Разводные процедуры

Глава 41

Марк

Самое тяжёлое — это брать ответственность на себя. Становиться старшим, за всех отвечать, нигде не накосячить.

Казалось бы, в Марка уже вросла эта опция за столько-то лет. И семья, и клиника — это его прерогатива, его «детища», если можно так сказать. Но сейчас — немного другая ситуация.

Мила, как бы он ни хотел, не то чтобы не доверяла, но дистанцию держала — это однозначно. И он пока что не мог взять и одним махом перешагнуть этот барьер, сделать так, как считает нужным.

Тот, кто сидел внутри него, требовал пойти и забрать свою женщину, увести её прочь от негодяя, что всё ещё считался её мужем. Наплевать на условности, слова, недомолвки.

— И ты вот это вот так вот оставишь? — бесновался где-то на заднем фоне Милин брат. Вот кто точно бы не играл в благородство, а поступил, как пещерный человек. Не стал бы раскланиваться, расшаркиваться, приспосабливаться под цивилизацию.

Марк поморщился от бесконечных «вот» в его речи. С другой стороны, Фил почему-то мечется по его квартире и не делает попыток выломать дверь, вытащить сестру «на волю».

«Он не её мужчина», — возражал Марку внутренний голос.

«Я пока тоже», — жёстко заглушил его Марк и достал телефон. У него было два варианта, но он всё же покосился на время и подумал, не отложить ли беседы до утра. Потом понял, что до утра — это слишком много. А время, хоть и позднее, но с натяжкой можно сказать, что для критических ситуаций — вполне подходит.

— Хватит по стенам бегать, — жёстко оборвал он рычание Филиппа. — Успокойся уже. Всё решим. Сядь и не мешай. Не мельтеши.

Как ни странно, Фил послушался. Рухнул на стул. Катя хихикнула. Она уже и посуду вымыла и со столов прибрала, но продолжала крутиться рядом. Маленький ушастый персональный слоник, который усиленно грел уши.

«Вожак стаи я, блин», — саркастично обозвал себя Марк и сделал первый звонок девушке риелтору, которая помогала ему с покупкой этой квартиры.

— Да, Марк Александрович, — почти сразу отозвалась она.

Профи, что сказать? И помнит, хоть времени не так уж и мало прошло с той поры, когда он к ней обращался.

— Добрый вечер, Алина, — поприветствовал и он её. — Простите, что поздно, но дело не терпит отлагательств. Мне нужна квартира в наём в этом же районе, желательно неподалёку от моего дома.

Марк категорически был не согласен отправлять Милу куда подальше. Это не входило в его планы. Он вдруг подумал, что сдохнет, если не будет видеть её хотя бы по полчаса утром-вечером, когда они животных выгуливали.

Алина задавала наводящие вопросы, уточняла. К утру пообещала выслать варианты. Бодро заверила, что обязательно найдутся варианты. Марка это немного успокоило. Но для подстраховки он сделал ещё один звонок.

— Привет, мам, не спишь? Прости, что так поздно. Мне нужна твоя помощь.

Это был крайний случай. Запасной вариант. Мать до сих пор растеряна, никак в себя не придёт. Они с Катей её, конечно же, навещали, но он всё чаще подумывал, чтобы найти ей хоть какое-то занятие. Подыскать компаньонку, что ли. Сводить к специалисту. Мать пока сопротивлялась всеми силами и считала, что помощь ей не нужна.

— Конечно, Марк, я всегда готова помочь. Говори, что у тебя стряслось.

И Марк рассказал. Очень кратко.

— Ты всегда был таким, — неожиданно всхлипнула мать, — добрым и порядочным. Всегда в дом то птичек приносил со сломанными крыльями, то кота бездомного приволок, помнишь? И, конечно, раз у тебя знакомая в беде, пусть приезжают и поживут у меня, сколько надо. Место есть. Условия — тоже. Да и мне будет не так одиноко.

То, что мать согласится, Марк и не сомневался. Его поразило другое — этот вот всплеск эмоций, слёзы. Кажется, она последний раз плакала на похоронах отца, а после этого её как запаяли в хрустальном гробу. Жила как-то отрешённо, без чувств. Ничего её не трогало, не волновало. Даже Катя её боялась такую. А тут… будто тронулся лёд и отступила вечная мерзлота.

