Рыцарь Резервации

Глава 7

Повисла пауза. Даже Ленский немного охренел. Метта хихикнула и шлепнула меня по колену:

— Берите, чего хлопаете глазами? Не каждый день такая милашка дарит такую красоту да и себя в придачу. Нашему-то мечу все равно кирдык!

Аки продолжала молча держать свой клинок в строгих черных ножнах.

— Ну не настолько же ты ему благодарна, Аки? — удивленно приподняла бровь Камилла. — Он, конечно, герой и всем накостылял, но…

— Я ваша навек, — тверже проговорила Аки и требовательно качнула ножнами с мечом.

Когда я взял подарок, девушка тут же подскочила на месте. На ее устах заиграла торжествующая улыбка. Я все еще не понимал, и за нее ответила Александра:

— У Аки в клане, если юноша спас девушку, она пойдет с ним хоть в огонь, — улыбнулась она. — И, похоже, вы, сударь Марлинский, только что приобрели верного союзника!

Аки покраснела и закивала.

— Повезло тебе, Илья Тимофеевич, — ухмыльнулся Ленский. — Мне бы такой союзник точно не помешал.

— Ладно, мы все же пойдем, пока она не предложила вам руку и сердце, сударь, — сказала Камилла, поднимаясь из кресла. — Она только недавно здесь и многого не знает. Мне дали задание и глаз с нее не спускать, пока не доберемся до Шардинска, но как уследишь за этой любопытной козочкой? Она весь поезд облазила — любит узнавать всякое новое, видите ли! Вот и попалась в лапы тем озверевшим типам, глупенькая!

— Так а в чем весь сыр-бор? — спросил я. — Яр упомянул про смерть отца и брата. Да и Тома ее явно ненавидит, и не просто так.

— Обычное дело среди нелюдей, — пожала плечами Александра. — Все же соотечественники Аки — тоже то еще зверье. Ой…

— Так, ты чего несешь⁈ — нахмурилась Камилла, и ее глаза вспыхнули. — Давно это было, поняла!

— Да не так уж и давно… Всего-то… Ой, зачем дерешься⁈

Однако Аки, словно ничего и не слышала — продолжала кивать и повторяла:

— Аригато! Я ваша навек, Марлин-сан!

И Мила с Александрой, подхватив ее под руки, решительно утащили подругу прочь из купе.

— Аригато! — раздалось из коридора. — Я ваша навек!

Ленский, наконец, не выдержал и, запрокинув голову назад, от души расхохотался.

Нет, все же Ленский оказался славным малым. Пусть он и себе на уме и немного заносчивый, но у кого нет недостатков? Я бы остался еще подольше, однако дело клонилось к вечеру, а тут еще и его гвардеец очнулся и потребовал всем покинуть помещение ссыльного.

Башка у него была перевязана платком, а сам он ни сном ни духом о том, кто ударил его по башке и расцепил локомотив с остальным составом.

Ленский зазвенел на него наручниками:

— Толку от тебя никакого, Степан! Как жизнь мне усложнять, так ты самый первый, а как террориста поймать, то… Эх, ни украсть, ни посторожить… Папиросы есть? Нет? А, и черт с тобой!

И мы с Ленским обменялись рукопожатиями. Он долго не хотел отпускать мою руку и спросил:

— Ваше благородие, надеюсь, хотя бы в Шардинске мы будем чаще видеться? А то так я точно сойду с ума…

— Без проблем, — кивнул я. — Мы в Шардинске надолго…

— Мы⁈

— В смысле я.

Я улыбнулся, а Метта хмыкнула.

— Я, наверное, никогда не смогу понять таких людей как вы, Илья, — задумчиво произнес Ленский. — Уехать из Петербурга не под дулом пистолета, а по собственной воле… Да еще и будучи студентом-рыцарем СПАИРа? Ах, ладно! В любом случае, я ваш должник. А Ленский всегда возвращает долги.

— Хех, ловим его на слове, — щелкнула Метта пальцами.

И мы распрощались.

— Болит? — спросил Женя, ощупывая мою руку, на которой затянулся хлыст птицы. На ней белел свежий бинт. Мы закрылись в нашем купе и вовсю готовились ко сну.

Я задумался. Как ни странно, да, боль ощущалась.

— К тебе окончательно вернулась чувствительность, — кивнула Метта. — Теперь я знаю, в чем была проблема изначально, и больше таких выкрутасов не будет. Следующее повышение ранга пройдет без сучка без задоринки.

