Республика из пепла

Глава девятая

Точка для наблюдения нами была выбрана довольно удачно. Достаточно далеко от внешнего периметра базы чистых, чтобы не привлекать к себе повышенного внимания, но достаточно близко, чтобы видеть и запоминать происходящее внутри периметра. Наблюдение с этой точки заняло шесть дней, за это время я сделал два десятка видеодокладов по десять-пятнадцать минут. Несмотря на то, что вид был всегда один и тот же, выяснить удалось многое, каждый доклад сопровождался новыми подробностями.

Тут, несмотря на моё пренебрежительное отношение, отличился Стас. Навыки охотника и следопыта помогли и в наблюдении за объектом. Я просто не привык различать столько мелких деталей пейзажа, да и зрительная память была куда хуже. А охотник примечал всё. Вот штабель каких-то блоков появился, которого вчера не было. А вот тут ворота открыты, которые вчера закрыты были, а тут — ветка монорельса удлинилась за ночь, и теперь она подходит к ещё двум зданиям, а тут робот стоит и что-то делает, но что именно, различить не получилось. Из-под манипуляторов летели искры, сварка или резка металла.

Отдельной строкой в докладах были полёты дронов. Их, собственно, было два вида: мелкие, вроде того, что прогнал нас от периметра, и покрупнее, который я видел в первый день после перемещения. Мелкие использовались для патрулирования территории, пролетая зигзагом над забором, они возвращались в высотку, влетали в окно, из которого вылетели, где исчезали на срок от часа до трёх. Периодичность полётов в дневное время составляла от получаса до пятнадцати минут. При этом стоять на «парковке» могли совсем недолго, что говорило о немалой ёмкости батарей. Или там реактор внутри? Всё может быть. Крупные беспилотники использовались для полётов за пределы поселения, взлетали из того же здания, после чего набирали немалую высоту, становясь едва различимыми, а потом улетали куда-то за горизонт. Однажды с территории, откуда-то издалека, настолько, что посадочную площадку я видеть не мог, взлетел крупный летательный аппарат, что-то, условно напоминающее вертолёт, хотя вертолётом не было, скорее антиграв из будущего. Снизу имелись какие-то сопла, на струях которых балансировала конструкция, размером он был примерно с вертолёт Ми-8, серебристо-белого цвета. Аппарат этот поднялся на высоту около ста метров, после чего неспешно отбыл по своим делам.

Утром седьмого дня, решив, что с этой точки ничего интересного больше не разглядеть, я отдал Стасу приказ сворачивать лагерь. Тут на моё решение повлиял и тот факт, что припасы подходили к концу. Стас, правда, заявил, что это как раз не проблема, соль-то у нас есть, сейчас он смотается в лесочек, кого-нибудь принесёт. В его охотничьих талантах я не сомневался, но решил не рисковать, мало ли, как отреагируют чистые на стрельбу поблизости.

Вещи были собраны, я заливал водой остатки костра, когда уши уловили странный звук. Что-то, вроде перестука пластиковых деталей конструктора. Сложно с чем-то сравнить, на дрон точно не похоже.

— Глянь, — сказал я Стасу, протягивая бинокль.

Охотник немедленно забрался на стену и стал осматривать окрестности. Звук меж тем приближался. Секунд через пять рука его с биноклем замерла, он посмотрел на меня и испуганно произнёс:

— Там страхолюдина какая-то ползёт, — рука указала направо.

На стену я не просто забрался, я взлетел, вырвал у Стаса бинокль и немедленно посмотрел в нужную сторону. Слово «страхолюдина» здесь подходило плохо, корень его подразумевает некое родство с человеком. Здесь же нашему взору предстало совершенно иное. Такое даже насекомым назвать было сложно, ибо у тех, как я помню, по шесть ног, а мимо нас ползло подобие сколопендры или какой-то ещё многоножки. Всё бы ничего, но это подобие в длину было около десяти метров, а размах многочисленных лап был метра полтора-два. На условной голове выделялись огромные жвала, больше похожие на косы.

Тварь перемещалась метрах в пятидесяти от нас, взяв направление от поселения чистых в сторону леса. Скорость была примерно равна скорости быстро идущего человека. А характерный звук, что мы услышали, производился при перестановке бесчисленных ног, закованных в хитиновую броню.

