Рыцарь Резервации

Глава 26

Двери грохнули, и с крыльца сбежал красный и жутко злой барон Горбатов. Едва не сбив с ног водителя, пытавшегося открыть ему дверь, барон прыгнул в машину. Рядом, прижимая платок к разбитому носу, уселся его сын, затем броневик дал по газам.

Поднялась пыль, и в образовавшееся облако окунулся и автомобиль охраны.

Всего один, тогда как вторая машина сопровождения, прибывшая с бароном, и не думала двигаться с места. Двигатель ожил в тот момент, когда рев хозяйского мотора затих в отдалении. Затем машина медленно покинула пределы усадьбы.

Шпилька провожала ее взглядом. Броневик остановился в переулке недалеко от ворот. Затем заглушил мотор и остался недвижим.

Выполнение всех формальностей с чеком и банком взяла на себя Свиридова. Мы расположились в беседке, подальше от возбужденной толпы, и там с помощниками распорядителя и юристом могли вдоволь навозиться с документами.

У меня же выпала пара минут, чтобы поближе рассмотреть приобретенную рукоять. Сомнений не осталось — это какая-то очень хитрая игрушка с возможностью питания от геометриков. Свиридова поблагодарила меня за покупку и пообещала рассказать о нем в ШИИРе.

Тем временем, слуги пытались как могли избавиться от злого автомата, который и не думал никуда улетать, а продолжал болтаться в небе. Тогда в дело вступили гости, коих возглавила, как ни странно, Мария Юрьевна. Мужчины сбились в кучку, вытащили хрен знает откуда образовавшиеся револьверы и начали палить по ругающемуся воздушному шару.

Грохот заполнил сад, запахло порохом, и через минуту стрельба по шару стала напоминать соревнование. Даже Ларина пальнула пару раз из довольно массивной двустволки.

Вот громыхнул револьвер в руках Ленского, и верещащая тварь шлепнулась прямо в небольшой прудик по центру сада. Брызги засверкали в лучах заходящего солнца, тень от изрешеченного пулями воздушного шара накрыла лужайку.

— Кожаные… мешки! — пищал автомат, плескаясь в воде. — Вы за это… ответите!

Ему ответил дружный взрыв хохота. Затем аристократы окружили пруд и направили дула револьверов прямо на ругающуюся жестянку.

— Я буду отомщен! Я вас всех…

По команде Марии Юрьевны дали дружный залп. Злобный крик оборвался.

— Хорошо, что мы обошлись малой кровью, — шепнул я Свиридовой, пока автомата дырявили пулями. — У нас еще остается нехилый кусочек в счет меча моей подруги.

И Аки, крепко сжимая свое оружие, широко улыбнулась.

— О чем вы? — насторожилась Юлия Константиновна. — Вы потратили не все деньги⁈

— Нет, — ухмыльнулся я. — Двадцать восемь октаэдров Огня, шесть октаэдров Воздуха, триста тридцать гексаэдров Движения в сумме дают куда меньше, чем три простейших додекаэдра, которые изначально предложил Горбатов. Сами знаете — типы и формы артефактов имеют разную стоимость, а Огонь не равен Движению, как и все они не равны простейшим артефактам, еще не «загрязненных» стихиями. Так что сумма в вашем чеке покрывает и стоимость артефакта Времени.

Свиридова открыла рот и, проведя в уме вычисления, хлопнула себя по лбу.

— Вы… вы гений!

— Нет, я не гений, — скромно пожал я плечами. — Просто Роман Арнольдович излишне вспыльчивый. Рассчитать эквивалентную стоимость всех артефактов и осознать, что мое предложение явно меньше трех додекаэдров, проще простого. Но он предпочел устроить скандал. Идиот.

Впрочем, надо признаться, что упомянул дорогущий артефакт Времени я скорее провокации ради. И не прогадал. Но и Горбатова можно понять: в самом деле, откуда у какого-то пришлого наглеца такая ценность в кармане?

— Эх, как жаль, что я забыл кошелек! — вздохнул проходящий мимо Ленский с дымящимся револьвером в руке. — А то я бы от вас камня на камне не оставил, Марлинский!

И он расхохотался.

Через пару минут документы на поместье плавно перекочевали в мои руки, а из них во внутренний карман пиджака.

