Рыжий рыцарь

Глава пятнадцатая. Дракон

Тристан уснул у костра, но сон его был недолог и тревожен. Его не покидала мысль, что им грозит опасность. В конце концов спать ему окончательно расхотелось, и он встал. У костра, кутаясь в плащ, сидела Миста.

— Почему ты не спишь? — спросил он тихо, чтобы не разбудить Виреля, который сопел в две дырки.

— Тсс, — прошептала Миста. — Слышишь?

Тристан напряг слух. Где-то вдали раздавались звуки битвы. В ночной тишине он различил звон мечей, стук стрел о доспехи и отчаянные крики дерущихся. Так продолжалось несколько минут, затем все вдруг стихло.

— Это в Сухом ущелье, — сказала Миста.

— Что будем делать?

— Для начала, — строго ответила Миста, — не будем терять бдительности. Мы все дружно уснули, и это было ошибкой, которая могла стоить нам жизни. Нужно выставлять часовых.

— Хорошая идея. — Тристан зевнул. — И кто будет…

— Например, я, — сказала Миста, — а ты поспи немного. Если повезет, то завтра тебе предстоит бой с драконом.

Тристан снова лег и укрылся плащом, но тут его опять стал мучить вопрос, который уже давно не давал ему покоя. Надо попытаться получить на него ответ.

— Что за проклятие тяготеет над принцессой? — спросил он.

— У короля Негуса Первого, нашего далекого предка, было семь дочерей, — ответила та после паузы. — Старшую из них, Карабоссу, он крайне неудачно выдал замуж. Она стала женой колдуна, который, чтобы пустить королю пыль в глаза, выдавал себя за иностранного герцога. Чародей стремился к власти, брак с принцессой был для него лишь способом заполучить корону. Он дурно обращался с Карабоссой, пренебрегал ею и довел до того, что она превратилась в настоящую фурию. Чтобы отомстить мужу, Карабосса овладела черной магией. Чародея она в конце концов победила, но прежней доброй и милой принцессой уже не стала. Зависть и лютая злоба поработили ее. И больше всех на свете Карабосса возненавидела своих сестер — ей было досадно, что они так счастливы в браке. Она прокляла их, и это проклятие пало на весь род Вальсангов. Теперь у каждой наследной принцессы, едва ей исполняется шестнадцать лет, начинает страшно портиться характер. Легенда гласит, что если в течение полугода король не подберет для дочери жениха, то она станет злющей и — что еще хуже — уродливой.

— А другого способа нет?

— Нет, — покачала головой Миста, — только жених. Если помолвка состоится, то проклятие спадет. А свадьбу можно сыграть хоть через десять лет, это не главное. Так и возникла идея Турнира. Прекрасный способ подобрать достойного кандидата, да еще и никого не обидеть. Вот только Турнир часто выигрывают очень мерзкие рыцари, так что характер у принцесс лучше не становится.

— Тебя тоже ждет такая участь?

— Я не королевская дочь. Моя мать — Кримхильда Милостивая, сестра короля. Так что мне это проклятие не страшно.

С восходом солнца они вновь двинулись в путь. Каменистая дорожка сделала резкий поворот и устремилась вверх. Тристан бросил взгляд на друзей. Вид у обоих был изможденный. Лишь И-гуа бодро шагал вверх, не жалуясь, вопреки своему обыкновению, на острые булыжники под ногами.

Наверху находился еще один могучий утес, за которым тропинка терялась. Проход здесь был настолько узкий, что путникам пришлось буквально протискиваться между скалами.

Дорожка сделала очередной поворот, Тристан уже не помнил, какой по счету.

— Смотрите! — неожиданно воскликнула Миста.

На отвесной скале, над ущельем, виднелась обгорелая постройка. Тристан сначала подумал, что скала обросла каменными бородавками, и лишь потом понял, что перед ним руины некогда могучей крепости.

— Тарг, — догадался он, — разрушенная крепость леопардистов.

— Видок жутковатый, — фыркнул И-гуа.

— Не жутковатый, а величественный, — поправил Вирель. — Так и тянет сложить песнь о героической гибели этой крепости и мужестве ее защитников.

Миста промолчала. Видно было, что ей очень хочется отпустить в адрес Виреля пару-тройку колкостей. Однако вместо этого девочка еще раз взглянула на Живокарту.

— Еще совсем немного, — сказала она, — и мы будем у пещеры.

Они двинулись через теснину. Солнце поднималось все выше. В ущелье стало так жарко, что Тристану мучительно захотелось сделать долгий привал.

— Пришли! — крикнул Вирель. — Это тупик, а вон Зловонная пещера.

Ущелье уткнулось в могучую гору. Перед друзьями высилась монолитная стена без единого выступа. В нижней части этой ровной каменной преграды зияла, словно черная дыра, пещера дракона. При одном взгляде на нее у Тристана задрожали колени.

— Ну вот, — сказала Миста, — добрались.

— Сам не верю, — покачал головой Тристан. — Выходит, теперь нужно биться с драконом?

