Рыцарь Резервации

Глава 6

И снова пробуждение было не из приятных. Я проморгался, и перед глазами замелькали сценки: Механик и драка с гремлинами, лекарь Женя и маг Геллер, таинственный Л., нападение чудов, железная птица и битва в ее безумном сознании… Не многовато ли для обычной поездки на поезде?

Последнее, что я помнил, это холодный приклад винтовки. Перед глазами замерло бледное личико Метты, которую монстр уносил высоко-высоко в небо.

Я перевел огонь в одиночный режим и прицелился твари прямо в спину. Поймав момент между ударами сердца, нажал спуск.

Винтовка дернулась, и пробитая навылет тварь с диким криком устремилась к земле. Вместе с ней упала и Метта.

Вжик! — и за ее плечами раскрылся парашют.

Когда я подбежал к месту, где они приземлились, Метта сидела на груди у поверженного врага.

В ее руках сверкал штык-нож, а тварь словно что-то говорила моей подруге.

— Шутишь⁈ — выкрикнула Метта, а затем брызнула черная кровь.

Дальше я не смог ничего припомнить. Видать, из-за перенапряга с энергией и драки в кристалле юда мозг решил, что с него хватит. Все же мы с Меттой первый раз проделываем такое в боевой обстановке. Хорошо у меня имелся опыт ментальных тренировок как в академии, так и один на один с моей очаровательной спутницей.

Ладно, где я? Темно как-то, и… Ой, черт, щекотно!

Я приподнял одеяло — все мое тело покрывал шевелящийся слой белых и черных жучков. Они собирались то квадратиками, то ромбиками, а то и вообще хаотично бегали туда-сюда.

Да уж… зрелище то еще, и не я будь я собой и не знай, что питомцы Метты помогают мне восстановиться, наверное, верещал бы как резанный.

Завидев, что хозяин проснулся, жучки мигом побросали все дела и полезли друг на друга. Все больше и больше их собиралось на моей груди, горка росла и постепенно приобретала кошачьи черты. Тут во полумраке зажглись огоньки — зеленый и синий. Две геометрики выкатились у меня из-под подушки и «полезли» в зановособравшуюся кошку.

Шпилька, облизнулась, замурчала и полезла ласкаться. Погладив животинку, я осмотрелся и понял, что лежу на… кровати с балдахином?

Ага, а еще я почти голый. Кроме трусов ничего. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Отодвинув шторку, я выглянул наружу и охнул. Нет, в моем купе тоже красиво, но здесь как в музее: бархатные кресла, зеркала, хрустальная люстра и все такое. Судя по обилию дверей, это и не купе, а целая квартира с парой комнат.

А еще было тихо. Даже колеса не стучали.

Не успел я испугаться, что оказался черт знает где, как за тяжелыми шторами замелькали блики. Подвинув занавесь ногой, я выдохнул. Снаружи снова сверкал день, а мимо окон в головокружительном темпе проносились деревья.

Ну что ж, мы со Шпилькой на «Урагане», и на том спасибо. И, похоже, это купе первого класса, где настолько хорошая шумоизоляция, что и колес не слышно.

Вопросы так и бросились в голову. Для начала, сколько я пролежал без сознания? Если локомотив на полном ходу расцепили с вагонами, на то чтобы вернуться, расчистить пути от деревьев и снова сцепить вагоны, потребуется несколько часов, а то и целый день.

И мы еще не говорим про расследование чрезвычайной ситуации с атакой чудов. С диверсией гремлинов этот случай свяжут как пить дать…

И самое главное… Кто меня сюда притащил, и для чего?

Приподнявшись, я заметил чашку чая на прикроватном столике. Пусть это и чужое купе, но, думаю, хозяин простит, если я хлебну горячего. В башке полный кавардак.

Приподнявшись, я вытянул руку и… мои пальцы прошли насквозь.

Опять⁈

— Упс! Извини еще раз! — раздался голосок Метты.

Вдруг из воздуха соткался ноготок, а за ним выросла целая кисть. Через секунду ловкие пальчики подхватили чашку. Рука пару секунд жила своей жизнью, а затем в кресле напротив постепенно появилась и сама ее хозяйка.