— Думаю, иногда полезно отключить болевой порог, — задумался я. — Если мы ничего не поломаем, конечно же.

И, не обращая внимание на протесты Жени, я принялся разматывать руку. От раны остался только бледный шрам.

— Так быстро⁈ — удивился Устинов. — Как ты умудряешься?

— Видать, ты куда лучший лекарь, чем тебе кажется, Женя, — хлопнул я его по плечу и украдкой поглядел на Метту.

Она хмыкнула:

— Ускоренный метаболизм к вашим услугам, ваше благородие! Дайте мне побольше сил и хороший рычаг, и я переверну тут все вверх дном!

— Дам, — пообещал я мысленно, — благо ехать осталось недолго.

И я посмотрел в окно. Пейзаж изменился — деревья сошли на нет, и на их месте появились равнины, заросшие кустарником. Их листья были слегка припорошены снегом. На горизонте в лучах заката возвышались горы.

Кажется, мы приближались к побережью.

— Черт, Метта, какого?.. Зачем мне лупить по этой гнилой коряге⁈ Я же маг, а не воин-танк!

— Отступать поздно! Вы почти ее сломали. Да и ваш Источник качается, когда мозг работает на пределе. Как сейчас! Еще! Еще!

Я выдохнул. Ночные тренировки Метты иногда вещь весьма странная. Но в этот раз…

Коряга? Серьезно⁈ Бить по коряге ногой, чтобы ее сломать? Что она завтра придумает?.. Носить ведра воды на гору, чтобы прокачать терпение?

— Не исключено, — хихикнула она. — А пока бейте как следует!

Ладно, надо просто долбануть посильнее. Нога у меня все равно не настоящая, и даже если я ее сломаю…

— Будет больно так же, как если бы вы сломаете настоящую, — подняла палец Метта. — В этом-то и секрет, Илья. Вы тренируете не только физическое тело, пока его «терзают» жучки в купе, но и еще разгоняете ментальное. Давайте, бейте уже!

Я ударил и скривился. Было больно.

— Еще!

И еще раз. Ах, сука…

— Еще! Сильнее!

Удар! Ах ты, еще больней чем мизинцем о табуретку…

— Еще! Еще! Еще!

И… да! Я грохнул по этой чертовой коряге изо всех сил, и она раскололась в щепки.

Схватившись за голень, я упал на землю. Метта тут же бросилась меня обнимать.

— Вы справились, Илья Тимофеевич! Я не сомневалась в вас!

— Слава богу… — выдохнул я, расслабляясь. — А теперь…

— Вы ранены, отлично! — кивнула Метта и подскочила на ноги. — Теперь вам будет куда сложнее драться с ниндзя!

И по щелчку ее пальцев из кустов выпрыгнул десяток парней в черном.

Уже второй день Яр места себе не находил. Образ этого Марлинского все никак не мог выветриться у него из головы. В купе виконта Ленского Яру показалось, что вот-вот молодой аристократ швырнет отцовский камешек ему в лоб, а затем прикажет выпороть их с Томой на ближайшей станции.

Виконт будет только рад такому развитию событий.

Люди очень любили, когда наказывают подобных Яру с Томой. Обоих фоксов не раз пороли и секли за меньшие прегрешения. А тут он чуть не набросился на японку и ее подругу, тоже из аристократов. За такое могли и повесить…

Но нет, Марлинский не просто «передарил» ему камешек в обмен на извинения, так еще и дал работу!

Где подвох?.. Как Яр не старался, подвох он найти не мог. Меч-то — вот он. Лежит у него в сумке, да и камешек тоже — теплится в кармане у Томы, его любимой сестренки. А их запястья пусты — ни тебе наручников, ни цепей. Чудеса.

— Ничего не понимаю, — проговорил Яр уже в десятый раз.

Его друзья-ушастики тоже не могли взять в толк, почему Яр после этого инцидента все еще не выпорот или хотя бы не арестован. Целый час человекоподобные коты сидели и чесали волосатые уши. Ничего не придумав, так и оставили фокса в раздумьях.

— Чудеса…

Тогда к Яру подсела Тома и уткнулась ему в плечо.

— Мы такие идиоты… — вздохнула она, и Яр погладил ее по ярко-рыжим волосам. — Сами ничем не лучше людей…

— Угу, — буркнул Яр.

Глупо… Ведь как расправа над той девочкой могла вернуть отца с братом, которые сгинули в японском плену во время войны на Дальнем Востоке? Яру с Томой, еще детьми, пришлось хапнуть горя в оккупированной японцами зоне. Про судьбу мамы они вообще не хотели вспоминать…

Вот так и повелось: стоило фоксам увидеть узкоглазого человека, как обоих передергивало. Иногда Яру даже снились кошмары, да и Томе тоже.

