Республика из пепла

Глава десятая

— Так как тебя звать-то? — спросил я, когда, пройдя ещё километров десять, мы остановились на привал. — Или так и называть по цифрам? Так я уже не помню, что тот псих продиктовал.

— Дэн, зовите меня так, — сказал солдат. — Мы очень редко называли друг друга по имени, на Большой земле это вообще запрещено, а здесь просто не приветствовалось.

Мы тоже представились.

— А почему решил свалить от своих? — меня терзала мысль, не является ли данный боец засланным казачком, но потом решил, что чистым это нафиг не надо, зачем им выведывать никчемные секреты аборигенов. — Натворил чего?

— Не совсем, просто захотелось свободы, генетики не способны исправить мозги настолько, чтобы сделать бойца послушным роботом. Попытки были, но это плохо сказывалось на боеспособности. Такой человек просто не умел самостоятельно мыслить. Кроме того, здесь, в этом анклаве, царили куда более свободные порядки. На Большой земле я бы просто не смог сбежать.

— А тебя теперь не смогут выследить? — спросил Стас настороженно.

— Я не думаю, — уверенности в его голосе немного убавилось, вообще, после удаления импланта он стал как-то живее. — Что меня вообще будут преследовать.

— Как так? Простят такое? — удивился я, дезертирства даже в моё либеральное время не прощали.

— Если наткнутся случайно, попытаются поймать, а настоящую облаву устраивать не станут, это точно. Я ведь сбежал не сам, мне помогли. Помогли сжечь нейросеть с помощью жёсткого излучения, помогли устроить сбой системы. Кроме того, я ведь солдат, в нашей касте нет места интригам, мы держимся друг за друга, а ловить меня пошлют таких же солдат.

— Кастовое общество? — спросил я.

— В целом, да, и переход в другую касту невозможен. Впрочем, это правило теперь подвергают сомнению. Само наше поселение образовали молодые бунтари, потомки русских, выбравших новую жизнь. Они сказали, что их население деградирует, зациклившись на продлении жизни и получении удовольствий. А потом вытребовали для себя отделения. Взяли с собой максимальное число инженеров и солдат, а ещё матерей, которые будут продолжать популяцию.

— Чего они вообще хотят?

— Хотят? Хотят заново освоить землю, считают, что очистительный потоп прошёл, что нужно снова устанавливать контакт с выжившими, помогать им, окультуривать. Им возражали, что в большой популяции невозможно оставаться в пределах касты, но они, как я понял, готовы к этому. Когда постройка новой базы будет закончена, начнутся контакты с местными. Они не зря выбрали территорию бывшей России, они решили отсюда начинать освоение.

— Когда это будет?

— Планировали года через три-четыре. Они пока сильно зависят от поставок грузов с Большой земли. И когда процесс начнётся, я вернусь к ним, возможно, как член делегации от вас. Или не вернусь. В планах у меня путешествие по всей Земле, разведка всех человеческих поселений, я кое-что о них знаю, где-то приходилось бывать, да ещё данные со спутника дают подробную картину. А времени у меня в запасе много, смогу обойти все континенты.

— Много? — удивился я. — А сколько тебе лет?

— Восемнадцать, проживу я ещё около ста лет, из них примерно девяносто буду бодрым и активным. Это, кстати, тоже заслуга молодых бунтарей, ещё лет тридцать назад солдат проектировали с обязательным дефектом, который убивал их в сорок-сорок пять лет, теперь же это ограничение сняли, дефекта нет, а потому срок моей жизни почти сравним со сроком жизни самих чистых.

— Расскажи о своих генетических усовершенствованиях, — попросил я, Стас посмотрел на меня с удивлением, это для него словно китайский язык, но продолжил слушать.

— Насколько подробно? Вас интересуют названия генов, номера пар, хромосомы?

— Нет, просто расскажи, чем ты отличаешься от нас, какие усовершенствования произведены и что они тебе дают? Начни с того, как вы вообще появляетесь на свет? Ты говорил о матерях.

— Да, матери, есть такая промежуточная каста, женщины, рожающие солдат. Существует искусственная матка, но технология так и не доведена до ума. Матерям подсаживают эмбрионы, несущие в себе заданные изменения. Сами матери тоже несут в себе эти изменения, но они не обучаются воевать. Каждое поколение несёт в себе то, что несли предыдущие, а сверху внедряют новые. Благодаря этому солдаты уже давно обошли самих чистых в личных характеристиках. Те просто не хотят настолько изменять себя. Обычно такая мать производит на свет до десяти мальчиков и одну-две девочки.