Ему не хотелось придавать своему входу в пещеру излишнюю торжественность. Он шагнул внутрь, стараясь не думать о предстоящей битве.

В пещере было темно и сыро. Здесь стоял запах гари, такой сильный, будто внутри горели сотни костров. Каменные стены были покрыты копотью, а в воздухе висела сероватая дымка.

— Логово дракона, — пробормотал Тристан, — ошибки быть не может.

— Добрались все-таки, — сказал И-гуа. — Остались сущие пустяки — убить эту летучую тварь и забрать из ее пещеры сам-не-знаю-что.

— И ты, И-гуа, — хмыкнул Вирель, — тоже будешь участвовать в этом бою. Ты же боевой конь, не так ли?

И-гуа сразу притих.

Воздух в пещере был затхлый и спертый, дышать с каждой минутой становилось все труднее. Они шли по широкому коридору, плохо представляя себе его глубину. В любую минуту путники могли очутиться с глазу на глаз со свирепым драконом.

— Тихо, — остановил их Вирель.

Он поднял факел повыше, и пламя осветило темный угол. Там, вжавшись спиной в каменную стену, сидел, уперев голову в колени, какой-то человек в заляпанных грязью доспехах и изодранном плаще. Волосы были растрепаны, а на лбу краснела огромная шишка.

— Сдаюсь! — всхлипнул рыцарь, не поднимая головы. — Не убивайте меня! Мои мать и отец заплатят хороший выкуп. Вы будете купаться в золоте. Я Гнусомунд, нолус Холмистого княжества, сын князя Интроверта Сонного и княгини Харибды Алчной.

Это и в самом деле был Гнусомунд. Тристан с трудом узнал его. От прежней напыщенности нолуса не осталось и следа. Перед друзьями предстал напуганный до полусмерти человек с опухшим от слез лицом.

— Мы не станем убивать тебя и тем более брать тебя в плен, — сказал Тристан и протянул Гнусомунду руку.

Тот робко поднял голову и посмотрел на Тристана с ужасом.

— Ты с ума сошел! — вскричал Вирель.

Тристан не ответил.

— Твое великодушие тебя погубит! — рассердился Вирель. — Этот трусливый гаденыш не вспомнит о твоем благородном поступке, если ты окажешься в его руках. Да он на любую низость пойдет, лишь бы жениться на принцессе.

— Это не я, — залепетал Гнусомунд. — Я ничего такого не хотел! Это все мама, она боялась, что я не выиграю!

— Он даже мать родную продать готов! — не выдержал Вирель.

Но Тристан не слушал его. Он помог Гнусомунду подняться.

— Вот, возьми, — Миста протянула нолусу платок.

Тот поспешно вытер слезы и пот, проступивший на лбу.

Выглядел Гнусомунд жутко. Красные глаза, опухшие щеки, покрытая сажей шея.

— Ты давно здесь? — спросил Тристан.

— Давно, — пролепетал Гнусомунд. — Я преодолел ущелье, сразив по дороге двух горных троллей. А потом меня атаковали полчища урлов.

— Ты, вероятно, хотел сказать, что полчища урлов атаковали отряд скваров-наемников, которые сопровождали тебя. А ты бросил их на поле боя и бежал, как заяц, — поправил его Вирель.

— Я не позволю какому-то жалкому оруженосцу… — надулся Гнусомунд, но Тристан тут же перебил его:

— Не смей так говорить с Вирелем. Иначе я брошу тебя здесь.

Гнусомунд скрипнул зубами.

— Да, — сказал он, — со мной были наемники, и никаких троллей мы не убивали. Мы почти добрались до пещеры. Все шло по маминому плану.

— Кроме урлов, — сказал Тристан.

— Все произошло внезапно, — лепетал Гнусмунд. — На нас посыпался град стрел. Семеро моих людей были убиты наповал, а еще трое получили такие тяжелые раны, что ничем не отличались от мертвых. И тогда сквары бросили меня и кинулись врассыпную. Я тоже побежал.

— И это, — сказал Вирель, качая головой, — прекрасно тебя характеризует.

— Что ты хочешь сказать?! — процедил сквозь зубы Гнусомунд.

— Что ты трус! — выступила вперед Миста. — Жалкий, ничтожный, вонючий трус, каких свет не видывал.

— Как и твои наемники, которые только и умеют, что нападать впятером на одного, да еще и сзади, — бросил Вирель, глядя Гнусомунду прямо в лицо.

Друзья отвернулись от Гнусомунда. Нолус внушал им глубочайшее отвращение.

— Стойте, не бросайте меня! — взмолился им вслед Гнусомунд.

Никто ему не ответил, тогда нолус вскочил на ноги и с побитым видом поплелся за ними.

— Если урлы перебили скваров, то почему они не ворвались в пещеру? — спросила Миста.

— Думаю, они ждут Глуншула, — ответил Тристан. — Он, судя по всему, еще не добрался до ущелья. И это дает нам время.

