Ронин

Глава 14

Сибирские фазенды и рабыни Изауры.

Февраль 1994 года.

«За последние пять лет средний москвич похудел в среднем на пять килограмм» — сообщила мне, становящаяся всё более скандальной, газета «Комсомольская правда», добавив, что бедные жители столицы стали забывать названия многих блюд, вин и фруктов.

Не знаю, как сейчас живут «несчастные» жители столицы, но не думаю, что все так плохо, так плохо, да и летом назначены выборы, а значит, перед этим власть предержащие будут усиленно подкармливать свой самый преданный электорат. На днях опубликовали проект новой конституции страны, который я пока не прочитал, да и зачем? Исполнительная власть все равно передавила власть законодательную, а то, что Верховному совету разрешили прокатывать назначение отдельных министров — это такая мелочь, о которой не стоит даже вспоминать.

Недавно парламент утвердил должностной оклад Президента, установив его в размере семидесяти двух тысяч рублей, не забыв, впрочем, и себя, любимых, скромно закрепившись на цифре в шестьдесят тысяч. И цифры вроде не космические, даже наоборот, но дело тут в том, что неуклюжая государственная машина просто не успевает за, скачущей бодрым галопом, инфляцией, и пока цифры оклада доходят до профильного комитета Верховного совета, солидный размер зарплаты превращается в что-то очень скромное и несерьезное. Новосозданное Управление делами Президента, что «в целях оптимизации государственных расходов» теперь взяло на себя снабжение и обеспечение всех высших органов власти в стране, нежно сжимает депутатов в своих объятиях, предоставляя им шикарные квартиры в столице, машины и различные стимулирующие выплаты, а с другой стороны показывая, что всего этого можно лишиться в один момент. Вон, депутат от коммунистов Нечерноземья вырвался на трибуну с ярким выступлением о коррупции, так мгновенно оказалось, что часто он на пленарные заседания не ходил и надо сделать уважаемому депутату пересчет зарплаты, и стимулирующие выплаты ему не положено, а машину по заявкам в гараж дают не каждый раз, а один раз подали, вообще, с грязным салоном. И сидит сейчас пламенный борец с коррупцией на всех заседаниях, и к микрофону больше не рвется. Правда эту грязную историю мгновенно раскопали журналисты и обнародовали на всю страну. Ну, как обнародовали? Написали, что выглядит история с депутатом, как месть за его политическую позицию, но, с другой стороны, все сделано по закону и ничего тут не попишешь, надо на заседания ходить. Вот и делайте выводы, господа и товарищи депутаты, стоит высовываться, зарабатывая популярность у нищего электората, или лучше колебаться вместе с линией партии?

Ладно, все эти истории все равно меня мало касаются — сколько бы не украли в столице при ремонте московского Кремля, у меня денег больше от этого не станет.

Промороженный троллейбус начал притормаживать, я неторопливо встал, оставив дочитанную газету на сиденье, которую тут же при прибрал шустрый пенсионер, который всю дорогу жадно вчитывался в газетные строки через мое плечо. Так и живем. Кто-то деревню прикупить собрался, а у кого-то нет денег на свежую прессу.

Какое все-таки облегчение для жизни — наличие компьютеров. Сделал в свое время несколько запросов, повозился с базами данных, и у меня есть список всех жителей этого населенного пункта, в том числе и бывших, которых нынешний владелец колхоза не пускает, так сказать, в родные пенаты, оставшиеся после умерших бабушек и дедушек. Уж не знаю, как видится будущее пригородного населенного пункта в уме зловредного председателя, но я надеюсь прикупить старые дома за дешево, а потом, когда мимо деревни проложат современную трассу до аэропорта, и земля в нескольких километрах от города станет просто золотой…

— Здравствуйте, семья Бобылевых здесь живет?

— А что вы хотели? — настороженный ответ из-за деревянной двери.

— Хочу купить у вас кое-что ненужное… — мутное стекло дверного замка заслонила десятидолларовая купюра. Светить купюрами по сто долларов сейчас опасно, на окраине города за такую сумму могут легко убить, да и не видно через глазок, какой номинал на, знакомой всей нашей стране, серо-зеленой бумажке.

Почему-то демонстрация «налички» всегда стимулирует конструктивный разговор и улучшает взаимопонимание.

Дверь распахивается, на пороге стоит женщина средних лет, вытирающая руки о застиранный фартук, а за ее спиной суетится мужичок, в серой майке- «алкоголичке», оттертый в сторону плотным плечом своей половины.

— Ну? — сурово спрашивает меня женщина.

