Реконкиста

Глава 14. Илга Кайруне-Силантьева. Попытка к бегству

Упавшее на коммуникатор сообщение застигло Илгу врасплох. В «Тёплый ручей» она вернулась в сумерках: конец лета, световой день укорачивается. Поужинала, перекинулась парой слов с егерями и убедившись, что за вечер ничего чрезвычайного в её владениях не случилось, поднялась к себе в комнату. Поездкой в Амазонию Кайруне осталась довольна: всё вышло, как планировала. Сегодня Грах покинет Землю, а через две недели пассажирский лайнер прибудет в систему Ригеля B. Через шестнадцать дней, если точно, но это не существенно. А существенно, что Грах, пользуясь секретами своего Братства, без промедления доставит послание прямо в руки Са-аху. А уж Са-ах…

Что именно предпримет бывший командир собковцев, бывший глава Кей-Кей, герой Большого Блэкаута Илга не знала, но не сомневалась — нечто действенное. Несомненно, он прилетит на Землю, чтобы возглавить новую миссию по спасению человечества. Если вылетит без промедления, то будет здесь не позже первых чисел октября — ещё до отправки Карантинного флота не Медею.

Перед сном Илга взяла почитать томик Пастернака, а глаза то и дела искали циферблат часов: полтора часа до старта, чуть больше часа, вот уже и меньше часа… Интересно, Грах уже в «Кольцово»? Она понятия не имела, могут ли сэлы получить доступ к её коммуникатору, но рисковать не хотела. Оставалось ждать. «Свеча горела на столе, Свеча горела...» И вдруг коммуникатор ожил.

В первую секунду Илга решила, что это Грах. Обрадовалась и испугалась одновременно: обрадовалась тому, что неопределённость закончилась, испугалась — что «заговор» их перестанет быть тайной. Но сообщение пришло не от вогура-косморазведчика. Было оно совсем коротким, всего три слова: «Илга, помоги! Ника».

У Кайруне холодный озноб прошёл по телу. Конечно, она не забыла странную девушку, неизвестно откуда свалившуюся к воротам «Тёплого ручья», невесть куда исчезнувшую и непонятно как связанную с Медовой балкой. Но за последние месяцы случилось столько всего, что заботы более насущные и глобальные заслонили давнюю тайну.

На миг возникло подозрение, что сообщение — часть игры, затеянной предводительницей сэлов, какая-то ловушка. Тут же отбросила его: Кодрянской ни к чему такие усложнения. «Никому неизвестная» в самом деле обратилась за помощью. Получить номер коммуникатора Илги Кайруне легче лёгкого, позвонить на него ещё проще. Однако не позвонила, сбросила сообщение с безликого сетевого ресурса. Значит, дело и впрямь серьёзное.

Илга помедлила, размышляя, как быть. Позвать в Александровку и лететь за ней? Если кто-то сможет прочесть сообщение и решит перехватить таинственную гостью раньше Кайруне, то сложности это ему не составит: маленькое селение, поздний вечер, почти что ночь, — возле ТЛП-кабины пусто в такое время. Первая, кто из неё выйдет, и есть искомая «ника». Нет, это как раз тот случай, когда остаться незаметной легче в толпе. Она решительно ввела адрес: «Екатеринбург, Ленин». Вот где сейчас настоящее вечернее столпотворение, а Ника девушка умная, догадается. Стоянка автогравов рядом... Нет, не так. Добавила: «30 мин».

До Екатеринбурга Илга добралась за 15 минут, но прямиком туда не летела: отследить автограв слишком легко. Его она оставила в Александровке, а дальше пошла через ТЛП. Точкой назначения выбрала не ближайшую к Площади 1905 года и памятнику Ленину кабину — на случай, если её сообщение перехвачено. По этой же причине выбросила коммуникатор в мусорный контейнер, едва рядом с ней опустилось вызванное такси. У Илги уши горели от стыда, пока «путала следы» и «избавлялась от маячков», —очень уж эти предосторожности походили на шпионский роман из прошлого тысячелетия. Или на острый приступ паранойи. Но, в конце концов, в параноики она себя записала, ещё когда начала следить за Медовой балкой.