— Выпендриваешься?

— Чуть-чуть! — улыбнулась она, прихлебывая виртуальный чай. — Можете не переживать насчет инцидента. Машинисты сработали оперативно, и даже их толстозадое начальство не смогло им помешать. Локомотив «ускакал» всего на пару километров. Расчистили пути за час, и поезд быстро сорвался в путь. Так что мы снова на ходу.

Девушка сложила ноги и принялась черкать что-то в своем планшете.

— А что до нашего состояния, то после критического расхода энергии тело восстановилось на 97%, — сказала она, подняв на меня глаза. — Это был рискованный шаг — залезть внутрь птицы-юда — но он себя оправдал. Даже геометрики трогать не пришлось.

— Ты смогла вытащить из нее энергию?

— Да, очень много, но половина, увы, сгорела — у нас пока нет объемов в хранилище для действительно крупных запасов, — поджала она губы.

— Есть к чему стремиться.

— И это мягко сказано! В птице содержался очень редкий и очень мощный артефакт-сердцевина, и вот с ним возникли проблемы… Он словно взбунтовался против мозгов юда, а потом — пух! И мозг вспыхнул как свечка!

— Эмм… В смысле взбунтовался?

Она пожала плечами:

— Они начали конфликтовать, и мне пришлось экстренно вытаскивать нас. Слава богу, Шпилька успела, а то нам обоим бы не поздоровилось!

Кошка мурлыкнула и заводила по моей груди лапками.

Ладно, факт интересный, но к сожалению он мало что объясняет.

— А как ребята, все живы? — спросил я, приподнимаясь, и тут на соседнем диване увидел дрыхнущего Женю.

В этом шикарном купе он в своих старых шмотках смотрелся, честно говоря, до обидного нелепо.

— Ранили несколько аристократов во втором классе — они оказались самыми неудачливыми, — вздохнула Метта. — В том числе и Шаха с Геллером, но ЛИСовец прямо герой — практически в одиночку бросился отгонять чудов, и перебил где-то тварей двадцать, прежде чем их всех спалила птица-юд. Обоими уже занялся дежурный лекарь. Пока ты был в отключке, птицу приказали сунуть в грузовой вагон и взять с собой.

— Хорошо, — выдохнул я. — Она, как никак, наш трофей. Кстати… А кто меня?..

Вдруг открылась дверь, и в спальню заглянул старик. В нем я узнал слугу, который передавал мне визитку от таинственного Л.

Я притворился, что еще сплю, и, оставив на столе настоящую чашку с чаем, посетитель скрылся за дверью. Едва ручка встала на свое место, как я потянулся и пригубил обжигающе горячий напиток.

Ох, крепкий! И, похоже, в нем алкоголь.

— Мы в купе того самого Л., — сказала Метта. — Вернее виконта Ленского, если я правильно расслышала. Вы с Женей спасли жизнь его благородию, и, похоже, эта кровать — выражение благодарности.

— Сам-то виконт в порядке? — спросил я, вспоминая какую тяжелую рану ему оставил чуд.

Метта молча пересела на диван к Жене и погладила его по голове.

— Скажи ему спасибо. Он от вас обоих не отходил ни на минуту. Ленский лежит в соседней комнате.

— Блин, не удивительно, что уже разгар дня, а он дрыхнет…

— Ага, он весь выдохся, пытаясь помочь то тебе, то ему. Но я немного подправила этот недостаток, — и Метта сверкнула глазами.

Вдруг из уха Жени вылезло несколько белых жучков и побежало к Шпильке.

— Энергия юда из меня буквально выливалась, — сказала Метта, проводив ручеек глазами, — и пришлось незаметно поделиться излишками с Женей. Переполненный энергией, он всю ночь помогал людям в поезде. Так и вырос до Адепта-Практика.

— И ты помогла ему синхронизироваться?

— Угу. Иначе он бы провалялся бы в бреду неделю, а то и дольше.

— Молодец, так и надо. Он хорошо поработал, да и ты тоже отлично справилась с юдом.

