туда.

- Черт, забыл, что в Политех, - доехав до перекрестка, Феликс сделал еще один разворот. – И как там?

- Жопа там, - буркнула я. – Увидишь. Так что у вас?

- У нас тоже жопа, Ира. Главный вопрос в том, останется Аня здесь или вернется в Вену.

- Как вернется? – не поняла я. – Куда? К кому?

- Не к кому, а в музыкальный интернат. Она хочет. Бабули в шоке. Я встал на паузу, потому что они меня задрали. Пусть муть осядет.

Вообще-то я тоже была маленько в шоке. Но с тем, что муть должна осесть, внутренне согласилась.

- Что скажешь? - спросил Феликс, не дождавшись моей реакции.

- Не знаю, - честно ответила я. - Музыкант во мне сражается с немузыкантом.

- Во-о-от! - кивнул Феликс. - Ты понимаешь. Они нет. Матушка моя, по идее, тоже музыкант, но немного другого сорта.

- Я бы даже сказала, другой касты.

- Да, так и есть. К тому же она бабушка, и этим все сказано. Вторая - чисто бабушка, а Ария - профессиональный причинитель добра.

- Ты говоришь, она хочет обратно? Аня?

- Да, Ира. Ну да, здесь я, бабушки. Но она восемь лет приезжала сюда в гости. Ее дом там. Она думает по-немецки. Не только в смысле языка. Росла и взрослела в другой действительности. И даже если подходить практически. Училась совсем по другой программе. И в обычной школе, и в музыкальной. Здесь ей надо весной сдавать экзамены и поступать в училище. Я вот вообще не представляю, как ей нужно впахивать, чтобы их сдать. И не уверен, что сможет.

- Ну, в принципе, да, - вынуждена была согласиться я. - И как скоординировать ее музыкальную школу с требованиями училищ. Наверно, как-то можно, но архисложно.

- Она ведь очень серьезно настроена на музыку. На венскую консерваторию или академию в Лондоне. Тут на одной чаше наш родственный эгоизм и желание видеть ее рядом, а на другой ее будущее. То будущее, которого хочет она, а не мы. Вспомни себя, Ира.

- Ну да. Я отказалась от замужества и жизни за границей, потому что не хотела бросать учебу. И теперь нисколько об этом не жалею.

- Учти, - усмехнулся Феликс, - если ты хоть словом, хоть взглядом поддержишь эту идею, то станешь врагом…

- Бабсовета? А если не поддержу, то стану врагом Ани, так? Нормальная альтернатива.

- Это не альтернатива, а дилемма.

- А если промолчу?

- Станешь всеобщим врагом, только и всего. Потому что молчание примут за одобрение противной стороны.

- Прекрасно! - я закрыла лицо ладонями.

- А ты как думала, Ира? Тут все по-взрослому.

В зал мы вошли буквально за несколько минут до начала.

- О, господин Громов изволил нас почтить своим присутствием, - заерничал Антон. - С возвращением.

- И вам всего доброго, Антон Валерьевич, - равнодушно отозвался Феликс, усаживаясь на свое место. - Фу, как здесь неудобно-то.

Неудобно - не то слово. Зал был гораздо меньше, чем в Доме музыки, сидеть приходилось скученно. Просто мы все это уже перетерли и старались привыкнуть, понимая, что ничего другого в ближайшей перспективе не светит. Человек такое существо, привыкает ко всему. И Антон сам ворчал, что зал ужасный, но тут нашел повод выплеснуть раздражение и разразился речью о том, что некоторые, видимо, считают себя вип-персонами - ну и так далее по списку.

Феликс тем временем подстраивал виолончель, как будто его это не касалось, а потом сказал тихо, но так, что услышали все:

- А некоторые иногда умудряются подавиться собственным ядом. Кстати, через месяц мне снова надо будет уехать.

- В таком случае обратно можете не возвращаться, - отрезал Антон.

- Угу, - кивнул Феликс. - Я вас услышал.

Свободного помещения на тридцать человек сегодня найти не нашлось, поэтому на группу я взяла только первые скрипки и отпустила через полчаса. Сидела в коридоре на подоконнике, переписывалась с папой и ждала Феликса. Наконец он вышел, остановился рядом со мной, положил руку на колено.

- Ну что? - пальцы поползли выше. - Мне больше нравится, когда ты в юбке. Можно забраться под подол.

- А уж если там чулки… и больше ничего…

Мимо прошел Антон, явно слышавший последний фразы. Надо было быть глухим, чтобы не услышать. Мы даже не дождались, когда он отойдет подальше, расхохотались впокатку.

- Ну что, едем? - Феликс куснул меня за ухо.

- Едем, - я слезла с подоконника и взяла футляр с Энрике.

Главные вечерние пробки еще не начались, добрались быстро. Раздевать меня Феликс начал уже в лифте. Соседка по площадке, некстати вышедшая из квартиры, наверно, была шокирована, увидев меня в расстегнутой до пупа блузке, которую я не успела прикрыть футляром.

Вообще нас с Антоном знали как приличную пару. Ну да, музыканты, но сильно не мешали. И вдруг такие дела… Судя по взглядам, соседи считали, что после развода я пошла вразнос.

Едва закрыв дверь, мы набросились друг на друга так жадно, словно не виделись несколько месяцев. Спальня? Да ладно, прихожая ничем не хуже. И зеркало есть для большего пожара. Наблюдать за собою в зеркале мы любили оба.

Как же я соскучилась! Даже не понимала, насколько, пока не оказалась снова рядом с ним. И насколько он мне нужен, тоже не понимала. Когда видишься часто, это кажется чем-то само собой разумеющимся. Но расстаться внезапно - как разрезать по живому. Как будто уехал и увез кусок меня, оставив с зияющей дырой и с гуляющим в ней холодным сквозняком.

Вернулся - и заполнил ее собою. Во всех смыслах заполнил, не только грубо-буквально. Хотя и этого мне тоже страшно не хватало - ощущения его во мне, глубоко, горячо и полно.

Все встало на свои места - тоже во всех смыслах. И так легко оказалось сказать то, что раньше ускользало:- Люблю тебя…