— Не хотелось бы в коридоре о деле разговаривать… — я выразительно смотрю на двери соседних квартир. Женщина внимательно разглядывает нежданного визитера. Сегодня я одет максимально нейтрально — болоньевая куртка, черные брюки и недорогие черные туфли, выданные мне когда-то старшиной в качестве форменных ну и портфель кожаный. Кожа толстая, натуральная, но пока не модная. Ничего агрессивного или бандитского, все немного лоховатое, как я от остановки до сюда дошел я не знаю, наверное, четкие пацанчики ещё не повылазили из своих нор. Ну и пусть спокойно отдыхают, пока я отыгрываю свою роль.

Видимо мой вид действительно не внушает опасения хозяевам и те отступили вглубь квартиры на символичные пятьдесят сантиметров

— Наше агентство хотело бы купить у вас дом. Ну тот, что разваливается без должного присмотра в Журавлевке.

Женщина и мужчина переглядываются и последний выпаливает:

— Миллион рублей!

— Извините, я не про вашу квартиру в Москве, я про вашу развалюху в деревне речь веду.

Мужчина насупился, видимо, он унаследовал деревенскую недвижимость, уверен, что это его единственное имущество и ему обидно.

— А что сразу развалюха? Нормальный дом, хоть сто лет в нем живи…

— Вы когда там были последний раз? Какой миллион? Да мы в агентстве такие дома за сто долларов десятками штук покупаем…

— Ну идите и покупайте себе за сто долларов, если найдете, а я вам цену озвучил — миллион рублей. — набычился мужчина.

— Давайте серьезно. — отмахнулся я и повернулся к женщине: — Я вчера в этой деревне был, там все развалится скоро. Вы же сумму в миллион рублей просто так выдумали, из головы? Вы, кстати, когда последний раз в деревне были? Там же венцы сгнили, дом со стороны огорода перекосило, надо домкратом поднимать и несколько бревен вставлять. А это знаете, по деньгам, сколько стоит?

Божечки, что я несу, я даже не знаю, что такое венцы. Ну вот, попался…

— У нас дом засыпной был, а не бревенчатый. — нахмурился мужик.

— А, точно, мы там два дома смотрели… — заулыбался я: — А у засыпного вообще по стене трещина пошла. Так что давайте, пока там все окончательно не рухнуло, продавайте дом за двести пятьдесят долларов и сбросите с себя эту обузу. А то говорят, что налоговая начнет частные дома и участки налогом обкладывать, а то в бюджете совсем пусто.

Жена, или кем она случилась мужчине, незаметно, как она думала, толкнула его в бок.

— Пятьсот… — выпалил мужик: — Долларов!

— Триста пятьдесят, но в договоре пишем четыреста, пятьдесят долларов мне за посредничество. — я протянул руку: — И это последняя цена, мне по четыреста долларов бюджет определили, но мой интерес в этом тоже должен быть.

— А зачем вы такие дома покупаете? — подозрительно спросил меня мужик, не торопясь скреплять рукопожатием наш договор.

— Так мы туда, по договоренности с областными властями беженцев заселим, этих, как его… — я пару раз щелкнул пальцем в воздухе, как будто вспоминая слово: — А! Турок — месхетинцев. Нам власти деньги выделили, ну мы и ищем развалюхи недалеко от города, чтобы они не смогли сказать, что их в глухомани поселили. Там, как раз, за сорок минут до конечной троллейбуса дойти можно, или на «Медфарм» устроиться. Их там семьи человек по двадцать, но это уже не наше дело, главное, чтобы крыша и стены с окнами присутствовали…

— Беженцев, говоришь? Турок? — лицо мужчины расплылось в улыбке: — Тогда согласен. Давай договор писать. Когда деньги будут?

— Вау! Не так быстро! — я энергично замотал головой: — Мне, для начала, от вас копии документов нужны на дом, и подтверждение, что вы владелец. Мы все проверим, потом встретимся в областном БТИ и рассчитаемся, одновременно в заключением договора.

Мужчина сразу потух, наверное, надеялся получить денежки здесь и сейчас.

— Документы поискать надо…

— Ищите. Вот вам моя визитка… — я положил на тумбочку с телефоном. Что была привинчена к стене в коридоре кусочек картона: — Как найдете документы, я приеду, заключим предварительный договор и дам аванс, тысяч пятнадцать — двадцать, ну а там и определимся, когда выйдем на сделку.

Вы, кстати, не знаете, кто там еще в Журавлевке дома продает? Я там много брошенных домов видел.

— Нет! — Отрезала женщина, подталкивая меня к выходу: — Муж из деревенских ни с кем не общается, и ничего не знает…

Мужик, уже открывший рот, тут же захлопнул его, не решаясь спорить с спутницей жизни, что заподозрила, что я могу вместо их дома купить соседский.