Однако умом он понимал — война на то и война, чтобы люди и нелюди на ней вели себя словно звери. Вот только сейчас войны нет, так что, наверное…

— … нужно пойти и извиниться перед японкой по-человечески, — вздохнул Яр и тяжело поднялся с лавки. — Вернее, ну ты поняла…

— Не вздумай! — охнула Тома и с силой усадила Яра на лавку. — Тебя же…

— Нет, надо! Это вопрос чистоты совести!

Они чуть было не начали спорить, как вдруг послышались странные жалобные звуки.

Они прислушались. Как будто кто-то… выл?

— Это откуда? — заозиралась Тома. Но все детишки и девушки вокруг молчали.

Народ же с каждой минутой становился все бледнее. Скоро они поняли, что звук шел из грузового вагона, где заперли казалось бы дохлую птицу-юда.

Земля, по которой мы мчались, обгоняя тусклое солнце, с древних времен называлась Чукоткой, и тут как нигде угадывались следы прокатившейся по планете древней войны — огромные кратеры, разрушенные укрепления, «скелеты» техники, заржавевшей до окаменелого состояния, белеющие кости гигантов и еще куча всего, что даже мое разыгравшееся воображение не могло объяснить.

Вдалеке сверкала водная гладь — мы двигались вдоль берега.

Метта-Шпилька как раз дочитывала книжку про древнюю войну, которая и перекроила облик этого мира. По ее словам в ходе конфликта были уничтожены древние государства, изменился облик континентов, осушились моря, выровнялись горы и сформировались новые вершины…

— Короче, пару столетий назад веселуха тут творилась знатная, — хмыкнул я, рассматривая подаренный клинок.

Он был изящней моего старого, да и баланс куда лучше. К тому же в основании клинка стоял крайне редкий золотой геометрик — ромбовидный артефакт Времени, позволяющий на один неуловимый миг предугадать действие противника. Однако без предрасположенности к магии Времени толку от него немного.

Ах да, древняя война! Что-то я отвлекся!

— И это я еще в детали не вчитывалась, — сказала Метта, и Шпилька отложила книжку. — Литературы про это существует масса, но сколько из нее правда, уж простите, Илья Тимофеевич, еще предстоит сопоставить и проверить по источникам.

— Короче, в очередной раз убеждаюсь, что попал в интересное место, — заметил я, и тут вдалеке показался скелет гигантского китообразного существа с длинными бивнями. Он лежал прямо посреди абсолютно сухой равнины, а вокруг шевелилось какое-то поселение.

Наш поезд оглушительно засигналил, и стоявшие вдоль дороги аборигены помахали нам руками.

— Поправочка — мы оказались в интересном месте! — дополнила Метта. — Вернее, вляпались! По уши!

— Ладно, пусть так. Давай повторим пройденное, моя милая.

— Оки-доки! — кивнула Метта и, прокашлевшись, начала рассказ: — Вляпались мы мир, в которым когда-то давно произошла чудовищно затяжная война, бушевавшая без малого двести пятьдесят лет. По крайней мере так считают.

И тут купе исчезло.

Следом раскинулся широкий простор, и я, сидя в кресле, оказался в ночном поле. Впереди простиралась панорама далекого города, подсвеченного заревом сотен пожаров. В свете огня медленно шагали гигантские тени со светящимися глазами.

— И называлась эта война, — раздался голос Метты, и сама моя подруга появилась рядом — тоже в кресле. — Гигантомахия.

Одна из теней повернула голову, и ее глаза ослепительно вспыхнули. Нас с Меттой чуть не сдуло ветром, и вдруг на гигантское существо налетело второе — еще более жуткое.

Бах! — и от удара чудовищной силы задрожала земля.

— Сражались между собой гиганты чуды и гиганты юды, — рассказывала Метта, пока два великана метелили друг дружку, — два непримиримых соперника за обладание этим миром.

Вдруг под ногами монстров полыхнул взрыв и зарево подсветило обоих соперников.

Один из монстров напоминал жертву какого-то чудовищного эксперимента — сверху это был гигантский человек, а вот снизу его ноги превращались то ли в хвосты, то ли в щупальца спрута. Нападало на нее нечто напоминающее птицу-юда — даром что размером оно было впятеро больше, а вместо птичьей головы у нее дергалось целое семейство змей. И да, эта тварь была покрыта металлом.