У меня перед глазами пролетела погоня в разрушенном городе. Последний образ впечатался в память особенно отчетливо — распростертая на земле крылатая женщина и Метта, сидящая сверху.

— Кстати, а что она тебе говорила перед смертью?

— Просила пощадить ее, — хмыкнула Метта. — Мол, у нее не было задачи убивать, а просто…

Она замешкалась.

— Что «просто»? — насторожился я.

— Помнишь, мы читали о том, какую жуть юды вытворяют с пленными?

Меня передернуло. Могла и не напоминать.

Однако птица-юд действительно убила только чудов, а вот людей хватала хлыстами. И для чего? Чтобы унести живьем?

— Должно быть, — пожала плечами Метта, — но нечего ее жалеть. Нам вообще страшно повезло залезть в голову к такому монстру и ударить ее новеньким артефактом Жизни, что и вызвало, похоже, конфликт между мозгом и сердечником. Столкнись мы с птицей-юдом в чистом поле, нам бы несдобровать. Это реально мощная тварь.

Вдруг дверь снова раскрылась, и к нам осторожно заглянула Камилла. Вот перед ней я не стал притворяться.

— Очнулся! — воскликнул она и вошла, ведя за руку красную как свекла Аки. За ними, нагнувшись пониже, прошла Александра с коробкой в руке.

Тут и Женя проснулся. Когда прекрасные дамы встали перед кроватью, он удивленно переводил глаза с одной на другую.

— Извините, но больному нужен…

— Ша, дорогой! — махнула на него Камилла. — Еще чуть-чуть, и ты его тут совсем залечишь!

Вдруг раздался грохот.

— Блин! — зашипела Александра, вписавшись лбом в люстру.

— Саша, торт! — бросилась к ней Камилла, но коробка уже летела на пол.

Плюх! — и девушки с руганью бросились ее поднимать.

— Ну ты, неряха!

— Простите, Камилла Петровна, я не специально!

Через очень громкие полминуты на прикроватном столике стоял шоколадный торт с небольшой вмятиной на боку. На нем кремом было намалевано: «С любовю ис типлужки».

— Какая милота… — охнула Метта.

Женя при виде этого шедевра кондитерского искусства едва не проглотил свой кадык.

— Чего это он, тортов никогда не видел что ли… — напрягалась Камилла, смотря как Устинов усиленно сглатывает слюну.

— Возможно. А это в честь чего? — поинтересовался я.

— Ох, скромник какой! — хихикнула Камилла и плюхнулась в кресло.

— Это еще самая малость, которой мы можем вас отблагодарить, сударь Марлинский! — закивала Александра. — Торт от нас, а крем от всей теплушки! Спасибо и за то, что не отказали мне с самого начала!

Аки скромно опустила глаза в пол и улыбнулась.

— Так-то я, наверное, и сама бы справилась, — почесала нос Камилла. — Но, наверное, жертв среди простолюдинов было бы куда больше… Ах да, где наши манеры, Саша? Позвольте представиться!

Она встала и, подхватив юбку, сделала реверанс:

— Камилла Петровна Берггольц. А это моя подруга Александра Александровна Айвазовская.

— Очень приятно, — кивнула та, изящно присела, а затем устроилась в кресле. — А это Аки. Вернее…

— Я Акихара Самура, — сказала скромница тихим голосом и подняла на меня глаза. — И я…

Но вот что «она», узнать нам было не суждено, так как Аки снова уперла глаза в пол и принялась нервно крутить пуговицу. На стул она и не думала садиться, хотя он стоял у нее буквально под задницей.

— А я… — вдруг раздался голос и все повернулись к Устинову. — Женя…

Взрыв смеха заполнил комнатку, и снова скрипнула дверь. На пороге показался силуэт, залитый дневным светом.

Парень в наручниках щурился, но только на меня.

— Ваше благородие, вам нельзя! — вскочил Женя, но Ленский жестом остановил его.

Он был бледен и, прижавшись к дверному косяку, еле держался на ногах, но его голубые глаза были яснее некуда.

— Есть в постели дурной тон, господа. Пожалуйте в столовую.