У памятника автограв был за три минуты до назначенного времени. Илга догадывалась, сколько людей будет на главной площади многомиллионного города в последний летний вечер, но увидев эти толпы воочию, испугалась: а как она узнает Нику? Столько лет ведь прошло! Угроза была вполне реальной, и она невольно потянулась к отсутствующему коммуникатору, намереваясь сбросить уточняющее сообщение. Потом сообразила, что это невозможно, даже оставь она гаджет: Ника выходила на связь из какого-то общественного терминала, расположенного, не исключено, за тысячи километров отсюда.

Поборов растерянность, Илга принялась разглядывать лица людей внизу, под медленно планирующей вокруг постамента машиной. Мужчина с вислыми рыжими усами — точно не Ника. Две пожилые женщины о чём-то бойко переговариваются, смеются — нет, не то. Трое девочек-подростков… — конечно нет, чересчур юные! Молодой парень… или девушка с короткой причёской? Черты лица вроде похожи.

Такси аккуратно опустилось прямо перед парнем. Тот равнодушно скользнул взглядом по отворившейся дверце автограва, отвернулся. Кайруне открыла рот, готовая окликнуть недотёпу… когда взгляд зацепился за женщину в несуразно-широком плаще, призванном скрыть — бесперспективная затея! — огромный живот. Женщина будто бы глядела себе под ноги, но шла прямиком к такси. Она что, намеревается сесть в него?! «Извини, такси занято!» — фраза не слетела с губ Илги, потому что она внезапно поняла: это и есть Ника! На последнем сроке беременности, судя по всему.

Удивляться, обмениваться долгими приветствиями было не время и не место. Илга молча отодвинулась вглубь салона, позволяя «никому неизвестной» сесть рядом. Лишь когда автограв взмыл вверх и, развернувшись, полетел к месту назначения, спросила:

— Ты где была всё это время? Что случилось?

Ника помедлила, облизнула губы. Видимо, непросто ей было решить, с чего начать рассказ. Начала издалека:

— Илга, не сердись, что я сбежала тогда.

Кайруне пожала плечами.

— Должно быть, у тебя была серьёзная причина поступить так.

— Причина… не знаю. Помнишь, ты рассказала мне о докторе, лечившем «Друзей индейцев»? Я нашла его в Большой Сети, посмотрела, послушала и… Знаешь, наверное, я хорошо понимаю зверей, потому что и во мне есть что-то от зверя. Чутьё какое-то. Я ощутила страх. Нет, настоящий ужас! Поняла — если этот человек узнает обо мне… да хотя бы кто-то из моих бывших «соплеменников» узнает, — мне конец. Но ведь их сотни тысяч, я могу встретить их где угодно. Даже если я нос не буду высовывать из заповедника — это ничего не гарантирует. И как бы я смогла объяснить своё добровольное затворничество тебе, Игнату? Никак! Поэтому я решила сбежать с Земли.

Кайруне изумлённо приподняла брови, и Ника поспешила продолжить. Она рассказала, как записалась в обслуживающий персонал гуманитарной миссии на Ракшасе, как прошла отбор и улетела под именем Ники Карасёвой. Как работала в миссии в Империи Чёрных Ракшасов, выучила сначала местный язык, а потом и другие наречия. Как её стали брать в спасательные экспедиции: вывозить детей из районов, где свирепствовали междоусобные войны, голод и эпидемии. В этих экспедициях коллеги узнали об удивительном таланте Ники «находить общий язык» с туземными животными. Как на неё обратили внимания биологи и пригласили в свою команду.