— Дает, — согласилась Миста, — но очень немного. Прямо скажем, времени у нас в обрез. Как только Глуншул воссоединится со своим отрядом, они сразу же явятся сюда. Урлы — не сквары. Они воины и дракона не боятся, а это значит…

— Что мы в западне, — закончил ее мысль Тристан. — При самом лучшем раскладе, если мы быстро победим дракона и отыщем Талисман, что кажется мне маловероятным, у выхода из пещеры нас будут ждать урлы.

— Так, может, пойдем и сдадимся, — предложил И-гуа. — Талисмана с нами нет, взять с нас нечего, если мы хорошенько их попросим, то, может быть, они нас отпустят.

— Говорящая лошадь, — пробормотал Гнусомунд и пошатнулся.

— Не буду я ни о чем их просить! — отрезал Тристан.

Облако дыма становилось все гуще. Друзья сделали еще пару поворотов и оказались в просторном зале с высокими каменными сводами. Пол был завален сокровищами: золотыми монетами, оружием редкой красоты и сверкающими украшениями. Тут валялись, словно ненужный хлам, золотые и серебряные кубки, бесчисленные кольца, в оправах которых переливались рубины и сапфиры, горой лежали жезлы и мечи, шлемы и кольчуги. Гнусомунд тут же перестал хныкать. Глаза его жадно забегали и остановились на самой большой груде драгоценностей. Монеты, слитки, перстни лежали кучей вокруг гигантского золотого жезла, торчавшего в самом центре. Этот жезл один стоил целое состояние. Если бы кто-то ухитрился унести его отсюда, то смог бы, наверное, купить целое княжество, если не все королевство. Жезл был длинным и, судя по всему, очень тяжелым. Украшавшие его самоцветы переливались яркими красками.

От алчности, охватившей его, Гнусомунд даже не сразу заметил то, что бросилось в глаза всем остальным. На горе несметных богатств мирно спал броненосный дракон. Блеск золота отражался в его чешуе.

— Он просто гигантский, — прошептал Тристан, разглядывая чудовище.

Этот дракон и в самом деле был исполином даже среди своих собратьев. На куче серебряной и золотой посуды лежала лапа с длинными и острыми когтями. Каждый коготь был величиной с меч, а одним ударом такой лапы дракон мог убить дюжину рыцарей. Его толстая шея была покрыта красной броненосной чешуей. По спине тянулся длинный острый гребень, а дальше раскинулись необъятные перепончатые крылья. Голова чудовища покоилась на груде золотых монет. Из ноздрей тянулись две полоски дыма. Тристан не знал, как поступить. Единственный шанс победить — атаковать чудовище, пока оно спит, но это было бы не по-рыцарски.

Гнусомунда подобные мысли не посещали. Нолус даже забыл о страхе перед драконом. Жадно урча, он принялся набивать карманы золотом. Монеты громко звенели, но дракон, к счастью, спал очень крепко и ничего не слышал.

— Что ты делаешь? — вырвалось у Тристана, но остановить Гнусомунда было невозможно. Он ползал на коленях и пихал в карманы и за пазуху все, что попадалось под руку. Не замечая ничего вокруг, он подобрался к гигантской куче, образовавшейся вокруг жезла, и накинулся на драгоценности. Жезл слегка покачнулся и накренился.

Дракон слегка встрепенулся, но Гнусомунд остался глух. Он продолжал загребать монеты и камни, зарывшись в них почти с головой. Жезл вновь покачнулся. Гнусомунд тем временем обнаружил под завалом золотую корону. Двенадцать золотых зубчиков были украшены алмазами.

— Корона! — завопил Гнусомунд.

Он вцепился в нее, яростно дернул и вытащил наружу. Жезл заскрипел и всей тяжестью рухнул на нолуса.

— Берегись! — вскричал Тристан, но было поздно.

Гнусомунд заскулил, выронил корону и упал на усыпанный монетами пол. Гигантская куча осыпалась и в считаные мгновения завалила нолуса столь любимыми им драгоценностями. Дракон зашевелился. Когтистая лапа поднялась вверх и опустилась на кучу сокровищ.

— Назад! — крикнул Тристан друзьям и, обнажив меч, выступил вперед.

Чудовище приподнялось на лапах и изогнуло шею. Из ноздрей его валил дым, с крыльев со звоном сыпались золотые монеты. Тристан замер. Он не вполне понимал, что ему делать: атаковать дракона или ждать нападения и отбиваться.

— О, предки! — Своды пещеры задрожали от раскатистого голоса дракона. — Никак железные люди нагрянули в дом Заячьей Души. Горе мне!

Тристан приготовился к бою. Сейчас дракон набросится на него. Но дракон смотрел на него робким, даже слегка напуганным взглядом. Похоже, он вовсе не собирался нападать на него. Напротив, его чешуйчатая морда выражала кроличье миролюбие.

— Пожалуйста, не надо тыкать в меня этой штукой! — прохныкал дракон, пятясь назад. Золотые монеты со звоном раскатывались по пещере. — Давай уладим дело миром. Гивр не сделал тебе ничего плохого.