А тут и столовая имелась… Неплохо устроился этот виконт Л., весьма неплохо! А чай с коньяком был вообще прекрасен.

Мы вшестером расселись вокруг длинного обеденного стола, и у каждого в руке теплилась чашка горячего чая. Даже Шпильке плеснули молочка, но она гордо отказалась.

Торт доверили резать Жене. В его руках сверкал врачебный скальпель — им он разделил кушанье на несколько частей.

Да, парень сильно волновался, чем и весьма веселил виконта Ленского.

Пока Женя старался разложить торт на тарелки и не закапать скатерть слюной, его благородие бегло рассказал нам о своей нелегкой судьбе: небольшая «шалость», суд и смертная казнь, которую в последний момент заменили вечной ссылкой в Амерзонию.

— Вы когда-нибудь смотрели в дуло ружья, которое вот-вот готовится пронзить вашу грудь? — задумчиво спросил Ленский, стоя перед камином.

Когда мы покачали головами, он ухмыльнулся.

— А вот мне пришлось. Целых две долгие секунды! Вся жизнь пронеслась перед глазами. А потом… Прощен!

И он расхохотался.

В подробности «шалости» виконт не стал вдаваться, но мы с Меттой сразу смекнули, что речь идет о каком-то политическом деле.

— При старом Императоре его бы точно расстреляли на площади, — заметила моя невидимая подруга, — повезло ему.

Ее соображения я пересказал Ленскому, и тот кивнул. Времена, как ни крути, изменились, и теперь вместо расстрела виконта отправляют на поруки «дяди честных правил» в далекую-далекую глушь.

— Глядишь, вас и вовсе простят через пару лет, — сказала Александра, но виконт только отмахнулся.

— К тому времени я там успею сдохнуть со скуки…

— Готово… — сказал Женя, поставив последнюю тарелку перед Камиллой.

— Простите, вредно для фигуры, — покачала Камилла головой, а хозяин купе просто махнул рукой.

Живот виконта был туго стянут бинтами — ему сейчас не до еды. Парень и сидел с трудом.

Себе Женя отчего-то положить забыл, и мне пришлось намекнуть ему, что и он достоин куска да побольше. Устинов сначала попытался опротестовать это решение, но потом сдался.

— Блин, я так люблю шоколад, — вздохнула Метта, попытавшись взять пальцем кусочек крема и потерпев неудачу.

Тогда она взмахнула рукой и сварганила себе еще один торт из воздуха. Скоро ее пухлые щечки были все перемазаны шоколадом.

В итоге лопать реальный торт с нами сели Александра с Аки. Уж они навернули так навернули!

— Кстати, насчет благодарности, — сказал я и повернулся к Жене, который ел торт маленькими-маленькими кусочками. — Как там Геллер? Жив?

— Угу. Блин, надо бы навестить… Я же помогаю дежурному лекарю, а утром обязательно делать обход. Зараза, совсем забыл!

Он посмотрел на часы — полдень уже прошел.

— Ваше благородие, позвольте откланяться? — спросил он Ленского, и тот кивнул.

— Вот и отнесешь ему кусочек. Все же он убил немало чудов.

Женя быстро схватил тарелку, от которой отказалась Камилла, и выскользнул из купе.

— Узнали, кто расцепил вагоны? — спросил я девушек, и едва Камилла открыла рот, как из коридора послышались громкие голоса:

— Я сказал, сюда нельзя! Это купе первого класса, как вы смеете⁈ Грязный нелюдь!

— Себастьян, кто там? — напрягся Ленский.

— Фоксы из теплушки! Назад, назад, или я вызову подмогу!

— Те смельчаки, который помогли перенести нас с Ильей? — гаркнул виконт. — Пусти их, дурак! Они мне жизнь спасли!

Дверь купе раскрылась, и порог перешагнул фокс Яр, с которым мы сцепились накануне атаки чудов. За его широким плечом показалась бледная физиономия слуги Ленского:

— Ваше благородие, он же…

— А ты чего тут делаешь⁈ — вскочила на ноги Камилла.

В руках Яр сжимал меч.

