Разводные процедуры

Глава 51

А потом было счастливое сумасшествие, взбесившиеся гормоны и невозможность утолить жажду и голод друг друга. Тихое тепло в груди. Бесконечные улыбки, прикосновения и молчаливые обещания. И всё это — не напоказ, а очень-очень между нами двумя, но мы светились так, что каждый, кто на нас смотрел, видел этот свет.

Заявление мы подали сразу, на следующий день. Марк себе не изменял: сказал — сделал. Ни шагу назад, если всё уже для себя решил.

— Будешь моей мачехой, — хихикала Катя.

Как-то мы в процессе предновогодней круговерти перешли на «ты».

— А Марк — моим отчимом? — морщил лоб Андрей, пытаясь осознать перемены, которые ждали нас всех.

— А чем ты не доволен? — нападала на него Катя.

В последнее время они больше спорят, но мы зорко следим с Марком, чтобы не дошло до конфронтации. — Папа — самый лучший!

— А я что, спорю? — разводил руками Андрей.

А потом они опять о чём-то шушукались с заговорщицкими мордочками. Строили какие-то свои планы. Мы им с Марком не мешали, хоть и держали руку всё время на пульсе: всё же подростки, сложный возраст. А нам всем предстояло стать одной семьёй.

С мамой я поговорила почти сразу. И уже не пугалась, не путалась в словах, не юлила, не берегла её нежные чувства.

Подумалось вдруг: ведь она не особо старалась меня поддержать. Гнула свою, какую-то ей одной понятную линию.

Нет, родители всегда мне помогали раньше. Может, поэтому её недовольство вызвало во мне дискомфорт и желание оправдаться, что ли. Не расстраивать её. Но, как бы там ни было, я была не права.

— Вот что, — сказала я ей, — это моя жизнь, и только мне её проживать. Не тебе и не отцу. И даже не Филиппу. Нам всем могут нравиться или не нравиться разные вещи. Так получилось, мой брак с Олегом распался. А я всегда считала, что у нас всё хорошо. До тех пор, пока не поймала его с другой женщиной. До тех пор, пока он не начал предъявлять какие-то претензии, что я его подавляю, не вижу в нём мужика и так далее. Марка я люблю. И очень надеюсь, что у нас всё сложится хорошо. Просто не мешайте, не вбивайте между нами клинья. Я в том возрасте, когда не хочу никаких мнений и советов. Если они будут мне нужны, я приду и спрошу. Но в сторонних экспертных выводах я не нуждаюсь. Мне выше крыши хватает бабы Клавы, которая вечно суёт нос, куда не просят.

— Мы тебе не посторонние и нос никуда не суём! — обиделась мама. — И мы не чужие!

— А раз не чужие — просто поддержите меня. Теплом. Любовью. Заботой. Принятием моих личных решений. Я замуж выхожу. За Марка. Он хороший, добрый, человечный, очень правильный. И я надеюсь, что так будет всегда.

Мама только руками развела. Зато папа поддержал во всём и на мать так зыркнул, что та поспешила глаза опустить и больше не возражала, но что самое ценное — больше не фыркала, а только напряжённо приглядывалась за развитием наших с Марком отношений.

Я как бы могла её понять: каждая мать хочет добра своему ребёнку, но часто не учитывает, что её понятие добра может не совпадать с тем, чем живёт и дышит её уже вполне взрослая дочь.

С работой, которую нашли для меня Марк и его мама, Ольга Валентиновна, иначе, как чудом, и назвать нельзя.

— Марк мне рассказывал о твоей проблеме, Милочка, а я не сразу сообразила, как можно помочь. Но у меня было время и где-то там, на подсознании, что-то зудело, тревожило, а потом меня осенило.

У Ольги Валентиновны торжествующе блеснули глаза. Она вообще выглядела очень довольной. И правильно сделал Марк, что не стал мне ничего рассказывать, хоть я и допытывалась очень-очень сильно. Ей это нужнее.

— У Саши, мужа моего, знакомый был. Очень интересный во всех отношениях человек. Даже не знакомый, а пациент поначалу. А позже они приятельствовали. Дмитрий — путешественник, полиглот, книги пишет и коллекционирует. Он открыл книжный магазинчик однажды. Больше букинистический — собирал там разные подержанные, старинные книги. Даже раритеты были. У него ведь по всему миру связи. Но, как любой увлекающийся человек, долго гореть одним и тем же делом не может. Тянет его в другие стороны. Так и здесь: магазинчик со временем ему не то чтобы надоел, нет. Но он не находил времени им заниматься. Дмитрий даже спрашивал Сашу, нет ли у него на примете надёжного человека, которому можно было бы смело доверить это очень уж специфическое, но интересное дело. Время, конечно, прошло. Но я вот вспомнила об этом разговоре. Как раз Сашины бумаги перебирала, нашла старую визитку Дмитрия. Взяла и позвонила. И представляешь? Чудо! Ему до сих пор нужен такой человек! Точнее… — бросила она на Марка взгляд и стушевалась.

