Развод. Расплата за обман (СИ)

Глава 33

— Вам стоит помыть руки, — выдавливаю из себя вежливо. — Вы же с улицы пришли.

— Ты права, — спохватывается она и даже пытается улыбнуться. — Увидела внука и голова сразу отключилась. Как же он на Владика похож, Мира. Ты бы знала!

— Я… — запинаюсь, не зная что на это ответить. Умом я понимаю, что женщина не сказала ничего плохого, но тем не менее по венам проносится ледяная волна протеста от такого сравнения. Мой малыш жив. Я зубами и когтями вырвала его жизнь из лап судьбы. Мне безумно жаль ее собственную потерю, но от сравнения моего мальчика с ее умершим сыном, мне становится жутко не по себе.

К счастью, свекровь не ждет от меня ответа. Деловито ставит два огромных пакета у двери и идет в ванную.

— Хотите чаю? — предлагаю ей.

Чувствую себя при этом жутко неловко. Мне кажется, за все годы знакомства мы с ней впервые общаемся без присутствия Марка. Да и в нашей квартире она была лишь однажды, когда я решила наплевать на традицию отмечать его день рождения в ресторане и пригласила всех к нам домой. Наготовила тогда кучу всего, но праздник все равно получился донельзя мрачным. Тогда муж впервые и рассказал мне про их утрату и про то, что с тех пор его мать так и не оправилась от горя.

— Ничего не хочу, спасибо, — отмахивается свекровь не сводя глаз с хнычущего свертка в моих руках. — Дай же мне его подержать.

— Он голодный. И спать пора. Если бы вы предупредили о визите…, - я инстинктивно делаю шаг назад и тут же себя за это корю. Инна Владимировна приехала повидаться с внуком, а я ей его даже рассмотреть нормально не даю. Может она и предупреждала Марка, а он забыл мне сказать.

— Ты пакеты пока разбери, — с улыбкой просит она. — А я малыша подержу.

Кажется, она не заметила мою странную реакцию. Или просто из вежливости решила не реагировать, списав все на гормоны. Наверняка и сама ещё помнит как сильно обостряются собственнические инстинкты, стоит женщине родить. И снова нутро простреливает острой иглой сочувствия. Мне казалось, что за эти полгода я прошла через все круги ада. Пыталась хотя бы немного морально подготовиться к тому, что моя беременность может закончиться неудачно. Но сейчас я понимаю, что все мои приготовления, все попытки подготовить себя к возможной потере ничто. Сейчас, глядя на своего малыша, я просто не представляю что бы я делала если бы… Даже мысленно не могу закончить эту фразу.

Я люблю его. Безумно. Бесконечно. И когда он пытается беззубо улыбнуться, и когда отчаянно рыдает. Он мой. Часть меня. И потерять его значило бы потерять и себя. Поэтому я все-таки пересиливаю себя и вручаю младенца бабушке.

Ее лицо моментально меняется. Даже морщины, кажется, разглаживаются, когда она смотрит на недовольное лицо внука. Аккуратно его покачивает и начинает напевать какую-то песенку. Слов разобрать не могу, но судя по тому, что Коля практически сразу успокаивается, ему нравится.

— Не стоило деньги тратить, — мямлю, затягивая объемные пакеты на диван. — Ваш сын и так скупил весь ассортимент «Детского мира».

Мне кажется, там даже пару бодиков розового цвета мелькнуло, что еще раз подтверждает, что Марк хватал все подряд.

— Я не тратила, — воркует свекровь не глядя. Все ее внимание по-прежнему приковано к малышу, который весело улюлюкает в такт ее колыбельной. — Это Владика вещи. Все качественное, не переживай. Я перестирала и погладила, так что можешь сразу надевать. Будет самым модным мальчиком на свете. Да, сынок?

Ком в груди разрастается до неимоверных размеров, блокируя не только легкие, но и голосовые связки. Чувствую, как вдоль позвоночника ползет холодная испарина, но даже сглотнуть не могу, не то что произнести хоть что-то. Сынок?

Я знаю, что многие пожилые люди обращаются так ко всем представителям мужского пола, но… это мой сын. Только мой! А ее поведение более чем странно.

— Мне нужно его покормить, — хриплю, словно по горлу наждачкой прошлись. — Простите, но у нас режим. Коле нужно покушать и спать. И… я тоже с ним отдыхать буду. Силы еще не до конца восстановились после операции.

— Конечно-конечно, — кивает женщина, но сына мне при этом не спешит отдавать. Продолжает исполнять свою песенку и ритмично укачивать малыша. — Он уже почти заснул, — говорит ласково. — Я сама его уложу.

— Нет, — твержу более настойчиво, даже не пытаясь вытравить из голоса нотки паники. — Если он сейчас не поест, то проснется раньше и график собьется. Инна Владимировна, пожалуйста, — понимаю, что голос срывается на визг, но ничего не могу с собой поделать. Гормоны это или материнский инстинкт, сама до конца не знаю, но сейчас пространство вокруг меня покрывается красной дымкой и все что я вижу — это мой сын на руках у другой женщины. Той, что не хочет его мне отдавать.

— Конечно, — мягко улыбается она и возвращает мне Колю. — Я же как лучше хотела. Знаю, как тебе тяжело. Помню все прекрасно. Будто вчера это было, представляешь?

— Представляю, — киваю уже более спокойнее. Тяжесть сына на руках успокаивает. Я моментально чувствую себя накачанной окситоцином идиоткой. Господи, человек тебе помочь хочет! Приехала на другой конец города, чтобы внука увидеть, а я истерику закатила. Ну не дура ли?

— Простите, — шепчу мягко. — Но у нас действительно режим.

— Я понимаю, понимаю, — миролюбиво отвечает она. — Марик тоже был режимным мальчиком. Только чуть опоздаешь на десять минут, сразу в истерику впадал. А Владик был спокойным. Спал много, сил набирался…

— Мне жаль, — мямлю беспомощно. Боль этой женщины я ощущаю практически физически. Будто она и не проходила никогда. Тянется за ней, словно безмолвный призрак, окрашивая каждую секунду жизни темными красками.

— Да ничего страшного, — отмахивается она, неверно истолковав мои слова. — Я подожду, а когда проснетесь, помогу малыша искупать. Ты-то небось и нагнуться толком не можешь после кесарева.

— Спасибо, — ком в горле наконец растворяется под давлением благодарности. Хочу еще что-то сказать, но Инна Владимировна уже отворачивается и начинает сама разбирать пакеты со старыми вещами своего сына. Аккуратно расправляет ползунки, нежно поглаживая ткань и складывает в ровную стопочку на подушке. При этом она продолжает напевать свою колыбельную и я спешу укрыться в спальне, пока сознание снова не заполонят дурацкие мысли.

Засыпаем мы с Колей моментально. Я даже не берусь сказать, кто из нас погружается в дрему быстрее. Но сил перекладывать его в кроватку у меня нет. Успеваю только подложить с его стороны большую подушку, чтобы он не скатился на пол, и проваливаюсь в крепкий сон. Не помню что мне снится, но просыпаюсь я с каким-то неясным чувством тревоги, а когда открываю глаза, замечаю в панике, что сына рядом со мной нет.