Ронин

Глава 7

Декабрь 1993 года.

Три длинных дня.

Путь привел меня на порог квартиры Гамовой Ирины Михайловны, благо мне, как работодателю, адрес был известен. Проблема была в том, откроет ли женщина дверь или продолжит играть в прятки, тем более, что мне было что предъявить этой тетке.

В дверь квартиры я позвонил, стоя за простенком, напротив двери жилья соседей.

За нужной мне дверью после моего звонка кто-то повозился, покричал «Кто там? Не вижу вас!». То же самое повторилось во второй и третий раз, а на четвертый мой звонок дверь сразу же распахнулась, видимо, я нарвался на засаду. Дверной проем заполнила массивная фигура в толстом, бархатном халате. Я понял, что обитатель халата фигурой будет массивней, чем Ирина Михайловна, которая конечно, до конкурса «Мисс Город- 93» допущена бы не была, но определенные женские изгибы сохраняла.

— Еб… — ботинок грубой кожи аккуратно вошел снизу в запах халата, и я невольно поморщился, как болезненно хрюкнул незнакомый мне мужик… а, нет, отставить — мужика, что скрючило на пороге квартиры, мне, определенно, знаком, и мне его совершенно не жалко.

Тимофей Федорович Бушелев, изображая поясной поклон, не находил слов от радости со мной, на нетвердых ногах пытаясь скрыться от меня в глубине квартиры, но ему было так больно, что, чтобы пресечь его бегство, мне достаточно было поймать беглеца за бархатную полу.

— Тима! — из комнаты выбежала хозяйка квартиры, в таком же халате, увидев меня, сделала круглые глаза и начала раскрывать рот для отчаянного крика.

— Заткнись, сука. — я шагнул мимо сгорбленного начальника участковых и ткнул Ирину в грудь: — Заткнись, не зли меня.

Честное слово, как я ее не ударил, почему сдержался, я не знаю. Эта сука, со своим любовником, а то, что Гамова официально не замужем, я тоже знал точно, на пару обворовывали магазин, а когда я этим фактом возмутился, решили меня посадить? Конец вам твари, я в дело пущу список номер два, из тех, что были составлены, вчера вечером, мною и, немного оклемавшейся, Настей.

— Села. — я легонько толкнул женщину в лоб, и она осела на стоящей в комнате диван, после чего обернулся к Тимоше, который, все еще постанывая от боли, уже начал шевелится, во всяком случае, правую руку он сунул в карман своего халата.

Вряд ли через карман он проверял целостность своих яичек, следовательно,..

Сбить человека с ног, когда он парализован болью в паху и стоит, склонившись к земле. совсем не трудно, и я этим ударом не горжусь, а вот бороться с этим хряком в партере мне не хотелось.

Я придавил его лопатки коленом и, ухватив майора руками за нижнюю челюсть и затылок (видел в каком-то фильме, мне показалось, что это исполнение наиболее близко к реальности), начал выворачивать ему шею, зловеще шепча:

— Руку вытащи из кармана, сука, что у тебе там? Делай, пока головенку тебе не открутил!

На диване громко ойкнула Ира, мужик попытался напрячь толстую шею, но видимо давление на челюсть было сильным, и вся его неправедная жизнь пролетела перед глазами… Во всяком случае, он торопливо затараторил «все, все, вытаскиваю!» и медленно потянул руку из глубокого кармана.

А я еще удивлялся — почему мне так смело открыли дверь? А у шалунишки в кармане халата лежал черный револьвер, с виду, газовый, что тысячами завозили к нам из Турции.

— Ложи на пол! — кургузая тушка пистолета легла на ковер, после чего я, вскочив с Тимофея, сильным пинком отправил оружие под диван, на котором сидела и скулила Ирина Михайловна. Даже если это переделка под боевые патроны, она меня не интересовала — такого дерьма своего было достаточно, да и купить что-то подобное — проблем не было никаких. А вот майора надежда на оружие в кармане сегодня сгубило — надо было стрелять сразу, хотя бы из через ткань кармана, неважно, попал- не попал.

— Садись. Рядом с Иришкой садись, видишь, как она за твое здоровье переживает. — я отскочил подальше от приходящего в себя мужика — бороться с ним было было неблагодарным, а вот выход из квартиры и вход на кухню, где хранились ножики и топорики для мяса, я перекрывал.

— Сука! — мужик злобно взглянул на меня, на четвереньках, постанывая, взбираясь на диван: — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?

