Разводные процедуры

Глава 33

Марк

Дети не хотели уходить. И не только его — все. Ещё немножко, ну, ещё чуть-чуть, — умоляли их глаза. Но всё хорошее рано или поздно подходит к концу. Была и хорошая новость: занятия проводились три раза в неделю, и Марк понял, что был беспросветным болваном, когда запрещал дочери заниматься рисованием. Поэтому он твёрдо решил: оплатит занятия да хоть на год вперёд.

Пусть ходит, пусть занимается, а Марк, в свою очередь, будет её забирать из студии. Он слишком хорошо помнил про подворотню.

Как бы там ни было, он мог понять, почему она поздно возвращалась: они тоже задержались почти на час. И то, что Мастер (а именно вот так, по-булгаковски, Марк обозвал преподавателя) не поглядывал на часы, не стучал пальцем по циферблату и не выгонял детей, неимоверно ему понравилось.

Человек на своём месте. Любит своё дело и тех, кто приходит к нему учиться. А ведь Марк приметил и несколько взрослых, что тоже рисовали с не меньшим вдохновением, нежели ребятня.

Домой возвращались в приподнятом настроении. Андрей и Катя бурно обсуждали занятие, Марк молчал, но в душе царил полный гармоничный штиль и предвкушение: ещё немного — и он встретится с Милой.

— Отведу тебя домой, — сказал он Андрею.

— Я сам! — набычился пацан. — Что я, один этаж сам не пройду?

— Ну, лучше из рук в руки, — дипломатично заметил Марк, понимая, что это не гиперответственность, а желание посмотреть глаза в глаза женщине, что занимала все его мысли.

— А-а-а! Явились? — открыл им дверь сосед, и на миг Марку показалось, что его предали. Словно ударили под дых коварно. — Ты — домой, — дёрнул Суворов сына за руку, — а ты пошёл вон! Я на тебя заяву написал. И свидетели у меня имеются, что ты руки распускаешь и лезешь в мою семью!

— Отпусти! — запыхтел Андрей и начал вырываться.

— Олег! — ринулась на мужа Мила, и тот замахнулся.

Этого уже Марк стерпеть не смог.

— Ещё раз руку на Милу поднимешь, — сжал он в тиски запястье сопернику, — и я тебе её сломаю!

Он уже был близок к тому, чтобы сразу, не медля, выполнить свою угрозу.

В этот же момент из соседней двери выскочила баба Клава — блюстительница порядка и собирательница жареных новостей.

— Ах, ты паразит! — налетела она на Марка коршуном. — Ах, ты бандит! Ты что себе позволяешь, а? Вламываешься в дом к семье? Да кто ты такой? Я сейчас полицию вызову, заберут тебя в кутузку и быстро мозги вправят!

— Вы-то хоть не лезьте! — зло оборвала её Мила. — Пошёл вон! — рявкнула она на мужа, и тот попятился.

— Да тебя в психиатричку нужно сдать! — попятилась и баба Клава. — Совсем с ума сошла.

— Послушайте, это вообще вас не касается, — оттеснил соседку Марк, — идите лучше телевизор смотрите. Там и детектив, и любовная драма, и никто не зацепит ненароком, — намекнул он на рукоприкладство.

Баба Клава посыл поняла. Может, у Марка лицо говорящее было, потому что он чувствовал, как душит его ярость. Соседка резво отскочила к своей квартире, укрылась за дверьми и, высунув оттуда нос, продолжала о чём-то сетовать да вещать противно-квакающим голосом.

Марк уже её не слушал — поспешил Миле на помощь, но она уже и без того справилась — выскочила из квартиры с сыном и собакой. Муж её остался где-то там, в квартире и, судя по всему, вытурить его можно было только если поливать целенаправленной струёй из брандспойта. И то не факт.

— Пойдёмте, — забрал он из рук Милы верхнюю одежду и обувь. Лайтик рвался вперёд, повизгивая от нетерпения.

Она изо всех сил старалась держаться, но Марк видел, как подрагивают её пальцы.

— Побудь с Катей, — сказала она сыну, как только они вошли в квартиру. Тут же, в коридоре, Мила начала одеваться: Лайтик горестно вздыхал и смотрел на людей с неподдельной тоской во взгляде. — Нам с Марком надо поговорить.

Андрей спорить не стал, хоть и смотрел тяжело и хмуро. Хорошо, что Катя ни о чём не спрашивала. Затормошила парня и потащила в свою комнату. Она знает, кто ей всё расскажет. Но Марк очень сильно сомневался, что дочери удастся вытрясти из мальчишки подробности.

На улицу вышли вчетвером: Марк, Мила, пёс и кот.

— Ты поэтому забрал Андрея, да? Олег давно здесь ошивался? — спросила она, как только они остались наедине.

Марк помедлил. Ему не хотелось рассказывать о том, что случилось у подъезда. Не любил он вот этого: смаковать, хохмить…

— Мне надо знать, Марк, — вцепилась в него Мила. — Пожалуйста!

И тогда он очень скупо пересказал события. Сглаживал, как мог.

— Баба Клава совсем берега потеряла, — сверкнула глазами она. — Теперь я понимаю: Олег, значит, сам упал, но, видимо, решил всё на тебя спихнуть. Не без участия всезнающей соседки. Она такая: только что — и пасквили пишет везде. Я очень тебе благодарна, но лучше держись от нас подальше, ладно? Не зря ты злился. Он нас сплошные неприятности.

— Мила, — встряхнул её Марк. Взял за плечи, сжал и заставил замолчать. — Глупости не говори, ладно? Я не боюсь ни бабу Клаву, ни твоего мужа. И позволь мне самому решать, что делать. Я не хочу этого так оставлять. И домой тебе с Андреем не обязательно возвращаться.

Мила горько усмехнулась.

— Подарить ему всё? Только потому что он наигрался со своим Артуром Петровичем и решил вернуться? Он думает, что я это глотну и прощу. Что будет всё, как прежде? Уже не будет. Никогда. А я не из тех, что прогибаются. Может, это и не правильно. Многие советуют любыми средствами семью сохранять, отца — сыну. А я не хочу. И не буду. Это как себя предать. Стать слишком слабой и беспомощной. Поэтому — нет. Мы с Андреем обязательно вернёмся. А завтра муж отправится на работу — и что-нибудь придумаем. Замки поменяю. Безвыходных ситуаций не бывает.

— А кто убережёт тебя от него? — глухо спросил Марк. — Он же сегодня замахнулся на тебя. Я не хочу, чтобы это повторилось. Не прощу себе.

Он всё же не выдержал — прижал Милу к себе. Чувствовал, как напряжено её тело. Слишком туго натянутая струна. Ещё немного — и порвётся. А он боялся, страшился этого! И этот страх взрывал вены, туманил мозг, заставлял инстинктивно искать выход, который бы устроил именно его, Марка. Он не хотел, чтобы Мила страдала. Не хотел, чтобы она жила в одной квартире с этим клиническим идиотом. А поэтому он готовил миллион доводов, чтобы переупрямить женщину, что в этот самый миг звенела в его объятиях тревожно и на пределе сил.