Развод. Расплата за обман (СИ)

Глава 24

Облегчение от слов врача повисает между нами словно плотный занавес. Отгораживает от остального мира и заставляет хотя бы ненадолго поверить, что мы одна семья. Что мы вместе будем не только в горе, но и в радости. И что эта самая радость, собственно, когда-нибудь точно настанет. Настоящая, а не тот субпродукт, к которому я привык за последние месяцы. Когда все, что у меня было — это воспоминания. Осколки былого счастья. Такие тонкие и хрупкие, что я всерьез начал задумываться, а было ли это на самом деле? Или может моя жена, как и весь наш брак в целом, мне просто почудились?

Но сейчас, ощущая как ее пальцы с силой сжимают мою ладонь, я доверху наполняюсь надеждой. Не только о будущем нашего сына. Но и о нашем. У нас еще есть шанс. Есть за что бороться.

Вытираю одинокую слезинку из ее глаза и мягко произношу:

— Тебе нужно отдохнуть.

— Я не могу, — жалобно выдыхает она. — Я просто не могу. Мне нужно его увидеть.

— Анна Вячеславовна сказала… — начинаю и тут же замолкаю, споткнувшись о ее беспомощный взгляд.

— Ты не понимаешь, Марк, мне нужно его увидеть. Как так получилось, что я постоянно опаздываю? Постоянно не успеваю! Он же мой сын. Я его выносила, родила, была с ним все это время… и не видела. Ни разу.

— Еще успеешь насмотреться, малышка. У тебя вся жизнь впереди. И у сына нашего. Ты же слышала доктора, операция прошла успешно. Он будет самым здоровым пацаном на свете!

— Я не верю словам, — мотает она головой. — Мне кажется, только когда лично увижу, начну дышать полной грудью, понимаешь?

— Понимаю, — шепчу тихо, поглаживая ее волосы. У меня, знаете ли, тоже есть повод не доверять врачам. Как никак, именно один из них сказал мне, что у моей жены был выкидыш… Но Анне Вячеславовне я верю. Всем сердцем. А может, не столько верю, сколько чувствую. Все будет хорошо. Иначе просто быть не может!

Мира продолжает до боли сжимать мою ладонь и твердит, словно заведенная одну и ту же фразу:

— Мне надо его увидеть. Я только посмотрю…

Она не плачет, моя сильная девочка. За исключением той небольшой истерики, она держится стойко. Будто за то время, что мы не виделись, прошла какую-то военную школу выживания, разом превратившись из абсолютно несамостоятельный барышни в сильную и независимую женщину.

Я любил свою жену и раньше. Срывался с работы, когда она в слезах просила приехать потому что пробила колесо на дороге. Или когда в ванной сорвало кран, а она даже не знала, где находится вентиль, чтобы перекрыть воду. Любил ее безумно. Но сейчас я ее обожаю. Сильную. Стойкую. Со стержнем. С каждой секундой я восхищаюсь ею все больше.

— Пойдем в палату. Тебе нужно отдохнуть, а я что-нибудь придумаю.

— Что ты придумаешь, Марк? — шелестит с сомнением. Будто и не было никогда времени, когда она считала, что я могу решить все ее проблемы. Будто я всю жизнь только и делал, что лажал.

И сейчас именно так мне и кажется. Пока практически несу на себе ослабевшее тело жены в палату, пока укладываю ее аккуратно на кровать, а затем брожу в поисках реанимации, вспоминаю все свои косяки и ошибки. И решаю, что надо, наконец, уже исправляться.

— Вы куда? — спрашивает женщина в зеленом костюме с мишками и пирамидками. Почему-то я был уверен, что в отделении реанимации персонал должен ходить как минимум в спец защитном скафандре и поэтому пялюсь на нее долгие несколько секунд.

— Вам туда нельзя, — повторяет она.

— Я в курсе, — выныриваю из ступора и пытаюсь разглядеть хоть что-то среди ровного ряда прозрачных контейнеров. — Но вам же можно? Пожалуйста. Мне нужно фото Соболевского. Его к вам только-только привезли и… его мама просто сходит с ума. А ей нужно отдыхать, сами понимаете, а она только и думает о сыне. Пожалуйста, — повторяю снова и протягивая ей телефон, поспешно добавляю: — Я вам заплачу.

Сам себя презираю в этот момент, но и просто просить об услуге, рассчитывая на жалость я не привык. В моем мире жалость ничего не значит. Как впрочем и мольбы. В моем мире все решается за деньги и я готов назвать любую сумму, лишь бы медсестра сжалилась и пошла навстречу.