Вот так, за день, я успел объехать шесть адресов, мотаясь по всему городу, но результат был обнадеживающий — четыре человека согласились продать мне свои фазенды за разумные деньги, в двух адресах мне дверь не открыли, но я оставил визитки в почтовых ящиках, надеясь, что они позвонят.

Тремя днями позднее.

Квартира Громова в общежитии.

Моя попытка заняться загородной недвижимостью буквально сразу же нарвалась на мощнейшую засаду. Из представленных мне потенциальными продавцами недвижимого имущества документов имелось ровно два договора, что были заверены председателем правления местного колхоза, причем дело происходило не в пятьдесят лохматом году, а в семьдесят четвертом и семьдесят седьмом году, так сказать, при полувековом юбилее советской власти, да к тому же, один договор был написан на вырванном из тетрадки листочке в клетку, а все, подписавшие его, граждане, в том числе и два свидетеля были давно покойниками, ибо век человеческий скоротечен. И что мне теперь с этим делать? Положить в архив, как забавный артефакт советской всеобщей юридической безграмотности?

Самое удивительное, но два человека, которых я не застал дома, мне отзвонились, и тут же огорчили. Да, родственников в деревне Журавлевка они имели, но документы на дома остались там, в брошенных деревенских домах, которые они мне с удовольствием продадут за двести пятьдесят долларов США, или эквивалентную сумму в российских рублях по текущему курсу Центробанка.

Как я это должен сделать, граждане не знают, но желают мне всяческой удачи.

Вечер того же дня.

— Привет. — Ира клюнула меня в щеку холодными губами и крепко ухватила за локоть, обвив его руками и положив подбородок мне на плечо: — Ты что такой суровый?

— На работе проблемы, не знаю, что делать… А ты что собаку отпустила?

— А у нее уже все, уже закончилось. — Ирина хихикает и игриво заглядывает мне в глаза.

У меня ощущение, что «такие» дни закончились не только у Греты, что с злобным лаем гоняла по парку льнущих к ней кобелей, но и у самой Иры, которая вела себя со мной совершенно по-другому.

Сука, ну почему так получается? Через час мы стояли, и как подростки целовались в Ирином подъезде. Я с трудом удержался, чтобы не начать раздевать девушку прямо на холодной лестнице старой «хрущёвки», а Ира исступлённо целовала меня, тяжело дыша и периодически прикусывая мне то губы, то мочку уха, но дома у девушки были мама и папа, а в свое прибежище тараканов я вести ее не хотел, что-то меня останавливало.

Наконец Ира вырвалась из кольца моих рук, прохрипела «Пока», и быстро взбежав по лестничному пролету, завозилась с замком, а я, с трудом переставляя ноги, поплелся домой.

От злости на сложившуюся ситуацию, придя домой я выпил стакан старки, затем второй, так как с первого меня не пробрало, хотя в одиночку я практически не пил, разозлился еще больше и, скрипя зубами от возбуждения, накидал план по переоформлению на меня этой гадской недвижимости.

Через два дня.

— Договор подписывайте, а вот эту доверенность завтра заверьте, или по месту жительства, или по месту работы. Вот выписка из закона, что такие доверенности приравниваются в нотариально заверенным, так что стойте на своем и требуйте, чтобы ваш ЖЭК или отдел кадров здесь поставил подпись, а здесь печать круглую.

— А деньги то, когда будут?

— Деньги будут, когда вы мне предоставите документы на недвижимость. А если у вас документов нет, какие вам деньги?

— Но вы же нам обещали…

— Я вам ничего не обещал, не фантазируйте.

— А это что? Получается, мы тебе деньги должны, что ли? Коля, не смей это подписывать!

— Вы читайте два этих договора, а потом думайте, что в итоге получается. А не хотите, не надо, у меня и без вас желающих полно, а вы оставайтесь с вашим трухлявым сараем, который уже сгнил наполовину. Когда ваш родственник умер? Пять лет назад? Ну вот, через пять лет председатель колхоза заберет ваши развалины себе, вместе с огородом, а вы ни с чем останетесь. Подписывайте, мне с вами долго разговаривать некогда.

Схему с пьяных глаз я, конечно, составил еще ту, на трезвую голову и не разберешь. Во-первых, заключил с владельцами избенок договора на предоставление услуг по признанию за ними прав на недвижимое имущество, расположенное по такому-то адресу, естественно за деньги, за нормальное такое, денежное вознаграждение за прохождение всех трех судебных инстанций. Зачем это было нужно? А затем, чтобы эти господа, как только у них будет судебное решение, вступившее в законную силу и не обжалованное в порядке надзора, не сделали мне ручкой, сказав, что мы недостаточно близко знакомы, чтобы продавать мне дом с хозяйственными постройками по цене четыреста долларов США за дом.