— Хватай винтовку, — скомандовал я, поспешно развязывая мешок. Надо же было умудриться положить автомат на самое дно, расслабились, решив, что врагов страшнее медведя тут нет. — Теперь беги вперёд, надо обогнуть справа.

— Ты чего? — он посмотрел на меня с ужасом в глазах. — Она ведь нас не видела. Надо тихо сидеть.

Мне захотелось ударить его.

— Ты, мать твою, не забыл, зачем мы здесь?!! А погоны на плечах не жмут? А оружие у тебя в руках зачем?! Встал и пошёл. Вперёд. Эта тварь в сторону деревни ползёт, там бабы с детьми, беззащитные. Или ты думаешь, она травой питается?!

Моя тирада возымела действие. Стас нервно сглотнул, побледнел ещё больше, но руки крепко сжали винтовку.

— А пуля её берёт? — уже ни на что не надеясь, спросил он.

— Вот и узнаем, — я наконец-то нащупал автомат и два снаряженных магазина. Теперь осталось догнать тварь.

Скорость её всё же была довольно умеренной, пять минут быстрого бега дали нам возможность зайти спереди. Стаса я отправил атаковать с фронта, а себе оставил тыл. Последним напутствием ему было целиться в стык между броневыми пластинами отдельных сегментов. Не факт, что мягкая свинцовая пуля сможет пробить броню.

Напарник мой, при всех своих недостатках, умел собраться в нужный момент, а насчёт его снайперских способностей я никогда и не сомневался. Встав на небольшом пригорке, он вскинул винтовку и, потратив на прицеливание пару секунд, нажал на спуск. Пуля ударила куда-то в стык двух сегментов в конце первой трети туловища. Попала удачно, скорее всего, сплющившись внутри.

Реакция сколопендры одновременно обрадовала и огорчила. Пуля точно перебила какой-то нервный путь, заменяющий спинной мозг, отчего вся задняя часть, кроме первой трети, оказалась парализована, отдельные ноги ещё двигались, но уже без всякой системы. Но в то же время передняя треть твари чувствовала себя прекрасно и умирать вовсе не собиралась. Встав дыбом, она резко осмотрела окрестности, сфокусировалась на обидчике и бросилась в его сторону, волоча за собой парализованный хвост. Стас выстрелил снова, но на этот раз неудачно, пуля только оторвала одну из пары сотен ног.

Тут в дело включился я, вскинув ружьё, я выпалил из обоих стволов с интервалом в полсекунды. Картечь прилетела точно в то место, куда попал Стас. Броня насекомого разлетелась несколькими осколками, обнажив кровавое мясо и какую-то коричневую слизь. Ружьё полетело в сторону, а я вскинул автомат, быстро досылая патрон.

Моё попадание. Пусть и удачное, как ни странно, пошло на пользу твари, резким рывком в сторону, она оторвалась от своей ненужной части, что резко повысило её мобильность. А внимание теперь было сосредоточено на мне. Страшная голова с распахнутыми хитиновыми ножами рванула ко мне.

Я побежал спиной вперёд, одновременно нажимая на спуск. Автомат, несмотря на несколько нелепый внешний вид, оказался отличным оружием. Кучность была на уровне, почти всю очередь на сорок патронов мне удалось уложить в цель. Броня чудовища поддавалась через раз, один из ножей переломился пополам, голова стала напоминать кровавое месиво, но тварь это только замедляло. Поняв, что сменить опустевший магазин я просто не успею, выхватил револьвер и, падая назад, ещё несколько раз выстрелил в условный рот твари.

Но добила её пуля Стаса. Тот подбежал почти на метр и выстрелил твари в голову. Тело рухнуло передо мной, в последний раз клацнув жвалами, я едва успел убрать ногу.

Некоторое время мы просто стояли и тупо пялились на бьющуюся в агонии сколопендру, из головы выливалась толчками кровь пополам с какой-то слизью, но было заметно, что тварь уже мертва. Я отполз на несколько метров, подобрал ружьё и автомат, после чего посмотрел на Стаса.

— За неё награду дадут? — спросил он, постепенно успокаиваясь.