Аки, подпрыгнув со стула, испуганно вжалась в стену. Зазвенела упавшая посуда, и Александра сделала шаг навстречу фоксу. Ее глаза на мгновение сверкнули, а по купе прошелся мощный порыв ветра.

— Не подходи! — прошипела Камилла. — Еще шаг…

Яр пронзил девушек суровым взглядом, а затем повернулся ко мне и протянул оружие.

Меч оказался моим, и я не узнал его сразу из-за того, что видок у него был так себе. Клинок был весь искорежен и оплавлен — в общем и целом он напоминал скорее музейный экспонат, нежели боевой инструмент.

Да уж, придется искать оружейника, и срочно.

— Я вытащил его из башки той птицы, — сказал Яр и, проигнорировав девушек, положил меч на стол. — Когда она подохла, из нее выплеснулась масса энергии, и клинок сильно пострадал. Но я могу исправить это, если вы позволите…

Вдруг раздался веселый смех, и мы повернулись. Хохотал Ленский.

— Ох, как мне нравится это простодушие, — кивнул он. — Ты кузнец? Работаешь с магическим оружием?

Яр кивнул. Быстро же мы нашли оружейника.

— С благородными мечами я не работал, но кое-какой опыт у меня есть, — сказал он. — У меня, и у Томы. Это малость, ваше благородие, чтобы выразить благодарность от лица всего «четвертого класса» за то, что вы вышвырнули птицу. В теплушке не защита, а одно название, и если бы не вы…

Он замолчал.

— Вы едете общиной? — спросил я.

— Мы из одной деревни, — кивнул Яр. — Также позвольте мне как старшине от лица всех нас…

— Куда⁈ Куда? Сюда нельзя! — снова закричали снаружи.

Вдруг дверь снова раскрылась, и на пороге показалась Тома. Ей в руку пытался вцепиться слуга, но она наступила ему на ногу. Тот вскрикнул и зашатался.

— Себастьян, прекрати бросаться на людей! — вздохнул Ленский.

— Яр, не смей! — взвизгнула Тома, бросаясь к здоровяку, но тот уже сунул руку за пазуху и вынул наружу мешочек на нитке.

Развязав тесемки, Яр вытащил маленькую голубую пирамидку.

— … вручить вам это.

— Вах-вах! — раскрыла рот Метта, свесившись вниз головой прямо из потолка. — Энергия! Ням-Ням!

И потянула свои ручки к артефакту. Я посмотрел на нее строгим взглядом, и она, сделав кувырок, шлепнулась на незанятый пуфик.

— Зануда…

— Нет! — вскрикнула рыжая. — Отдай, я сказала!

Яр остался недвижим. Тома попыталась отнять геометрик, но фокс только оттолкнул ее.

— Не мешайся, Тома. Я уже все решил!

— Хочешь нас по миру пустить на новом месте⁈ И из-за этой… — и она ткнула дрожащей пальцем в Аки, — японки!

И, обливаясь слезами, Тома выскочила из купе. Себастьян едва успел отпрыгнуть.

Лицо Яра было словно высечено из камня. Ни разу не оглянувшись, он положил геометрик на стол.

— Спасибо, — сказал я, — но это слишком…

— Мало? — нахмурился Яр. — Увы, сударь, ничего ценнее у нас нет. Мы и так перевернули все…

— Ты не понял! — оборвал я фокса. — Во-первых, я не хочу принимать никаких подарков от фокса, который поднял руку на невинных женщин. Во-вторых, этот артефакт явно слишком дорог и для тебя, и для твоей Томы. Я на наличие артефактов не жалуюсь, а выжимать жилы у и без того небогатого «четвертого класса» — ниже моего достоинства. Спасал я не только вас, но и себя, и в любом случае дрался бы до последнего.

— Ух, лыцарь какой! — хихикнула Метта.

Вдруг снова открылась дверь, и на пороге показалась Тома. В ее руках был тяжелый мешочек.

— Тома! — зарычал Яр, но рыжая уже бросила нам на стол свою ношу. Ударившись о столешницу, мешочек зазвенел, и из него выкатилась парочка медных монеток.

