Рыцарь Резервации

Глава 23

Я повернулся и уставился в глаза швейцару таким лютым взглядом, что он дернулся и икнул.

Метта постаралась, чтобы мои глаза еще и замерцали.

— Эмм, — выдал он, оттянув тесный воротник. — Прошу прощения, ваше благородие… Я не так выразился. Ежели вы желаете, чтобы сие существо присутствовало на вечере, то пусть пройдет ко входу для черни.

— Эх, прямо повеяло родным Петербургом! — хмыкнула Метта. — Что не приемная, так тебе чуть ли не зубы проверяют!

— Увы и ах, милостивый государь, — покачал я головой, — но эта дама с неправильным разрезом глаз со мной. Вы против?

— Но…

— Что за шум, а драки нет? — вдруг появился у него из-за спины Ленский, поправляя манжеты. — Ох, сударь Марлинский, и вы тоже здесь?

И он кивнул мне, а затем, оттеснив швейцара, повернулся к Аки.

— Очаровательная дама с загадочного Востока, очарован, — и он, подхватив ее руку, поцеловал кончики пальцев. — Так чего вы тут на пороге толкаетесь, будто некий нахал-невежда решил воспрепятствовать вашему появлению на этом вечере?

— Увы, Лев…

— Что⁈

И мы оба повернулись к швейцару.

— Благородные господа же могут присутствовать на вечере графини Лариной-Хмельницкой, или существует некое препятствие в этом? — вскинул подбородок Ленский.

Швейцар выгнулся в дугу:

— Благородные господа могут присутствовать, но японку просим проводить к лакейскому входу! Ни один грязный ботинок нелюдей и прочих недостойных лиц не может ступать по персидским коврам моей госпожи!

И мы со Львом посмотрели на ботинки Аки. И да, они выглядели не слишком презентабельно.

— Ах, так все дело в ее обуви? — хмыкнул я. — Так что вы сразу не сказали!

И я принялся расшнуровывать ботинки Аки.

— Илья, что вы… — пискнула она, но я уже стянул с нее сначала один ботиночек, а затем и другой.

И вот я подхватил ее на руки. Изрядная картина: Аки знай себе сидит, вцепившись мне в плечо, и хлопает глазами. Также глазами хлопает и швейцар.

— Полагаю, проблема улажена, — улыбнулся в лицо этому побледневшему церберу. — Лев, почему бы двум благородным господам не пройти на вечер-аукцион с прекрасной японкой на руках, если им этого так хочется?

— Пожалуй! — сказал Ленский и, вновь отстранив икающего швейцара, указал ладонью на вход. — Прошу, благородный государь, Марлинский!

— Благодарю покорно! — ухмыльнулся я и, перехватив Аки, прошел через парадный вход.

— Минуточку! — крикнул швейцар мне в спину, но тут же раздался голос Ленского:

— Прошу прощения, но ботинки черни не могут ступать по персидским коврам. Забыли ваше же правило?

— Но… но…

— Вот-вот! Разувайтесь, либо бегите через «черный» ход. Невежда! И уберите эти башмаки с порога, тут вам чего, кладовая?

И бурча себе под нос какую-то тираду о провинциальных нравах, Ленский присоединился ко мне. Я уже усадил Аки на диванчик, а сам скидывал верхнюю одежду.

— Тоже мне Новый свет, — хмыкнул Ленский, пока мы передавали шинели слугам. — Свет светом, а порядки все те же. Именно против этого мы и выступали в Союзе.

— Против швейцаров-консерваторов? — спросил я, замечая как слуги косятся на Аки.

И особенно пристально они посматривали на ее меч, выглядывающий из-за плеча, но разоружать свою телохранительницу я им не дам.

— Против сегрегации! Но все без толку, как видишь, — и Ленский с горькой улыбкой приподнял штанину.

На ноге сверкнул металлический браслет.

— Ты взрывоопасен? — невинно улыбнулся я, внезапно вспомнив такой же у Йо, отца Аки.