Годы, которые она проработала на биостанции Птичьего Архипелага, стали для Ники лучшими из всех, проведённых на Ракшасе. На материке громыхали революция и войны, но на чудесных необитаемых островах, затерянных в океане, тишину нарушали только шум прибоя да щебет птиц. Тем не менее, напуганные войной земные учёные один за другим покидали планету, их заменяли туземцы, и как-то так получилось, что Ника, не прилагая усилий, поднялась от ассистента до старшего исследователя, фактически — научного руководителя биостанции. «Робинзоном» в окружении «пятниц» она себя отнюдь не ощущала. Способность слышать не звуки, а суть произносимых слов избавляла её от языкового барьера, а за долгие годы в окружении ракшасов и внешность их перестала казаться экзотической. Она становилась туземкой на этой планете, пока не понимая, насколько ощущения близки к реальности.

Всё хорошее рано или поздно заканчивается. На Птичьем Архипелаге это случилось в тот чёрный день, когда явились пираты. Непонятно, что прельстило их главаря — у горстки учёных не было при себе ничего ценного, лишь дневники орнитологических наблюдений. Или он не искал ценного, устроил налёт ради развлечения? Похоже на то: научные сотрудники не оказывали сопротивления, но их перебили цинично и изощрённо — всех, кроме землянки.

Ника была уверена, что её пощадили ради выкупа, который главарь потребует у руководителей Демократической Республики. Выкуп, бесспорно, будет получен, а её, как «пережившую сильнейший психологический стресс», отправят на родину. Прямиком в лапы затаившихся медеанцев. Может, самое время позавидовать погибшим на биостанции друзьям?

На счастье, у главаря пиратов были другие намерения. Он продал землянку в рабство: наложницей в гарем герцога Харрота Торроса. Когда герцог принялся стращать её тем, что не отпустит на Землю, Ника едва не рассмеялась ему в лицо: именно к этому она и стремилась! Они нашли общий язык.

Герцог Торрос оказался садистом и сексуальным извращенцем. Каждый раз после совокупления он бил наложницу, словно без этого удовольствие оставалось неполным. Впрочем, когда Ника, не выдержав унижения, давала сдачи, в бешенство герцог не приходил, наоборот, возбуждался снова, и всё шло по кругу насколько хватало его потенции. Это была очень странная «семейная жизнь», но и к ней, наверное, можно было привыкнуть.

А потом Ника обнаружила, что беременна. Она достаточно хорошо знала биологию, чтобы понимать — в природе такое невозможно даже теоретически, а генная инженерия на этой планете находится в зачаточном состоянии, подобные эксперименты ей не по зубам. Как же семя ракшаса, преодолев межвидовой барьер, оплодотворило человеческую яйцеклетку?

Герцог новость воспринял спокойно, будто скрещивание двух рас было делом обыденным. Заподозрить его в тупости и невежестве Ника не могла: Харрот долгие годы прожил на Земле, а вернувшись на родину, проявил незаурядную изворотливость и предусмотрительность, чтобы выжить и занять своё нынешнее положение. К тому же поведение его резко изменилось. Оставаясь на словах грубым и высокомерным, он перестал бить наложницу, одновременно ограничив круг лиц, с которыми той дозволялось общаться. Если прежде Ника могла достаточно свободно гулять по внутренним покоям дворца, то теперь её и впрямь заперли в крошечной камере-спаленке «личного бомбоубежища» герцога.

От секса с беременной наложницей Харрот отказываться не собирался, растущий живот той его не смущал. А так как быть нежным или хотя бы осторожным во время совокупления он не умел, Ника начала опасаться за сохранность ребёнка. В конце концов высказала это супругу-хозяину напрямик. Тот рассмеялся и заявил:

— Маленькие ракшасы держаться в материнском чреве крепко. Не беспокойся, раньше срока не выскочит!

Действительно, беременность протекала на удивление легко, неприятных ощущений Ника не испытывала.

— Что станет с нашим ребёнком, когда он родится? — допытывалась она.