С каждой минутой Тристан обретал уверенность в своих силах. Теперь он чувствовал себя настоящим рыцарем, при виде которого трепещут даже самые свирепые чудовища.

— Слушай, Тристан, — неуверенно проговорила Миста, — а может быть, все-таки убрать меч?

— Не вздумай! — крикнул Вирель.

При этом восклицании дракон опустил голову. Казалось, он хочет спрятать ее в груду золотых монет.

— Да он же совершенно безобиден, — возразила Миста. — Посмотри на него, он напуган до полусмерти.

— Существо таких размеров в принципе не может быть безобидным, — нашелся Вирель. — Тристан, умоляю, не опускай меч, а то он нас мигом изжарит.

Тристан молчал. Зрелище было в самом деле странное. Перед ним стоял перепуганный дракон, который без труда мог бы сжечь город, разрушить крепость, обратить в бегство армию. Тристан и его меч были для него не опаснее, чем комар для человека. Однако дракон дрожал от страха.

— Если господин дракон обещает мне, что не тронет нас, то я охотно опущу меч, — сказал Тристан.

— Клянусь моей чешуей! — полным радости голосом вскричал дракон.

Тристан убрал меч в ножны. В первый момент он подумал, что совершил несусветную глупость, за которую поплатится жизнью, но опасения его были напрасны. Дракон остался сидеть в углу. Он все еще боялся Тристана.

Воцарилось неловкое молчание. Дракон обводил взглядом друзей, не вполне доверяя им. Те, в свою очередь, точно так же не доверяли дракону. Никто не знал, что нужно говорить. Тристан подбирал учтивые слова, чтобы завязать разговор. Миста лихорадочно соображала, как выведать у дракона правду о его намерениях. Что же касается Виреля, то он погрузился в свои мысли, проникнуть в которые не смог бы даже всеведущий мудрец.

— Так, стало быть, господин дракон, вы не станете нападать на нас? — раздался из-за спины Тристана громкий голос И-гуа.

— Гивр? — переспросил дракон с неподдельным изумлением. — Со стороны Заячьей Души было бы безумием атаковать столь сильный и многочисленный отряд врагов, о величественный брат единорога.

Сравнение с единорогом польстило И-гуа, и он негромко фыркнул, выражая полное свое удовольствие.

Вирель набрал в легкие побольше воздуха и выступил вперед.

— Дракон, — сказал он таким тоном, каким обращаются лишь к врагам, — я оруженосец кина Тристана Рыжего, Рыцаря Бедных. Он проделал долгий путь, чтобы сразиться с тобой, и теперь вызывает тебя на бой. Сражайся с ним, и пусть победит сильнейший.

И тут произошло нечто удивительное. Дракон поджал лапы, низко склонил голову и опустил свой могучий хвост.

— Не надо, — сказал он жалобно, как котенок. — Гивр боится подобных противостояний. Они могут обернуться совершенно нежелательными травмами и ушибами.

— Как это не надо? — не понял Вирель. — Ты же дракон, ты должен ненавидеть всех рыцарей на свете.

Дракон молчал.

— Ты должен сражаться, — вскричал Вирель, — нападать, рычать и изрыгать пламя!

— Да, — подхватила Миста, — рыцари — враги драконов! Тебе полагается атаковать их при первой же встрече.

— Вообще-то, — казалось, дракон готов заплакать, — вообще-то железные люди не враги моим братьям, но мои братья почему-то враги железным людям.

— Что-что? — не понял Тристан.

— Драконы, — последовал ответ, — существа миролюбивые и спокойные. Мои братья истребляют железных людей только потому, что железные люди выпускают стальные когти. Если бы железные люди проявляли меньше любви к кровопролитию, то мои братья сумели бы обуздать красное дыхание.

— Я ни слова не понял, — пробормотал И-гуа.

Друзья опешили.

— Выходит, — Тристан первым нарушил молчание, — вы не собираетесь бить меня хвостом или когтистой лапой?

— Заячья Душа полон смирения, — загадочно ответил дракон.

— А испепелять меня пламенем?

— Заячья Душа боится злого красного дыхания, — был ответ.

— Хлопать крыльями, атаковать с воздуха?

— За свой долгий путь Заячья Душа не тронул ни волоса на голове человека, — произнес дракон.

Тристан растерялся. О какой Заячьей Душе говорит дракон? Почему он все время повторяет слово Гивр? Кто такие железные люди и какого красного дыхания боится этот крылатый ящер?

Вирель, похоже, думал о том же.

— То есть битвы не будет?

— Я готов прямо сейчас сдаться кину Тристану, если он обещает сохранить жизнь Заячьей Душе, о Звонкий Ручеек, — ответил дракон.

Тристан улыбнулся, услышав прозвище, которым дракон наградил его друга.

— О какой Заячьей Душе идет речь? — спросил он.

— Заячья Душа, — ответил дракон стыдливо, — это я.

— Обещаю, что не трону тебя, если, конечно, ты сам не заставишь меня нарушить данное слово, — сказал Тристан учтиво.