— Нет, но меня обездвижет сразу же, стоит мне покинуть город, — вздохнул Лев. — Радиус действия десять километров от центра. Если так произойдет три раза, я отправлюсь на каторгу.

— Сурово…

— Это еще ничего. Дядя рассказывал, что в его время ссыльным приходилось носить с собой кандалы. У него до сих пор и на запястьях, и на щиколотках шрамы. А сейчас какой-то браслет! Переживем.

— Он у тебя тоже ссыльный?

— Угу, тоже сослали за политику еще при прошлом Императоре. Ссылка это у нас, считай, семейное. Кстати, неплохой пиджак…

И он осмотрел меня с головы до ног. Улыбнувшись, я поправил галстук.

— Где такой взять? — поинтересовался Лев и пощупал рукав. — А ткань-то…

— Знаю я одну портниху, — пожал я плечами. — Если хочешь, могу ей шепнуть. Но учти, она дорого берет.

— Уж на пиджак я средства найду, будь уверен!

Когда мы втроем зашагали по залам, я никак не мог понять, где мы оказались — то ли в оранжерее, то на светской тусовке. Народу тут толпилось очень много, и все терялись в массе зелени, которой был заставлен буквально каждый сантиметр усадьбы. Чтобы не наткнуться на очередной горшок, не зацепиться за лиану и не удариться башкой о кашпо пришлось изрядно попотеть.

— Зато как хорошо пахнет! — вздохнула Метта и понюхала букет живых роз на подоконнике.

Стоило же нам появиться на открытом месте, как масса моноклей, биноклей, пенсне, ридикюлей и прочей оптической дряни обратились к нам.

— Каково! — разлетелся по помещению одинокий возглас.

Да, примерно две трети всех присутствующих бонз были уже давно не молоды. А значит, внимание женской части тут же было приковано к нам со Львом. Молоденьких девиц здесь было немало.

— Ну, хоть что-то хорошее, — ухмыльнулся Лев, и глаза пары дам страстно блеснули.

— Самое время выбрать себе спутницу жизни, сын мой, — хихикнула Метта, ткнув меня в бок локтем.

— Как там тылы? — спросил я.

— Чисто! Но ты не волнуйся, Шпилька мониторит обстановку.

Аки тоже перепала доля внимания — стоило японке выйти из-за моей спины, как присутствующие нервно зашептались, а затем снова:

— Каково!

И вдруг я разглядел этого любителя покричать. Мелкий лысый дедушка с длинными усами придерживал монокль и поглядывал на нас с крайней степенью неодобрения. Его сопровождала статная дама с пушистой лисьей шкуркой на плече. На японку она тоже смотрела волком.

— Бедная лисичка! — охнула Метта. — Живодерка! А этот лысый, прямо злодей из какой-то настольной игры!

— Ну да… Но не бить же его за это?

Аки буквально сжалась под десятком недружелюбных взглядов и снова юркнула мне за спину. И да, ей пришлось выйти в одних чулках. К счастью, пушистыми коврами тут были застелены все полы, и ее розовые пяточки были вне опасности.

— Аки, — шепнул я. — Просто сделай вид, что ты мой телохранитель. Вернее, будь им! Выпрямись и сделай так.

Расправив плечи, я слегка дернул себя по носу большим пальцем и вскинул голову.

Охнув, японка подтянула ремень с мечом и, напустив на себя воинственный вид, сделала так же. И тут же по рядам присутствующих прокатилась волна шепота. А затем:

— Каково!!! — и глаз за моноклем хищно сощурился.

Ага-ага, господа. Прекрасная и немногословная японка-телохранитель, которая повсюду сопровождает наследника рода Онегиных-Марлинских. Сегодня кумушкам явно будет о чем посудачить.

— Так, Илья, — хохотнул Ленский, — не хочу отвлекать, но мы тут не только ради того, чтобы показывать, какие мы крутые, выкупать наследство и знакомиться с дамами.