А во втором договоре, было сказано, что, если в течение года с момента подписания договора граждане подписывают со мной договор о продаже мне недвижимости, расположенной по адресу… по цене четыреста долларов США или их рублевый эквивалент, учитывая сложившийся между нами комплекс взаимоотношений, то задолженность за оказанные им юридические услуги по оформлению права собственности за дом погашается.

Не знаю, что получится в итоге и смогу ли я получить хоть что-то, но в своих мечтах о будущей жизни эту землю и эти домишки я уже считал своими.

Дело оставалось только за малым — достать документы, подтверждающие, хоть какие-то, права моих клиентов на два дома и регулярно появляться в этом чертовом колхозе, приводя дома в порядок и поддерживая в них жизнь, чтобы в судебном заседании мог заявить, что мои клиенты приняли открывшееся наследство, просто не имели возможности оформить этот юридически значимый факт надлежащим образом.

Тремя днями позже. Улица зарезанного наркома.

— Привет. — Ирина огляделась по сторонам, очевидно, не хотела, чтоб нашу встречу увидели коллеги и после этого, со вкусом поцеловала меня в губы:

— Ты здесь откуда?

— По делам рядом был, решил встретить, только давай заедем в одно место ненадолго.

Девушку я поймал после суточного дежурства, у ворот городской подстанции скорой помощи, подхватил под руку, довел до стоящего рядом «Ниссана» и усадил в салон.

— Ночка та еще была? — бросил я взгляд на осунувшееся лицо подруги.

— Угу. — Ира слабо кивнула головой: — Последний вызов был в шесть утра, а провозились с ним до десяти…

— Угу, я заметил, ждал тебя два часа, думал, что упустил, и ты через какой-то другой вход ушла. Все, уже приехали.

Мы поднялись на лифте на третий этаж стандартной панельной девятиэтажки, я открыл металлическую дверь ключом, после чего приглашающе махнул рукой.

— Заходи, разувайся, посмотри, пожалуйста квартиру, как она тебе?

— Ты квартиру купил? — восхитилась Ира, чем вогнала меня в краску.

— К-хм, к сожалению, нет пока. Я ее снял, на шесть месяцев и хочу попросить тебя об одном одолжении. Хочу попросить, чтобы ты тут пожила со своей Гердой и Демоном… Вон, кстати, твоя работа в окне видна, тебе минут пять до нее идти всего.

— А ты где будешь в это время?

— Понимаешь, у меня дела в области. Я, конечно, смогу периодически приезжать в город, забирать Демона, чтобы ты от него отдохнула…

— Дурак. — сильные руки обвили мою шею, а тёмно-зеленые глаза заглянули в душу: — Я хочу, чтобы ты тут жил, когда сможешь.

Меня дурашливо чмокнули в кончик носа, и я снова не знал, что ответить, кроме дурацкого спасибо. Пришлось спасаться, предлагая гостье кофе и все, что ее душа захочет. Честно говоря, набивая деликатесами холодильник, я постарался поразить бюджетницу со «Скорой помощи», и я этого добился — видно, папа с мамой у моей избранницы не особо богаты.

Позавтракав, Ирина двинулась снова осматривать двухкомнатные хоромы. Ну, честно говоря, чтобы оплатить аренду этой квартиры мне пришлось влезть в кубышку, распотрошив одну из пачек с долларами, но, наверное, оно того стоило. Ремонт тут был свежий, с задатками модного стиля «евро», во всяком случае, керамическая плитка в санузле и на кухне радовала глаз, а в спальне была установлена новая кровать размера «кинг-сайз», якобы, сработанная в Италии…

— Белье надеюсь не хозяйское? — подозрительно спросила доктор, ткнув пальчиком в хлопковое великолепие, что я тщательно натягивал сегодня утром.

— Ты что? Три комплекта лично купил. — возмутился на нелепый вопрос опытный мужчина.

— Стирал?

Врать не хотелось, и я промолчал.

— Ладно, я в душ, ты потом и в дверь я попрошу не тарабанить… — Ира открыла шкаф, удовлетворенно кивнула на пару чистых полотенец и вытянув одно из них, напевая двинулась в ванну.

Наверное, я слишком долго оттирал себя мочалкой. Когда я пришел в спальню, моя подруга уже сладко спала, умильно положив под голову маленькую ладошку. Я грустно вздохнул и осторожно лег рядом, накрывшись самым краешком пододеяльника.