Разводные процедуры

Глава 32

Милана

Владик открыл на меня охоту. Тайную. Явно он предпочитал не нападать, не давить, но я чувствовала: он наблюдает, выжидает и, как это водится, однажды сделает бросок кобры.

Я этого страшилась. К счастью, он не вёл себя типично для боссов, что преследуют свои «жертвы», делают непристойные предложения, распускают руки, зажимают, словно невзначай, по углам, и изводят мелкими и крупными придирками по работе.

Я этой участи избежала. Пока. Но оттого, что Владик затаился, мне было не по себе. Это как бегать от тени. Можно было бы отмахнуться и посчитать, что развивается паранойя, но предчувствия меня обманывали редко, а поэтому я была постоянно настороже и в напряжении. Естественно, это сказывалось.

Нет, пока что я не дошла до состояния, когда на всех кидаешься и рычишь не за плохую работу, а потому что нервишки шалят. Но если так пойдёт и дальше, боюсь, сорвусь.

По вечерам я шерстила интернет на предмет вакансий. Пока что не попадалась «та самая работа», которая бы и кормила, и душу грела.

Что греха таить: у Владика мне работать нравилось. У нас не просто книжный магазин и полки, заваленные книгами. У нас что-то такое среднее между магазином, библиотекой и кафе, когда можно и книгу выбрать, и почитать, и кофе выпить. Сейчас это модно. А Владик любил держать руку на пульсе моды, выгоды, новшеств, умел привлекать людей, делал свои магазины чем-то полукультовым и необходимым. Подсаживал на сервис и стриг купоны.

Зарплату здесь я получала отличную. Намного меньше не хотелось, а поэтому пока активный поиск результаты выдавал неудовлетворительные.

Дом, как и прежде, оставался отдушиной. Я любила возвращаться после работы, готовить ужин, разговаривать с сыном.

Да, больше не было в нашей жизни Олега. Зато были Марк и Катя. Может, именно они выдавили пустоту, не дали впасть в отчаяние и кусать локти о потерянном муже. Я даже не скучала. Ну, почти. Иногда по ночам уснуть не могла в большой супружеской кровати. Всё же тринадцать лет я спала в ней не одна. И не только спала…

С Марком мы виделись по утрам и вечерам. Часто гуляли с детьми. Почти не разговаривали. Так, больше на нейтральные темы и то немного. Но именно эти часы казались мне отдушиной. От мыслей об Олеге. От тревоги о Владиславе Владимировиче. От мелких бытовых проблем, которые никуда не девались.

Но на этих прогулках мы словно парили в безвременье. Всё уходило куда-то далеко-далеко. А когда Марк брал меня за руку, я чувствовала себя девчонкой на первом свидании, когда сердце в груди ёкает.

И вроде бы ничего такого… Мальчики иногда на первом свидании позволяют себе куда больше, чем Марк. А этот самодостаточный взрослый мужчина лишь прикасался пальцами к моей ладони. Изредка осторожно грел, сжав чуть сильнее. И словно не было тех поцелуев, когда мы перешли на «ты». Будто он забыл обо всём и больше не пытался ко мне «приставать». Но я всё равно чувствовала: он ухаживает. По-своему. Точно так я ощущала, что мой босс Владик затаился. Это на уровне шестого чувства. Может, поэтому я не терзалась, не задавалась вопросами, не недоумевала. Я просто плыла по течению.

Когда мне позвонил Андрей, я точно так же почувствовала: что-то случилось. По голосу, по интонациям сына, хоть он и пытался говорить бодро. Может, именно эта нарочитая бодрость включила во мне маячок «SOS», и я еле усидела, чтобы не сорваться и не помчаться домой на четырёх лапах.

Немного успокаивало, что рядом Марк. Я почему-то была уверена в его надёжности. Не без оговорок, но могла довериться. Однако я сбежала с работы, как только закончился рабочий день. Обычно я не спешила, могла позволить себе задержаться на пять-десять минут, не выходить в толпе служащих. Но только не сегодня. Мне словно в корму дул попутный ветер.

Я умом понимала, что Марк с детьми уехали в студию, дома я никого не застану, но летела на всех парусах, потому что внутри сиреной ревела тревога.