— А ради чего еще?

— Как же? А еда? Или вы с подругой не проголодались, пока мы там толкались на входе? Не знаю, как ты, но я готов сожрать целого волко-чуда! Мне, правда, еще надо отыскать среди этих ребят начальника жандармерии, представиться и дать честное аристократическое, что я никуда от них не сбегу, но…

И он вгляделся в лица присутствующих.

— Но… сначала поесть! Эй, милейший, есть у вас чего-нибудь пожевать?

Едва броневик увез Илью Тимофеевича с госпожой Самурой, как хранительницы отлипли от окон.

Минуту стояло молчание. За минувший день произошло настолько много событий, что и представить страшно. У них снова есть хозяин…

И вот они снова предоставлены сами себе, до вечера Ильи точно не будет, а значит…

— Уборка! — сказала Вен, уперев руки в бока. — Ну-ка, девочки! Давайте покажем новому хозяину, что мы не грязнули и умеем драить полы, когда нам это сильно надо! Ги, ты чего стоишь?

Та принялась загибать сверкающие пальцы:

— Нужно выскоблить усадьбу сверху до низу, выбить все ковры, расчистить двор, наладить проводку, прочистить водосток и приготовить настоящий человеческий ужин… — и сбив парик на лоб, автомат-горничная почесала затылок. — И это только задача минимум. Непросто будет…

Кивнув, Мио принялась раздавать распоряжения, однако ее прервал возглас:

— Готово!

И вся толпа теней и автоматов повернулась к коврику, на котором происходила операция.

Заново собранный автомат Лин сидел и осматривал себя с головы до ног. Аккуратно поднявшись на ноги, она сделала аккуратный шажок.

— Мамочки! — воскликнула хранительница и, придерживаясь за спинку кресла, сделала второй, более уверенный, шаг. — У меня снова есть физическое тело!

Рядом сидел довольный Механик и вытирал лапки о тряпочку.

— О господи, какая тоска… — зевнул Ленский, когда мы, учтиво кланяясь, прошли пару комнат и вышли в сад.

У Аки на ногах краснели мягкие тапочки, так что каменистые дорожки, которыми были расписаны обширные угодья позади дома, теперь ей не страшны.

— Ты только погляди на эту публику, — обвел Лев ладонью группки людей тут и там. — По-любому они пришли сюда, чтобы купить какой-нибудь унылый антиквариат или просто посплетничать… Есть тут чем горло промочить?

К его счастью, мимо замелькали официанты с подносами, уставленными бокалами с шампанским. Ленский проворно схватил один из них. Я тоже не отказал себе в удовольствии.

Увы, шампанское оказалось той еще кислятиной.

— Прошу! Прошу-с… — вдруг раздался запыхавшийся голос, и сбоку появился неуступчивый швейцар. Рядом с ним толкалась еще двое широких лакеев.

Интересно, он реально бежал к нам через вход для слуг, или он так долго раздумывал?

— Опять ты, сволочь⁈ — зашипела Метта. — Молись! Молись своему богу!

На ее голове начали отрастать рожки, а в руке мелькнул кинжал.

— Убрал ботинки? — оборвал Ленский что-то бормочущего швейцара. Тот осекся.

— Да…

— Молодец, — кивнул Лев и допил шампанское. — А теперь принеси мне еще бокальчик, будь другом.

— Прошу прощения-с, — и взяв пустой стакан, швейцар повернулся ко мне. — Но хождение японки по залам и по дорожкам недопустимо-с…

Я закатил глаза. Кажется, нам придется поговорить с ним серьезно.

Вдруг позади зашуршало платье.

— Ах, вот и молодежь пожаловала! — и к нам подошла уже немолодая, но эффектная дама в красном наряде и с веером. — Что решили прикупить что-нибудь в подарок своим ненаглядным?