— А потом вас отнимают от матери и отправляют на службу, — сделал вывод Стас. — Прямо с пелёнок.

— Нет, — Дэн улыбнулся и посмотрел на него. — От этого отказались лет сорок назад. Дело в том, что среди бойцов, выросших без родителей, велик процент психических расстройств, а потому матерям передали часть воспитательных функций. Грубо говоря, растём мы с матерью, постепенно приобщаясь к службе и постигая науки. Окончательный разрыв происходит в четырнадцать лет. Так что можете считать меня выросшим в многодетной семье.

— Понятно, а чем именно ты отличаешься от нас?

— Перечислять можно долго, часть характеристик мне досталась напрямую от предков, часть была внедрена уже моему поколению. Например, ночное зрение, возможности которого превышают кошачьи, мышечная сила, скорость реакции, интеллект тоже искусственно поднят, поскольку без него мы не сможем осваивать сложную технику. Устройство глаза позволяет стрелять с открытого прицела на расстояние до километра. Обоняние, хоть и уступает собачьему раз в десять, позволяет работать ищейкой. В других анклавах, кстати, выводили отдельно людей-ищеек с развитым обонянием. Я почти не восприимчив к радиации, на меня не действуют многие яды, есть врождённый иммунитет почти ко всем известным болезням. Регенерация тканей происходит быстро. Правда, за это приходится платить повышенным расходом энергии, а потому питаться приходится чаще. Опять же, с этим проблем нет, желудок устроен так, что переварит почти любую органику, даже падаль. После ранений нас даже особо не лечат, если жизнь вне опасности, просто кладут в госпиталь и хорошо кормят. Только в случае тяжёлых ранений, вроде отрыва конечностей, вживляют в тело наноботы, которые искусственно чинят повреждения.

— Это что же, оторванную ногу прирастить можно? — удивился Стас.

— Разумеется, за пару недель, и ещё около месяца, чтобы научиться на ней ходить.

— И всё это ради простого солдата? — спросил я.

— Процедура не такая уж сложная, вырастить нового солдата гораздо сложнее и дороже.

— А клыки? — снова спросил Стас. — Это чтобы врага в бою загрызть?

— У моего поколения это получилось случайно, вставляли в набор что-то от волков, а клыки были побочным эффектом, они невелики и никак мне не мешают.

— Ещё вопрос, а ты можешь иметь детей?

— Да, эту функцию не отключали, в отдельных случаях нам позволяют размножаться естественным путём, это если конкретному поколению не планируют делать новые улучшения.

— А если женщина будет обычной, потомство унаследует твои усовершенствования?

— По большей части да, почти все гены доминантные, потомство будет уступать мне, но незначительно. В будущих поколениях характеристики ещё снизятся, но в целом, кое-что сохранится.

— Хорошо, вернёмся к твоим планам на жизнь. Ты собрался путешествовать, так?

— Разумеется, мир велик, я подробно изучал этот вопрос, только относительно цивилизованных анклавов, вроде вашего, существует около двух десятков.

— А как быть с оружием? Снаряжением? — уточнил я, кивая на его рюкзак. — Патроны ведь закончатся.

— У меня с собой больше тысячи патронов, с учётом моей меткости этого хватит не на один год, кроме того, есть возможность патроны перезаряжать, хоть они и будут уступать качеством. Ещё у меня есть короткий дробовик, к нему патроны точно найдутся и качество пороха там не принципиально. Кроме того, не стоит забывать, что я сам по себе оружие, навыков хватит, чтобы выжить везде, для этого мне потребуются только нож и огниво.

— А нет желания немного пожить в нашем анклаве? — предложил я.

— Вообще-то, не хотелось бы, — он состроил недовольную гримасу, — слишком близко от бывших хозяев.

— Достаточно просто не показываться им на глаза. Я не просто так интересовался твоими способностями. Это государство только создаётся, понадобится твоя помощь. Ты бы мог обучать солдат?

— Разумеется, я сам занимаюсь военным делом уже лет пятнадцать.

— Так ваше военное дело сильно отличается от нашего, — выдал умную мысль Стас. — У нас-то таких штук нет.