— Возьмите! Только не…

— Дура! — зарычал Яр и точно бы ударил Тому, если бы в купе не раздался смех. Снова хохотал Ленский.

— Не обращайте на меня внимания, господа, — помахал он рукой и слегка пригубил чай. — Продолжайте…

Камилла, тем временем, увлеченно рассматривала геометрик.

— Уж простите, Яр и Тома, — хихикнула она, поставив пирамидку на место, — но ваш артефакт никуда не годится. Грани совсем никакие. Илья Тимофеевич, вам такая ерунда без надобности! Смотрите, что такое настоящий геометрик!

И Камилла сунула руку в карман и положила рядом с артефактом Яра ярко-красный кубик, который был вдвое больше. Ее примеру последовала Александра — сбоку уместилась серебристая призма на цепочке. Аки же бросила на стол еще одну пирамидку — розового цвета.

Я же тоже не стал стесняться и вынул свою геометрику.

С каждой вынутой наружу фигуркой лицо кузнеца мрачнело все больше. А вот зеленые глаза Томы все больше светлели.

— Мой кубик собран из двух пирамидок, — улыбнулась Камилла. — Их «совокупили» друг с другом, чтобы увеличить объем энергии, а также ускорить перезарядку. На это моему роду пришлось отвалить порядочно денег, — и она посмотрела на рыжую парочку, — а ваш геометрик, господа, куплен с рук у какого-то не самого умелого огранщика!

А вот тут Тома вспыхнула, но не стала перебивать молодую дворянку.

Но эта хвастунья была права. По сравнению с нашими артефактами, грани которых казались почти идеальными, пирамидка Яра отличалась кривоватой формой и была довольно тусклой.

— Значит так, господа мстители, — сказал я, поглядев на обоих. — Наверное, каждому очевидно, что вагоны расцепила не она, раз расцеп произошел в районе локомотива. Ваше благородие, — оглянулся я на Ленского, — вам что-то об этом известно?

— Я слышал какие-то шаги в коридоре, но мало ли кто там ходит? — пожал плечами виконт. — Единственный свидетель — мой бедный охранник, но его так отоварили по голове, что он до сих пор в лежит без задних ног. Как очнется — расспросим.

— Хорошо, — кивнул я и повернулся к фоксам. — А вы забирайте свою погремушку и извиняйтесь перед Камиллой и Аки. И только после решим, сможете ли вы или нет отблагодарить меня за спасение от юда.

Яр сглотнул, и сначала мне показалось, что он вот-вот броситься вон из купе, но фокс все же выдал:

— Я… прошу прощения, сударыни. Я вел себя как последний негодяй.

Глядел он при этом только на Камиллу, и она благосклонно махнула рукой. Фокс расслабился — похоже, эти слова дались ему нелегко — а затем он дернул свою пассию.

Тома надулась, но все же произнесла:

— Прошу простить… — и, собрав монетки в мешочек, она прижала его к груди. — Мы пойдем?..

Ее дрожащая рука потянулась к геометрику на столе, а глаза обратились к Ленскому.

— Но я все же прошу принять подарок… — сказал Яр, и Тома застонала. — Среди моего народа за добро принято расплачиваться.

— Ладно, — улыбнулся я. — Не буду вас обижать.

Я взял геометрик. Тома уронила лицо в руки.

— Значит, так, здоровяк, — сказал я, покручивая артефакт в пальцах. — Если ты и впрямь умеешь чинить магическое оружие, то поможешь мне с железякой. А вот это…

И я передал ему геометрик.

— Возьмешь за работу. Идет?

— Ааа… — протянул Яр.

— Да! — закивала Тома и, выхватив блестяшку, спрятала ее в самом надежном месте — между своих сисечек, естественно. — Спасибо-спасибо, ваше благородие! Большое спасибо! И вам спасибо, виконт! Яр, поклонись, чего встал⁈

И оба принялись шаг за шагом двигаться к выходу.

— Ну уж нет! — сказал я, и они вздрогнули. — Лев Александрович, вам же не наскучило их присутствие?

Ленский хохотнул и, помотав головой, скрылся в чашке с чаем. Заскрипели тарелки, и я пододвинул фоксам кусочек торта, от которого отказалась Аки.