— Первые были портальными сущностями из разных реальностей, объединенные невидимой волей, — продолжала рассказ Метта, — а вот вторые механическими организмами с единым мозговым центром. Обе расы быстро поработили человечество, с нелюдями заодно, и разделили их между собой — она часть томилась под пятой чудов, а другая юдов.

— Всегда было интересно, зачем вообще порабощать тех, кто ниже тебя в сотню раз… — заметил я.

— Увы, на этот счет существуют только предположения. Кто-то считает, что ради развлечения, кто-то ради размножения… И не спрашивай почему! А кто-то как…

Она полезла в карман и вытащила батарейку.

— … источник энергии.

— Бред!

— Вот и я так считаю! — сказала она и выкинула батарейку через плечо. — Но факт пленения никто не отрицает.

— Что-то не очень те твари в лесу походили на гигантов… — задумался я, вспоминая низкорослых чудов, которые едва доставали мне до груди.

Тем временем, гигант юд вцепился всем своим змеиным семейством в глотку чуду, и оба с чудовищным грохотом повалились на землю.

Грохнуло, и на нас покатилась волна пыли. Метта открыла синий зонтик, а я закрылся рукавом. Пыль скоро опала.

— То была рядовая шелупонь, — сказала Метта, пока оба соперника самозабвенно боролись не на жизнь, а на смерть. — Настолько больших парней, правда, уже давно не видели, но, как пишут в книгах, гиганты размером с дом все еще встречаются. Вон, как наша птичка!

— И чем больше, тем древнее?

Метта улыбнулась:

— Полагаю, да — не исключено, что она одна из реликтовых особей. Пока тебя тащили в купе, я подслушала разговор раненого Геллера, которого поднимали в вагон на носилках. Он сказал, что ни разу не видел подобных тварей так далеко от Резервации.

Наши борющиеся друзья вдруг затвердели, и через секунду начали осыпаться осоклами.

Метта поднялась из кресла и, прижав книжку к груди, встала на фоне этого «водопада»:

— Итогом противостояния стало поражение армий обеих рас! А следствием и освобождение людей и появление Резерваций: обширных территорий на месте самых кровопролитных битв, а также забытых городов рас-захватчиков.

Вдруг под ногами тварей прокатилась волна взрывов, и все заволокло дымом. Когда же он рассеялся, мы оказались на поле боя, где вперемешку лежали разлагающиеся тела чудов и покореженная броня юдов.

Мы с подругой поднялись из кресел и пошли вдоль этого кладбища.

— Говорят, что в этих ранах на теле планеты война идет до сих пор, — подняла палец Метта, медленно обходя очередного стального дракона, — и последние представители чудов и юдов блуждают по ним и сражаются друг с другом…

Тут она вскочила на хребет огромного горбатого змея и побежала наверх. Оказавшись на пике, подпрыгнула и с гиком прокатилась к черепу.

Я поспешил за ней. Подобравшись к огромному зубастому черепу я огляделся, а потом посмотрел в черные провалы на месте глаз.

— Метта? Ты там?.. — позвал я подругу и подошел поближе. Тьма там кромешная.

Вдруг внутри разгорелись две голубые точки, а затем зажглась ослепительная улыбка.

— А также с людьми… — хихикнул призрак, живущий в черепе, — и они готовы убить сотни и сотни, пытаясь вырваться за пределы территории Резервации и возобновить эту эпоху рабства! Бу!

Я закатил глаза и ткнул мою сказочницу в нос.

— Ладно, хорош уже, — улыбнулся я, помогая ей вылезти. — Заканчивай свое кино. Мне уже холодно.

— Как скажешь! — кивнула Метта и хлопнула в ладоши.

Хлоп! — и вот мы снова в купе. Я на диване, а она снова лежит в кресле с поднятыми вверх босыми ногами. Шпилька снова читает книжку, и на этот раз на обложке «Как починить автомат и не пробудить в нем юда?»

— А чего они забыли в том лесу? — спросил я, посматривая в окно, где тут и там мелькали деревеньки. — Мы же встали не в Резервации?

— Видать, кто-то проспал этих тварей, — сказала Метта, болтая ногами. — Контролировать монстров не всегда получается, так как людей не хватает на охрану границ. К тому же чуды встречаются и вне Резерваций в, так называемых, стихийных кристальных полях, возникающих в глухих уголках Империи. А таковых на ее гигантских пространствах очень много.