— Надо заснять на видео, — ответил я, удивившись собственному хриплому голосу. — Заодно доклад будет. Если и заплатят, то потом, когда вернёмся с победой. Ты вот что, иди обратно и притащи сюда вещи, пока я буду на камеру говорить.

— Мерзззкая тварь, — послышалось сзади.

Я подскочил и резко обернулся, вскидывая ружьё.

— Ты зззабыл, — сказал Ошибка, едва различимый в густом кустарнике.

— Что забыл? — не понял я.

— Ружьё зззарядить, — он ухмыльнулся. — Ты выстрелил из него два раззза, потом не зарядил.

— А, ну да, — я переломил стволы и вынул стреляные гильзы. — Спасибо. А ты всё видел?

— Видел? Да, видел. Я всё всегда вижу. Ошибка такой, он видит всё, его таким ссссделали. А тварь мерзкая. И нессссъедобная.

— Слушай, Ошибка, — нашёлся Стас. — Раз ты такой хороший, помоги мне мешки дотащить, пока старший на камеру болтает.

— Я не говорил, что хорошшшший. — напомнил Ошибка. — Но помогу, помогу.

Оба они удалились за вещами, а я, пристроив камеру на тощем деревце, щёлкнул кнопкой включения и начал новый доклад:

— Только что нами, младшим лейтенантом Макаровым и сержантом Липковым было обнаружено и уничтожено странное существо. Оно, как вы видите, выглядит гигантской многоножкой, это притом, что видимый фрагмент представляет собой только треть от первоначальной длины. Строение ротового аппарата указывает на то, что тварь хищная и очень опасная. Была замечена нами при движении от базы чистых в сторону человеческих поселений, даже с современным оружием убить её получилось с великим трудом, если подобное существо достигнет деревни, там будет масса жертв и разрушений. Исходя из всего перечисленного, рекомендую жителей пограничных территорий снабдить оружием, хотя бы простыми гладкоствольными ружьями, по одному на семью.

Сняв камеру с дерева, я ещё раз прошёлся, снимая убитую тварь со всех ракурсов, потом вернулся ко второму куску, заснял и его тоже, установил камеру на небольшом камне, а сам лёг рядом с трупом, чтобы визуально можно было оценить длину тела.

На этом я отключил запись и стал возвращаться на прежнее место, но тут же столкнулся с человеком. Только что его не было, и вот появился. Это был молодой парень, высокий, ростом примерно со Стаса, крепкий, одет в камуфляж, скорее предназначенный для боёв в городе, чем для леса. За спиной внушительный рюкзак, а на плече короткий автомат неизвестной мне конструкции. Я в ту же секунду сообразил, что это чистый, только одно смущало: он не был голубоглазым блондином, то есть, цвет волос оценить было трудно, по причине гладко выбритой головы, но брови были чёрными, да и цвет лица для европеоида был темноват. Негром он тоже не был, черты лица европеоидные, скорее какой-то индус или цыган.

— Не двигаться! — скомандовал я, вскидывая ружьё. Умом понимал, что делаю глупость, но не воспользоваться случаем не мог, вот он, чистый, сам пришёл, один. — Бросай оружие!

Тут я подумал, что мой оппонент может не знать русского языка, но Ошибка ведь знал. Парень отреагировал странно, он улыбнулся прямо-таки голливудской белозубой улыбкой, с поправкой на то, что у голливудских звёзд не бывает таких клыков. Волк от зависти сдохнет. Улыбка не сходила с его лица, когда он снимал с плеча автомат, когда, слегка нагнувшись, бросал его на землю.

А потом случилось странное: автомат, вместо того чтобы, согласно законам физики, просто упасть на землю, полетел вперёд, выбивая у меня из рук ружьё. Заряд картечи ушёл в сторону. Удар был такой силы, что спусковая скоба едва не оторвала мне пальцы. Падая назад, я успел выхватить из-за ремня револьвер. Там должен был остаться один патрон в барабане, это я точно помнил.

И снова ничего не вышло, враг, который только что был на расстоянии пяти-шести метров от меня, уже стоял рядом, кисть моя была выгнута, пальцы бессильно разжались, а револьвер перекочевал в руку противника. Он стоял надо мной и по-прежнему улыбался. Чёрный глаз револьверного ствола смотрел мне в лицо. Тут я обратил внимание на ещё одну особенность. Глаза. Оба его глаза налились кровью, словно он получил заряд слезоточивого газа или нырял с открытыми глазами.