Он кивнул на автомат.

— Зато есть другие, заодно могу подсказать правильное направление развития военной мысли. А ещё нас учили воевать в полном отрыве от современной техники, будучи вооружённым одним только автоматом или даже ножом. В целом, я не против, если дадите выходы на своё руководство, я окажу помощь, задержаться здесь на пару лет мне не сложно, кроме того, цивилизованный анклав можно использовать, как базу для дальнейших путешествий.

— С выходами всё просто, — я вздохнул с облегчением. — Дело в том, что мы не просто охотники, мы — сотрудники государственной тайной полиции, поставленные здесь, чтобы отстреливать тварей и вести наблюдение за вашим анклавом.

— А тварей вы делаете? — спросил Стас настороженно.

— Да, наша генетическая лаборатория, временами обкатывают созданные ими организмы в естественных условиях. С некоторыми получается успешно, так, например, модифицированный волк прижился в местной экосистеме. Чтобы он при этом не вытеснил эндемичную фауну, учёные сильно затруднили их размножение.

— Это волколак что ли? — уточнил Стас. — Большой такой, чёрный, с клыками.

— Именно он, есть ещё несколько, но они приживаются куда хуже, то существо, которое вы недавно убили, вообще не должно было существовать, это проект создания короткоживущих тварей для убийства, который признан нецелесообразным. Видимо, научники взяли один образец, довели до ума и попробовали выпустить.

— А как они потом отслеживают их перемещение?

— В каждую тварь вживлён индивидуальный чип, всегда можно узнать местонахождение, а уже там проследить за поведением с помощью беспилотника, в глазах у них нет камер, если вы об этом, нейросеть животным поставить невозможно.

— Допустим, — я задумался, вспоминая, что ещё хотел спросить, но Дэн меня прервал:

— Нужно идти, чем дальше мы окажемся от базы, тем лучше. И для меня, и для вас.

Мы подхватили мешки и двинулись вперёд. Я продолжал мучить Дэна вопросами:

— А насчёт техники что-то рассказать можешь?

— Какая именно техника вас интересует? Та, что используется на базе, или та, что есть у меня?

— А ты тоже что-то взял?

— Только самое необходимое, например, фильтр для воды, убирающий любые загрязнения.

— Его надолго хватит?

— Лет на тридцать, может, и на сорок, зависит от активности использования. У нас всё делают с огромным запасом прочности. Ещё моя одежда, это «умный» костюм, он может регулировать тепловой режим, в жару он охлаждает, а в холодную погоду согревает, может оказывать некоторую медицинскую помощь, может менять окрас, в зависимости от местности (сейчас эта функция отключена). А ещё он работает, как солнечная батарея, получая энергию для себя. Есть ещё химический синтезатор, способный из любой органики производить питательные батончики.

— Дашь попробовать?

— Дам, но это не очень вкусно. Такое есть станешь только от лютого голода, пища содержит огромное количество белка и углеводов, почти не содержит клетчатки. Неполноценная пища, но позволяет в экстремальной ситуации не умереть с голоду. Ещё синтезатор может производить лекарства, порох, необходимый для зарядки патронов, программа его обширна.

— А он большой?

Дэн показал руками параллелепипед длиной сантиметров сорок и шириной сантиметров двадцать.

— А можешь про свой автомат рассказать?

— Автомат VH-50. Калибр — шесть миллиметров, магазин на пятьдесят патронов, темп стрельбы около восьмисот выстрелов в минуту, дальность поражения до километра. Есть множество типов прицела, но лично я предпочитаю обычный механический.

— А под какой патрон?

Он выудил из кармана магазин в виде очень компактного рожка, а оттуда выщелкнул патрон. Выглядел тот впечатляюще. Представьте себе патрон мелкашки, в который вставлена автоматная пуля. Ну, да. Технологии будущего позволяют делать сверхмощный порох и сталь для ствола, которая выдержит давление. Тысяча таких патронов — это совсем не то, что тысяча наших автоматных. Я вернул ему патрон.

Прошли мы ещё километров десять, скоро должна была показаться деревня. Вдруг Дэн остановился и резко завертел головой.

— Что случилось? — с тревогой спросил я.

— Кровью пахнет, — ответил он, шумно втягивая воздух ноздрями.

— Может, скотину забивали? — предположил я. — Или волки охотятся. Или твой костлявый друг развлекался.