Швейцарцы, кланяясь, забормотали:

— Ваше сиятельство, тут… Мы ничего не могли сделать-с, этой…

Она лишь слегка махнула рукой, и вся троица вмиг испарилась. Затем подала нам руку в длинной перчатке. Ленский поцеловал ее пальцы и томно проговорил:

— Увы, сударыня, мы молодые одиночки в изгнании. С кем имею честь?

— Ларина-Хмельницкая, Мария Юрьевна, — залепетала она, — хозяйка этого скромного, но гостеприимного дома. А вы же Лев Александрович Ленский? Странно, не видела вашего автомобиля у ворот… Ох-ах, наслышана о вашей нелегкой судьбе! Как здоровье дядюшки? Вы не поверите, сколько народу хочет узнать о ваших злоключениях из первых рук! А вы…

Она повернулась и подсунула руку мне. Стоило облобызать ее пальчики и сообщить, кто я есть и для чего прибыл, как ее фиалковые глаза заблестели:

— В самом деле? Вы тот самый племянник Александра Владимировича?..

— Скорее очень-очень внучатый племянник, но тем не менее…

— Да-да-да-да, — закивала она. — Юлия Константиновна упомянула, что вы будете.

Она тут же оглянулась, и, проследив за ее взглядом, я увидел Свиридову в компании Геллера.

Ларина кивнула, а магичка ответила ей хитрой улыбкой. Так, походу, эти две заговорщицы что-то задумали.

— Кстати, Лев Александрович, — лукаво блеснула глазами хозяйка. — Кажется, кое-кто вас обыскался…

И она махнула веером в сторону длинного сухопарого мужчины в парадной форме с аксельбантом.

— Ах да, вот и мой цербер, Тимофей Борисович Штерн, — ухмыльнулся Ленский. — Прошу прощения, но невинного ссыльного сейчас будут кусать.

И еще раз поцеловав руку светской львице, он направился к жандарму с таким видом, будто шел на героическую смерть. Та же взяла меня под руку, и мы с ней зашагали по дорожке, уходящей глубже в сад.

Аки намылилась следом, и, немного отойдя, Ларина оглянулась:

— Японка? Она в самом деле одна из ваших слуг⁈ Ха! А вы говорите, очень-очень внучатый. В эксцентричности вы перещеголяете Онегина! Он предпочитал везде расхаживать с четырехруким автоматом.

— Ничего особенного, — ответил я, — и мне очень хотелось бы, чтобы моих слуг не останавливали в каждой приемной.

— Увы, Илья Тимофеевич, — вздохнула Ларина, — я-то не против их раскосых мордашек, но некоторые мои гости японцев на дух не переносят. Приходится мириться с вкусами публики, и всех слуг-нелюдей держать взаперти, пока вечеринка не кончится. Однако…

На этой фразе мы ушли подальше в сад, где нас скрыли ветки сирени. Аки встала немного поодаль, и графиня зашептала мне на ухо:

— У нас есть небольшой кружок, и если мы подружимся, почему бы вам не заглянуть как-нибудь?

— Ох-вах, — и из кустов вылезла Метта. — Уже интересно, на что это она намекает?

— Сначала я бы хотел прочно встать на ноги, — ответил я Лариной, — а для этого мне нужно кое-что купить на вашем вечере…

— Именно для этого я вас сюда и привела. Хочу сказать вам только одно, Илья Тимофеевич, — сказала Мария Юрьевна. — Мы за вас.

И ткнула меня в грудь сложенным веером.

— Александр Владимирович был мне близким другом, великолепным ученым и просто хорошим человеком. И я намерена, чтобы его собственность осталась в роду, а не перешла в лапы к Горбатовым. Они и так за последние годы, после того, как Император даровал бывшим ссыльным право вести хозяйство, отхватили слишком много земель. Еще чуть-чуть, и они покусятся на ШИИР.

— Интересные ребята… Кстати, они уже здесь?

— Конечно. Барон Горбатов прибыл одними из первых, — кивнула она и чуть-чуть пригнула кустик, рядом с которым мы прятались. — Можете видеть Романа Арнольдовича рядом с распорядителем торгов, Ростиславом Карловичем Добчинским. Во-о-о-он там!