— Спасибо тебе, Орлиное Сердце, — ответил дракон, выпустив дым из ноздрей. — Я никогда не отличался храбростью, приличествующей моим братьям. Мое имя Гивр. Это гордое прозвище, носить которое — честь для любого дракона. Так звали одного из величайших предков нашего рода. Заячьей Душой меня прозвали братья, когда я показал им свой трусливый характер.

— Выходит, — сказала Миста, — вы просто-напросто трус!

В ответ дракон издал громкий рык, сотрясший своды пещеры с такой силой, что казалось, вот-вот обрушится потолок. Могучая гора заходила ходуном.

Тристан и его друзья вздрогнули, но не успели испугаться — они заметили, что Гивр боится своего рыка гораздо больше, чем они.

— Я позор своего рода! — сокрушенно ревел дракон. — Я недостойный потомок великих предков! Я поношение всех драконов земли, и горькие слова Пчелиного Жала укололи меня в самую душу.

С этими словами он яростно ударил лапой по груде золота, и монеты со звоном разлетелись по углам пещеры.

Миста сложила руки на груди, прозвище Пчелиное Жало не слишком понравилось ей.

— Так зачем вы пришли в дом Заячьей Души? — спросил дракон.

— Дело вот в чем, — все еще обиженная Миста решительно выступила вперед. — Моей кузине, точнее ее высочеству принцессе Алькорте, исполнилось шестнадцать лет. И тогда мой дядя, его величество король Иаран Десятый, объявил Турнир Великого Подвига. Это такое мероприятие, когда все рыцари собираются вместе, чтобы принять участие в грандиозном состязании, победитель которого женится на принцессе.

— И при чем тут Заячья Душа? — робко спросил дракон.

— А при том, что рыцарям велели отправиться в вашу пещеру, сразиться с вами и принести во дворец знаменитый артефакт под названием Талисман.

Глаза дракона наполнились ужасом.

— О горе мне! — запищал дракон. — Заячья Душа — несчастнейший из всех летучих ящеров на свете! Значит, в скором времени в мою тихую пещеру нагрянут сотни железных людей?! Да за что же мне все это?

И дракон стал проливать крупные слезы, прозрачные и чистые, как родниковая вода. Со стороны казалось, что из его глаз капают маленькие жемчужины, которые, шлепаясь на пол, со звоном разбивались о золотые монеты.

— Не плачьте. — Тристан унял свой воинственный пыл и подошел ближе к дракону. Ему вдруг стало жалко этого страшного летучего ящера, который на самом деле оказался кротким и безобидным, как овечка.

Он опустился на одно колено и робко погладил дракона по чешуйчатой шее. Миста и Вирель тоже подошли и сели рядом.

— Никогда не видел ничего подобного! — И-гуа, казалось, тоже готов был всхлипнуть. — Такой чувствительный и робкий дракон!

— Чего только не бывает в нашем мире, — изумленным голосом сказал Вирель. — Лошаки превращаются в боевых коней, служанки оказываются принцессами, а драконы плачут как дети. Что дальше? Гномы, делающие скидки на свои товары?

— О, Орлиное Сердце, — лепетал дракон, — может ли Заячья Душа избежать этого нашествия? Заячья Душа боится звона стальных когтей.

— Конечно, может, — выдавил из себя Тристан. — Я обещал, что не трону вас, и сдержу свое слово.

— Заячья Душа верит Орлиному Сердцу, — дракон все еще плакал, — но как быть с остальными железными людьми?

Тристан задумался. Похоже, что его участию в Турнире пришел конец. Все было напрасно. Дракон не будет сражаться, а значит, он точно не сможет его одолеть. Стало быть, не сможет он и выполнить одно из условий… Стоп. Условие-то только одно — принести Талисман. А убивать дракона для этого вовсе не обязательно.

— Заячья Душа признаёт себя побежденным, — рыдал дракон, — но все ли железные люди столь же добры, как Орлиное Сердце? Нет, многие из них коварны и жестоки, они не покинут пещеры, пока голова Заячьей Души не станет украшением их копья.

Его глаза теперь напоминали два водопада. Слезы лились из них с такой скоростью, что на полу уже образовалась солидных размеров лужа.

— Надо бы поскорее его утешить, — буркнул Вирель, — а то мы все тут потонем.

— Ну, тихо, тихо, — Миста ласково погладила дракона по голове. — Поединок отменяется. Ты же слышал слова Орлиного Сердца.

— Правда? Значит, вы не станете со мной сражаться?

— Не стану, — успокоил Тристан. — Я обещал тебе!

— И размахивать стальным когтем не будете?

— Я дал слово.

— А выкрикивать воинственные лозунги?

— И выкрикивать я тоже ничего не буду.

Дракон начал постепенно успокаиваться. Поток слез заметно уменьшился, и вскоре глаза его стали совсем сухими.