Тут она тоже права. Помнится, когда мы впервые отыскали карту этой Империи, и… сначала я думал, что это карта какого-то континента, ан нет. Предки нынешнего Императора были настолько отчаянными парнями, что отхватили себе нехилый кусок аж на двух материках.

— Поэтому и охотники на монстров на необъятных просторах Империи просторах нужны как воздух, — сделал я вывод.

— И поэтому важность таких институтов, как ШИИР, СПАИР и прочих повышается с каждым годом, и особенно на дальних рубежах. Сам же помнишь как аристократия бесилась, когда даже простолюдинов с магическими талантами решили приобщить к делу.

— Угу, видать не клеится у них там что-то, раз власти пошли на конфронтацию с родами…

— Недостаток ресурсов, — начала загибать пальцы Метта, — усиливающаяся опасность Прорывов из Резерваций. Брожение в среде самой аристократии… Да много чего могло заставить Императора пойти на этот непопулярный шаг, а также на все прочие! Это называется революция сверху, Илья!

— Давай подводи черту, — кивнул я и потянулся к чайнику.

— Так вот, — сказала Метта и, потянувшись, уселась в кресле по-нормальному. — За прошедшие с окончания войны двести лет люди смогли освоиться в новых для себя условиях, закрепостить нелюдей, подчинить технологии, принесенные инопланетными захватчиками, и даже воссоздать государства. Например, нашу родную Империя, по которой мы колесим уже которые сутки. Она представляет собой огромное лоскутное одеяло из разных княжеств, графств и баронств, и все они кормятся ресурсами этих неукротимых земель. Всего в Империи семнадцать крупных Резерваций, и самое ценное в них — это кристаллы чудов и техно-артефакты юдов. Короче, все то, что захватчики притащили в этот мир за века своего владычества!

— И почему же враждебные людям цивилизации неожиданно рухнули? — задал я очевидный вопрос и пригубил чай.

Я привык задавать ей одни и те же вопросы по многу раз еще со времен знакомства с этой всезнайкой. И поглощая книгу за книгой, она отвечала по разному.

— Никто не знает, — пожала плечами Метта.

Я вздохнул. Увы, на этот вопрос ответ всегда был один и тот же.

— … ибо ни предводители чудов, ни и юдов не спешили делиться с людишками своей кухней. Просто в какой-то момент война остановилась, людишки разбежались, а монстры быстро одичали. Кое-кто, конечно имеет остатки разума, но на весьма примитивном уровне. Как те мерзкие карлики-кентавры, которые на нас напали!

— Это ты с чего взяла?

— Ну, у них же в руках было оружие. Думаю, безумные животные не смогли бы использовать стрелы. Да и еще не забывай — чуды умеют полировать кристаллы. Не так искусно, как люди, но все же!

— Ты высказывала мнение, что это их природа?

— Угу, но это лишь мнение, а не знание. А с мнением спорить бесполезно! Ох ты, смотри, Илья!

За окном до самого горизонта бушевало море. Земля пропала.

— Нет, это не море, Илья, — покачала головой Метта, и мы с ней пересели поближе к окну. — Это пролив между двумя континентами!

Вдруг раскрылась дверь, и к нам зашел Женя. На его лице была сложная гамма чувств.

— Офигеть, — прошептал он и бросился к окну. — Мы едем прямо по воде, а суши совсем не видно!

Он, конечно, немного преувеличил — мы ехали по мосту, и он протянулся от суши до суши, и прямо через этот пролив, разделяющий два континента.

Прежде чем отправиться в путешествие, мы с Меттой изучили карту: на «Урагане» нам предстояло пересечь всю страну, и почти в самом финале путешествия поезд ждал этот гигантский мост, соединяющий два мира.

Мы покидали Старый Свет и мчались в Новый — кажется, так они назывались. Чукотка оставалась позади, и мы на всех парах мчались на Аляску, которая была последним рубежом Российской Империи. На ее территории находилась одна из самых опасных и малоисследованных Резерваций. Ее порядковый номер был семнадцатый, а в народе она носила неофициальное название — «Амерзония».

Мои мысли прервал стук в дверь. Женя открыл, и на пороге показалась Тома.

У нее тоже видок был довольно странный.

— Прошу прощения, ваше благородие, — сказала она, опустив глаза в пол. — Но там…

— Точно, — хлопнул себя по лбу Женя. — Чего я пришел-то! Илья, тебя срочно спрашивают в теплушке! Кажется, твоя птица проснулась.

— Моя… Птица-юд? Проснулась⁈

— Угу, — кивнула Тома. — И, кажется, она плачет.