— Давай-ка, здоровяк, садись, и вы тоже, барышня, — сказал я и указал им на стулья. — Не обижайте своего спасителя и будущего клиента. Потом расскажете, что у вас там за склоки с ее сородичами.

Я помнил, как самоотверженно фокс Тома помогала пассажирам справиться с шоком. Когда половина вагона билась в истерике, она не растерялась, как, впрочем, и Яр.

К тому же, как выяснилось, он возглавляет этих переселенцев, и оба имеют у них авторитет. Полезные ребята.

— Всем собравшимся в этом купе предстоит еще море пота и слез, если мы хотим выжить и обосноваться в конце нашего нелегкого пути, — сказал я, оглядев лица всех семерых собравшихся. — И посему лучше нам держаться вместе и забыть старые склоки. Мы все же едем в Амерзонию, Резервацию всех Резерваций.

Повисла тишина. Даже Ленский перестал хлюпать чаем.

— Ай да Илюшка, ай да сукин сын! — хихикнула Метта. — Хорошо сказали!

— Ну же! — прикрикнул я на фоксов.

— Я не буду с ней… не буду есть за одним столом с японкой… — прошептала Тома, и я пронзил ее взглядом.

— Будешь, как миленькая. Иначе я приму «благодарность» Яра.

Фокс тяжело вздохнула и понуро опустилась на стул. К ней присоединился и Яр. И оба принялись есть тортик с таким видом, будто это было самое унизительное из наказаний.

Я же поглядел на свою пирамидку и сравнил ее с фигурками девушек. И… они действительно были сделаны на высшем уровне! Мы с Меттой приобрели артефакт не в самом последнем месте, но с кристаллами Камиллы, Аки и Александры, похоже, поработали очень искусные мастера.

— И сколько просят за такую красоту огранщики? — спросил я.

Камилла назвала цену, и Метта удивленно присвистнула:

— Думаю, нам придется передушить еще порядочно гремлинов, чтобы купить такие!

— Научимся и сделаем сами еще лучше, — сказал я, убирая свое сокровище в карман. — Твой добыли в Резервации?

— Угу, на землях чудов, — сказала Камилла. — А твою пирамидку, Яр, скорее всего, обработал какой-то криворукий маг-шлифовальщик, а добыли ее в стихийных кристальных «садах». Таких полно в Империи и вне Резерваций. Кристаллы там, как правило, совсем плохонькие, но на безрыбье, как говорится…

Тома закашлялась.

— А вот мою штучку достали из тела юда, — сказала Александра. — Геометрики для них источник энергии, и из-за этого их очень не любят чуды, которые рождаются из подобных артефактов. Мой отец боевой маг-истребитель, и он рассказывал мне про их кладки.

Эх, люблю я поболтать про артефакты! Если эти девчонки знают что-то про них больше общеизвестных фактов, может, стоить сойтись с ними поближе.

Метта была уже наготове и фиксировала каждое их слово.

— Дай догадаюсь, — бросил я первый «камешек» в Камиллу. — Плохие артефакты бесформенные. Энергия в них перемещается хаотично, вредя самой структуре?

Она кивнула.

— Многие не догоняют принцип, но… главное смотреть на искорки, — провела она пальцем по идеально ровной грани своего кубика. — Они бегают вдоль прямых линий и замыкаются. Это означает, что энергия внутри сейчас находится в равновесии, а вот у Томы… Томочка, золотце, можно ваш камешек, пожалуйста? Да ничего я с ним не сделаю, родная!

Девушка-фокс перепугалась, но все же вытащила камешек на свет божий.

— Спасибо, — кивнула Камилла и покрутила его в пальцах. — Вот у него, как видишь, искорки идут вдоль граней, а потом расходятся и испаряются. Это не есть хорошо — как для работы с энергией, так и для целостности кристалла. Тут еще от цвета зависит. Синие, воплощающие эссенцию Движения, — самые простые, но и при этом самые нестабильные.

— А что будет, когда подойдет их срок? — спросил неожиданно появившийся Женя.