— Если родишь мальчишку, то я сделаю тебя законной женой, герцогиней Торрос, и если он сумеет перебить своих единокровных братьев на ристалище, то станет моим наследником, — ответил Харрот. — Если родишь девку и она вырастет хоть вполовину такой красивой, как её мать, то после, когда ты состаришься и твои дырки окончательно растянутся и износятся, я сделаю её своей наложницей.

Он захохотал нарочито громко. Пытался скрыть ложь, стоявшую за ответами? Обмануть слышащую не слова, а их суть, невозможно. Планы на ребёнка, будет то мальчик или девочка, были у герцога совсем иными.

Что думала сама Ника? У неё имелось вдоволь времени, чтобы размышлять. У сперматозоидов Харрота нет никакой заслуги в случившемся, это над ней провели генетический эксперимент. Провели на Земле, в тот промежуток времени, когда Тара Монаган уже исчезла, а «Никому неизвестная» ещё не появилась. Ника подозревала, что если бы собарс не отнёс её к людям, а захотел включить в свой прайд, то она родила бы человекообразных котят. И котята — это ещё хорошо, очень хорошо! Не имеет никакого значения, что другие видят в ней человека, что она сама себя ощущает человеком. Потому что человек не может понимать язык зверей и птиц, человек не может родить ребёнка от инопланетянина! А что ещё человек не может, а она — да?

Думать, какая судьба ждёт её и ребёнка, Нике не хотелось. И тогда обстоятельства сделали это за неё. В герцогстве вспыхнул мятеж, только предусмотрительность Торроса спасла их. Да ещё спецназ Демократической Республики, вывезший семейство герцога из-под носа мятежников.

Президент Кийра’Дор Каррохос была изумлена и обескуражена беременностью пропавшей исследовательницы. Она распорядилась немедленно отправить её на Землю, под наблюдение светил медицины и генетики. Объяснить истинную причину своего страха перед возвращением на родную планету Ника не могла, поэтому в разговоре тет-а-тет сказала президенту, что боится превратиться в «подопытную свинку», навечно запертую в лабораторном боксе. Попросила оставить её на Ракшасе и сохранить в секрете случай межвидового скрещивания.

Кийра’Дор Каррохос оказалась в затруднительном положении. Не могло быть и речи о том, чтобы скрыть от землян такое экстраординарное событие. Рано или поздно правда вскроется, и как это скажется на доверии между двумя народами, между Земной Федерацией и Демократической Республикой? Но и превратить женщину, на чью долю выпало столько страданий, в объект научных исследований ей не хотелось. Кийра предложила компромисс. Нику доставят на Землю, но инкогнито, и оставят на попечении заведующей лаборатории Института Прикладной Ксеногенетики, детской подруги Кийры Лены Крапивкиной. А уж после обследования, когда станет понятно, что произошло, Лена и Ника совместно решат, как поступить.

Ника понимала, что она — проблема для президента Каррохос, что ей предложили лучшее решение, какое могли предложить. Она согласилась, тем более что согласие требовалось чисто номинально.

Сначала всё шло именно так, как обещала Кийра. Крапивкина поселила её у себя в квартире, исследования проводились тайком. Никто на Земле не знал о Нике и её ребёнке. Но затем исследовательница нашла нечто такое, что заставило её идти прямиком к Верховному Сумматору. А тот распорядился доставить их в секретную лабораторию на спутнике Марса. И только тут Ника узнала, что новый Сумматор — тот самый доктор Клейн, из-за которого она покинула Землю.

— Я сразу поняла, что никакая это не секретная лаборатория, это ловушка! И сбежала, — закончила рассказ женщина. Виновато посмотрела на Кайруне. — Прости, что втянула тебя в эту историю. Просто кроме тебя, мне не к кому обратиться за помощью.

— Правильно, что втянула. Почему ты прячешься от доктора Клейна? Как он связан с паразитами?