Искореженную железяку выловили из пруда, устроили небольшую фото-сессию, а затем продолжили аукцион. В наличии оставалась еще куча лотов, но нас с Меттой они уже мало интересовали. Свое мы получили и, если и дожидаться конца мероприятия, то только из уважения к хозяйке дома.

Кстати, вот и она — знай себе помахивает веером и смотрит на меня взглядом со смесью восхищения и опаски.

— Того и гляди, влюбится в вас! — хихикнула Метта.

— Спасибо, я люблю дам помоложе, — хмыкнул я, кивнув Лариной.

Дама-то она, конечно, привлекательная, но уж точно не для моих нынешних лет. Попади я в тело кого-то навроде Геллера, то, наверное, приударил бы за ней. Герману Георгиевичу, как ни крути, повезло — вокруг вьется так много очаровательных дам старше сорока, что даже немного зависть берет.

— Так вам и не семнадцать, — заметила Метта, — а куда больше, судя по ментальному состоянию. Скорее всего, вы с Геллером примерно одного возраста.

— Так, не расстраивай меня, дорогуша. Как ни крути, но у меня вторая молодость. Об открытиях моей истинной личности расскажешь вечером. Оки?

— Доки!

Вот сменился очередной лот, а за раритетное барахлишко никто уже толком и не сражался. С каждой минутой народ редел все больше: главное зрелище позади, да и голос распорядителя с каждым «продано» звучал все глуше и глуше. Кажется, скоро кое-кому придется серьезно ответить перед кое-кем…

— Нечего было жульничать и посягать на чужое! — фыркнула Метта, заподозрив, что я сочувствую этому кабану.

— Иногда проигравшего стоит пожалеть. По крайней мере, публично, — пожал я плечами, — если хочешь унизить его еще больше.

— Ладно, Илья Тимофеевич, хорошего понемножку. Почему бы нам не свалить, пока Горбатовы не придумали план «Б». Та машина до сих пор караулит в переулке.

— Тебе разве не интересно, кому достанется это чучело резерваторской крысы?

— Нет.

— Вот и мне. Пошли, посмотрим, чего они задумали, — и я повернулся к Свиридовой. — Прошу прощения, Юлия Константиновна, но остаться до конца предприятия я не смогу. Дел в Таврино полон рот. Завтра чуть свет я у вас в ШИИРе, хорошо?

Она кивнула, и тут с другого бока ко мне подошла Ларина.

— Это было…

— Рискованно и немного безумно, но мы справились.

— Знайте, Илья Тимофеевич, что публичного унижения Горбатов не простит, — щелкнула феером хозяйка дома, всматриваясь мне в глаза. — Он теперь считает вас за личного врага.

Свиридова кивнула.

— После того, что произошло на дороге сюда, МНЕ впору считать его личным врагом, — покачал я головой. — Да и того, кто пытался всеми правдами и неправдами прибрать к рукам мою собственность, запугивая моих подданных и жульничая, другом я точно считать не буду. Прошу прощения, дамы, но мне пора.

И поклонившись, я направился прочь. У выхода мы пересеклись с Ленским — виконт тащил к дверям огромный ящик с раритетным винишком.

— Отметился у Борисовича, — улыбнулся он, — и купил себе радости на вечерок, а значит, можем валить. Тебя подвести?

Бок о бок мы направились к дверям.

— Метта, как наш хвост? — спросил я, когда мы с Ленским пересекали холл. Шпилька была на стреме.

— С тех пор, как свалил Горбатов, тот автомобиль так и не сдвинулся с места. Нас ждут, черти.

Пока усадьба стояла на ушах, Рух не сидела сложа руки. Найдя себе более-менее целую автомат-оболочку, она дождалась своей очереди на починку, а затем заставила машинку слушаться: сначала подчинила «мозги» машины, а потом плавненько распространилась по конечностям.

Через пару минут она смогла сделать первый шаг, а спустя уже полчаса, скрипя шарнирами, бодро прибиралась в лаборатории-библиотеке.

Энергию на все эти трюки пришлось взять из собственного кристалла. К счастью, он восстанавливался на глазах, и это придало хранительнице сил. Огромный артефакт-глобус, которым занимались паучки Вен, тоже не отставал и разгорался все ярче.