Она указала на двух бородатых мужчин, которые, уйдя подальше от лишних глаз, оживленно болтали. Оба выглядели довольно близкими знакомыми.

— Вижу, у него уже все схвачено, — поднял я бровь при виде улыбающегося барона Горбатова — коренастого мужика с поседевшей ярко-рыжей бородой. На левой стороне лица у него краснел старый шрам от чьих-то когтей, а сквозь прилизанную рыжую шевелюру сверкала лысина.

— Да, но все должно выглядеть естественно, так что они будут придерживаться формальных правил, — сказала Ларина. — Аукцион — это состязание между несколькими участниками. Распорядитель называет минимальную цену, и в процессе каждая из заинтересованных сторон повышает ее. Кто предложит ту, которую не сможет покрыть конкурент, тот и забирает приз. Все просто!

— Так… И где Роман Арнольдович может схалтурить?

— Он уже добился того, что большинство заинтересованных игроков отказались от планов на поместье, — шепнула она мне на ухо. — Он не пожалел для этого ни средств, ни людей…

— А касательно самого процесса аукциона?

— Тут все по-классике: либо он, либо кто-то из его подсадных друзей завлечет вас в игру, постепенно поднимая ставку. Вы клюнете на крючок, и перед самым финалом барон Горбатов назовет сумму вдвое большую. Вы будете обескуражены, а распорядитель просто скажет «продано». Скорее всего, они так и поступят.

— А почему он не может сразу назвать эту сумму?

— Тогда есть вероятность, что вы ответите, а деньги даже у него не бесконечные. Да и чем дольше длится соревнование, тем больше напряжены нервы участников, а в интересах Горбатова разрубить «гордиев узел» с одного мощного удара. Это же психологическая игра, Илья Тимофеевич!

Я улыбнулся. Если барон думает, что его «игра» на меня как-то повлияет, то этот хрен точно ошибается. Надо бы самому поиграть с ним, и пусть его благородие поволнуется.

Мне же волноваться не о чем — это никак не поможет мне добиться цели.

— Хитро, — только и сказал я. — И все в курсе об этой… игре?

— Конечно, и все ждут не дождутся начала. Для большей части присутствующих аукцион — зрелище, а также повод мило провести свободное время и перетереть о делах за стаканом шампанского. Все в Шардинске знают, что дорогу Горбатову лучше не переходить. Скорее всего, даже банкир Рощин уступит, и Ленский…

Ларина нагнула еще одну веточку, и мы увидели Льва Александровича, которого уже обступил кружок взволнованных дам. Среди них была пара совсем юных.

— И вы смотрели в лицо смерти⁈ — воскликнула одна из девиц и с показным вздохом плюхнулась в обморок. Вокруг началась небольшая кутерьма, а Ленский с обескураженным видом бросился приводить ее в чувство.

Однако скука во взгляде выдавала виконта с головой.

— Ох уж, эта молодежь, — покачала головой Ларина. — Даже в обморок нормально падать не умеет…

— Разве дядя моего друга не заинтересован в Таврино? — вернул я ее к теме разговора, посматривая то на Ленского, то на Горбатова.

Барон тоже увидел виконта и смотрел на него совсем недружелюбно.

— А вы его здесь видите? Он-то заинтересован, однако здоровье у Филиппа Михайловича уже не то, а племяннику явно все побоку. Можно сказать, победа у Горбатова в кармане. Но… вы же докажите мне, что я ошибаюсь?..

Ларина улыбнулась, и я ответил на ее улыбку.

Дама была довольно приятная, но, что называется, — «с секретиком». Она, похоже, искренне хотела мне помочь, но не без собственной выгоды. Ладно, пока сделаем вид, что я пай-мальчик и готов играть по ее правилам.

— Как же мне сладить с этим «монстром» Горбатовым? — спросил я, притворяясь невинной овечкой.