— Ну, ты силён, брат, — выдохнул рядом Филипп, о котором Марк позабыл даже. — Вот это и я понимаю! Уважаю тебя, чувак!

И Фил стиснул его руку так, что Марку стоило большого труда не поморщиться.

— У нас останешься или домой? — предложил он из вежливости.

К счастью, Фил был всё же нормальным парнем.

— Не-не, я к себе всё же. И так вас тут стеснил, объел. Мне ещё и отчёт перед родителями держать. Пока, наверное, что-нибудь совру. Потом уж покаюсь, как всё образуется. А то волноваться будут. У бати сердце барахлит. И так слишком много потрясений в связи со всем этим, — тяжело вздохнул он. — Ещё и мой гениальный план медным тазом накрылся, — ещё один сокрушённый вздох. — Но я и тут что-нибудь придумаю! — подмигнул он Марку и был таков.

— Хороший он, — вынесла свой вердикт Катя, — только ему твёрдая рука нужна, — очень мудро и по-женски выдала дочь, а у Марка в груди защемило.

Дети растут быстро. Вот откуда в его малышке всё это? Он даже подумать не мог, что она может вот так рассуждать.

— И с бабушкой ты хорошо придумал. Правда, я не уверена, что поможет, — настал её черёд вздохи ронять, — но, не попробовав, не узнаем, правда? И нам бы не мешало у неё почаще бывать. А если там тётя Мила с Андреем поселятся, мы точно каждый день туда будем заглядывать. И недалеко. И Андрею в школу будет удобно ходить. Ну, не так, как отсюда, конечно, но это хороший вариант, пап. Ещё бы там музей имени дедушки разгрести. Не знаю только, позволит ли она, — Катя ещё раз тяжело вздохнула.

Марк подумал: разрешит не разрешит, а попробовать надо. Хороший случай не забыть отца, но наконец-то дать ей возможность отпустить его. Получится ли — другой вопрос, но, не попробовав, не узнать.

Полночи Марк ворочался, никак уснуть не мог. Пару раз порывался если не позвонить Миле, то хотя бы написать в мессенджер, но каким-то чудом удержался всё же.

Все эти тревоги, волнения, хлопоты не добавляли ни оптимизма, ни бодрости, а уж здоровью вредили — вообще без комментариев.

Утром он встал разбитым, с больной головой, но с осознанием: ночь подошла к концу и буквально через несколько минут они с Милой увидятся.

«Новый год скоро», — подумалось ему. Последние годы они его праздновали так себе. Невесело, можно сказать.

«В этом году будет всё по-другому», — дал он себе установку и засобирался.

— Мау, — печально выдал Граф и посмотрел таким взглядом, что Марку даже неудобно стало, будто он перед котом в чём-то провинился.

— Пошли уже, — потрепал он кота между ушей, получил «нежный» укус в ладонь, к счастью, почти игривый, так что жаловаться смысла не было, и они отправились в сумеречную утреннюю хмарь.

Сегодня их встречал туман, а поэтому далеко от подъезда Марк отойти не рискнул. К счастью, Мила долго не задержалась. Вначале из подъезда вылетел Лайтик, а затем появилась и она сама. И Марк понял, что выдохнул. Всё это время, оказывается, он был в жутком стрессе и напряжении. Без передышки. Без даже мимолётного расслабления.

— Мила, — шагнул он к ней и заключил в объятия. Осторожные, успокаивающие, согревающие.

Он даже сам не понял, кого их почти целомудренное единение успокаивало больше. Наверное, его самого.

И было плевать, если кто-то увидит. Ему всё равно. Но если вот не это, то можно и умереть. Это как без кислорода. Немножко — можно. А ещё чуть-чуть — и задыхаться начинаешь. Жизнь с овчинку. И недолго. Потом удушье и небытие.

Марк чувствовал, как она дрожит. Не от холода, а от нервного перенапряжения.

— У тебя всё хорошо? — с тревогой заглянул он в её глаза и поправил волосы у щеки.

— Не совсем, — покачала головой Мила, и у него всё внутри оборвалось от того, как она отводила в сторону взгляд.