В его лучах хранительница ползала по полу и, напевая песенку про обезьян и кашалотов, работала тряпкой. По стенам мелькали алые отблески, а тени, взявшись за руки, водили хоровод. Скоро в кабинете настежь открылись все окна, однако светлее не стало — ветви разросшихся деревьев закрывали небо, и хранительнице ничего не оставалось, как возиться в полумраке.

В очередной раз выжимая грубую тряпку, Рух ухмыльнулась. Вот ты какая, древняя чуд-хранительница октаэдра по имени Рух? Влезла в железное тело и работаешь руками? А ведь автоматы тоже когда-то были юдами…

Однако какой у нее выбор? Физический контакт требовал сильного расхода сил, которых у Рух пока не имелось. К тому же, слабенький кристалл нужно поберечь до полного восстановления. А грязь оттирается и железными руками.

Но ей ли жаловаться на жизнь? Лучше так, чем вечно томится в теле ненавистной птицы-юда. Да и когда последний раз Рух могла пойти куда-то и поделать что-то «руками»? Наверное, лет сто прошло, не меньше…

Интересно, какой сейчас год?.. Гигантомахия же закончилась, верно?

Стоило только отвлечься на подумать, как автомат словно сам собой сделал шаг назад, и — плюх! — ведро перевернулось.

— Промокашка! Промокашка! А мы скажем Мио! — захихикали по углам, и разозлившаяся хранительница запустила в угол тряпкой:

— Если не хотите помогать, валите!

Тени с хохотом прыгнули в разные стороны, а Рух тяжело вздохнула.

А ведь не мудрено превратиться в нечто подобное этим осколкам единого сознания, которое не может — или не хочет — собраться воедино…

А тут еще и образы прошлого не желали покидать голову. Смутно, но Рух помнила времена своей вольной юности, когда она обладала физическим телом, а кристалл был его сердцевиной. Однако детали жизни до пленения юдами потускнели и перемешалось с размытыми картинками бытия в чужой металлической шкуре.

Об этом периоде своей «жизни» она хотела вспоминать меньше всего и, снова подхватив тряпку, взялась собирать воду.

— Если долго, долго, долго… — напевала она, ползая туда-сюда, — если долго по дорожке…

Вдруг скрипнула дверь, и на пороге показалась четырехрукая Мио.

— Я не специально! — подскочила хранительница, когда автомат-дворецкая шагнула в кабинет.

В ее безликом лице хранительница все больше замечала черты женщины с длинными ярко-красными волосами. Похоже, восстановление кристалла шло в гору.

— Оу, у тебя отлично получается сладить с автоматом, — огляделась Мио. — Не расстраивайся насчет ведра, нам повезет если к возвращению хозяина тут не начнется пожар. Некоторые девочки слишком усердствуют.

— Мио! Мио! — шептали из углов. — Она плохая, она в нас тряпкой бросила!

— Цыц, проклятые! — шикнула на них дворецкая. — Ты не обращай на них внимание, Рух. Если эти дурочки будут надоедать, просто посвяти в них фонариком, и они мигом исчезнут.

— Нет, спасибо, я уже справилась. Не знаете, где Ги? Она обещала мне помочь с верхними полками.

— Я ее забрала. Они с еще парой девочек пытаются наладить проводку…

Вдруг вспыхнул свет. Где-то секунду лампочки мигали, а потом — хлоп! хлоп! хлоп! — под грохот лопающегося стекла и брызнувших с потолка искр кабинет снова окунулся в алеющий полумрак.

Вздохнув, дворецкая подошла к красному кристаллу, опутанному паучками Вен.

— Еще слишком нестабильно… подождем, — пробурчала она и, обернувшись, подняла палец. — Знаешь что? Бросай все и присоединяйся к нам в саду. На такую ораву сил кристалла пока маловато, а Механик еще до вечера провозится.

— Хорошо, а что нужно делать?

Дворецкая принялась загибать пальцы:

— Расчищать территорию от высокой травы, валить гнилые деревья, латать дыры в заборе, стричь кусты… к тому же Сен пытается выбивать ковры, но такими темпами она его просто разорвет. Слышишь?

Обе прислушались и взаправду: снаружи раздавались хлопки выбивалки о ковер, однако они все больше напоминали автоматную очередь.

— Поспешим, — сказала Мио.