А потом, вместо того чтобы расправиться с обнаглевшим аборигеном (по всем вводным он мог и без револьвера легко это сделать), противник едва уловимым движение перебросил револьвер рукояткой вперёд и протянул его мне.

— Мне нужна помощь, — сказал он по-русски, голос был приятным, заметно было, что оппонент мой ещё очень молод, лет двадцать, может быть, двадцать пять. А ещё его голос напоминал интонациями речь компьютера, такие же правильные фразы без какого-либо выражения. — У нас мало времени.

— Эээм… — я растерялся, не зная, что ответить.

— Дистрофик долбаный, — раздался неподалёку раздражённый голос Стаса. — Взялся помогать, так помогай. Так нет же. Полдороги пронёс и свалил в кусты, мол, дроны летают, опасно тут.

— В самом деде летают? — уточнил я.

— Да, аврал у них какой-то, — подтвердил Стас. — Десятка два носятся, как угорелые.

Тут его взгляд упал на пришельца.

— А ты кто?

— Вот поэтому нам надо спешить, — сказал неизвестный, поднимая с земли свой автомат. — Они пока не выходят далеко за периметр, охранная система сошла с ума и непрерывно перезагружается. У нас в запасе есть примерно два часа, чтобы уйти на безопасное расстояние и решить мою проблему.

— Сможем ли быстро бежать? — не то, чтобы я проникся желанием помочь неизвестному солдату, но лучше попробовать. — У нас вещи.

Он презрительно покосился на два мешка с небогатыми пожитками, собственно, они не были такими тяжёлыми, провиант закончился, основную массу составляли посуда и патроны. В конце концов, Стас сюда их как-то донёс.

— Я понесу, бежим, — он подхватил оба мешка и бросился вперёд. Мы, само собой, направились за ним.

Бежал он быстро, но при этом постоянно оглядывался, чтобы не потерять нас. Мы же, едва выдерживая заданный темп, продирались через кустарник. Я засёк время, два часа истекут ещё очень нескоро, а мы уже достаточно далеко. Остановились у мелкого ручья, что пересекал дорогу. По пути туда мы здесь набирали воду, а из лагеря ходили к более близкому роднику.

— Здесь, — скомандовал солдат, указывая на берег.

— Что здесь? — я хватал ртом воздух, мы только что пробежали пару километров со спринтерской скоростью, при этом наш провожатый говорил обычным голосом, нисколько не запыхался и не вспотел. — Мы ушли?

— Не совсем, — солдат сбросил на землю рюкзак и автомат, потом стал расстёгивать куртку. Я обратил внимание на странные застёжки. Не липучка, не молния, он проводит пальцем, и края куртки расходятся, хотя до этого казались едиными. Под курткой оказалась нательная рубаха, плотно прилегающая к телу, её он тоже снял через голову. — Система скоро придёт в себя, получит задание и вычислит моё местонахождение. Чтобы уйти от неё, нужно преодолеть расстояние в пятьсот километров, но и тогда меня сможет засечь спутник.

— То есть, тебе кирдык, — заключил Стас. — Сам сдохнешь и нас с собой прихватишь.

— Нет, — он сбросил рубаху, оставшись с голым торсом. Не такой уж могучий, даже, я бы сказал, худой, но при этом весь состоит из сухих мышц, страшно подумать, что он этими руками сотворить может. — Пока есть время, нужно вырезать маяк и спрятать его. Тогда у меня будет возможность уйти. И у вас тоже.

Я не стал спрашивать, зачем ему нужно уходить. Слово «дезертир» само просилось на язык. Солдат зачем-то сбежал, может, спьяну кого-то из товарищей зарезал, может, проворовался на складе белья, или просто вольной жизни захотел. Как бы то ни было, а кадр это ценный, пользы он может принести куда больше, чем полоумный Ошибка. Правда, принудить его сотрудничать мы не сможем, да и весь госаппарат Республики тут вряд ли справится, но, оказав ему услугу, мы сделаем его должником. Ну, или он просто нас убьёт, чтобы не оставлять свидетелей.