— Вы хоть представляете сколько на нем микробов? — морщится она, глядя на мой смартфон последней модели. — Я на свой щелкну, а потом вам перешлю.

От денег она отказывается, но едва выхожу за двери отделения, перевожу приличную сумму по номеру телефона, с которого она прислала фото. Хватит с меня благотворительности. Марк Соболевский привык платить по долгам. Не хотят брать наличку и хрен с ними, аппаратура им всегда нужна. Ни один уважающий себя врач не откажется от какого-нибудь навороченного прибора в свое отделение. Так что пусть готовятся к обновлению техники. Они как никак жизнь моему сыну спасли.

Но это потом. А пока я на всех парах несусь к своей жене.

Мира естественно не спит. Лежит с открытыми глазами и гипнотизирует потолок. На железной тумбочке рядом с кроватью стоит тарелка с кашей и бутерброд с маслом. Но судя по всему, единственное к чему она притронулась — это чашка с чаем.

— Тебе нужно поесть и отдохнуть, — напоминаю ей.

— Тебе тоже, — парирует она. — Так что можешь смело возвращаться домой. К малышу все равно еще не пускают, а со мной тебе сидеть нет надобности. Я большая девочка, Марк.

— И поэтому моришь себя голодом?

Только произнеся эту фразу, понимаю, что и сам не ел ничего со вчерашнего дня. Переживания вытеснили все остальные чувства на второй план. Но сейчас меня куда больше заботит состояние Миры, чем мое собственное.

— Я покажу тебе фото сына, — произношу с улыбкой. — Но сначала ты должна мне пообещать, что съешь свой завтрак и постараешься поспать.

Мира ошарашенно кивает и вырвав телефон из моих рук, впивается взглядом в снимки, сделанные медсестрой. Жадно сканирует каждый миллиметр, растягивает изображение пальцами, чтобы увеличить и улыбается так счастливо, что если бы у меня был второй телефон, я бы обязательно запечатлел этот момент на камеру.

— Все, пора завтракать, — напоминаю с улыбкой через несколько минут. — Врач сказала, что уже вечером его можно будет навестить. Поэтому набирайся сил, Мира. Пожалуйста.

— Хорошо, — кивает она, облизывая сухие губы. — Я поем. И постараюсь поспать. Моему малышу нужна здоровая мама.

— Вот именно, — поддакиваю согласно и тянусь к телефону, но вместо того, чтобы отдать его мне, она вглядывается в экран и недоуменно спрашивает:

— Ты сказал маме, что у тебя родился сын, но не сказал, что я мать?

— В каком смысле? — непонимающе моргаю. Она звонила мне несколько раз, но я решил, что перезвоню позже. Сейчас же во всплывающем окне из мессенджера висит сообщение с кучей восклицательных знаков от нее.

«У тебя правда родился сын? От кого? Как ты мог не сказать мне?!!».

— Я еще ничего не говорил, — оправдываюсь зачем-то, — наверное, Таня сболтнула. Ты же знаешь, наши мамы дружат.

— И своей Тане ты тоже не сказал от кого у тебя ребенок? — Мира мрачнеет на глазах.

— Наверное, забыл. Не помню, для меня весь вчерашний день как в тумане прошел. Я, если честно, думал, что это очевидно.

— Видимо, не для всех, — цедит она сквозь зубы.

— Мира, это абсолютно ничего не значит… — начинаю я, но она безжалостно меня перебивает:

— Мне все равно, Марк. Но ты прав, мне нужно поесть и постараться отдохнуть. Поэтому езжай, пожалуйста, домой. До вечера тебе здесь нечего делать.

— Я не хочу оставлять тебя одну, — настаиваю.

— А я не хочу, чтобы ты оставался. С тобой я не отдохну, Марк. Пожалуйста, поезжай домой. Тебе тоже не мешало бы привести себя в порядок. Хватит пугать врачей своим внешним видом. Такое впечатление, что ты не сутки не спал, а как минимум дня три.

— А я и не спал, — признаюсь, прикусывая нижнюю губу. — Не то чтобы до этого я мог похвастаться хорошим сном, но с тех пор как увидел тебя на остановке, глаз не сомкнул.

— Тогда тем более тебе нужно отдохнуть, — нервно сглотнув, парирует она. — Нашему сыну нужны сильные родители!