Угукнув, Рух похлопала руками по металлическим коленям, и они с дворецкой направились в коридор.

— Госпожа Мио, — спросила ее Рух по дороге, немного подволакивая ногу, — а почему вы так стараетесь к приезду Ильи Тимофеевича? Даже голосование провели! Вы же так ждали возвращения Онегина?

Дворецкая хмыкнула:

— Тебе сказать правду или элегантно соврать?

— Правду, конечно!

— Частично дело в тебе.

— Во мне⁈

— Угу. Илья Тимофеевич же спас тебя из плена птицы-юда? Так вот, мы тоже в свое время пребывали в заточении у реликта, а Онегин помог нам вновь стать собой. Ну… насколько это возможно.

— Понятно.

— Правда, сомнения у многих еще остаются. Однако я рассудила так: раз Илья и вправду решил восстановить наш дом из руин, то… возможно, он действительно упал с неба.

Поваландавшись по округе в поисках Бездомного, Козьма с Петровичем смогли отыскать только кучку дерьма под кустом, но вот дальше след беглеца терялся.

Они облажались? Или же никакого Бездомного тут и в помине не было, и тот негодяй им соврал? Ох, и попадись он Петровичу, мигом шкуру спустит с франта! А еще дорогу ему до деревни подсказали!

Порычав немного в сторону наглого обманщика, охотники рванули к барской усадьбе. Все же странные звуки, доносящиеся оттуда, безмерно взволновали парочку. Обычно из-за забора даже скрипа не доносится, а тут…

И вот они, усевшись на ветку высокого дерева, пристально вглядывались во двор усадьбы. А творилось там нечто странное.

Сам дом как будто… проснулся? В нем хлопали окна, во все стороны валила пыль, что-то ревело и скрежетало, и сквозь всеобщий гвалт раздавалось хоровое «Вставай, проклятьем заклейменный!»

Приглядевшись, Петрович заметил в окнах автоматы с метлами и швабрами. В саду тоже елозили несколько машин с косами и мачете.

— Ты видишь то же, что и я, Козьма? — спросил друга Петрович.

— Угу, — почесал он волосатое ухо. — Кажется, автоматы решили устроить восстание.

— Да уж…

Неподалеку две металлические фигуры вывесили на веревочке старый персидский ковер и пытались его выбить. Получалось у них… как получалось.

— О, гляди, — ткнул пальцем вперед Козьма, — к ним хромает еще один железный болван! Ох, они что же это драться за выбивалку вздумали?

— Как думаешь, кто победит?

Мы вышли из усадьбы и уселись в автомобиль к Ленскому. Через пару минут дом Лариных скрывался за поворотом, и улочки Шардинска поплыли мимо окон.

— Илья…

— Знаю, вижу. Тронулся, зараза, — кивнул я, скосив глаза на зеркало заднего вида.

Стоило нам отъехать от дома, как из-за угла выехал тот самый черный тонированный броневик, а он совсем не выглядел дружелюбным. Опознавательных знаков на нем не было — как будто Горбатов заранее решил взять с собой эту грозную машину на «черный день».

Мы ехали, быстро минуя одну улочку за другой, а хвост и не думал отставать и держал дистанцию в сто метров.

— Наши действия? — спросила Метта.

— Пока ждем, — распорядился я и повернулся к Ленскому.

— Не оборачивайся, — сказал он. — За нами…

— Ты тоже заметил?

— А то! — хмыкнул виконт. — Я все же политический. А в этом деле слежка — частое явление. Эти же ребята дилетанты. Черный автомобиль с тонированными стеклами? Еще бы на борту написали «шпик»!

— Да, похоже, в Шардинске и не слышали о методах конспирации, — хмыкнул я. — Попробуешь оторваться?

— В незнакомом городе? Пустое дело. А в сельскую местность нам путь заказан — наверняка, там они и приготовили для нас ловушку. Только въедем в лес, как из-за ближайшей елки бросят колючку, а за ней выскочат их дружки.

Да… дела. Дорога домой может превратиться в неплохое приключение с не самым счастливым концом.

Сначала эти мудаки пытались убить меня при помощи ходаков, а теперь грозятся задушить руками какой-то наемной сволочи? Что ж, война, так война.

Мы поездили по городу еще немного, а броневик упрямо тащился следом. Теперь никаких сомнений не оставалось — им были нужны мы.