— Говорят, — сказала Миста, зачерпнув несколько слезинок в небольшой флакончик, — что слезы дракона обладают массой полезных свойств. Например, человек, который выпьет напиток с драконьей слезой, долгое время не сможет лгать.

Дракон кивнул. Он выглядел несчастным и покорным.

— Желтый металл — великое счастье дракона, — сказал Гивр. — Каждый из моих братьев мечтает найти его и стеречь до конца своих дней. Дракон, не нашедший свой скрум, никогда не познает покоя. Заячьей Душе повезло. Мои братья, изгнавшие меня за трусость, все еще ищут скрум и все еще собираются на лысине леса, под бледным кругом в час пения волков. С того дня, как Заячья Душа, изгнанный своим племенем, нашел эту пещеру, минуло триста листопадов, и все это время Заячья Душа не покидал своего дома.

— Никогда?

— Дракон, нашедший скрум, должен показаться у лысины леса, чтобы рассказать об этом своим братьям. Но я боюсь лететь туда. Они засмеют меня за мою трусость и — такое тоже может случиться — отберут скрум.

— Сокровища продлевают жизнь дракона, — сказал Вирель тихо, — но их природа такова, что дракон, нашедший золото, никогда не покинет его по своей воле. А поскольку пещер с сокровищами не так много, как драконов, то между драконами нередко происходят схватки за право сторожить клад.

— Драконы знают истинную цену скрума, — сказал Гивр. — В них сидит злой дух, который делает души людей черными. Дракон сторожит желтый металл, чтобы человек не сделал зла самому себе.

— Странно, — сказал Вирель, — я никогда не думал об этом. Мне всегда казалось, что драконы сторожат золото просто потому, что сторожат. Мне не приходило в голову, что это имеет глубокий смысл.

— Звонкий Ручеек мудр, — сказал дракон, — ибо не каждый человек способен понять дракона.

— Можем ли мы поискать среди ваших сокровищ Талисман? — спросил Тристан.

— Разумеется, друзья мои, — расчувствовался дракон, — конечно, ищите. Заячья Душа отдаст вам все, что вы пожелаете, в благодарность за вашу доброту и, как вы это называете, человечность.

— А как же злой дух, который делает души людей черными? — не без ехидства спросила Миста.

— Заячья Душа слаб духом и труслив, — печально ответил дракон. — Я не смогу помешать тому, кто захочет ограбить пещеру. Но вы не из тех, кто хочет унести из пещеры весь скрум. Я сразу увидел это. Как выглядит ваш Талисман?

Тристану показалось, что дракон улыбнулся своей широкой зубастой пастью.

— Выходит, уважаемый дракон, вы не знаете, как выглядит Талисман? — робко спросила Миста.

— Откуда же Заячьей Душе знать это? — удивился Гивр. — Я просто нашел сокровища в этой пещере и стал их охранять, но мне никогда не приходило в голову пересчитать их.

Повисла неловкая пауза.

— Да уж, — сказал Вирель, — у нас годы уйдут на то, чтобы перерыть эту гору сокровищ. Тем более что мы даже толком не знаем, что ищем.

— Как не знаете? — изумился дракон. — Так как же вы тогда собирались притащить эту штуку в ваш дворец? Или у железных людей не принято выяснять такие вещи заранее?

— Вообще-то, — сказала Миста, — у нас это принято, но в данном случае никто, включая тех, кто придумал это задание, не знает, что нужно искать.

— Как это похоже на людей! — Дракон вздохнул, да так тяжко, что друзей едва не сдуло.

Дракон ждал ответа, а друзья обдумывали, что сказать.

— Вероятнее всего, — сказал Тристан, — речь идет о щите, ибо Талисман, насколько мы знаем, защищает своего господина от всевозможных опасностей.

— Ну, — приободрился дракон, — это уже что-то. Щитов тут, правда, больше, чем мерцающих глаз на высоком океане в темную пору, но так мы хотя бы сузим круг поиска.

Тристан задумчиво оглядел необъятную гору сокровищ, занимавших почти весь зал.

— Хорошо, — Миста засучила рукава рубахи, — начнем действовать. Сперва осмотрим те щиты, которые на поверхности.

Друзья разошлись по разным углам пещеры и приступили к работе. Рыться в сокровищах оказалось не так просто, как они думали. Золотые монеты, как выяснилось, были очень тяжелыми, не говоря уже о кубках, диадемах и прочих более громоздких вещах. Но добродушный дракон, как гостеприимный хозяин, тоже принял участие в поисках, чем очень облегчил друзьям задачу. Он двигал самые тяжелые предметы и помогал разгребать золотые завалы.

Что же касается И-гуа, то он не стал помогать друзьям. Конь устроился в сторонке, прилег на живот и с ленивым видом наблюдал за своими спутниками. Время от времени он отпускал едкие шуточки или давал совершенно бессмысленные советы:

— Нам бы стоило захватить с собой пару лопат!

Или:

— Я бы взял с собой все эти щиты. По дороге разберемся, какой из них наш.

— Да помолчи, надоел! — не выдержал Вирель.