— Что, дурашка? Ну что ты со мной сделаешь? — я искривил губы в злобной улыбке: — Вызовешь своих участковых и вы, общими усилиями, меня посадите? А давай, давай!

Меня ухватило веселое бешенство. Со дня, когда исчезла Наташа, меня все время душила вязкая и душная злоба. Просто все было черным и горьким, а сегодня тоска ушла и захотелось кого-то убить, причем весело, с шутками, прибаутками, поучительными нравоучениями. И эти двое, что пытались сжечь меня пламенем своих глаз, прекрасно подходили на роль жертвенных… нда, на агнцев они не тянули, но это было не важным. Очевидно, мой взгляд изменился, а Ира с Тимофеем, как люди опытные, что-то почувствовали, во всяком случае, больше взглядами они со мной старались не встречаться.

— Звони. — я кивнул на телефонный аппарат: — Звони, вызывай своих, давай…

Я сунул руку в карман, представив, как всажу черное лезвие ножа в его широкую спину, в район поясницы, как нанесу не менее десятка ударов. В темпе швейной машинки, а потом займусь Иркой, пока она не успела понять, что происходит и вновь попытается заорать.

— Ты псих, Громов? — Почему-то Тимоша не попытался подойти к телефону, что стоял на тумбочке между нами, хотя я честно собирался дать ему возможность набрать телефонный номер.

— Почему? — искренно удивился я.

— Ты меня что, совсем не боишься? — искренне спросил майор и я заржал, чтобы через минуту резко оборвать свой смех, хотя, глядя в их, недоуменные рожи, мне хотелось смеяться дальше.

— Майор, ты может быть большая жаба в вашем болоте, но ты попал конкретно. Объясняю на пальцах. Твоя, кто она тебе кстати? А жена знает? Так вот, назовем ее «Она», каждый день вытаскивала из кассы магазина практически всю наличку. Но Ирина у нас работник старой школы, поэтому, чтобы не запутаться, она со своей подружкой, старшим кассиром, все это оформляли, ну, на всякий случай, чтобы уж совсем недостачи не было, а циферки в отчете бились. А когда я приехал с бухгалтером, да еще сказал, что мои друзья, по моему заявлению, с постановлением на обыск, скоро приедут и вывернут всю документацию из сейфов, она ничего умнее не придумала, а решила вынести все бумаги через окно. Только я ее ждал в соседнем дворе, и потому все бумаги, заботливо отсортированные, достались мне. Ира, сильно не заморачиваясь, деньги брала под отчет, о чем каждый раз в кассу вкладывала «Расходный ордер», так что, там все честь по чести, подписи, суммы прописью и даты выдачи.

— Такая сумма получается, Ира? — я кинул в сторону дивана лист с подсчетами: — Или ты не считала, сколько вы сперли?

— И что тут? ВВП США? — ухмыляется майор.

— Нет, это все суммы, за которые твоя подружка подписалась, плюс проценты за пользование чужими деньгами по ставке Московской валютной биржи. Расчеты можете проверить, мне чужого не надо. Чем, Ирина, рассчитываться будешь? Сразу предупреждаю, твоя натура меня не интересует. И подружке твоей передай, что от нее я тоже, в течении пяти дней жду денег, там сумма поменьше, чем у тебя, но тоже вполне приличная.

Я прошелся по комнате, по-хозяйски оглядывая обстановку.

— Стоимостью этой квартиры на половину твоего долга хватит, примерно, тебе пять дней на продажу, дальше буду решать вопрос погашения долга по-другому…

— Ирина, что этот пи… тип несет? — Тимофей тыкал, густо исписанным листом с расчетами, практически в лицо своей подружке: — Откуда такая дикая сумма могла появится?

— А чему вы удивляетесь, Тимофей Федорович? — я уже успокоился и вновь превратился в внешне приятного, вежливого парня: — Шестьсот метров торговой площади, да плюс подвал она сдает под склады, еще почти столько же, затрат почти нет. Место, конечно не центр, но и не окраина, проходимость магазина хорошая, арендаторы в каждом закутке сидят и за месяц вперед дружно платят. В свой отдел Ирина ничего, практически, не закупала, потому что там сидели три ленивые жопы — дочери ее подружек, которые за месяц так ударно торговали, что только свои оклады покрывали. В магазине недавно ремонт хороший на мои «бабки» был сделан, так что расходы только свет и прочая «коммуналка», ну еще сбор на экологию какой-то, и все. Остальное все в карман.

