Разводные процедуры

Глава 50

Мила

— Мам, ну что ты такая упрямая-то? — злился Андрей, а я стояла, раскрыв рот, смотрела на своего сына и думала: повзрослел. — Что тебе стоит-то сделать так, как я прошу? Я тебя о многом прошу? Ты страдаешь. Дядя Марк там чёрный, как туча, — мне Катя звонила. Переживает, как бы с ним чего не случилось, а вы хуже маленьких детей. Я тебе выход предлагаю, а ты всё портишь! Знал бы, что ты упрёшься, лучше бы мы с Катей всё сами попробовали сделать!

И тут меня осенило. Ну, конечно же! Как всё просто! Это, можно сказать, идеальный способ поговорить с Марком. Меня накрыло таким облегчением, что я чуть не заплакала снова.

— Мы тебе поможем, мам, только и ты уж постарайся, ладно? — шептал возбуждённо Андрей, увидев, наверное, что я в лице изменилась. — Это ж и в твоих интересах.

Да, точно. А ещё идеальный способ поговорить. Или наоборот… начать не с разговоров, а с примирения. Но это уже как повезёт. И каким ко мне Марк прибежит. Буду смотреть по обстоятельствам.

— Ладно, юные авантюристы, — сдалась я. — Только без лишней самодеятельности — раз, отправите сообщение, что с вами всё в порядке и вы добрались к бабушкам — два.

— Вот давно бы так! — Андрей аж подпрыгнул от радости. — А ещё я Лайтика заберу, а то будет тут выть да тявкать, мешать. Но ты уж постарайся, ладно? А то зацепитесь — ещё больше поругаетесь, а нам такое не надо вообще. Ты ж у меня умная, мам. И красивая, — добавил он, чуть подумав.

И смех и грех, как говорится. Авантюра чистой воды. Ну, и вода — да, главное действующее «лицо», получается.

Как мы до вечера дожили — лучше не вспоминать. Эти два монстра, которые наши дети, всё меня поучали да инструктировали. А я жалела лишь о том, что их энергии даже немного Громову не досталось. Ему придётся «работать» вслепую. И не факт, что поведётся. Но кто не рискует, тот и не побеждает.

Хитрость, конечно. Обман — если уж называть вещи своими именами, но что поделать, если по-другому каждый из нас чувствовал бы себя неловко, вспоминал бы, как сломался да «на поклон» пошёл. А так… если всё получится, то вроде бы как мы ни при чём. Это всё сантехника виновата.

— Приехал! — делает страшное лицо Катя, и я чувствую волнение. — Я домой! Готовность номер один! Тётя Мила, не подведите!

И так дети воодушевлены, так вовлечены в процесс нашего с Марком примирения, что становится совестно: а вдруг у нас ничего не получится? Дети очень расстроятся.

Но я, как и они, хочу, чтобы между нами больше ничего не стояло.

— Мам, иди уже, — крутится вокруг меня Андрей и буквально впихивает меня в ванную комнату.

Сложно удержаться от смеха. Мне нужно повторить то, что однажды случилось само по себе. Но в этот раз всё по-другому. Хотя… всё то же самое.

Я включаю на весь напор воду. Медленно раздеваюсь, добавляю пену и соль, а потом сажусь и расслабляюсь. Осталось только дождаться, когда вода наберётся и перельётся через край.

— После меня хоть потоп, — тихо хихикаю и наслаждаюсь моментом.

Это так завораживающе — смотреть на воду, на шапки пены, вдыхать влажный воздух. И когда вода переливается через край, я смотрю, как плавают мои тапочки и представляю, как взволнованная Катя докладывает отцу, что их затопили. Опять. Эти противные соседи сверху. Эта взбалмошная тётя Мила, у которой вечно какие-то проблемы и косяки.

Поведётся ли Марк?.. А с другой стороны, что ему ещё останется делать? Ведь если не устранить проблему, то вода потечёт ниже по стояку, затопит и других соседей. И уже не только я буду виновата, но и он, потому что не предотвратил, проигнорировал.

Я торжествующе улыбаюсь, когда слышу, как взрывается тревожно длинный звонок. Кажется, Андрей там на страже. И я со спокойной совестью ухожу под воду с головой.

Считаю: раз, два, три. Шум льющейся воды меня умиротворяет. Звучит глухо, но как музыка.

А потом…

Рывок. Гармония рассыпается на части, чтобы собраться в новой реальности. Я хватаю воздух ртом.

— Мила!!! — такой милый, родной рёв моего Марка. — Ты с ума меня сведёшь! Ну, что ты надумала? Зачем?

— Я купаюсь, — обвила я руками его шею. Он мокрый весь, лицо жёсткое, а глаза тревожные-тревожные, Марк взволнованный, а я скользкая и в пене. — Осторожно, не урони.