Только после полутора часов поисков друзья сделали перерыв. Они очень устали, и руки их ныли, моля об отдыхе. Тристан присел на гору монет. Перед ним лежало около трех десятков щитов, один другого лучше. Любой из них мог бы украсить оружейную комнату самого взыскательного и богатого рыцаря королевства. Одни щиты были сделаны из черного серебра, другие из чистого золота, третьи из позеленевшей с годами бронзы, четвертые из какого-то ярко-красного металла, названия которого Тристан не знал. Многие были украшены драгоценными камнями. Особенно друзьям понравился щит, в самой середине которого сверкал изумруд.

— Ну, — хмыкнул Вирель, осматривая собранные трофеи, — и как мы, скажите на милость, будем выяснять, какой из этих щитов — Талисман?

— У меня есть идея, — радостно воскликнул И-гуа. — Тристан возьмет щит, а дракон станет лупить его хвостом. Так мы и выясним, какой из них защищает своего господина от ударов врага.

— Да заткнись же, наконец, несносная кляча! — разозлился Вирель. — Так мы скорее покалечимся, чем что-нибудь выясним.

— Чем ругаться, придумал бы способ получше, — отозвался И-гуа. — Или просто наугад укажи тот из них, который кажется тебе Талисманом.

Вирель махнул по воздуху кулаком, выражая негодование, и вдруг застыл.

— И-гуа, — просиял он, — умница ты наш серогривый! У нас же есть свиток Искателя. Он укажет путь к тому, что ты ищешь.

— Тьфу ты! — Миста хлопнула себя по лбу. — Как же я сразу-то не вспомнила.

Она расстегнула сумку и извлекла последний, третий свиток.

— Тристан, — сказала она, — перед тем как использовать его, сосредоточься. Ты должен думать именно о Талисмане и повторять себе, что он очень тебе нужен. Иначе свиток укажет тебе неверный предмет или, того хуже, вообще ничего не укажет.

Тристан взял из ее рук кусок пергамента и поглубже вдохнул. Вирель и Миста встали рядом. Дракон опустил голову на лапы и с любопытством посмотрел на друзей. Похоже, он не очень верил в тайную магию свитков.

«Мне нужен Талисман, — проговорил Тристан про себя. — Талисман. Очень нужен. Мне нужен Талисман».

Он представлял себе то золотой щит, то серебряное кольцо с опалом, то легкий плащ, который делает своего хозяина невидимым. Тристан уже протянул руку к ленточке, но остановился. Сердце его отчаянно билось. Это был самый важный момент в его жизни, и он не мог загубить его бестолковой поспешностью. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы собраться с мыслями. И тогда он представил себя неуязвимым великим воином, которому не страшны мечи и стрелы врагов, когти троллей и дубины людоедов. Он сидит на коне, и сверкающие доспехи, в которых отражается солнце, ослепляют всех вокруг. Он рыцарь, отважный и бесстрашный, который идет навстречу судьбе, не боясь никаких опасностей или испытаний.

Тристан развязал ленточку, развернул пергамент и прочитал единственное слово, написанное неровными золотыми буквами:

— Эсваленто!

Буквы тут же исчезли. На их месте появилось маленькое голубое пятнышко, которое стало быстро расти, расползаясь по пергаменту. Прошла секунда, и пятнышко превратилось в луч ярко-голубого цвета. Он скользнул по потолку к стене, сполз по ней вниз, юркнул в гору сокровищ, а затем снова показался на поверхности, вынырнув из-под лап дракона. Затем луч сделал несколько причудливых виражей, оставив в воздухе облачко серебристой пыли, и уткнулся в Тристана, осветив его голубым светом. А затем, издав легкий хлопок, резко отскочил в сторону, пронесся над И-гуа, осветив голубым светом заодно и его, вернулся к Тристану и тут же растворился, оставив друзей в полном недоумении.

— Очень нам это помогло, — сказал Вирель. — Нашли Талисман, нечего сказать.

Тристан задумался. Судя по всему, искать придется самим, безо всякой магии. А значит, им придется провести в пещере не один день.

— Ты точно думал о Талисмане? — строго спросила Миста.

— Точно.

— Тогда он должен был указать нам на него, — сказала она.

— А если он вообще не здесь?

— Все равно. Луч укажет нужный предмет за много верст. Мы могли использовать этот свиток в Альденбурге.

— Почему же мы этого не сделали?

— Потому что луч добрался бы до Талисмана за пять минут, а мы не успели бы догнать его.

Тристан задумался. Луч указал прямо на него, что бы это могло значить? Он внимательно оглядел себя. Леопардийский доспех, меч, щит, сапоги. Под ногами груда золота.

Тристан опустился на корточки и стал разгребать монеты.

— Что ты делаешь? — спросил Вирель.

— Возможно, — сказал Тристан, — я на нем стою.

Вирель и Миста тут же поспешили на помощь. Они сели рядом и тоже стали копаться в золоте. Через полчаса напряженной и нервной работы, когда лоб Тристана уже покрылся потом, его пальцы нащупали что-то большое и твердое. Он тут же забыл об усталости и начал трудиться еще усерднее. Под горой золота обнаружился щит.