— Да как? Как ты могла столько потратить? — очередной раз взмахнул листом перед лицом Ирины майор, и та не выдержала.

— А ты что дурака изображаешь? Как на мою деньги в ресторане каждый день пить — гулять, на подарки своему начальству каждый месяц сколько отстегивала? Тебя, дурака, одела, обула, машину купила…

— Да Ира, ты что такое говоришь, я думал, что рестораны — это твои друзья нас угощают!

— Ладно, вы тут воркуйте, а я пошел… — я подошел к входной двери и обернулся: — Ира, пять дней тебе и бегать я не советую. А вам, гражданин майор, я не советую пытаться меня обратно в отдел забрать, иначе ваши…

Я изобразил общепринятый жест пальцами, отражающий степен близости взаимоотношений майора и заведующей магазином, после чего окончательно вышел за дверь.

— Мужик, стой, как тебя там… Громов, ты извини. Я правду не знал про деньги. — майор, придерживая полы халата руками, выглядывая из-за двери квартиры, шептал громким, трагическим шепотом: — Она мне сказала, что у нее магазин какой-то бандит отжимает, а я ей поверил. Ты не волнуйся, она рассчитается, у нее деньги есть, я ей скажу…

Играл майор хорошо, вполне на уровне профессиональных актеров некоторых городских театров.

Поэтому я ему не на грош не поверил, напротив, убедившись, что просто не будет.

Приехав домой, я отправил домой, вполне оправившуюся Настю, ибо не зачем ей просто так занимать половину моего дивана, указав ей завтра быть на работе. Намеки на поездку на противоположный берег в салоне комфортабельного импортного автомобиля я пресек сразу, сославшись на утренние дела — чувствую, что мря новая работница какие-то неправильные выводы сделала и мне необходимо срочно устанавливать дистанцию, а дабы времени зря не терять, я поехал в районный отдел труда и занятости, оставил заявку на трех продавцов товаров смешанного ассортимента.

Следующий день.

Локация — Заречный район.

— Здрасте! Вы новый директор? — на пороге кабинета появились два ражих парня в одинаковых, серо-голубых куртках — «алясках».

— Проходите, присаживайтесь… — я изобразил гостеприимный жест: — В чем ваш вопрос?

— Мы у вас площади арендуем…

— Минуточку… — я достал из стола тетрадь: — Кто вы, представьтесь.

— АОЗТ «Гном», мы игрушками торгуем…

— Ага. — я открыл тетрадь на нужной странице. Ну да, называть шесть квадратных метров площадями — это сильное преувеличение, но ладно, копеечка, как говорится, к копеечке…

— Так вот, у нас через три дня срок оплаты аренды, а нам денег немного не хватает. Нам Ирина Михайловна всегда отсрочку представляла…

— Господа, я не знаю, что вам представляла Ирина Михайловна, но у вас долг по аренде с позапрошлого месяца висит, и с прошлого тоже. Суммы то какие-то смешные, дешевле, чем некоторые игрушки, что у вас в отделе на витрине выставлены, а вы тут про какую-то отсрочку говорите… Я, наверное, с вашей фирмой расставаться буду. Вы же наемные работники? По этому вопросу надо на директора вашего выходить, с вами то что этот момент обсуждать…

— Да какие долги? Мы с Ириной Михайловной…

— Парни, если у вас с Ириной Михайловной какие-то личные дела, я не возражаю, но при чем тут арендная плата? У нас во всех договорах написано «Денежные средства вносятся или на банковский счет, или в кассу магазина». Точка. Если вы внесли полностью арендную плату, показывайте корешки приходников и вопрос закрыт, а если их нет, значит и аренда считается не оплаченной.

— Слышь мужик… — угрожающе начал вставать один из визитеров, крепкий, сбитый, глядящий на меня, как на гавно. Нда, менеджеры новой волны, прям как купцы из преданий старины глубокой. Торговали товаром по самым глухим уголкам, но если свидетелей не было, могли и ограбить, а то и убить, или поселение спалить, когда чувствовали, что выгодное дело выгорит.

Из-под моего стола раздалось глухое рычание и второй «купец», оставшийся сидеть и насмешливо глядящий на меня, не выдержал и заглянул за боковину, после чего стал отчаянно дергать своего товарища за штанину.