Он вошел так тихо, что даже я его не услышал.

Камилла пожала плечами:

— Он, скорее всего, прослужит, где-то пару лет, а потом либо лопнет, либо перегорит. Все зависит от самого кристалла — насколько он прочен сам по себе. Но во что-то действительно важное я бы не стала совать такой.

И передав Томе камешек, она приторно улыбнулась. Рыжая хотела снова бросить их в ложбинку между своих сисечек, но, подумав, сунула в карман.

— Говорят, в поезде тоже стоит синий, — заметил Женя.

— Да, но там стоит кое-что побольше — не какая-то там пирамидка, а многогранник-додекаэдр, не меньше, — кивнула Камилла. — Даже моим кубом такой мощный двигатель не разогнать, но какой-нибудь небольшой генератор, точно побежит.

Мы еще немного поговорили про устройства и кристаллы, и тут Александра задала логичный вопрос:

— А у тебя, Устинов, есть геометрик? Давай, хвастайся!

— Нет, — вздохнул Женя, методично уничтожающий свой немаленький кусок торта. — Да и мне такой как у Яра не подойдет. Мне нужен зеленый — где есть эссенция Жизни. Но такой стоит втрое дороже, чем обычный артефакт Движения. Мои родичи хотели купить, даже деньги собирали, но цены на них подскочили, и нашей деревне такой оказался не по карману. Вы, Яр, поди, тоже всем миром собирали на него деньги?

— Угу, — сказал угрюмый кузнец, отодвинув от себя вылизанную дочиста тарелку.

— Поди купили у первого встреченного мошенника, — фыркнула Камилла. — Лучше бы поехали в государственный магазин, чтобы купить по твердым ценам. Там-то продаются артефакты по лицензии…

Она ухмыльнулась и ткнула Тому в плечо:

— А ваш-то явно не лицензированный. Я-то уж узнаю качественную самоделку из тысячи, а у вас явная халтурка!

— Мила, полегче… — протянула Александра.

— Ну а что? На таких вещах не экономят!

Я же присмотрелся к Камилле повнимательней. Если она не врет и реально умеет различать артефакты, то с ней точно стоит подружиться. С Сашей тоже — да и она просто приятный человек.

Яр с Томой скупо поблагодарили за торт и, прихватив меч, вышли из купе.

— Работа будет готова в срок, — кивнул Яр на прощание и скрылся за дверью. Себастьян устало выдохнул.

Эх, надо бы с ними в следующий раз помягче, а то они, походу, переволновались.

Ишь какие напряженные! Наверняка из своей деревни дальше, чем на десять километров ни разу не уезжали. Хотя такая встряска им же на пользу — оба в следующий раз сто раз подумают, прежде чем лезть на других с беспочвенными обвинениями!

Надеюсь, в фоксах просто взыграли эмоции, и они в целом хорошие люди… В смысле, нелюди. Кузнец, да еще и глава общины, на новом месте лишним не будет.

— Вот бука, эта Камилла! — посмотрела им вслед Метта. — Хотя ей есть за что на них обижаться.

— Как там Геллер? — спросил я Женю, когда дверь за здоровяком закрылась.

— Дыхание ровное, ворчит и курит как паровоз. Жить будет. Шах тоже.

— Ты молодец, — сказал я и положил руку ему на плечо. — Они оба теперь твои должники.

— Думаешь, они станут моими слугами? — хмыкнул Устинов.

— Так, господа, было очень приятно поболтать, — сказала Камилла, поднимаясь, — но, думаю, нам пора. Аки скажи «спасибо» за то, что Женя спас тебя от той птицы, и пойдемте.

— Аригато… в смысле, спасибо, — сказала Аки, поклонившись. Однако в ее глазах остался какой-то незакрытый гештальт.

— Не за что… — проговорил я.

Вдруг Аки глубоко вздохнула и, подхватив свой кривой меч в ножнах, сделала осторожный шаг вперед.

— Я…

Она набрала она в грудь побольше воздуха, и не успел я удивиться, как японка упала на одно колено.

Меч Аки протянула мне на вытянутых руках.

— Я ваша навек, господин.