Не выдержав, я всё же позвонила Андрею, как только переступила порог квартиры.

— Мам, я рисую! — в голосе сына слышались и восторг, и крохотное раздражение. Я его отвлекала, а он, кажется, отвлекаться не желал.

Я слышала гул детских голосов, и сердце постепенно приходило в нормальный ритм, но успокоиться до конца я не могла.

Чтобы занять себя хоть чем-то до возвращения Андрея, я отправилась на кухню. Нужно приготовить ужин. Всё равно пока заняться нечем. Радостный Лайтик танцевал у моих ног, хрустел кормом и преданно заглядывал в глаза.

— Позже, — строго сказала я ему, — не один ты ждёшь.

И я вдруг поняла: да, жду. Хочу снова встретиться с этим гранитным мужчиной, что рассеивал вокруг себя уверенную ауру спокойствия и надёжности. Немногословный, в чём-то бука. Я всё ещё не могла забыть наши дебаты и его высказывания по поводу шума и прочих неприятностей, которые мы якобы доставляли.

Нет, Марк не изменился. Всё такой же сухой, слова лишнего не выдавишь. Но когда он улыбался, всё уходило на задний план.

От моей готовки по всей квартиры разлетались такие запахи, что желудок невольно протестовал: хотелось есть зверски, но я решила дождаться сына. И когда в дверь позвонили, я открыла замок, даже не раздумывая. Зря.

На пороге стоял Олег. Нет, не стоял, потому что тут же протиснулся в коридор, и я ему помехой не стала.

— Что ты себе позволяешь? — возмутилась я, глядя, что он, как генерал, обходит «владения», заглядывая в каждую комнату. Великий инспектор прибыл — не иначе.

Потом он очутился на кухне и разум его помутился. Если там было чему мутиться-то… Гремел крышками и кастрюлями, а потом хватал всё, что плохо лежало, и запихивал в рот. Выглядел он, как оголодавший дикарь.

Я оторопела. Может, поэтому сразу не очухалась. Но пары минут хватило, чтобы прийти в себя.

— Олег! — прикрикнула я на почти бывшего мужа. — В чём дело?

— Вот так ты фстречаешь муфа? — прошамкал он с набитым ртом.

— Послушай, муф, — разозлилась я, — не кажется ли тебе, что ты ведёшь себя странно и непоследовательно. К тому же, ты уже почти не муж.

— Ну, мы ещё не развелись — раз, я пришёл домой, в собственную квартиру — два. Слушай, вкусно-то как, — продолжил он хватать еду. Выглядело это так, будто его год не кормили: закатывал глаза и с умилением облизывал пальцы.

— Что значит ты пришёл домой? — он меня бесил неимоверно. — И прекращай уже жрать, в конце концов!

— Тебе что, жалко? — обиделся Олежка. — Кусок хлеба для мужа пожалела?

Хотелось гаденько заметить, что всё нынче дорого, а именно эту еду он уже и не покупал даже — всё на мои деньги. И как бы после его исхода к Артуру Петровичу я уже кормить его не обязана. Как и всё остальное.

— А что касается домой… так это и моя квартира! — торжественно заявил он. — Я её покупал, между прочим!

— Мы же договорились? Все имущественные претензии в суде?

— А я передумал! — улыбнулся он на все тридцать два или сколько там у него осталось, и я чуть ли не села на пол от неожиданности.

— А как же твоя беременная Лиза? — тихо спросила я, пытаясь балансировать. Жутко не хватало хоть какой-нибудь поддержки, и я уже кляла себя на чём свет стоит за то, что так неосторожно пустила его в дом. Не могла перед этим в глазок посмотреть.

Лицо у Олега вмиг стало злым.

— Ну что ты начинаешь? Ведь хорошо общались! И не беременная Лиза ни разу. А я оступился. Каюсь. Прошу прощения. Мы ведь семья. А в семье принято прощать и находить компромиссы.

Нет. Я всё же не выдержала — рухнула на стул, потому что ноги отказывались меня держать.

Что значит — каюсь? Что значит — семья?!..