— Дела у Астраханского шли в магазинчике плохо, — подхватил её рассказ Марк, — потому что он им не занимался толком. И уже он искал не управляющего директора, а нового хозяина. Я купил этот магазинчик для тебя, Мила. Будешь хозяйкой раритетов и древностей, подержанных книг и… в общем, всё, что тебе захочется. А Дмитрий согласился помогать с поставками. Что-то вроде совладельца с минимальными полномочиями.

У меня даже дух захватило. В голове сразу зароились тысячи идей. Я ведь неплохой управленец, а это… по-настоящему любимое дело! Да я такой магазинчик сделаю, все ахнут! Будет тепло, уютно, по-настоящему прекрасно. И книги, книги! Живые, настоящие, пахнущие эпохами. Да и типографской краской — тоже прекрасно!

— Не стоило, наверное, — выступили у меня на глазах слёзы. Я была так тронута, так благодарна…

Кто, кто ещё мог быть вот так щедр без оглядки? Я ведь ещё ему никто.

Внутри разгорался костёр. Нет. Я для Марка — кто. Я для него — любимая женщина, которую он хочет сделать счастливой, баловать, дарить подарки, жаркие ночи, любить наших детей.

Он моё надёжное плечо. Опора. Мой самый надёжный, самый лучший мужчина, с которым можно и в огонь, и в воду. Вытащит. Спасёт. Из кожи вылезет, лишь бы я была счастлива.

Именно в тот миг я поняла, что всё у меня есть. И, наверное, только потому, что Марк рядом.

А потом… был Новый год — уютный, домашний, радостный. С мандаринами, ёлкой до потолка, хлопушками и конфетти, серпантином и праздничным столом.

Отмечали мы по-семейному: я, Марк, дети, Ольга Валентиновна. Так мы решили. К моим маме и папе съездили уже на следующий день.

А среди ночи к нам ввалился Филипп со своей Снежкой. И то, как младший брат смотрел на девушку, добавило ещё больше надежд, что, кажется, будет ещё одна свадьба. По крайней мере, я это загадала. Он же не безнадежный. А Снежка, на мой взгляд, очень хорошо держала Фила в своём маленьком, но крепком кулачке.

Ольга Валентиновна сделала нам с Марком новогодний подарок: купила путёвки в элитный санаторий для себя и детей. И увезла их сразу же после праздника.

— Побудьте вдвоём, — шепнула она, — на вас порой больно смотреть. Дети — это хорошо. Но они уже взрослые. А у вас ещё самый такой жаркий период. Наслаждайтесь!

Кажется, под конец её речи я стояла в цвете переспевшего помидора. Но как приятно, когда тебя понимают и всеми силами хотят помочь!

А потом была наша с Марком свадьба. В лютый мороз, когда всё вокруг засыпало снегом. Но нам было так хорошо, что ничто не могло испортить настроения!

— К лету переберёмся в наш дом, — сказал мой муж в нашу первую брачную ночь. — В этих маломерках нам всё равно тесно. Да и вашу с Андреем квартиру нужно продать, чтобы не обидеть жадного Олежку. Ему сейчас трудно. Пусть получит причитающееся ему имущество и исчезнет из нашей жизни навсегда.

Да, так и было. Папа своё слово сдержал: Олег потерял должность. Работу нашёл, но не такую прибыльную, как была. Да и вообще у него что-то ничего не клеилось ни с работой, ни с личной жизнью. Он пару раз звонил, жаловался, обвинял. Марк его страдания быстро излечил. Всё же он у меня доктор. Знает, какие пилюли нужно прописывать бывшим неверным мужьям.

От Фила Олег съехал к матери. Как уж они там уживались, меня не интересовало. Был человек. Жил с нами тринадцать лет. А сейчас мы даже его и не вспоминали — слишком уж он след нехороший оставил в наших с Андреем душах.

Оказывается, как хорошо это — не оглядываться назад. Жить с человеком, который тебя понимает. Чувствовать уважение и восхищение. Купаться в любви и с радостью встречать каждый новый день.