— Фильм «Собачья работа» видели? — я обвел взглядом неогоциантов: — Так вот, этот пес еще хуже. Мне его с питомника продали, так как он трех милиционеров покусал, поэтому советую в этом кабинете совершать исключительно плавные и размеренные движения. А теперь, если вопрос с арендой закрыт, прошу вас встать и неторопливо его покинуть.

— Паша… — как только дверь закрылась, из-за груды папок с бумагами выглянула голова Насти: — А если бы они кинулись?

— Из-за чего? Из-за суммы, равной стоимости двух плюшевых зайцев? Не смеши меня. Да и деньги у них есть. Их, скорее всего, наши арендаторы послали, чтобы проверить нас с тобой на всхожесть, а вдруг, деньги можно через раз платить, или еще какие послабления будут. Вот увидишь, через пару дней они долги закроют и новый платеж полностью внесут.

— А почему не завтра?

— Что — не завтра?

— Почему деньги не завтра принесут?

— А мужское самолюбие? А поговорить в бывшей заведующей, может она как-то вопрос порешает…

Я задумался. Если эти ребята позвонят Ирине, насчет меня, оборзевшего, а она в курсе, что ее сожитель готовит мне какую-то пакость, то женщина не сдержится, намекнет парням, что я тут птица временная, и не сегодня-завтра меня отправят в суп. И парни денег не принесут, найдут какую-то уважительную причину, чтобы попросить отсрочки…

Да и Ирке, свет Михайловне, если она рассчитывает, что я исчезну, выгодно, чтобы мне никто денег не платил. Мало ли куда я их дену, а так день-два подождать, и все вернется на круги своя, и денежные потоки снова развернутся в сторону бывшей заведующей.

Следующие два дня прошли в трудах. Я приезжал к восьми часам утра, снимал магазин с охраны, вечером на охрану торговую площадь ставил тоже я. Ко мне никто из арендаторов не подходил, из чего я сделал вывод, что звонок Ирине Михайловне все же был, и женщина не удержалась от намека. Что все скоро вернется на круги своя.

Настя работала как проклятая, разгребая бумажные завалы. Она пыталась брать часть бумаг домой, но эти попытки я пресек — не нужен мне надорвавшийся на работе бухгалтер. Единственное, на что я согласился, это то, что Настя работала до закрытия магазина и уезжала вместе со мной. Так как я официально числился БОМЖом, а Настя была прописана в другом регионе, установить место моего жительства можно было только слежкой, поэтому мы мчались на машине за город, гоняя по пустым проселкам, где пустить за мной «ноги» было невозможно, ужинали в какой — нибудь придорожной забегаловке, после чего я вез Настю домой и возвращался в свою квартиру, успеть немного отдохнуть до утра. Ну а на третий день все и началось.

— Павел? Здравствуйте. Это Тимофей Федорович беспокоит. Я готов с вами встретится и полностью рассчитаться. Надеюсь, вы привезете с собой документы с подписями Ирины?

— Здравствуйте, Тимофей Федорович, рад вас слышать. Сразу говорю, что никаких бумаг я с собой не повезу. Такое ощущение, что вы импортных боевиков насмотрелись. Это бумаги первичного бухгалтерского учета, как я вам их отдам. Единственное, что я могу предложить, это написать расписку, что деньги, взятые Гамовой Ириной Михайловной в кассе магазина под отчет, возвращены в полном объеме, и организация по данному вопросу претензий к работнику не имеет. И это будет правильно и законно.

— Ну, я в этих вопросах совсем не разбираюсь… — добродушно хохотнул майор в трубку: — Но раз вы говорите, что это нормально, я склонен вам поверить. Давайте встретимся через два часа на остановке «Радиовышка», у меня там дела будут.

— Договорились, через два часа, остановка «Радиовышка», до встречи.

Место встречи назначено на окраине города, но рядом расположено несколько крупных организаций, в том числе и отдел регистрации Госавтоинспекции. Скорее всего, меня или перехватят на начальном отрезке маршрута, или, ближе к концу, а майор там находится не один, кто-то обеспечивает ему алиби. И деньги, уверен, он достал, причем легально, чтобы показать, что был готов рассчитаться, честь по чести, добросовестно закрыть долго близкой майору женщины, но не случилось, по независимым от Тимофея Федоровича обстоятельствам. Правда, все эти потуги были наивными и не тянули на полноценное алиби. А значит, майор должен кого-то подставить, кого-то, кто хотел бы избавится от меня еще сильнее, чем Тимофей Федорович.