— Никогда! — рычит он низко и дарит обжигающие, сумасшедшие поцелуи. А вода всё течёт и течёт… А мне так хорошо, как никогда.

— Ты прости меня, Марк, — шепчу я и утыкаюсь лицом в его грудь, где белая футболка стала хоть отжимай. — Я тогда… испугалась, что ли. Смалодушничала. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я ничего к тебе не чувствую. Я очень даже чувствую… Пожалуйста, выслушай меня.

— Мила, ты меня до сумасшествия сведёшь, — тяжело вздохнул Марк. — Я ж без тебя жить не могу, дышать не получается. Всё не так, когда тебя рядом нет.

— И я. И я тоже, — льнула я к нему, зарывалась пальцами в волосы, тянула к себе.

Марк со стоном впился в мои губы, я ему с жаром ответила.

— Чёрт, — поставил он меня на ноги и сдёрнул с вешалки полотенце, укутал меня и перекрыл воду. — Как бы мне ни хотелось большего, но нам нужно устранить потоп, а то в самый пиковый момент к нам вломятся соседи, и будем мы полночи слушать вопли.

— А не вломятся, — хихикнула я. — Замок сломался. Заел, — посмотрела я на Марка невинными глазами. И тогда он расхохотался.

У меня сердце готово было выпрыгнуть из груди.

— Неси вёдра, тряпки, моя любимая русалка. И, пожалуйста, оденься.

И я со вздохом поплелась за инвентарём и одеждой. Очень романтичный вечер получился с мужчиной, который тоже сводил меня с ума. Но что поделать? Надо устранять последствия хитромудрого плана, на который подтолкнули меня наших два заговорщика.

Я испытала стойкое дежавю: я в коридоре выгребаю, Марк — в ванной комнате.

— Надеюсь, со сливом всё в порядке? — поинтересовался он.

— Да, вполне.

— А дети наши где?

— Растворились в пространстве. Они очень хотели, чтобы мы помирились. И придумали, как это сделать. А мне не оставалось ничего другого, как подчиниться.

— А спуститься на этаж ниже — не судьба?

— Ну вот ещё. Так неинтересно. Согласись: план был хорош. Ты летел сюда, как на крыльях. Ведь я опять покусилась на твой идеальный ремонт, испортила в очередной раз потолок. Но чего ещё можно ждать от беспокойной соседки? Только этого. Водные процедуры, между прочим, очень полезны.

— Так мы совсем одни? В запертой квартире? — хищно сверкнул глазами мой Марк.

— Ага, — скромно потупила я глазки и похлопала ресницами на всякий случай. Упражнения с тряпкой и ведром абсолютно не погасили мой пыл, а даже распалили ещё больше.

— Они даже собаку забрали?

— И поехали ночевать к бабушкам. Катя с Андреем клятвенно обещали устранить потоп в твоей квартире. Чтобы соседей не нервировать. Потолок, к сожалению, всё же пострадал.

— Да чёрт с ним, с потолком, — вздохнул Марк. — Иди сюда.

— Ну уж нет, — развела я бурную деятельность, хоть воду я уже вытерла и полы чуть ли не блестели от счастья и чистоты.

Он схватил меня за талию. Я взвизгнула. И даже попыталась вырваться. Но надолго меня не хватило.

Марк такой горячий и крепкий. А я такая — кисель киселём и коленки дрожат. А потом стало всё равно, потому что мы мирились самым приятным и древним способом. И мой Марк оказался очень даже страстным. И я даже забыла, каким строгим и сдержанным он может быть.

Но это всё же был тот же самый Марк Громов, мой сосед, немного зануда, очень даже педант. Но в постели он творил чудеса, а я забывалась. Наша страсть смывала всё наносное, ненужное и глупое. Мы раскрывались друг для друга, пели телами общую песню и шли вместе к вершине, которая нам покорилась.

— Я люблю тебя, — сказал он, когда я без сил лежала на его груди. — Выходи за меня замуж, Мила. Чтобы я был не просто другом и вообще не соседом, а твоим законным мужем и, надеюсь, любимым мужчиной.

— Ты самый лучший, Марк, — поцеловала я его в щёку, — и самый любимый. После сына, конечно, — спрятала улыбку на груди. — Но это разная любовь, а поэтому…

— А поэтому мы завтра подаём заявление. Хорошо, что вас уже развели с твоим бывшим мужем. Всё остальное решим вместе: ты, я, Андрей и Катя. И, кстати, мы с мамой нашли тебе работу в очень хорошем месте. Тебе понравится. Я на это надеюсь.

Я взвизгнула и набросилась на Марка с поцелуями. Откуда только силы взялись? Но, оказывается, сил у нас двоих — ого-го сколько! Мы любили друг друга до утра, до серых промозглых сумерек, чтобы потом уснуть счастливыми, в объятиях друг друга.