— Что делать-то? — спросил я, принимая из его рук странной формы нож. Лезвие ножа было бритвенно острым, но при этом насчитывало полдюжины режущих кромок, прямых и изогнутых, расположенных под разными углами.

— Резать, — решительно скомандовал он, присаживаясь на колени. Рука его вывернулась под неестественным углом, указывая точку между позвоночником и правой лопаткой. — Здесь находится имплант. Он теперь отключен, но в качестве маяка ещё действует. Надо его удалить.

— А он большой? — спросил я, примериваясь к небольшому пятачку смуглой кожи.

Он молча показал пальцами три сантиметра.

— Ну… терпи тогда.

— Я готов, режь.

Вы когда-нибудь резали живого человека? Если вы не хирург и не маньяк, то, думаю, процедура эта удовольствия не доставит и душевного равновесия не прибавит. Одно дело просто пырнуть ножом врага, на такое я бы решился, а вот оперировать на живую, зная, что человек всё чувствует, куда сложнее. Я немного нервничал, рука дрожала, но солдат всё терпел стойко.

Надрез сделал по диагонали, а потом второй, уже горизонтально, под углом к первому, чтобы отогнуть лоскут кожи. Где-то здесь… Увы, под кожей располагались мышцы, а уже под ними я нащупал твёрдый предмет.

— Стас, приложи тряпку вот сюда, — я взглядом указал на спину солдата, по которой стекали струйки крови. Он достал из мешка полотенце (моё) и пристроил в виде кушака.

Я разрезал мышцы. Небольшой металлический квадрат оказался под ними, но, как оказалось, проблемы только начинались.

— Слушай, а как его доставать, он к костям шурупами прикручен?

— Если бы всё было так просто, я бы вас не просил, — всё тем же невозмутимым голосом ответил солдат. — Выкрути их.

Левой рукой он передал мне небольшую крестовую отвёртку. К счастью, металл не сросся с костью, выкрутить четыре шурупа получилось без особого труда, вынув имплант, я передал его солдату.

— Отлично, теперь вправляй всё на место, а потом наложи швы.

Иголка у меня была, нитки тоже, не было только мастерства хирурга или хотя бы операционной медсестры. Но, к счастью для меня, парень предусмотрел и это. Протянув мне что-то, напоминающее формой спичечный коробок, он велел прикладывать его углом через каждые полсантиметра. Я прижал треугольник кожи не место и приложил коробок с оного края. Раздался негромкий щелчок, а края раны оказались стянуты тончайшей прозрачной нитью. Приложил дальше, всё повторилось. Отлично, робот-хирург. Когда рана была зашита целиком, он самостоятельно, снова проявив чудеса гибкости, побрызгал её из аэрозольного баллончика странной жидкостью, которая тут же застыла, образовав серую плёнку, после чего я протёр полотенцем кровь. Крови, кстати, было немного, у меня бы уже полведра вылилось, а у него всего пара стаканов.

— Теперь надо уходить, — сказал он, вставая на ноги и натягивая рубаху. — Только нужно утилизировать маяк.

— Так давай его прикладом разобьём, — немедленно предложил Стас. — Ломать — не строить, это у нас мигом.

— Чтобы его сломать, потребуется гидравлический молот, прикладом этого не сделать, — он отрицательно покачал головой. — Здесь есть глубокие водоёмы?

— Ты на берегу стоишь, — напомнил Стас.

— Глубокие начинаются с нескольких метров, — уточнил солдат.

— Ессссть колодец, я знаю, — снова услышали мы тихий шёпот, говоривший сидел наверху, почти невидимый в ветвях дерева. — Давай его мне, Эр ссссемьсот сорок один дробь четырнадцать. Вижу, ты всё-таки сссбежал?

— Да, Ошибка, сбежал. Ты ведь сбежал, отчего мне нельзя?

— Я вернусссь, обязательно вернусссь, когда станет холодно. А ты?

— А я ушёл навсегда, держи.

Он подбросил имплант на дерево, из веток высунулась костлявая серая рука, длинные пальцы ухватили окровавленный кусок металла, после чего на дереве наступила тишина.

— Он справится? — спросил я.

— Должен, Ошибка бывает порой очень полезен.

— Что теперь?

— Отсюда лучше убраться, а насчёт что теперь, я хотел бы поговорить с вами.