— Ты прости, но в Таврино тебе путь заказан. Давай уж лучше ко мне, — и Лев ухмыльнулся. — Познакомлю с дядей.

Я прыснул. Перспектива знакомства с человеком, из-под носа которого мне буквально час назад удалось увести поместье, как-то не прельщала.

— Зря, — сказал Ленский. — Больше чем о Таврино, дядя постоянно волнуется о Горбатове. Мол, какой он прощелыга и насколько важно именно ЕМУ утереть нос.

— Да что ты говоришь? — заинтересовался я. — Они друг друга на дух не переносят?

— Еще как! — хмыкнул Лев. — Я общался с дядей всего час, а фамилию «Горбатов» он упомянул раз триста.

Я задумался. Раз так, то ситуация немного улучшается. Домой спешить нам противопоказано, а вот завернуть в усадьбу возможного союзника, с племянником которого я уже не разлей вода, может оказаться полезным…

А вдруг барон немного подумает, взвесит все «за» и «против», а потом решит, что переход Таврино к родственнику Онегина ему скорее в плюс.

Да и деньги, как ни крути, он сохранил. Не считая ящика бухла, конечно.

— У вас найдется телефон? — спросил я Ленского. — Мне бы связаться с Таврино и сообщить новости. Радостные и не очень.

— А то! У дяди там целая телефонная станция. В крайнем случае, пошлешь почтового голубя.

Я хмыкнул. Ну, или почтовую кошку. Лучше и вправду перестраховаться.

— Метта, возможно, тебе лучше действительно сбегать в Таврино и передать Рух и остальным, что все путем, но Горбатовы не собираются отдавать поместье так просто. Пусть готовятся ко… всему. В том числе и к кровопролитию. Раз они послали за нами хвост, возможно, дом уже окружен.

— Поняла! Но автономная работа в отдалении от тела потребует много энергии!

— Не жадничай. Теперь-то уж точно нам грех жадничать.

Есть ли вероятность, что нас преследуют, чтобы убить, а не просто напугать? Есть, и немаленькая. Морда у Горбатова была такая, словно он готов меня лично задушить, и не будь вокруг массы свидетелей барон бы точно попытался.

Да и сумеречно уже… Ездить по потемком наперегонки с хвостом ни мне, ни Льву совсем не улыбалось. А родовой армии в багажнике ни у меня, ни у Ленского не было.

— Мне кажется, ты был со мной недостаточно искренен, — посмотрел на меня Ленский. — Говорил, что в Таврино одна рухлядь. Разве из-за рухляди стали бы так бодаться?

— Ты же видел как эти старики бодались за стулья и прочую дребедень? Впрочем, я и вправду тебе немного приврал. Пусть поместье и старое, но большое и, чую, секретов в нем масса. Да и не во всех комнатах я был. Только в гостиной, спальне, да в кабинете. Переночевал и чуть свет сорвался на аукцион.

Он ухмыльнулся:

— Значит, с тебя один из секретов! Ну-ка выкладывай, а то сдам тебя Горбатовым!

И он зловеще рассмеялся.

— Шучу, конечно, — выдохнул он. — Секретничай на здоровье. Мне эти дядины дрязги побоку. Главное выжить.

— Думаю, от дрязг мы все равно никуда не денемся, — сказал я, продолжая искоса наблюдать за броневиком.

Они ехали как-то дерганно и часто ошибались. Возможно, уже поняли, что их раскрыли.

Особняк Ленских находился на отшибе, и до него все же пришлось проехаться за черту города. Когда ворота оказались позади, преследующий нас броневик пронесся мимо и, отъехав на сто метров, дал по газам. Рев его рассерженного мотора, наверное, слышался за милю.

— Поехал в сторону Таврино, ишь! — заметила Метта. — Ну значит, точно что-то намечается…

Мы с Левой и Аки вышли.

— Дорогу помнишь? — спросил я Шпильку, и кошка кивнула. — Давай, я на тебя рассчитываю!

И она, сверкнув сине-зеленым взглядом, юркнула между прутьев забора и пропала в кустах.

— Сбежала⁈ — охнул Ленский.

— Ей давно пора гулять, — ухмыльнулся я и потащил товарища в дом.

Нас уже встречали слуги. И все они были нелюди.