— Я могу вам помочь, Илья Тимофеевич. Материально.

Ага! Значит, хочет поймать меня на крючок! Что ж, если дела пойдут совсем плохо, конечно, без помощи со стороны мне не обойтись, однако…

— Буду надеяться, что удача будет на моей стороне, — туманно проговорил я.

Она и глазом не моргнула:

— Хорошо, и вот мой вам совет. Если вам улыбнутся удача, сразу разделывайтесь со всеми формальностями и уезжайте в свою новоприобретенную крепость. Горбатовы обид не забывают.

— Боитесь, что Роман Арнольдович решит перегрызть мне глотку прямо на сцене?

Она вздохнула, чтобы ответить, но тут раздался громогласный голос:

— Внимание! Господа, мы начинаем через десять минут! Прошу занять свои места! Мария Юрьевна, тоже пожалуйте!

Извинившись, Ларина расправила веер и выпорхнула из нашего уютного уголка.

А вот ее последняя фраза мне не слишком понравилась. Что же, мне готовиться к покушению по дороге в усадьбу?

— Метта…

— На подмостках все тихо.

Спустя полминуты я вышел следом за Лариной, и мы с Аки направились к месту проведения аукциона.

Тут же меня поймала Свиридова:

— Илья, ничего не бойтесь, — шепнула она, и мы пошли вместе со всеми. — Торгуйтесь до последнего. ШИИР готов доплатить еще!

Ну вот еще одна…

— И чего мне это будет стоить?

— Что за вопрос⁈ — невинно захлопала она глазами. — Просто небольшой процентик, который вы будете перечислять в ШИИР с каждого рейда, да и все.

— Ага, добро пожаловать в кабалу к ШИИРу, Илья Тимофеевич! — хмыкнула Метта. — А эти две тетки своего не упустят!

Я вздохнул. Поместье поместьем, но остаться должником перед кучей интересантов мне совсем не хотелось. Все же заработанные с Таврино и рейдов деньги стоит тратить на само поместье, а не расплачиваться с долгами.

Нет, справиться с Горбатовым и его ручным распорядителем нужно с минимальными для себя потерями!

Деревья разошлись, и нам открылось место, где собирались участники аукциона. Там уже установили трибуну, окруженную рядами плетеных кресел.

Неподалеку возвышалась куча всякого антикварного барахла: какие-то картины, вазы, чайники, стулья, несколько ржавых автоматов, пара велосипедов, с десяток скульптур и бюстов разной степени безвкусицы, старые доспехи и оружие, а также пара ящиков алкоголя.

— Вот будет чем Горбатову запить горькую! — прыснула Метта.

Мы со Свиридовой расстались и пошли искать себе место. Пришлось немного потолкаться, и, наконец, усевшись в пятом ряду, я поймал на себе взгляд с первого ряда.

На меня обернулся сам Горбатов Роман Арнольдович, и блеск его огромных серых глаз навыкате мне совсем не понравился. Таким же взглядом он «наградил» и Ленского, который встал сбоку от сидячих мест.

Еще одну презрительную мину поймала Аки. На нее барон посмотрел как на блохастую псину.

— Вот урод! — хмыкнула Метта с соседнего незанятого местечка. — Да и сынок такой же! Тоже рыжий и тоже рано лысеет!

Ага, рядом с Горбатовым сидел юноша с длинными рыжими волосами, которых у висков росло совсем немного. Наверное, этот тип и приезжал тогда к усадьбе.

— Думаю, к концу вечера он станет еще уродливей… — проговорил я.

Горбатов-младший посмотрел на Свиридову, и что-то пробурчал себе под нос — который, кстати, был залеплен пластырем.

А затем парень оглянулся нас с Аки, и вот при виде последней он натурально позеленел.

— Ты его знаешь? — шепнул я японке.

— Немного… — пискнула она, пряча глаза.

Тут на трибуну поднялся распорядитель торгов. Игра началась.