Теперь уже не могло быть сомнений — это Талисман. Щит был выкован из очень прочного оранжевого металла, который светился мягким и приятным светом. На гербе красовался белый грифон с гордо выпяченной грудью. Тристан поднял щит — тот оказался очень легким. С такой защитой ему был не страшен никакой враг.

— Ну вот, — он широко улыбнулся, — вот мы и нашли Талисман.

— Восхитительно, — с видом знатока сказал И-гуа. — Просто восхитительно!

Вирель погладил щит ладонью, как обычно гладят котенка или щенка, и широко улыбнулся.

— Мы победили! — сказал он. — Мы нашли Талисман! Рыцарь Бедных одержал победу! Он наш!

Тристан не помнил себя от счастья. Он стоит посреди пещеры с Талисманом в руках. Он опередил всех остальных рыцарей. Скажи ему кто-нибудь об этом две недели назад, он бы точно не поверил. Выходит, его не случайно записали в Рыцари Бедных. Он оправдал надежды людей из Нижнего города. Да что там! Он стал настоящим рыцарем.

— Заячья Душа рад, что вы нашли то, что искали, маленькие друзья! — сказал дракон. — Может ли Гивр еще чем-то помочь вам?

— Спасибо вам, уважаемый дракон, — вежливо сказала Миста. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы рыцари впредь относились к вашим собратьям с тем уважением, какого они заслуживают.

— Это будет очень любезно со стороны Пчелиного Жала, — учтиво ответил дракон.

— Я прошу прощения, что мешаю вам праздновать успех, — раздался громкий голос И-гуа, — но хочу напомнить, что нас ждет долгий путь домой.

И-гуа был прав. Они добыли Талисман, теперь надо сохранить его и доставить в Альденбург. Им еще предстояла дальняя дорога, о которой друзья до сих пор даже не думали.

— Спасибо, — сказал Тристан. — Вы, совершенно точно, лучший дракон на свете.

Гивр наклонил голову, словно кланяясь.

— Прощайте, маленькие друзья, — сказал он. — Пещера Заячьей Души всегда открыта для вас.

Друзья тепло простились с драконом.

— Получится замечательная песнь, — говорил по дороге к выходу Вирель. — Люди заслушаются и будут петь ее своим детям.

— Ты, разумеется, наврешь там с три короба, как и все менестрели, — поддразнивала его Миста.

— Нет, ваше высочество, — ехидно улыбнулся Вирель, — я расскажу чистую правду. Разве только дракон окажется действительно свирепым.

— То есть в песне Тристан убил бы дракона?

— О да, — сказал Вирель. — Без битвы с драконом хорошей песни не получится. Это будет такая славная битва! Вы даже пожалеете, что ее не было на самом деле.

Тристан вздохнул, и улыбка исчезла с его лица.

— Ужасно, — сказал он тихо.

— Ужасно? — рассмеялся Вирель. — Друг мой, сейчас как раз впору употребить слово «прекрасно». У тебя был один шанс из тысячи, но ты победил.

— Я не об этом, — ответил Тристан. — Я как раз о песнях. В древних легендах рыцарь сражается с драконом лишь потому, что дракон вершит зло. Он сжигает деревни, похищает принцесс и угнетает мирных крестьян. И тогда является рыцарь без страха и упрека. Ему не нужно ни наживы, ни славы, он бросает вызов дракону лишь потому, что хочет защитить беспомощных людей. И он добывает победу в битве с врагом, многократно превосходящим его силой и мощью. Но у нас-то все наоборот. Рыцари истребляют драконов ради сокровищ. Как можно петь об этом песни?! Это не подвиги, а массовое убийство!

— Не смей так говорить о песнях! — обиделся Вирель. — В них нет ни слова неправды, просто времена изменились.

— Если в них нет неправды, Вирель, — ответил Тристан, — то и тебе не пристало писать ложь. Опиши все как было. Расскажи о мирном и добром драконе, который едва не пал жертвой людского бессердечия и жадности.

Вирель покраснел. Было ясно, что внутри у него все клокочет.

— Занимайся подвигами, — сказал он, и глаза его налились кровью, — и не лезь в благородное дело писания песен и сложения вис!

Тристан собирался ответить, но чей-то свирепый окрик заставил его забыть о разговоре с Вирелем.

— Вот и славно, людёнок! Ты сильно упростил мне задачу!

Друзья так увлеклись, что даже не заметили, как оказались в ущелье, и теперь к ним стремительно приближался отряд из двадцати или тридцати урлов. Впереди выступал царевич Глуншул.

— Ну что, людёнок! — усмехнулся он. — Давай сюда Талисман, или умрешь в страшных муках.

Он обнажил длинный черный кинжал и хищно оскалил зубы.

— За дело! — Глуншул жадно скрипнул зубами. — Нечего тянуть с ними!

Урлы ответили царевичу злобным хохотом.