— Человеческая кровь, свежая, много, — он повернулся и медленно пошёл на запах.

Источник запаха обнаружился неподалёку, тогда уже и я почувствовал. Под кустом, слегка прикрытый ветками, лежал труп, молодой парень, видимо, из деревенских, может быть, пастух, хотя в этой стороне скотину не пасли. Причина смерти была ясна сразу: парню перерезали горло, профессионально, от уха до уха, шансов у него не было.

— Полчаса, может быть, час назад, — сделал вывод Дэн. — Его добивали.

— Добивали?

Он перевернул труп, указав на рану под левой лопаткой. И это явно было не огнестрельное ранение.

— Стрела, — сделал вывод Дэн.

— Степняки, — Стас побледнел.

— А они могли сюда пройти? — удивился я.

— Если кордоны обошли, тайком идут.

— А парень им попался, свидетель, — Дэн осмотрелся на месте. — Убивали его не здесь. Идём.

Мы пошли по кровавому следу, минут через пять наткнулись на лужу крови, что уже частично впиталась в землю. А ещё тут были следы, много следов, копыта коней, без подков.

— Туда пошли, — Дэн указал направление, потом пробежался по следам внимательным взглядом и сделал вывод: — Около сотни, может, чуть больше.

Степняки двигались мимо деревни, цель их была где-то в глубине территории, возможно, Эпицентр или где-то рядом с ним.

— Идут медленно, — заметил Дэн. — Можем догнать.

— А когда догоним, что будем делать? — с опаской спросил я.

— Убьём, — он улыбнулся и как-то подозрительно облизал клык.

И мы пошли, точнее, побежали, след временами прерывался, когда вместо лесной почвы под ногами оказывался камень, но нюх нашего нового друга вёл безошибочно. Степняки, надо отдать им должное, двигались тихо, если не наткнуться на след или не увидеть их самих, как это сделал несчастный мальчик, то вся операция пройдёт в тайне. Жители Республики увидят только её результаты.

Погоня заняла два часа, чтобы не нагружать себя, мы бросили всё снаряжение, кроме оружия, я прихватил автомат со всем боекомплектом, а Стас — свою винтовку. Дэн бежал с рюкзаком, который для него почти ничего не весил. Когда расстояние сократилось, вырвавшийся вперёд солдат резко поднял правую руку, приказывая остановиться.

— Здесь, — сказал он негромко.

Перед нами был небольшой овраг с пологими клонами, он уходил далеко вперёд, поворачивая направо, где-то на дне журчал крошечный ручеёк, видимо, остановились, чтобы напоить коней.

— Заходи спереди, — прошептал Дэн. — Вон то дерево, там займи позицию. У тебя автомат?

— Пистолет-пулемёт, — уточнил я. — Дальнобойность так себе.

— Неважно, не давай им высунуться с той стороны. Обойди вот здесь, только не шуми. Стас?

— Я тут, — отозвался охотник.

— Ты за снайпера, обходишь слева, позиция вон там, кусты и большой камень. Видишь?

— Вижу, так оттуда овраг не видно.

— Тебе и не надо, стреляй в тех, кто подниматься будет.

— А ты? — спросил я.

— А я отсюда, чуть вперёд продвинусь. Стреляю первым я, вы поддерживаете.

Я не стал расспрашивать о подробностях, просто бросился вперёд, огибая овраг справа, расстояние небольшое меня могли услышать, поэтому старался не топать. Стас, подхватив винтовку, обходил с другой стороны. Я подумал, сможет ли он стрелять в людей? Сам-то я точно смогу, любой гуманизм разбивался о лицо убитого парня, которое до сих пор стояло перед глазами. Только бы успеть позицию занять. С той стороны оврага могут быть наблюдатели.

Дерево, на которое указал Дэн, было заметно издалека, что за порода, я не знал, но размеры впечатляли. Кроме того, как и всякое дерево, растущее на открытом пространстве, раскинуло ветви широко, настолько, что некоторые из них, не выдержав собственного веса, обломились и упали на землю. Там, у корней, мне и предстояло держать оборону, выход из оврага был метрах в семидесяти, подъём выглядел крутым, но это хорошо, быстро выскочить не смогут.