Ответить Ника не успела: такси стало снижаться. Женщина прильнула к стеклу, всматриваясь в черноту, потом быстро обернулась.

— Разве мы летели не в «Тёплый ручей»?

— Нет, это другое место. В егерском пункте ты была бы слишком заметна, а тут и замечать некому.

После сутолоки, гомона и световых шоу города Лесная Грива встретила темнотой и тишиной, лишь мерцали звёзды над головой, вспыхивали огоньки фонариков вдоль пенолитовой дорожки, да ухала сова где-то в лесу на самом краю поместья.

Такси, высадив пассажиров, тут же взмыло вверх и растворилось в ночном небе. Илга быстро направилась к чёрной громаде дома, Ника поспешила следом, настороженно озираясь.

— Ты чего головой вертишь? — удивилась Кайруне. — Это поместье числится моим, хоть я в нём давно не живу, так что посторонних нет. Поживёшь здесь какое-то время, пока не решим, что дальше делать. Или ты темноты боишься?

— Нет, не темноты. Знаешь, лучше бы Харрот насиловал и избивал меня в своём подземелье! Там было больно, противно, но не страшно. А здесь — страшно.

Илга не нашла, что возразить. В самом деле ведь страшно. На милой благоустроенной Земле так страшно, что приходится прятаться и хитрить. Бедная Ника не знает, насколько права в этом своём утверждении. Или это она, Илга, не всё знает?

— Во время Большого Блэкаута уничтожили не всех паразитов, верно? — уточнила она. — Ты ощущаешь их присутствие на Земле? Можешь хотя бы приблизительно подсказать, где они прячутся?

— Они не прячутся. Может быть, они уже управляют Землёй, только люди этого пока не знают.

Предположение было настолько несуразным, что Кайруне оглянулась на спутницу, хмыкнула. Однако неприятный озноб прошёл по телу. Или это ночным холодом потянуло с Исети?

— Не замёрзла? — спросила, окинув взглядом длинный, но лёгкий плащ Ники.

— Нет, я не мерзлячка.

Илга вспомнила рассказ отца о голой девушке в снегу. Пояснила:

— Это хорошо, что не мерзлячка. Дом законсервирован. Думаю, в таком виде его и оставим, чтобы никому в голову не пришло, что внутри кто-то поселился. Не возражаешь?

— Не возражаю. Но мне рожать скоро.

— Хм… Я, конечно, не акушер, но у собарсов и поликорнов роды принимать доводилось. Не думаю, что у людей этот процесс намного сложнее.

— У меня, наверное, не сложнее.

— Вот и ладушки. А чтобы тебе самой не сидеть, Марысю Ясинскую позовём — помнишь такую? Рассказывать ей я ничего не буду, просто попрошу прилететь сюда. Надеюсь, Марысю ты не подозреваешь в связях с паразитами?

— Не знаю…

«Да у неё паранойя похлеще моей!» — Илга снова хмыкнула, но развивать тему вслух не стала.

Они поднялись на крыльцо. Кайруне открыла крышку панели блокировки, нарисовала кодовый рисунок-иероглиф. И поняла: в блокировке кто-то копался в её отсутствие. Это казалось бессмысленным, но в пустующий дом пытались проникнуть.

Глаз уловил движение: дверь дома бесшумно открылась. В проёме стоял высокий светловолосый человек в костюме полуспортивного покроя: обтягивающие брюки-лосины, приталенный пиджак, водолазка. Под дежурным освещением на крыльце черты лица были едва различимы, но Илга узнала. Она видела его много раз во время визитов к Верховному Сумматору. А впервые — в «Кольцово-4», в тот день, когда должна была умереть, но не умерла.

— Добрый вечер, друг Илга, — голос Красавчика Макса звучал ровно, без тени насмешки или угрозы. — Прошу в дом!

Только тут сэл заметил стоявшую за спиной Кайруне беременную женщину. Удивление промелькнуло на его лице: он явно не ожидал, что хозяйка дома приведёт кого-то. Впрочем, это его не смутило: одного человека ликвидировать или двух — разница невелика. Но Илге это обещало пусть крохотный, но шанс.

Красавчик отступил, открывая проход. Полы расстёгнутого пиджака колыхнулись, продемонстрировав рукоять торчащего из наплечной кобуры патрульного бластера. Илга шагнула вперёд и, поравнявшись с сэлом, вдруг крикнула пронзительно:

— Ника, беги!

Куда может убежать женщина на последнем сроке беременности ночью в незнакомой усадьбе от вооружённого боевого сэла? Ответ однозначен, Красавчик пришёл к нему тоже. Но какое-то время для осмысления ему потребовались. Илга прыгнула на сэла, схватилась за рукоять, выдернула…

У неё почти получилось. Пальцы сэла сжались на её запястье. Вскрикнув от боли, она выронила оружие. Вторая рука схватила за горло, сдавила. Илга почувствовала, как подошвы ног отрываются от пола. Её грубо ударили спиной и затылком о косяк двери, пальцы на горле сжались сильнее. Перед глазами поплыли чёрные пятна. Свободной рукой Кайруне попыталась разжать хватку. Бесперспективная затея! Сэлу не нужно оружие, чтобы убить её. Он раздавит гортань и задушит.

Хватка внезапно ослабла, освобождая горло. Илга сползла по косяку, судорожно заглатывая воздух. Сэл постоял несколько секунд, затем безжизненным тюком повалился на пол, перегораживая открытую дверь. Кайруне успела заметить чёрное обугленное отверстие, появившееся в его виске.

На мгновение подумалось, что это Ника каким-то чудом добралась до выроненного бластера. Но нет, бластер вот он, а Ника застыла на крыльце, прикрывая руками живот. Смотрит не на Илгу, не на мёртвого сэла — в противоположную сторону. Туда, где на заросший неухоженный газон опускается глиф с серебристо-алой раскраской Карантинного Комитета. В кабине с распахнутой дверью — черноволосая женщина с бластером в руках.

Не дождавшись, пока лапы глифа коснутся поверхности, незнакомка выпрыгнула на газон — легко и красиво, словно земная гравитация не действовала на неё. Пошла напрямик к крыльцу. Оружие она с собой не взяла.

Силы оставили Нику, она грузно осела на пол. Просипела:

— Это… Алая Ночь.

Такое имя Кайруне прежде не слышала, но всё поняла сразу. Уже не озноб — мороз продрал по коже, волосы зашевелились.

Медеанка засмеялась — совсем по-человечески, по-доброму. Заговорила:

— Молодец, Макс, сделал за меня самую трудную часть работы, нашёл потеряшку. И правда, куда она ещё могла податься, кроме как к «главному борцу с паразитами»!

Одета она была точ-в-точ как Красавчик: небесно-голубые лосины и пиджак, белая водолазка. Одета? Или это часть мимикрии? Понимая, что промедление смерти подобно, Илга дотянулась до бластера, подняла, выстрелила.

Она стреляла едва не в упор: медеанка была меньше, чем в десяти шагах от неё. И не попала. Так же легко, как выпрыгнула из глифа, Алая Ночь ушла с линии огня. И снова. И снова. А потом оказалось, что она стоит над Илгой.

— Зачем же так? — спросила укоризненно.

В ушах Кайруне зазвенело, голова пошла кругом, угрожая опрокинуть в чёрный бездонный омут. Медеанка вынула бластер из её ослабевших пальцев, повертела в руках, отбросила к трупу сэла. Наклонившись, произнесла мягко:

— Я вовсе не собиралась убивать «самую красивую женщину Вселенной»! Наоборот, я хочу, чтобы ты выжила во всеобщей погибели. Единственный способ для этого — присоединиться к Племени.