Наблюдатели тут имелись, сразу двое. К счастью, в их поле зрения я попал поздно, когда уже оставалось добежать метров тридцать-сорок. Кроме того, сплоховали и они, вместо того чтобы поднять своих по тревоге, оба натянули луки и выстрелили. Лук — оружие, требующее от человека немалого мастерства. Степняки явно учились стрелять всю жизнь, а потому могли попадать в движущуюся мишень. Первые две стрелы прошли мимо, ударив около ног, третья прошла над головой, а вот четвёртая нашла свою цель, пробив мне бедро насквозь. К счастью, упал я уже под корнями дерева, лишив их возможности меня добить.

Нога горела огнём, словно туда раскалённый гвоздь вбили, но заниматься раной было некогда. Сообразив, что артерия не повреждена (а всё остальное не смертельно), я просто отломил оперение, едва не потеряв при этом сознание от боли. Остальное потом, когда разберёмся со степняками.

Я вскинул ствол автомата и взял на прицел выход из оврага, степняков там уже не было, скорее всего, бросились к коням. Теперь вышлют погоню верхом, а я их встречу. Интересно, разглядели, что я вооружён?

С другой стороны раздались выстрелы, я поначалу подумал, что это Стас, но тут же понял, что это не так. Выстрелы были слишком тихими, тогда как винтовка Стаса даёт оглушительный удар по перепонкам, да и перезаряжать с такой скоростью он точно не сможет. Это Дэн работал одиночными, отстреливая степняков в спины.

Я приготовился, совместив прицел с мушкой. Так, сорок патронов, следующий магазин здесь, под рукой. Ладони вспотели, пришлось вытереть их об одежду. Ну, где вы там?

В овраге раздались крики, взлетели несколько стрел, потом сбоку ударила винтовка. А через пару секунд несколько всадников выскочили в мою сторону. Я нажал на спуск и повёл стволом слева направо. Сдуру хотел поберечь лошадей, но слишком уж высоко торчали их головы. Четверо упали, а пятый, резко рванув вправо, поскакал, пуская на ходу стрелы, прицельности никакой, я не опасался, стрелы даже в дерево не попали. Взяв упреждение, я дал очередь, всадник вылетел из седла, застряв в стремени, конь проволок его ещё метров десять, потом остановился и начал заваливаться набок. Пуля задела и его тоже.

А из оврага уже поднимались новые. Видимо, огонь Дэна был страшен. Я пока не видел его способностей воочию, но догадываюсь, что такой сверхчеловек, вооружённый скорострельным оружием, способен сделать против орды конных лучников, их стрелы ведь, скорее всего, даже не добивают.

Самый удобный выход из оврага был сзади, но там им точно ничего не светило, с моей стороны подъём крутой, поэтому появлялись только одиночки, которых быстро находила очередь. Самые отчаянные лезли вбок, но их снимали меткие выстрелы Стаса. Зря я в нём сомневался, ни меткости, ни безжалостности ему не занимать.

Не знаю, сколько прошло времени, может, час, а может, минут пять. Я только что отбросил в сторону предпоследний магазин, надо полагать, врагов осталось немного. А ещё через пару минут появился Дэн, который уже прошёл над оврагом и кое-кого добил.

— Это все? — спросил я сдавленным голосом, адреналин сошёл, теперь боль в ноге вспыхнула с новой силой.

— Если твой друг нигде не ошибся, то да, — поведал мне Дэн, он нисколько не волновался, словно это кто-то другой отправил на тот свет сотню человек.

Подойдя к моей позиции, он смог оценить мой вклад в победу, тоже неслабо, двенадцать человек, нет, тринадцать, ещё тот, что пытался ускакать, отстреливаясь. Нет, всё-таки двенадцать, поскольку тот, что лежал в стороне, очнулся после падения, высвободил ногу из стремени и попытался уползти, может быть, ему бы это даже удалось, вот только нас было не трое. Когда раненый оказался у спасительного кустарника, оттуда высунулась костлявая рука трупного цвета, пальцы сжались в кулак, а кулак от души треснул ползущего по макушке. Тело его обмякло, теперь не уползёт.

Но Ошибка был не так прост, он вышел из кустов, недовольно покосился на нас, после чего подхватил оглушённого противника за руку и поволок за собой. Я не сразу сообразил, зачем ему человек.

— Ошибка! — крикнул Дэн, погрозив пальцем. — Ты не забыл, чего делать нельзя?

— А… — растерянно проговорил мутант. — Нет, не зззабыл. Это я так, просто…

— Есть ещё его лошадь, — снисходительно предложил Дэн.

Ошибка счёл такой размен адекватным, подошёл к убитой лошади, вынул нож и начал добывать себе пропитание.

— Он что, в самом деле хотел человека съесть? — спросил я Дэна, когда мы связали оглушённого степняка.

— Понимаешь, — Дэн как-то невесело улыбнулся. — Ошибка — он странный. Многое знает и умеет, способен мыслить, часто даже неплохо мыслить. При этом, увы, законченный шизофреник.

— А как он получился?

— Он старше меня на два года, тогда запустили партию по устаревшей программе «туннельных крыс», бойцы, созданные для действий в условиях подземелий и катакомб. Почти всё то же, что есть у меня, только другие органы чувств, другая психика, другая реакция, такие, как он, могут обходиться совсем без зрения. Могли бы, какая-то ошибка вкралась в действия инженеров, работавших с геномом. Вся партия оказалась мертворожденной. Кроме одного. Его геном ничем не отличался от других, но он отчего-то выжил. Первое время его использовали для опытов, потом он начал расти, его пытались учить, как других солдат, но природа взяла своё, дегенеративные процессы начались и набирали обороты. Его могли усыпить, но учёные попросили оставить, им был нужен подопытный. К тому же, несмотря ни на что, он продолжал занятия, хотя ясно стало, что полноценного солдата из него не выйдет. В итоге он стал кем-то, вроде домашнего животного, ему не вживляли чип, а потому он смог беспрепятственно уйти на волю.

— И что с ним будет теперь?

— Врачам удалось остановить дегенеративные процессы, вместо могучего атлета, он стал дистрофиком, пусть и довольно сильным по вашим меркам, вместо мощного аналитического ума, получили разъедаемый шизофренией мозг, не знаю, сколько он проживёт, но, надеюсь, что долго. По сути, безобидное существо, только иногда его нужно одёргивать.

— Вот вы где, — Стас появился неожиданно, он был бледен, но руки крепко сжимали винтовку, даже гильзы пустые сумел подобрать, они теперь звенели в кармане формы. — Все полегли?

— Один остался, — я кивнул на связанного. — Будет, кого допросить.

— Что делать теперь будем? — спросил он, приседая на корточки, чуть дрожащими руками он отвинтил пробку от фляжки и отхлебнул воды.

— Отдышись, потом бегом до деревни, найдёшь старосту, пусть как хочет связывается с драгунами, а те пусть подтягиваются сюда, может быть, отряд не единственный.

— Понял, — кивнул он, закручивая фляжку.

Когда Стас ушёл, Дэн занялся моей ногой. Особо не церемонясь, просто ухватил обломок стрелы за наконечник и рванул наружу. Древко, к счастью, было гладким, но даже так я от боли едва не упал в обморок.

— А если бы кровотечение открылось? — спросил я, в медицине я разбирался плохо, но помнил, что стрелу надо было вытаскивать только в больнице.

— Я вижу немножко больше, чем ты, — Дэн смотрел на меня с ехидной улыбкой. — Например, то, что крупные сосуды не повреждены, кровотечение скоро остановится. Точнее, уже сейчас.

Он достал крошечный баллончик, не тот, которым брызгал на себя, и направил струю прямо на раны, одну и вторую. Ногу обожгло холодом, но кровь моментально свернулась, боль стала утихать, оставив только сильный зуд.

— Можно не бинтовать, — сказал он уверенно, — рана заживёт быстро, воспаления не будет.

Стас обернулся быстро, уже часа через два в овраге было полно народа, кто-то таскал трупы степняков, чтобы похоронить в братской могиле, кто-то ловил бесхозных лошадей, что разбежались по всей округе (Дэн в этом отношении был куда аккуратнее, убивал всадников, не причиняя вреда лошадям), а староста выслушивал мой поверхностный доклад.

— Драгунам сообщено, выслали сюда отряд, рыл на полсотни, но с пулемётами. Сейчас лес прочёсывать будут. Мальца жалко, конечно, он там козлёнка разыскивал, козлёнок от стада отбился, вот он и пошёл глянуть, хватились не сразу…

Староста замолчал, как будто у жителей деревни были какие-то шансы против отряда степняков. Была бы моя воля, я бы всех жителей приграничных территорий вооружил до зубов и в приказном порядке заставил стрельбе учиться.